Наконец, я догадался заглянуть вниз и заметил, что за спинкой расшатанного стула, которая сорвалась с болтов и устало завалилась к полу, что-то застряло. Это был куб! Наверное, он упал с парты и закатился под спинку кресла - быть может, во время пятиминутного фильма, который показывали на лекции, когда Лида вполне могла этого не заметить.
Но у меня никак не получалось дотянуться до куба рукой; он прочно застрял, провалившись за сломанное сидение. Я даже попробовал расшатать вывернутую спинку, но та, как ни странно, намертво сидела на ослабленных болтах.
До начала лекции оставалось ещё минут пять, и, хотя аудитория по-прежнему пустовала, мне нужно было что-то решать. И тогда я вспомнил про свой суазор.
Я вытащил его из кармана и попытался свернуть в трубу. Суазор явно не был рассчитан на такие трансформации и поддавался с трудом, я даже думал, что могу сломать экран, однако меня это не волновало. Наконец, суазор, издав тонкое электрическое потрескивание, принял требуемую форму, по экрану поплыли странные радужные круги, и у меня получился длинный и тонкий рулон, который я засунул под спинку кресла.
В ту же секунду суазор раздражённо завибрировал, я вздрогнул и ударился головой о столешницу. Я сидел на грязном полу, потирая рукой затылок, а по свёрнутому в трубку суазора проходила частая истеричная дрожь.
Я развернул экран.
Тут же открылась страница соцветия, по которой медленно плыли красные и жёлтые пятна. С мелодичным звоном всплыло облачко мгновенного сообщения, и я прочитал:
"Всё. Нашла".
73
Я решился всерьёз поговорить с Лидой только за день до начала зачётов. Я не стал полагаться на ненадежность случая и сам написал ей утром, ещё до первой лекции, что нам надо встретиться и обсудить происходящее.
Ответила она только после обеда.
Я возвращался с Виктором в главное здание. Тогда резко похолодало, с утра выпал первый снег, голые ветви облетевших деревьев в сквере покрылись инеем, как блестящим искусственным крахмалом, а я по привычке надел только короткую осеннюю куртку и дрожал всякий раз, когда навстречу нам дул ледяной ветер.
- Я тебе уже говорил, что в этом году по нейроинтерфейсу будет другое задание? - спросил Виктор. - Не то, что было у тех, кто курсом старше. Решили усложнить, гады.
- Говорил, - ответил я, засовывая руки поглубже в карманы куртки.
- Что думаешь делать?
Я пожал плечами.
Виктор перед каждым экзаменом и зачётом проводил настоящее исследование, пытаясь выведать билеты у старшекурсников, хотя это ему не слишком помогало, и его средний балл всегда был лишь немногим выше проходного. Один неудачный зачёт, несчастливый билет или ещё какая-нибудь досадная случайность - и он вполне мог бы попасть в список на исключение.
- Вроде у меня всё хорошо с нейроинтерфейсом, - сказал я. - Что такого сложного они могут там ввернуть? Мы за первое полугодие и не прошли ничего толком.
- Кто знает, - ответил Виктор. - Опять ходят слухи, что они собираются…
Нас прервал сердитый гудок суазора. Я вытащил его окоченевшими руками и прочитал:
"После занятий. На первом этаже, у входа".
Виктор остановился и с любопытством взглянул на меня.
- А что у тебя с ней? - спросил он. - Ты последнее время вообще ничего не рассказываешь. Вы расстались, что ли?
- Я не знаю… - сказал я.
Вновь подул ветер, руки мои задрожали, и я поспешно спрятал суазор в куртку.
- Я не знаю даже, встречались ли мы вообще, - сказал я.
Виктор кивнул головой с таким видом, словно именно это и ожидал услышать.
- Да брось ты её, - сказал он. - Она всех динамит. С тобой-то хоть…
- Всех? Кого всех?
- Рассказывают, - уклончиво ответил Виктор.
- Что рассказывают? - не унимался я. - Кто?
Виктор молчал, странно отвернувшись от меня.
- Ты что, к ней подкатывал? - Я толкнул его в плечо.
- Ой, да прекрати ты!
