- Ну, ты даешь... Хотя... Ты ж не арверн. Этот вождь придумал так, чтобы галлы не пили вина.
- Как это?
- А вот так. Совсем. Дескать, все беды от пьянства... от вина, короче... Он типа этот, как его... Ревор... матр. Во, дурень, а? Давай выпьем.
- Давай.
Выпили.
Галл принял двумя пальцами монету из рук Алатриона, повертел перед глазами.
- А кто ей бок отгрыз?
Монета действительно какая-то неполноценная, треть диска отсутствовала, причем она не срублена зубилом, а отломана - край неровный. Черноволосый парень в безрукавке во все глаза разглядывал монету, не пытаясь этого скрыть. Он даже привстал со своего места. Костоправ косо посмотрел на него, забрал серрат у галла, повертел пальцами и сунул в кошель. Черноволосый отвернулся и отпил из своей кружки. Ганник взял со стола медный асс, на аверсе которого был изображен корабельный таран, а на реверсе голова Януса.
- А почему их двое? - поинтересовался он у костоправа, сгребающего деньги обратно в кошель. Потом его взгляд упал на сестерций с изображением Диоскуров, - о, и здесь тоже! Я что, уже так пьян, что у меня в глазах двоится?
Ганник огляделся по сторонам: комната пришла в движение и пол с потолком решили поменяться местами. Он крепко вцепился в столешницу, чтобы не упасть, когда окажется на потолке, потряс головой, отгоняя наваждение, но стало еще хуже: сидящего перед ним Алатриона от тряски разметало в разные стороны, один слева, другой справа.
Оба Алатриона внимательно посмотрели на галла.
- Что ты! Трез-з-з-ф, как стек-лык!-шко... Ты главное... ешь... Закусывай... И все будет хорошо... Смотри какой... Мясиссстый зверь...
Последнее относилось вовсе не к карпу. К компании за соседним столом, увлеченно режущейся в кости, подсела девица, обладающая впечатляющими формами и одетая таким образом, что раздеться догола могла бы, лишь небрежно шевельнув плечом. Компания возбужденно завыла и постаралась немедленно облапить "волчицу" полудюжиной рук. Девица лишь посмеивалась, опытным взглядом прикидывая платежеспособность клиентов.
Алатрион внимательно изучал детали ее рельефа, попутно делясь с Ганником своими соображениями насчет того, что если на любой из двух круглых вершин поставить крепость, то взять ее будет весьма затруднительно из-за выдающейся крутизны оных. Галл лишь качал головой. По его мнению, круглых вершин было не меньше четырех.
- ...но воще-то... еще великий царь Филипп.... Гворил... шо... што... осел, грженый золотом... переступит... не, прешагнет... А? Ганник? Осел пере... шагнет через стену?
Ганник пытался подпереть голову руками, которых ему для устойчивости катастрофически не хватало, и она, в конце концов, познакомилась со столешницей.
Подскочил хозяин, поставил на стол еще один кувшин и блюдо. На нем лежало что-то съедобное, но что именно, Ганник, все еще боровшийся за сохранение сознания, определить не смог. В его ушах стоял жуткий шум:
- "Венера", пусть выпадет "Венера"!..
- ...господин? Что желаешь, господин? Может "волчицу" прислать?..
- ...сколько хочешь за всю ночь?..
- ...а у тебя на всю ночь сил-то хватит?..
- ...боги подземные, заклинаю вас, пусть выпадет "Венера"!
- ...да я могу пять раз, не вынимая!..
- ...не волнуйся, Гостилий, мы с ним тихонечко поговорим, смотри, он уже лыка не вяжет...
- ...только не здесь! За порогом, где угодно, только не у меня в заведении!..
- ...тряси стакан...
- ...а это что у тебя? Ах, ты, говноед позорный!..
- ...это ты мне? На, получи, тварь!..
- ...миром, только миром! Разнимите их..
Среди игроков началась драка. Алатрион посмотрел на Ганника, тот потерпел поражение в схватке с зеленым змием и лежал лицом вниз, громко храпя.
- Всетки... перешагнет... - закончил мысль костоправ, - чрез стену... горда... Любого... Ты спишь?
Галл не ответил. На стол налетело чье-то тело, снеся половину посуды на пол. Потревоженный Ганник помычал, но не проснулся. Хозяин вопил, расстраивался из-за посуды, мигом превратившейся в груду черепков. Черноволосый сграбастав за грудки не сопротивляющееся тело, отправил его в полет через два стола и вновь уселся на свою скамью.
Алатрион поднялся.
- Щас пойдем спать, дружище. Че-та шумно стало... Только схожу... тут недалеко... Щас...
