- Да нет, просто не спится… Лариса, мы хотели с тобой поговорить, - сказал Фрэнсис.
Девушка удивленно повернулась к ним, держа в руках миску с вареньем из ягод на меду.
- Что-то случилось?
"А ведь она и в самом деле поправилась, - подумал Антон. - И из домика в последнее время часто выходит - типа, подышать".
- Лариса, ты беременна? Скажи нам, пожалуйста, честно. Все равно скрывать это бессмысленно.
Кирила Кирилыч присвистнул и уселся на табурет, с интересом глядя на собравшихся.
- Да, - сказала Лариса и поставила миску на стол. - Я беременна.
- Сколько месяцев?
- Было три… то есть до того, как мы все уснули. Сейчас, наверное, пять. Может, ты хочешь знать, от кого я беременна? - с вызовом спросила она.
Фрэнсис пожал плечами:
- Да какая разница.
- Вот именно. Этого человека здесь нет, и я даже не знаю, жив ли он.
- Что ж ты, девка, не сказала-то? - пожурил Ларису Кирила Кирилыч. - Чего боялась?
Лариса открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом повернулась и бросилась за свою занавеску. Оттуда послышались глухие рыдания.
- Идемте, ребята, - Кирила Кирилыч встал и взял Антона за плечо. - Подышим, подумаем, чего девке мешать.
На крыльце они задымили самокрутками. С горя приобщился и Фрэнсис.
- Чего делать-то будем? - спросил Кирила Кирилыч. - Я вам не фершал, не умею.
- Мы тоже, - почему-то виновато сказал Антон. - Но оно же как-то само вроде бы происходит, разве нет?
- Во-первых, - сказал рассудительный камерунец, - не всегда происходит само. Могут быть какие-то осложнения, ребенок может пойти ногами, еще что-то случится… Во-вторых, ты не учитываешь одной важной вещи, Антон. Лариса забеременела до того, как мы все уснули.
- И?
- Да чо "и"! - сердито махнул рукой Кирила Кирилыч. - Получается, она с ребеночком внутре все эти тридцать лет пролежала! Откуда ж нам знать, что могло получиться?
Антон стиснул зубы. Почему-то в голову сразу полезли фильмы ужасов, в которых зубастые и когтистые младенцы раздирали в клочья лоно матери и бросались на разбегающихся врачей.
- Погодите, - сказал он, - но ребенок-то растет, ее тошнит… этот, как его, токсикоз появился… Может, все правильно идет?
- Может, и правильно, - согласился Фрэнсис. - Но что мы будем делать, если пойдет неправильно? Нужно быть готовыми ко всему.
- Черт… Хоть бы книжку какую-нибудь найти. У мамы был "Справочник практического врача", наверное, и по родам какие-то руководства бывают. Эх, а я ведь думал по книжным и по библиотекам в Академе пошариться перед уходом… Из головы вылетело совсем!
Антон в сердцах даже шлепнул себя ладонью по макушке.
- Теперь уже поздно. По снегу вы до ближайшей библиотеки нескоро дочапаете, да и есть ли она, откуда нам знать, - заключил Кирила Кирилыч. - Стало быть, живем как жили, а девке - присмотр и внимание. Обижать вздумаете - пришибу.
- Да кто ее обижать станет, что вы глупости говорите, Кирила Кирилыч… - вздохнул Антон.
- Тихо, - вдруг насторожился камерунец и прислушался.
- Чего? - шепотом спросил лесник, тоже приложив руку к мохнатому уху.
- В лесу крикнул кто-то. Вроде матом.
- Так, - сразу же посуровел Кирила Кирилыч. - Все в дом!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Раз почва оказалась подходящей для семени, и оно пустило корешки вниз, оно может безбоязненно выпускать свои ростки вверх. Для чего же человек так прочно укоренился на земле, как не для того, чтоб настолько же подняться вверх, к небесам?
Генри Дэвид Торо "Уолден, или Жизнь в лесу"
Их было четверо. Тепло одеты, дорогое охотничье снаряжение, кем-то заботливо сохраненное, у троих - ружья, у четвертого - "Сайга". К домику они подошли не торопясь, остановились метрах в трех от погребенного под снегом мотоцикла, сняли широкие пластиковые лыжи, после чего один крикнул:
- Кирилыч!