Виктор раздражённо взглянул на меня и зашагал дальше по аллее. Я пошёл вслед за ним.
- Слышал просто, - сказал он через плечо. - Многие пытались её пригласить. Она всем отказывает. Говорят, парень у неё есть, и она с ним давно, ещё со школы. Не знаю, правда или нет.
Я остановился. Окрепший ветер нёс по дороге снежную пыль, но я уже не чувствовал холода.
- Извини, - сказал я.
- Да ладно, что там, - сказал Виктор. - Я тебя понимаю. Ты ведь на неё давно ещё запал. Потом… может, и неправда это. Может, у вас…
Мимо нас торопливо шли студенты, кутаясь в одежду и прикрывая лица. Ветер был таким ровным и сильным, что казалось, будто его создают не перепады атмосферного давления и высот, а огромная, работающая на полную мощность турбина.
Виктор терпеливо стоял рядом, но потом, наконец, не выдержал и сказал:
- Пойдём. Скоро пара. Да и я сейчас окоченею.
Я кивнул, но не сдвинулся с места. Вместо этого я достал суазор и долго смотрел, как по его испорченному экрану плывут цветные призрачные кляксы.
Я написал ответ:
"Я буду ждать".
Лида пришла вовремя, хотя я был почему-то уверен, что она опоздает. В отличие от меня она была одета совсем по-зимнему - тёплые брюки, длинная куртка с воротником из искусственного меха. Волосы она заплела - я второй раз в жизни видел её с косой.
Я ждал её на улице. Она вышла через открывшиеся с тонким шипением двери и недовольно посмотрела на меня.
- Я имела в виду внутри, - сказала Лида. - Чего ты сюда-то вышел? Не замерз ещё?
- Мне не холодно, - сказал я.
- Зайдём внутрь, - сказала она.
Мы встали неподалёку от входа, хотя могли бы пройти в буфет или в одну из пустых аудиторий. Лида всем своим видом показывала, что торопится, поэтому я не решился ничего предложить.
- Так о чём ты хотел поговорить? - спросила Лида.
- Я хотел бы извиниться, - начал произносить я заранее отрепетированную речь. - Мне очень нравилось встречаться с тобой и… если я сделал что-то не так…
- Ты здесь не причём, - перебила меня Лида.
Она вдруг замолчала. Я смотрел ей в глаза.
- Давай сходим вместе куда-нибудь, - сказал я. - Можно после зачётов, если у тебя сейчас нет времени. Помнишь то звёздное кафе? Или…
- Я не против, - сказала Лида, - но… Ты понимаешь, всё сложно. Я сама запуталась. Мне просто нужно время.
- Я ждал больше месяца, - сказал я, сам удивляясь своей храбрости. - Сколько ещё тебе нужно времени?
- Я понимаю, прости, - Лида опустила голову. - Это сложно объяснить, но…
- У тебя кто-то есть? - спросил я.
Лида нахмурилась, и я тут же пожалел, что задал этот вопрос.
- Здесь не место, - сказала она. - Давай потом? Всё… сложно, и я…
- Потом? - спросил я.
Лида вздохнула и оглянулась. Можно было подумать - она боится, что кто-то подслушает наш разговор.
- Мы могли бы… - неуверенно начал я, - сходить куда-нибудь, поговорить. Если ты не хочешь здесь.
- Сходим, - сказала Лида. - Но потом. А пока…
- После зачётов? - спросил я.
72
После того, как Лида ушла, так ничего и не объяснив, мне захотелось снова поехать в город - на окраину, к космическому театру - и, несмотря на холод, бродить по улицам всю ночь напролёт. Я уже сидел в электричке, когда получил сообщение от матери:
"Только что прошла полное обследование. Есть проблемы. Приезжай".
Я навещал её последний раз больше месяца назад, хотя она постоянно приглашала меня к себе. Мать всегда жаловалась на проблемы со здоровьем, поэтому я не придал особого значения её сообщению, но всё же ответил, что ненадолго заскочу и пересел на другую линию монорельса.
Она ждала меня, сидя за столом, на котором стояла чашка с холодным чаем. Ни один из экранов не работал. В квартире повисла тягостная тишина.