Он направился к двери и вышел прочь. Следом за ним, практически сразу последовали двое. Еще один встал у входа, правда, не понятно зачем, ведь Ганник на помощь приятелю сорваться не смог бы при всем желании. Несколько человек косились на дверь. Черноволосый встал, сделал несколько шагов к выходу, но зачем-то остановился на полпути, оглянулся на Ганника, вновь посмотрел на дверь, но не сделал дальше ни шагу, нервно играя желваками на скулах.
Через некоторое время дверь отворилась, и на пороге появился костоправ. Судя по его лицу, сейчас он был гораздо трезвее, чем несколько минут назад. Он посмотрел на черноволосого, потом повернулся к человеку, ожидающему у двери.
- Не твои друзья, случаем? Ну почему всегда вот так... Только соберешься отдохнуть, расслабиться...
Тот молчал, оторопело хлопая глазами. Язык костоправа совсем не заплетался.
- Сходил бы, помог им. Я сейчас спать пойду, а утром найдешь инсулу Ливии. Тут недалеко. Я вывих вправляю за десять денариев. А у второго случай тяжелее... Темно, видно плохо, но кажется, он еще и башку себе разбил. Падать совсем не умеет. Перевяжите его пока.
Алатрион широко зевнул и продолжил:
- Опасное у вас, парни, ремесло. Занялись бы лучше чем-нибудь другим, а то совсем себя не бережете.
Костоправ двинулся к Ганнику, задев по дороге плечом черноволосого. Тот посмотрел ему вслед, но ничего не сказал. Пара поднявшихся было навстречу костоправу громил, шарахнулись прочь, как от привидения. Таверна притихла, даже драка прекратилась. Пробежал шепоток: "Так вроде только что его качало?"
Алатрион пару раз шлепнул ладонью Ганника по щеке. Галл поднял на собутыльника мутные глаза.
- Пойдем-ка дружище ко мне. Не стоит тут оставаться.
Ганник опять что-то замычал, но вставать не торопился. Черноволосый присел на лавку рядом с ним, напротив костоправа. Тот минуту его молча разглядывал, потом спросил:
- Чем обязан, уважаемый?
Черноволосый полез за пазуху, что-то нашаривая в кошеле, висевшем на шейном шнурке. Алатрион обратил внимание на его обнаженное правое предплечье, где ближе к локтю багровел застарелый шрам, похоже след от ожога, удивительно правильной формы, словно руку прижгли раскаленным витым браслетом. "Браслет", как немедленно обозвал про себя черноволосого парня костоправ, положил на стол монету. Вернее, треть монеты. Алатрион поглядел на нее. Посмотрел по сторонам. Посетители уже вернулись к своим занятиям, быстро забыв про костоправа. Тот тоже достал кошель. На столешницу лег серрат. Неровные края обоих огрызков удивительно совпали.
- Я ждал, что ты будешь один, почтеннейший, - нарушил молчание черноволосый, - зачем ты притащил с собой этого галла? Я сомневался до самого последнего момента.
- Знаю, потому и показал тебе этот симболлон.
- Хорошо играешь, - улыбнулся черноволосый, - я почти поверил, что ты в дымину пьян. И даже собрался тебя спасать от этих придурков. Одумался. Хотя, может быть зря.
- Привлек бы лишнее внимание к себе.
- Это ты и сам неплохо сделал. Зачем изображал пьяного?
- Не изображал, - улыбнулся Алатрион, - я действительно немного расслабился.
- Немного... - недоверчиво покачал головой "Браслет", - я жду тебя здесь второй день, почему ты не приходил вчера?
- Так было нужно.
- Кому нужно? Твоим хозяевам? Наша общая знакомая передала весточку, что ты хочешь устроить встречу.
- Хочу.
- С кем?
- С тем, кто может говорить за всех.
- С какой стати им встречаться с тобой? Ты кто вообще такой?
- Меня зовут Аппий Прим.
- Римлянин? - черноволосый на мгновение удивился, затем усмехнулся, - ну-ну. Знаешь, что с тобой могут сделать за подобные фокусы, римлянин?
Последнее слово явно было выделено иронией.
- Это будут мои трудности. Назовись и ты.
- Зови меня Армилл.
- Я почему-то, так и думал, - улыбнулся Алатрион.
- Так что у тебя за дело? - спросил Армилл.
- Дело? Дело очень интересное...
* * *
Четырехэтажная инсула выглядела совсем малышкой в окружении вдвое более высоких зданий. Серые, не слишком ровно отштукатуренные стены. Кое-где штукатурка облупилась, обнажая краснокирпичную кладку. Внешние деревянные лестницы, ведущие на верхние этажи, совсем почернели от времени. Входная дверь заперта, это говорило о том, что обитатели инсулы не склонны шататься по ночам - не слишком частое явление в районе Субурского ввоза, чья ночная жизнь лишь немногим уступала по насыщенности дневной.
