- Что? - не понял я, вытирая губы руками.
Пакет уже опустел, и я бросил его на пол.
- Кто такая Лидия? - спросил голос. - Расскажите о Лидии.
Я засмеялся.
- Теперь я вижу, - сказал я. - Ты не Таис. Ты… - я напрягся, пытаясь вспомнить, - ты Алик, да? Или кто-то ещё? Сколько вас там? Вы все на кого-то похожи, все украли чужие лица?
- Кто такая Лидия? - повторил голос.
- Вы ведь и так это знаете, - сказал я. - Должны знать. Лидия - оператор четвёртого разряда, была приписана к кораблю Ахилл. Так же, как и я. В момент нападения сепаратистов была…
Я вдруг осёкся. Где была Лидия? Последние события на Ахилле - когда врубилась тревога, и все коридоры корабля залило красным светом - я помнил смутно.
Я закрыл глаза.
Я был в тоннеле, соединявшем отсеки - лишь в паре метров от рубки. Я не помнил, как оказался там. Сигнализатор в ухе истерично вопил, я пытался выключить его, засунув в ушную раковину палец, но от этого буравящий черепную коробу визг стал только громче.
Лидия.
Я поморщился. Её не было рядом со мной. В коридоре вспыхивали аварийные люминофоры, на мгновение я поддался панике, слишком сильно оттолкнулся от настенного поручня и больно врезался в стену правым плечом. Плечо болело так, словно я содрал с него всю кожу, но я не обращал внимания не боль; перед глазами плыла красная муть.
И тут я увидел её.
Время замедлило свой ход, аварийные люминофоры в стенах медленно разгорались, наливаясь судорожным слепящим светом, и также плавно затухали, коридор на мгновения погружался в темноту, а Лидия падала сквозь эти всполохи света, расставив руки, неподвижно глядя перед собой остекленевшими глазами, подчиняясь неизвестно откуда взявшейся силе притяжения.
Нет, всё было не так. Не так.
- Что произошло с Лидией? - прогремел голос под потолком.
55
На следующий день после нашего разговора в сквере рядом со звёздным кафе Лида не пришла в институт.
Я написал ей несколько сообщений, но она ответила только поздним вечером, и я даже решил, что у меня начались галлюцинации, когда получил извещение на суазор. Она написала, что заболела, что (должно быть) недостаточно тепло оделась во время нашей последней прогулки, что в сквере было слишком ветрено и что вообще у неё, скорее всего, ослаблен иммунитет. Я не поверил ни единому её слову, пожелал ей скорейшего выздоровления, разделся и лёг в постель, хотя и понимал, что всю ночь не смогу уснуть.
Я старался представить, как спустя несколько лет пойду служить на какой-нибудь огромный корабль, который не может даже заходить в атмосферу планет - однако передо мной упорно вставал образ Патрокла на низкой орбите Венеры. Мысли о Лиде сменялись мыслями о войне; я видел космические корабли, которые горели, распадаясь на части, как древние деревянные фрегаты; потом я вспомнил крематорий, погребальный костёр и незаметную табличку с именем моей матери на могильной стене.
Было уже за полночь, когда суазор, брошенный на столе, возбуждённо задрожал. Я нехотя поднялся с постели.
"Не спишь?" - написала Лида.
От удивления я чуть не выронил наладонник из рук.
"Почти сплю", - ответил я. - "А ты почему не спишь?"
Ответ пришёл через несколько минут - я уже успел снова вернуться в постель:
"Не хочешь меня навестить?"
На следующий же день, после учёбы, я поехал к Лиде домой.
Второй раз в жизни я купил цветы - семь алых роз - и коробку шоколадных конфет в вычурной красной коробке в форме сердечка.
Я волновался больше, чем во время вступительных экзаменов. Я боялся, что нежные розы завянут, пока я буду добираться до её дома, что растает в коробке шоколад, что я запутаюсь на тесных улицах в центре, и мне не поможет даже мой суазор.