Фрэнсис, Антон и лесник наблюдали за незваными гостями через маленькое оконце справа от двери.
- Кто это? - спросил камерунец.
Кирила Кирилыч сердито сплюнул на пол, чего обычно себе не позволял, и ответил:
- Коз-зел один. Платон. Уголовник, браконьер… сволочь, короче.
- Что ему надо?
- А вот сейчас и спрошу, раз зовет. Сидите тихо, как будто нету вас.
Лесник оттолкнул Фрэнсиса и, широко распахнув дверь, вышел на крыльцо.
- Здорово, Кирилыч! - приветливо сказал "козел".
Антон всмотрелся в его лицо под пушистой меховой шапкой. Человек как человек, лет сорок пять, довольно приятная внешность.
- Здоровей видали, - буркнул Кирила Кирилыч. - Что надобно?
- А чего ты такой неприветливый? - деланно удивился Платон. - Зачем так старого приятеля встречаешь?
- Ты, Платон, мне не приятель, и приятелем никогда не был. В гости я тебя тоже не припомню, чтобы звал. А либо ты открытку получил или телеграмму?
Платон засмеялся, его поддержали остальные.
- Нет, Кирилыч, не получал я открытки. Так, мимо проходили, решил заглянуть, посмотреть, как живешь-можешь.
- Посмотрел? - спросил лесник. - Ну так иди себе далее.
- Да нет, - покачал головой Платон. - Нам бы перекусить, отдохнуть. Я, признаться, вообще думал, ты тут кеды склеил. С тринадцатого года тебя не видел, если память не изменяет. А ты бодрячком.
- А у меня тут не хотель, чтобы жрать да отдыхать. Я человек старый, больной. Питаюсь чем бог послал, во сне воздух порчу, грязюка кругом.
- Крутишь ты что-то, Кирилыч, - неодобрительно сказал Платон и двинул плечом, давая знак своим. Человек с "Сайгой" тут же направил свой полуавтоматический карабин на старика. - Мы войдем и посмотрим. Не понравится - уйдем.
Антон быстро переглянулся с Фрэнсисом, из-за занавески тревожно высунулась Лариса.
- Ружье! Ружье! - прошипел ей Фрэнсис. - Спрячь!
Лариса послушно схватила ИЖ и сунула куда-то под свою лежанку. Крыльцо тем временем заскрипело, и в домик сначала вошел, пятясь, Кирила Кирилыч, а за ним - четверо пришлых. Увидев Фрэнсиса и Антона, Платон удивленно поднял брови:
- Вот это да! Кирилыч, ты что это? Даже камерунца где-то нашел, видали?
- Он по-русски умеет? - с интересом спросил человек с "Сайгой". Карабин он по-прежнему не сводил со старика.
- Получше тебя, - процедил сквозь зубы футболист.
- Ой! Оно разговаривает! - притворно испугался другой, с форсистой бородой клинышком.
Кирила Кирилыч молчал. Платон решительно отодвинул его со своего пути, подошел к столу и сел, сняв шапку.
- Вот и самовар, вижу, поспел, - добродушно сказал он. - Разоблачайся, мужики. И достаньте, что там у нас в рюкзаках из жратвы, угостим хозяев за беседой. Кабан, водку тоже.
Домик наполнился шумом: снималась и развешивалась по гвоздикам одежда, звякали бутылки, вскрывались консервы, а в довершение всего бородатый бухнул в центр стола здоровенный кусок жареного мяса.
"Чье?" - сразу же звонко ударило в голову Антону.
- Погреть бы, - сказал он. - Залубенело на морозе.
- Кирилыч, погрей, - велел Платон. Лесник молчал, не двигаясь с места. - Не хочешь? Хрен с тобой, сам погрею.
Он поднялся и только сейчас обратил внимание на занавеску.
- А там кто?
- Девка, - неохотно сказал Кирила Кирилыч. - Беременная она, не трожьте.
- Беременная? Ну-ка, посмотрим… - Платон отдернул занавеску. Лариса сидела на лежанке, нарочито испуганно глядя на чужака. - Ух, и впрямь девка… Да не такая она у вас и беременная, я-то думал, рожает уже… Ладно, сиди пока, беременная. Потом посмотрим.