- Вот и пришли, - сказал Алатрион.
- Куда пршли? - промычал галл.
- Домой.
Костоправ постучал кулаком в дверь. Безрезультатно. Постучал снова, для верности даже пару раз пнул.
- Ну кто там ломится? - недовольно откликнулся скрипучий голос, - сейчас собак спущу!
- Нету у тебя собак, Тарквиний! - крикнул костоправ, - открывай. Свои.
- Какие еще свои? Свои все давно дома сидят.
- Тебя что, негодный раб, давно не били? - раздраженно поинтересовался Алатрион, - вспомнить палку захотел?
- Иду, иду.
Щелкнул замок, дверь со скрипом отворилась, и на пороге нарисовался раб-привратник, плешивый старик, названный, словно в насмешку, по имени, что носили двое из семи царей Рима. В правой руке он держал коптящую масляную лампу, а в левой кухонный тесак. Привратник загородил вход и поинтересовался:
- Чего надо? Нету квартир свободных, валите отсюда.
- Старый, ты из ума выжил? - возмутился Алатрион, - это же я! Только утром расстались!
Тарквиний подслеповато сощурился.
- Господин Прим, что ли?
- Он самый, пропусти.
- А это кто с тобой?
- Тебе не все равно? Гость мой.
Привратник посторонился. Алатрион втащил под локоть Ганника, еле стоящего на ногах. Тарквиний счел нужным уведомить постояльца:
- Госпожа еще не ложилась.
- Меня дожидается? Предупреди ее, я сейчас к ней зайду. Уложу только в постель это тело.
После того, как Ганник, наконец, принял горизонтальное положение, к которому давно уже стремился, захрапев на деревянной кровати, застеленной набитым соломой тюфяком, в маленькой комнате на четвертом этаже инсулы, Костоправ, сопровождаемый привратником, проследовал вниз, в комнаты хозяйки. На пороге его встретила женщина, одетая в льняную лазоревую тунику с длинными рукавами, подпоясанную под высокой грудью. Женщина была весьма хороша собой. Складки туники мягко обтекали ее ладную, безупречную во всех отношениях фигуру. Из высокой прически, еще не разобранной ко сну, на плечи спадали черные вьющиеся пряди, обрамляющие не слишком загорелое, но и не бледное лицо, лишенное следов румян и притираний и оттого еще более миловидное, прекрасное в своей естественности.
Ливия Терция, хозяйка инсулы, была женой купца, чьи торговые дела надолго уводили его прочь от дома, занося в такую даль, которую и представить себе невозможно, на Касситериды, Оловянные острова. Дома он отсутствовал даже не месяцами - годами. Вот и пришлось ему обеспечить жену постоянным доходом. Инсула Ливии, хоть и не слишком привлекательная на вид, имела хорошую репутацию, снять здесь квартиру было непросто. Хозяйка придирчиво отбирала постояльцев, и их деньги играли здесь не главную роль. Сама она, в глазах соседей, образец добродетели: скромна, приветлива. Те, кто общался с ней достаточно тесно, отметили бы, что она вдобавок невероятно умна и образована, что впрочем, являлось необходимым качеством для женщины, самостоятельно ведущей дела в отсутствии мужа, которого если кто и видел, то уж точно не запомнил, ибо появлялся он нечасто и ненадолго. С неиссякаемым любопытством соседи наблюдали за хозяйкой, фактически вдовой при живом муже, дивясь, как такая красавица живет совсем одна в окружении всего лишь трех-четырех рабов. Однако Ливия не давала ни малейшего повода для досужих сплетен, своим целомудрием вызывая раздражение некоторых похотливых самцов и уважение их жен.
- Ты продолжаешь смотреть на меня, как на выходца из Тартара, - недовольно заявил Алатрион.
- Тарквиний, оставь нас, - спокойно сказала Ливия, пропустив слова костоправа мимо ушей.
Привратник удалился, по-стариковски ворча себе под нос, что не пристало благородной домне принимать ночью посторонних мужчин.
- Может быть, впустишь?