Мать обняла меня, поцеловала в лоб и долго смотрела так, словно мы не виделись несколько лет. Я уже ожидал, что она скажет, как сильно я изменился.
- Ты как будто на другой планете! - вздохнула мать. - Так редко вижу тебя теперь… Загружают вас там сильно, да?
Я кивнул головой.
- Ты не перерабатывай, - сказала мать. - У тебя всё всегда получалось, ты же такой талантливый… Посмотри, какой ты уставший, бледный. Со сном плохо?
- Завтра начинается сессия, мама, - сказал я. - Я вообще ненадолго. Мне ещё повторить надо.
- На ночь зубрить - дело плохое, - сказала мать. - Только вымотаешься. В ночь перед экзаменом лучше как следует отдохнуть. Хочешь, оставайся?
Она взяла со стола чашку, выплеснула остывший чай в раковину и принялась медленно оттирать края чашки под тонкой, похожей на застывшее стекло, струйкой воды.
Я молчал.
- Ох, я так разволновалась, что ты приедешь, что даже чай забыла вскипятить, - сказала она. - Вот, - она оставила чашку в раковине и стала вытаскивать из холодильника какие-то пакеты. - Я тут купила…
- Я правда ненадолго, - сказал я. - Мне надо ещё повторить кое-какой материал. Вместе с другом. Там поменялись билеты.
Мать покачала головой.
- Ну, хоть посиди со мной немного, - сказала она. - Я сейчас чай поставлю.
Я сел за стол. Мне показалось, что в нашей гостиной, которая раньше были пропитана тягучим ароматом жаркого и наваристого домашнего супа, пахнет каким-то едким тошнотворным лекарством.
Я посмотрел на мать.
- А что с обследованием? - спросил я. - Ты говорила, что есть проблемы.
- Ничего серьёзного, - неожиданно сказала мать и включила чайник. - Просто возрастное. Я завтра ещё схожу к кардиологу, проверюсь… Ничего такого на самом деле.
- К кардиологу? - спросил я.
- Говорят, аритмия какая-то, - сказала мать. - Ерунда, правда. Лучше расскажи о себе.
Это было совсем на неё не похоже.
Я смотрел, как мать взволнованно суетится у плиты, и вдруг подумал, что она сильно постарела за последние годы. Волосы она подкрашивала ещё давно, но теперь частенько не попадала в цвет, забывая, какой до этого пользовалась краской. Сегодня она заколола волосы на затылке, чего никогда прежде не делала, и из-за этого стала похожа на молодящуюся старуху.
- Да мне особо нечего рассказывать, - сказал я. - Всё учусь да учусь. Задают много, программа плотная.
- Но это ведь то, что ты хотел? - спросила мать.
- Да, - ответил я. - Сложно, но… мне нравится на авиакосмическом.
- Я рада за тебя, - сказала мать.
Она отключила запевший электронной трелью чайник и разлила кипяток по чашкам.
- А подружка у тебя есть? - спросила она.
Я почувствовал, как что-то кольнуло меня в грудь.
- Нет, - сказал я.
Мать покачала головой.
- Со всей этой учёбой даже на девушек нет времени? - сказала она. - Нельзя так. Такое время сейчас у тебя…
Она поставила передо мной чашку с дымящимся чаем и корзинку с залитыми глазурью пирожными, от одного вида которых меня начинало мутить. Есть мне ничего не хотелось. Мне не хотелось даже пить чай. Я взволнованно повертел на блюдечке чашку. Я как будто пришёл в гости к совершенно незнакомой женщине, которая из вежливости угощает меня пирожными.
Я подул на горячий чай и заметил маленький скол на кайме чашки.
- Разбила, - сказала мать. - Всё из рук теперь валится.
- Почти незаметно, - сказал я.
Мать улыбнулась.
- Значит, тебе всё нравится в институте? - спросила она, усаживаясь рядом со мной.
Я пригубил немного раскалённого, не успевшего завариться чая и кивнул головой.
- То, что ты и хотел, - тихо повторила мать.