Лида не сказала, кто ещё будет дома, кроме неё, а я не решился спросить. Я представлял, что всё её семейство примется пристально оценивать меня, едва я переступлю через порог. В монорельсе я несколько раз даже подумывал о том, чтобы повернуть назад - написать Лиде, что не смогу приехать из-за каких-нибудь внезапных и неотложных дел. Я почти жалел, что она меня пригласила, но в то же время очень хотел увидеться с ней.
Я сидел у дверей с цветами и коробкой конфет.
Другие пассажиры поглядывали на меня с многозначительными улыбками, я немного стеснялся этого повышенного внимания, мне было стыдно держать в руках конфеты и букет.
Я сидел, отвернувшись, и смотрел на проносящиеся в окне улицы.
Когда поезд въехал в центральные районы, солнце скрылось за похожими на сталагмиты многоэтажками, а пустое безоблачное небо поблекло, отражая унылую серость однотипных городских кварталов.
Что-то было не так.
Люди на улицах шли слишком быстро и нервно. Все отчаянно торопились куда-то. Какой-то человек выбежал из подъезда жилого дома и замер посреди улицы, уставившись в небо над головой. Другие пассажиры за моей спиной о чём-то взволнованно разговаривали. Кто-то закричал.
Я вздрогнул и обернулся.
Суазор ожил в моём кармане, доставляя опаздывающие из-за перегруженной сети сообщения - методично, как отсчитывая секунды, одно за другим.
Повинуясь странному импульсу, я вышел на следующей же остановке.
Люди на станции необычно яростно ломились в открывшиеся двери и едва не втолкали меня обратно; я старался защитить свой драгоценный букет, прикрывал его рукой, но рослый мужчина с бледным обескровленным лицом отпихнул меня локтём так сильно, что я едва не упал на платформу, а один из цветков сломался в стебле и обречённо склонил свой нераскрытый бутон.
Вскоре я остался на станции один.
Поезд тронулся, как только закрылись двери, и быстро полетел по сверкающим путям, как будто машинист пытался наверстать время, потраченное на остановку.
Я и сам не понимал, зачем вышел. Я даже не знал точно, где нахожусь. Я сел на скамейку рядом с урной и выбросил сломанный цветок. Теперь в букете оставалось ровно шесть роз - алых, едва распустившихся. Я осторожно проверил все остальные цветы, потом вытащил суазор и открыл первое же уведомление. Экран на секунду закрасился чёрным, и включился новостной канал.
- …точных сведений, - зазвучал надрывный женский голос. - Правительство пока не сделало никаких официальных заявлений, однако к нам попала запись, снятая с одного из кораблей, участвовавших в операции.
На экране появилась голубая аура планеты, похожей на Землю; изображение тряслось, высоко над орбитой что-то ярко вспыхивало, ослепляя сенсоры корабля, и автоматический фокус камеры постоянно сбивался, из-за чего весь экран периодически заливало бессвязное марево из цветов, пока электроника наводила утраченную резкость. Призрачный горизонт из короны газов плавно поднимался вверх; можно было подумать, что корабль, с которого ведётся съёмка, падает на планету - прямо в центр чудовищной бури, растянувшейся на сотни миль. Ещё через несколько секунд экран зарябил, изображение порвалось и распалось на бессвязные квадраты, а когда картинка восстановилась, я понял, что растущий над поверхностью планеты газовый гриб - это вовсе не ураган.
Земля?
Я вскочил на ноги - цветы вместе с коробкой конфет остались лежать на скамейке. Я только сейчас заметил, что на станцию поднялись несколько человек. Немолодая женщина испуганно взглянула на меня и тут же отвернулась, сделав вид, что рассматривает уходящие вдаль электрические пути. Небо было по-прежнему невозмутимо серым, без облаков, и даже ветер, из-за которого простудилась Лида, затих, настороженно выжидая чего-то.