Ливия посторонилась, и Алатрион вошел в ее комнату. Покои, которые хозяйка оставила для себя, были не слишком велики и занимали наиболее удаленную от улицы часть дома. Две комнаты украшены фресками на стенах, изображающими сценки морских путешествий. Здесь нарисованы корабли под парусами, ветры, изображенные в виде голых кудрявых крепышей с надутыми щеками, морские чудища, киты и гигантские осьминоги, непременный Нептун с трезубцем. Фрескам много лет, некогда яркие краски выцвели, штукатурка кое-где потрескалась. Задняя комната была спальней хозяйки, а передняя превращена в рабочий кабинет, в котором Ливия принимала жильцов, взимала с них плату и разбирала их ежедневные вопросы. То проломиться гнилая ступенька на внешней лестнице, и кто-то пересчитает все кости, то обитатели самого верхнего этажа приобретут привычку выплескивать помои прямо во внутренний двор инсулы, построенной, как и большинство других жилых домов в форме квадрата с открытым внутренним пространством, атрием. Одни жильцы совершенно спокойны и ненавязчивы, другие напротив, столь шумны и склочны, что с лихвой компенсируют незаметность первых. Одни исправно платят, из других плату приходится выколачивать, что вынуждает время от времени нанимать вышибалу, каковой постоянно в этом доме не содержался. Не самое спокойное заведение, хотя управлять им попроще, чем, к примеру, таверной.
Ливия давно привыкла справляться со всем сама. Отсутствие мужчины вовсе не тяготило ее, никакие хлопоты не могли бы омрачить размеренной жизни, если бы не появляющийся на пороге, раз в несколько лет, Аппий Прим.
Костоправ, будто у себя дома, прошел в спальню и довольно бесцеремонно растянулся на ложе.
- Устал что-то.
Ливия прислонилась к дверному косяку и сложила руки на груди. Ее лицо оставалось совершенно бесстрастным, из-за чего злые языки разносили сплетни, что это никакое не лицо, а маска. Если бы они знали, как недалеки от истины!
- Ты встретил его?
- Да.
- И что?
Алатрион потянулся.
- Мило поболтали. Вполне разумный малый, говорить с ним можно. Но он никто. Мне нужен Телесин.
- Почему он?
- Похоже, у самнитов он единственный остался в авторитете. Тебе что-нибудь известно о нем?
- Немногое. Телесин в Рим не приедет.
- Я знаю.
Алатрион взял с блюда, стоящего на маленьком столике возле ложа, большое красное яблоко и вкусно захрустел. Ливия терпеливо ждала продолжения.
- Дела идут не слишком хорошо. Я бы даже сказал, скорее плохо.
- Иначе бы ты не появился здесь, - заметила Ливия.
- Ты не рада меня видеть?
- Я слишком долго живу спокойной размеренной жизнью. У меня крыша течет, на втором этаже пол пора перестилать, скрипит. Ко всему, пустила два месяца назад нового жильца, так он чеканщик, работает дома, мне и в голову не пришло, как это будет. Целыми днями стучит. У меня уже и ночью в ушах звенит.
- Сочувствую, - саркастически хмыкнул костоправ, - сожалею, что опять придется тебя потревожить.
- Ты только это и умеешь... Ладно, Прим, я еще не забыла, как меня зовут и зачем я здесь.
- Зато забыла, как зовут меня, - одобрительно кивнул головой Алатрион, - молодец.
Ливия улыбнулась.
- Я даже мысленно тебя называю Аппием. Хорошо меня выучил.
- Никогда в тебе не сомневался.
- Ты просил устроить встречу с самнитом, я ее тебе устроила. Дальше что?
- Он вообще-то оск, - уточнил Алатрион, - как мы недавно выяснили. Дальше я поеду с ним в Беневент. Ты ведь, как всегда права. Телесин в Риме сам не появится. Придется тащиться к нему, в Беневент. Этот парень, Армилл, дал понять, что если проситель на этот раз я, то и шевелиться пристало мне. Что ж, справедливо, но они там немного оторвались от реальности. Сейчас ситуация не такая, как три года назад, и эта горстка толи отчаянных храбрецов, толи отчаянных идиотов, а скорее все вместе, погоды не сделает. Телесин не столь сейчас важен, как важен был Муцил. Не тот размер. Мне нужны выходы на рыбу покрупнее. На кого-нибудь из марианской верхушки, кто поумнее.
- Марианцы не станут с тобой разговаривать.
- Прямо сейчас, нет, - согласился Алатрион, - боюсь, что и через самнитов их не проймешь. Но когда мужчины бессильны, в игру вступают женщины, не так ли, Ктимена?
Ливия приподняла бровь.
- Три года не слышала, как звучит это имя. Чего ты хочешь, Прим? Погубить мою нынешнюю репутацию? Зачем было играть целомудренную домну, если в нужный момент тебе потребовалась не Ливия Терция, а Ктимена Коринфская?
- Вы мне нужны обе, - Алатрион потянулся, - отдохнуть хочу. Утром я уеду, оставлю тебе письменные инструкции. Чего-то я сегодня... переусердствовал. В непривычном направлении.
- Да уж, - поморщилась Ливия, - с десяти шагов разит, как от винной бочки.