Она приподняла свою чашку с чаем, держа её за тоненькое хрупкое ушко, и тут же поставила обратно на блюдце. Можно было подумать, что тихое позвякивание фарфора как-то необъяснимо успокаивает её.
- А ты не хотел бы, - мать резко отодвинула от себя чашку; чай перелился через край, выплеснувшись на блюдце, - перевестись? Ведь тебя же возьмут на любой…
- Что значит перевестись? - Я даже привстал от удивления. - Зачем? Куда я буду переводиться?
- Неужели ты сам не понимаешь? То, что сейчас происходит… Все эти… проблемы. Ты же окажешься в самом пекле!
- О чём ты? - спросил я и тут же догадался сам: - Венера? Да ладно тебе! Всё уже давно решилось. Да и какое это вообще имеет отношение…
- Да как же решилось! - Мать взмахнула руками, едва не опрокинув свой чай. - Об этом только и пишут везде, везде говорят. Ты что… не читаешь?
Я вытащил из кармана суазор, экран тут же затянула плотная поволока из расплывчатых пятен, и лишь спустя несколько секунд в этом электронном мареве стали проявляться угловатые иконки приложений.
Я открыл новости и перешёл в политический раздел.
- И что? - спросил я. - Ничего такого. Одни разговоры. Журналистам же тоже надо на хлеб зарабатывать.
Мать молчала.
- К тому же как это связано с переводом? - спросил я. - Если даже и начнётся что-то… Я в армии карьеру делать не собираюсь, дай бог дослужусь до пилота на каких-нибудь коммерческих рейсах.
- Ну да, коммерческие рейсы в оккупированную территорию.
- Какую оккупированную территорию, мама? Поменьше смотри новости! Придумала себе тоже причину для беспокойств. Да я пока доучусь, все ещё двадцать раз переменится. Ещё парочка таких кризисов пройдёт. Если на всё так реагировать…
Мать улыбнулась.
- Да ты ешь пирожные, ешь, - сказала она. - Вкусные. Я только утром их купила.
Она пододвинула к себе чашку с остывающим чаем и сама взяла похожее на эклер пирожное, густо залитое тёмной глазурью. Я положил на стол суазор, открытый на странице с текстом новости о восстании сепаратистов на Венере, и снова пригубил чай - терпкий и необычно горький на вкус.
Мать с любопытством взглянула на экран, по которому плыли цветные пятна.
- Что с твоим суазором? - спросила она.
71
На зачёте по нейроинтерфейсу я попал в одну группу вместе с Лидой и впервые в жизни увидел, как она подключается к сети.
Виктор тогда по своему обыкновению решил сдавать в самом конце, словно и вправду надеялся, что его малодушная надежда на усталость преподавателя как-то непонятно оправдает себя на зачёте, где результат оценивал бесстрастный компьютер на основе полученных во время задания очков. Я же пошёл со второй по счёту группой, ещё не зная, что вместе со мной окажется Лида. Я даже замер от удивления, когда увидел, как она стоит рядом с креслом нейроинтерфейса и разговаривает о чём-то с преподавателем. Она почувствовала мой взгляд, посмотрела на меня через плечо, улыбнулась и тут же снова отвела глаза.
Группа была уже в сборе.
Терминалы рядом с Лидой оказались заняты, и я выбрал себе местечко в другом ряду, ближе к окну - так, что Лида оказалась прямо за моей спиной. Мы все стояли рядом с креслами, но никто не садился, хотя терминалы и не работали.
Преподаватель - его звали Тихонов - подошёл к окну, быстро взглянул вниз и, вытащив из кармана пульт, направил его на оконную раму с таким видом, как если бы дистанционное управление работало лишь на расстоянии в несколько сантиметров.
Комнату тут же затянул густой вечерний сумрак.
Тихонов сунул пульт в нагрудный карман пиджака и прокашлялся, как оратор перед началом торжественной речи.
- Что ж, - сказал он, - как я понимаю, все уже здесь. Отлично! Да вы садитесь, садитесь, я активирую терминалы чуть позже.
Мы продолжали стоять. Тихонов прошёлся между рядами терминалов и встал у двери. Из-за невысокого роста и худосочного телосложения издали его нередко принимали за студента.