Это "потом посмотрим" прозвучало зловеще, хотя до сих пор Платон выглядел не особенно угрожающе. Он задернул занавеску обратно, сунул мясо в печку, к огню и вернулся на свое место. Внимательно поглядел на Антона и Фрэнсиса, сказал:
- Садитесь за стол, знакомиться будем.
Знакомство получилось неважное. Гости ели и пили, отпуская шуточки по поводу Фрэнсиса, на которые тот не обращал внимания. Антон и Фрэнсис не притронулись ни к чему, тем более к мясу, а Кирила Кирилыч выпил пару стаканчиков водки, не закусывая.
Наконец Платон хлопнул ладонью по столу, прекращая базары своих людей, и сказал:
- Напрасно ты, Кирилыч, со мной так грубо поступил. Сказал бы, что гости, я бы дальше пошел.
- Ага, - мрачно ответил лесник, - пошел бы ты. Другому кому рассказывай.
- А что ты не ешь ничего? - озаботился Платон. - А вы, братцы, чего не едите? Вон мясо берите, консерву.
- Чье мясо-то? - неожиданно для себя спросил Антон.
- Мясо-то? - Платон хохотнул. - Известно чье мясо. Сла-адкое!
- Что ж вы, сволочи, людей, что ли, жрете? - поднимаясь из-за стола, прогудел Кирила Кирилыч. - Как же вы опаскудели так, а?
- Сиди, дед! - поспешно придавил его к табуретке вскочивший Кабан.
- Лес кругом, что вам, жрать нечего, подлюки? - не обращая внимания, продолжал лесник. - Вон ружья какие, карабин, зверя стрелить не можете, что ли?
- Можем, Кирилыч, - весело сказал Платон. - Мы все можем. Только с людьми, знаешь, попроще. А вкус тот же. Не веришь - попробуй.
- Вот как сдохнешь, тогда я тебе, петуху топтаному, нос отъем, чтобы на том свете смеялись, - спокойно ответил Кирила Кирилыч. - А пока погожу скоромиться.
Издевательски-добродушная улыбка сползла с лица Платона:
- Не хочешь, значит. Кабан!
Кабан с готовностью пригнул голову старика к столу и прижал его щекой к дощатой поверхности. Старенький лесник пытался сопротивляться, но против здоровенного Кабана явно не тянул. Антон и Фрэнсис дернулись, но тут же оказались под прицелом ружей. Платон взял охотничий нож, отхватил изрядный шмат от оставшегося мяса и поднес ко рту Кирилы Кирилыча:
- Жри.
Старик плотно сомкнул губы, но Кабан нажал большим пальцем на челюстную мышцу. Рот открылся, и Платон быстро сунул туда кусок, после чего запечатал рот ладонью. Кирила Кирилыч задергался, но освободиться не мог.
- Жуй, жуй, - заботливо сказал Платон. - Глотай.
Старик забился пуще прежнего, и Кабан все же выпустил его. Упав с табурета, Кирила Кирилыч откатился в сторону, где его вырвало. Бородатый и владелец "Сайги" заржали, не забывая держать Фрэнсиса и Антона под прицелом.
- Хозяина накормили, - деловито продолжал Платон, - подумаем, что дальше делать. Полагаю, братва, этих двоих в расход. Запасы на исходе, а черненького мяса я сроду не пробовал. Интересно, каково на вкус.
Антон почувствовал, как напряглись мышцы на ноге сидящего рядом футболиста. "Нет, нельзя дергаться, - подумал он. - У Ларисы ружье. Глупо погибнуть всегда успеем, а пока еще есть шанс".
- Девку возьмем с собой, - рассуждал Платон. - В дороге пригодится, а коли что, опять же консерва.
- С начинкой! - остроумно добавил Кабан, и все снова заржали.
Платон вытер испачканную жиром ладонь об колено Антона, подмигнул ему и встал. Подошел к занавеске, протянул руку.
Рассчитанная на медведя и лося "Вятка" с расстояния в метр отшвырнула уголовника на стол, который тут же опрокинулся вместе с горячим самоваром. В этот момент Фрэнсис прыгнул, пользуясь тем, что целившийся в него бородач отвлекся на выстрел, брызги и клубы пара. Обычный человек так прыгнуть с места, из положения "сидя", не смог бы, но Фрэнсис "Принц" Мбеле был отличным форвардом, забившим за сезон в "ПСЖ" сорок два мяча и получившим "Золотую бутсу". Бородач полетел в угол, успев выстрелить в потолок.