Внизу послышался искажённый голос светофора, запрещающий переходить дорогу на красный свет, я вздрогнул, пришёл в себя после временного помутнения, и вновь развернул суазор.
- …только догадки, - говорила ведущая. - Мы не можем подтвердить то, что Венера подверглась массированному ядерному удару, однако на основе имеющихся материалов наши специалисты предполагают, что показанный в видеофрагменте взрыв мог быть следствием падения на поверхность планеты крупного линейного корабля…
Суазор работал на полную громкость; люди, стоявшие на станции, смотрели на меня. Пожилая женщина, прятавшая от меня глаза, прошептала что-то - мне послышалось "это неправда", - и поспешила к спуску на улицу, откуда по-прежнему доносился механический голос светофора.
- …об операции не были извещены… - надрывалась женщина, ведущая выпуск новостей.
Я убавил звук.
- Также, по непроверенным данным, - приглушенно шептал суазор, - всего в нескольких миллионах километров от Земли были отмечены серьёзные гравитационные возмущения, которые могло вызвать большое скопление кораблей. Впрочем, мы пока не смогли подтвердить или опровергнуть эту информацию. Известно однако и то, что двадцать минут назад были отменены все коммерческие рейсы, и на планете установлен негласный карантин.
- Это повтор, - сказал мужчина неподалёку от меня. - Пока ничего нового. Но они точно не смогут добраться до Земли.
Я кивнул, хотя и не совсем понимал, о чём он говорит.
- На настоящий момент даже не известно, когда именно была санкционирована проведённая на Венере операция, - продолжала ведущая. - Все её детали держались в строжайшем секрете, и произошедшее стало для нас…
Светофор под эстакадой предлагал всем желающим перейти на другую сторону улицы. Лампа на флагштоке над станцией часто замигала - приближался поезд.
- …трудно оценить, - доносилось из суазора, - последствия… будем держать вас…
Я свернул суазор, взял со скамейки букет и коробку конфет. Заговоривший со мной мужчина пренебрежительно взглянул на меня и отвернулся. Мне вдруг показалось, что с того момента, как я вышел из поезда, прошло несколько часов, и Лида уже перестала меня ждать. Розы завяли. Солнечный день подходит к концу, и скоро в городе станет темно, как в космическом пространстве.
По перрону заскользила быстрая угловатая тень - длинный состав подходил к станции. Суазор вновь задрожал в моём кармане, но я смог прочитать сообщение лишь, когда забрался в вагон.
"Ты слышал?" - написала Лида.
"Скоро приеду", - ответил я.
"Самое страшное, - написала Лида, - что я ни секунды не сомневалась, что именно так всё и будет. В такие моменты понимаешь, насколько все остальные твои проблемы на самом деле ничтожны. Представь, если они всё-таки смогут пробиться к Земле? Всё вокруг перестанет существовать через несколько секунд".
Все проблемы ничтожны. Смерть моей матери, наши отношения с Лидой. У меня затряслись руки.
"Даже конец света не сможет…" - начал писать я, но остановился.
Что не сможет?
Я вспомнил свой сон - когда огромный, похожий на перевернутую пирамиду корабль медленно заходил на орбиту Земли, выплывая из мёртвого сумрака, материализуясь из оглушительной пустоты вместе со своими истошными сигнальными огнями и чёрными дырами в многотонной броне.
Суазор снова завибрировал - пришло ещё одно сообщение от Лиды:
"Приезжай. Я жду".
Я вдруг почувствовал себя так, словно до конца света оставалось лишь несколько минут - несколько минут до того, как на орбите появится умирающий корабль, несущий сотни термоядерных ракет. Мне нужно проехать ещё несколько остановок. Я не успею увидеть её до того, как атомная буря захлестнёт весь континент.