- Ну что ж, - сказал Тихонов и продолжил своё хождение по аудитории - на сей раз обратно к окну, - можете и постоять. Я понимаю, это ваш первый зачёт по нейросети, но, уверяю вас, тут нет ничего сложного. Правда, хочу заранее вас предупредить, что задание в учебном центре решили всё-таки поменять…
Послышался чей-то недовольный возглас, я закрутил головой и встретился взглядом с Лидой, которая напряжённо смотрела в затенённое окно. Увидев меня, она качнула головой и попыталась улыбнуться, однако уголки её губ лишь едва заметно вздрогнули.
Я впервые видел её такой взволнованной.
- Уверяю вас, - продолжал Тихонов, - что это ничего не меняет. Ваше новое задание - световой туннель, мы его тоже подробно разбирали, и в нём нет абсолютно ничего сложного.
Тихонов стоял у окна, и из-за густых теней на стёклах его лицо казалось совершенно чёрным.
- На всякий случай я напомню основной принцип. Ваша цель - пройти до выхода по световому туннелю. Есть два туннеля - зелёный и красный, которые находятся в разных плоскостях. На вашем пути не будет никаких развилок и дверей, ничего такого, но в определённые моменты движение по одному из световых туннелей будет становиться невозможным, вы просто… почувствуете это. В таких случаях вам необходимо будет переместиться в другую плоскость, в другой световой туннель, и продолжить движение. Всё очень просто.
- А почему решили поменять задание? - спросила Лида.
Я обернулся, но она почему-то сделала вид, что не замечает меня, продолжая, нахмурившись, смотреть на Тихонова.
- Учебная часть, - махнул Тихонов. - Но на самом деле это задание также часто использовалось на первых лабораторных, завалить его, - Тихонов хихикнул, - практически нереально. Я вообще не помню… ну, скажем так, вспоминаю с трудом случаи, когда кто-нибудь не проходил это задание… Итак…
Тихонов, наконец, вышел из тени и остановился рядом со мной, оглядывая собравшихся в аудитории студентов.
- Есть ещё вопросы?
Вопросов не было.
- Что ж, - сказал Тихонов, - тогда подключаемся. Я начну с первого ряда.
Лида была второй.
Я сел в кресло и обернулся. Тихонов на секунду склонился над её терминалом, щелкнули тугие тумблеры, и я заметил, как Лида поёжилась и зябко повела плечами. Тихонов несколько секунд сосредоточенно изучал терминал, проверяя что-то, а потом взглянул, улыбаясь, на Лиду и предложил ей садиться манерным движением руки. Лида тихо кивнула головой, пригладила собранные на затылке волосы и опустилась в кресло.
- Расслабьтесь, - сказал Тихонов. - Всего несколько секунд…
И в этот момент Лида посмотрела на меня - испуганным отчаянным взглядом, моля о помощи. Её руки напряглись, а пальцы вцепились в подлокотники, словно немая машина пустила электрические разряды во все нервы в её теле.
Я вздрогнул и чуть не вскочил на ноги.
Неожиданно Лида расслабилась, кисти её разжались и безвольно свесились с подлокотников, а открытые глаза - её пронзительные зелёные глаза, которые она так часто прятала от меня, отворачиваясь или склоняя голову - остекленели и уставились в одну точку.
- Вот и чудненько, - сказал Тихонов. - А страху-то было.
Я почувствовал ледяной озноб.
- Следующий, - сказал Тихонов и подошёл к последнему в первом ряду терминалу.
Я продолжал сидеть, повернувшись, и смотрел на Лиду, застывшую в кресле. Её лицо ничего не выражало, взгляд был пустым и мёртвым, а рот слегка приоткрылся, как будто в то самое последнее мгновение - перед тем, как пустота поглотила её - она пыталась что-то сказать мне, но не смогла, и слова эти теперь навсегда застыли у неё на губах.
Я даже не заметил, как ко мне подошёл Тихонов.
- Не желаете присоединиться? - спросил он.
- Что? - не понял я.
- Ваша очередь, - сказал Тихонов.