Далее события развивались столь же молниеносно. Антон, не мигая, смотрел на человека с "Сайгой", у которого в розовом облаке неожиданно исчезло полголовы. Он понял, что это был второй выстрел Ларисы, только тогда, когда слабо перхавший в углу Кирила Кирилыч ожил, схватил табурет и обрушил его на голову Кабана. Прикинув, что леснику помощь нужнее, чем Фрэнсису, Антон неуклюже завалился на поверженного Кабана и принялся месить его кулаками.
Больше он ничего не помнил…
Очнулся Антон на Ларисиной лежанке. За занавеской была слышна какая-то суета, и он было вскинулся, подумав, что там продолжается бой. Но ткань тут же уползла в сторону, и перед Антоном возник камерунец со стаканом водки.
- Выпей, - приказным тоном сказал он. - Тебе нужно.
Антон не стал спорить и высосал противную полувыдохшуюся жидкость. Его замутило, но почти сразу стало легче. Сильно болели руки - он посмотрел на разбитые костяшки, поморщился, попытавшись шевелить пальцами.
- Ты два пальца вывихнул, - пояснил Фрэнсис. - Я вправил, я такое умею.
Антон поднялся с лежанки, и его слегка повело в сторону. Перед глазами поплыли цветные круги. Он плюхнулся обратно и спросил заплетающимся языком:
- Что со мной?
- Во-первых, ты только что выпил стакан водки, - напомнил камерунец. - Во-вторых, ты бил этого Кабана, а потом потерял сознание. Мы тебя положили сюда.
- А что с остальными?
- Двоих убила Лариса. А остальных… остальных Кирила Кирилыч ножом добил.
Антона никак не тронули эти слова. К ним в дом пришли людоеды. Людоеды хотели их убить и разделать на мясо, а Ларису забрать с собой. Они убили людоедов. Все правильно, так и надо.
- Вы с Ларисой оставайтесь здесь, отдыхайте, - продолжал тем временем футболист. - Мы с Кирилой Кирилычем погрузим мертвецов на санки, у него в сарае есть, и отвезем подальше. Там выбросим - звери растащат.
- А если их хватятся? Этот Платон запросто мог сказать своим, куда отправился.
- Да нет, Кирила Кирилыч говорит, он по жизни одиночка. Вряд ли, говорит. А если придут - получат. У нас теперь три ружья и этот карабин, похожий на автомат Калашникова, и еще пистолет - он у Платона был. Отобьемся.
- Вам точно помощь не нужна?
Антон попытался снова встать с лежанки, но Фрэнсис с улыбкой толкнул его обратно:
- Лежи, лежи. Справимся.
Антон послушно лег и тут же провалился в сон. Снилась какая-то дрянь, что-то черное и клыкастое, лезущее со всех сторон, и он был рад, когда из сна его вытащил голос Ларисы:
- Антоша, что ты? Кошмар приснился?
Антон открыл глаза. Лариса сидела рядом с чашкой в руках.
- Вот, водичка, - ласково сказала она.
Антон выпил.
- А Фрэнсис с дедом не вернулись еще?
- Вернулись, вернулись. Силки пошли проверять. Кирила Кирилыч расстроился очень. Сам не свой.
- В смысле? Почему?
- Платон же заставил его человечину есть. "Опоганился я, - говорит, - ребята…" Мы его успокоить пытались - мол, не человечина это никакая, издевался над тобой Платон. А он кусок кожи от мяса показывает, а там татуировка…
Лариса помолчала:
- Не нравится он мне. Как бы не сделал чего с собой.
Лариса оказалась права. Кирила Кирилыч захирел, плохо ел, только пил трофейную водку и лежал на своей старенькой кровати, повернувшись лицом к стене. Еще пару раз сходил с Фрэнсисом и Антоном проверить силки, а потом велел делать это без него. Разговаривал односложно, что-то бормотал себе под нос… Короче, это сделался совсем не тот Кирила Кирилыч, что встретил их в этом домике в конце августа.
Закончилось все просто: ночью они проснулись от близкого выстрела. Старичок лесник сидел на крылечке. Разувшись, он приставил ствол своего любимого ИЖ-12 к подбородку и пальцем ноги нажал на курок.