От станции монорельса я бежал, держа в одной руке подсказывающий мне направление суазор, а другой - прижимая к груди коробку конфет и растрепавшийся букет. Люди испуганно шарахались от меня, я случайно столкнулся с кем-то неподалёку от монорельса и чуть не упал, но даже не остановился, чтобы извиниться. Я несколько раз пробежал через перекрёсток на красный, игнорируя механический голос, запрещавший мне идти. Меня чудом не сбила машина; я и сам поражаюсь, как умудрился не потеряться, когда лишь мельком смотрел на свой суазор. Когда я звонил в её дверь, то уже едва стоял на ногах.
Мне открыла сама Лида.
Она была в тёмном домашнем платье, похожем на траурное, и шлёпанцах на ногах. Мы обнялись, едва я переступил через порог.
- Я успел, - прошептал я, прижимая её к себе.
- Что? - спросила Лида.
Вместо ответа я её поцеловал.
- Я тебя заражу, - тихо сказала она, отстраняясь.
Я по-прежнему держал в руке конфеты и букет.
- Это тебе, - сказал я.
Лида улыбнулась, взяла букет и склонилась над цветами, которые, как мне показалось, тут же расцвели в пыльном комнатном свете.
- Шесть? - спросила она.
54
- Я бы ещё раз хотел подчеркнуть, что произошедшее на Венере - это трагедия для всех нас. В наши цели не входило развязывать орбитальные бои. Более того, мы всячески старались предупредить подобный исход. Вопреки слухам, которые сейчас распространяет оппозиция, по планете не был нанесен ядерный удар - по крайней мере, нашими силами. Произошедшее - это катастрофа, в которой виноваты сами сепаратисты.
Министр обороны стоял у микрофона, вытянувшись, как при равнении. Можно было подумать, что чёрный траурный костюм с наглухо застёгнутым пиджаком мешал ему пошевелиться. Однако говорил он спокойно и медленно, неподвижно глядя перед собой, словно читал текст с невидимого экрана.
- Но насколько нам известно, сейчас количество жертв… - начал журналист.
- У нас пока нет точных сведений на этот счет, - перебил его министр. - Предлагаю не спекулировать.
- Скажите, - прозвучал голос другого репортёра; камера вздрогнула и повернулась на несколько секунд к невысокому мужчине с редкими седыми волосами, - а какова вероятность ответных действий со стороны сепаратистов?
- Нулевая, - ответил министр.
- Вы хотите сказать, что сепаратисты точно не будут предпринимать…
- Они могут предпринимать что угодно, - сказал министр, - но космическое пространство Земли надёжно защищено. Вероятность того, что сепаратисты пробьются сюда равна нулю. Мы в полной безопасности.
- Но подождите… На настоящий момент нам даже не известно, каким количество кораблей обладают сепаратисты, и откуда вообще взялись эти корабли. Вы можете это как-нибудь…
- Так, давайте разберёмся, - перебил журналиста министр. - Прежде всего по нашим сведениям, никаких военных кораблей у сепаратистов нет. Однако на борту Терея, возможно, имеются термоядерные бомбы невоенного применения.
По залу прокатился гул голосов.
- Термоядерные бомбы? - крикнул кто-то за кадром; камера продолжала показывать невозмутимое лицо министра. - Но нам сообщали, что венерианскую луну закидали глыбами льда. Как вы можете это…
- Мы сейчас корректируем эту информацию.
- После того, как вы скорректируете, не окажется ли, что Терей - это вообще военный корабль?
- Не окажется, - жёстко ответил министр. - Захват военного корабля класса альфа-титан невозможен.
- А как вы можете прокомментировать тот факт, что несколько кораблей соединённого флота перешло на сторону сепаратистов?
- Никак. Это неправда. Ещё вопросы?
Министр осмотрел собравшихся пустым, ничего не выражающим взглядом. Камера продемонстрировала стремительную панораму конференц-зала. Вспыхнули камеры. Какой-то человек в яркой рубашке поднял руку.