- Как профессор… - уныло сказала Лариса.
- Профессор почище кончил, - брякнул зачем-то Антон и прикусил язык.
На столе они обнаружили записку, придавленную пепельницей.
"Не могу я так больше жить, ребята. И без того мало оставалось, так зачем мучаться. Вы обитайте здесь спокойно, пользуйтесь, чему умел, я вас чуток научил, остальное сами сообразите, не дураки. Лариске удачно разродиться, а по весне не забудьте огородом заняться, как я говорил".
И всё. Никакой подписи, ничего.
- Хороший был старичок, - сказала Лариса и заплакала.
Фрэнсис крякнул, полез в буфет и достал последнюю бутылку водки, вернее, треть бутылки. Разлил ее по стаканам. Выпили, не чокаясь.
Кирилу Кирилыча решили пока положить в сарайчике. Могилу до весны никак не вырыть, а оставлять его в снегу, как бандитов Платона, было делом подлым. Поэтому тело аккуратно завернули в старый ковер, обмотали веревкой и уложили на поленницу. После этого в сарайчик попусту старались не заходить…
Искать Платона так никто и не заявился, однако трофейный арсенал и Кирил-Кирилычев ИЖ всегда лежали наготове. Уходили в лес теперь только по одному, чтобы не оставлять Ларису. Теоретически хватило бы и имеющихся припасов, заготовленных еще при леснике, но просто так сидеть в домике было скучно. Развлекались историями из жизни: Антон рассказывал всякие цирковые, театральные и корпоративные хохмы, Лариса - ментовские, а Фрэнсис - футбольные и африканские. Еще у покойного Кирилы Кирилыча был книжный шкафчик с небольшой библиотечкой: собрания сочинений Симонова, Шолохова и Шукшина, неожиданный Джеральд Даррелл, куча детективов в мягких обложках, натасканных, видимо, всевозможными гостями-охотниками. Странно, но мыши книги не сожрали - наверное, потому, что вокруг лес, и им хватало пищи более вкусной, чем старая бумага.
Зима дошла до макушки, встретили Новый год. Праздник был весьма приблизительный - даже по дням ориентировались на глазок, прикинув, что очнулись где-то в середине августа. А уж по часам - и подавно. Однако придумали себе некую условную полночь, собрали праздничный стол: жареный глухарь с картофельным пюре, соленая черемша, салат из морковки с капустой, уха из карасей, заранее намороженных в запас, брусничный морс, ягодное вино, поставленное еще Кирилой Кирилычем.
Антон изобразил кремлевские куранты, все чокнулись, выпили. Лариса потрясла головой - пузырчатое вино ударило в нос - и спросила:
- А мне пить-то можно вообще?
- Можно, можно, - успокоил Антон. - Это ж экологически чистое, домашнее, да и спирта там градусов десять максимум. Ты давай закусывай.
И протянул девушке глухариную ногу.
Когда от птицы остались кости, а двухлитровая банка с вином опустела, Лариса пригорюнилась. Фрэнсис и Антон переглянулись.
- Что-то не так? - осторожно спросил Антон.
- Да нет, все так… Спасибо за праздник.
- Это тебе спасибо. Готовил-то кто? С нас только глухарь причитался.
- Я просто вспомнила, как встречала прошлый Новый год. Дома, с родителями. Шампанское, президент в телевизоре поздравляет, Киркоров, Галкин… Вроде противно даже, оскомину набило за столько лет, а теперь вот… скучаю.
- О, кстати, - попытался Антон развеять собирающуюся над столом грусть, - интересно, как они все там? Ну, вот Галкин, Киркоров… Прикинь, Галкин в своем замке проснулся! У него же замок где-то в Подмосковье, в газетах писали. Пугачева с ним, челядь всякая… Вот кому обидно, поди. Они же теперь никто. Телевизора нет, зрителей нет, концертные залы обвалились.
- Зато президент, мне кажется, что-то должен делать, - предположила Лариса. - У них ведь есть различные системы связи, жизнеобеспечения для таких случаев. В Кремле, в Министерстве обороны… Мне отец рассказывал.
- А кто он у тебя? - спросил Фрэнсис, тщательно обсасывая соленый стебель черемши.