- Скажите, - послышался неуверенный голос, - если учитывать тот факт, что у сепаратистов, как вы утверждаете, вообще нет военных кораблей, каким образом они умудрились сбить такой громадный линкор как Патрокл?
- Патрокл был обстрелян с искусственной луны, - сказал министр. - В этом и заключалась наша ошибка. Мы полагали, что весь оборонный комплекс базы был уничтожен во время бомбардировки, но оказалось, что это не так.
- Но всё-таки, каким образом такой мощный линкор, который, как я понимаю, способен противостоять…
- Одна из ракет попала в главную энергетическую магистраль. Патрокл потерял тягу и упал на планету. Я уже сказал об этом в самом начале. Ещё вопросы?
- Скажите, - послышался чей-то голос, - а текущая оборона Земли… Что она из себя представляет? Хотелось бы всё-таки быть уверенным, что она чуть более эффективна, чем оборонная система Патрокла.
Конференц-зал неожиданно задрожал, как во время подземных толчков; Виктор перехватил суазор другой рукой и немного прибавил громкость.
- Любой корабль без земного опознавательного кода будет уничтожен еще на расстоянии в несколько миллионов километров до Земли. Это в несколько раз больше, чем предельная дальность даже самых современных стратегических ракет. А то, что произошло на Венере - это трагедия. Мы не планировали военную операцию, это была миротворческая миссия. Если бы мы планировали военную операцию, исход был бы совершенно иным.
- Любой корабль? - спросил журналист, и камера не секунду переключилась на него. - Вы же говорили, что корабль всего один?
- Текущая оборона способна выдержать любое нападение, сколько бы ни было кораблей.
- Ну, а этот опознавательный сигнал… его невозможно подделать?
- Нет, - сказал министр.
- А если корабль будет захвачен? Например, произойдёт то же самое, что с Тереем?
Министр нахмурился; его лицо впервые за всю трансляцию стало выражать какие-то эмоции.
- Захват гражданского корабля ничего не даст, - сказал он. - Помимо всего прочего, есть также и защита нейроинтерфейсов. На настоящий момент уже внедрена новая система мнемонического кодирования, которую даже теоретически невозможно сломать. Все корабли, совершающие межпланетные рейсы, уже сейчас используют эту систему.
- Не могли бы чуть подробнее рассказать о новой системе защиты? - раздался женский голос. - Каким именно образом она работает?
- Система защиты не допускает использование терминалов нейроинтерфейса неавторизованными операторами, - сказал министр. - Сам оператор также не может выдать этот код. На настоящий момент я не могу предоставить вам других деталей.
- Но скажите, - спросила журналистка, - насколько мы можем быть уверены в надёжности всех этих систем? На Венере, к примеру, есть известный институт развития нейросетей, где проводилось много исследований. Не окажется ли так, что они с лёгкостью сломают вашу новую систему защиты. Вы ведь уже допустили ошибки на Венере. А сейчас на кону судьба всей Земли.
Министр ответил не сразу. Он вздохнул и на секунду закрыл глаза. Мы с Виктором переглянулись.
- Мы ответим за совершенные ошибки, - сказал министр. - В течение ближайших дней нами будет сделано несколько заявлений, однако это не является целью настоящей конференции. Что касается новых систем защиты, то в них ошибок быть не может. К тому же мы усиливаем патрули - в ближайшее время более десяти крейсеров начнут курсировать по стандартным маршрутам грузовых и пассажирских рейсов. Мы не оставим гражданские корабли без защиты.
- Извините, - крикнул кто-то, - вы собираетесь подать в отставку?
- Пока я не могу ответить на этот вопрос, - сказал министр. - В ближайшие дни будет проведена новая конференция.
- Но как вы сами оцениваете произошедшее на Венере? Вы думаете, эту трагедию можно было как-то предотвратить? Насколько вообще было необходимо военное вмешательство?