Отдав ей тарелку, Василий отправился наверх, в свою комнату. Он удобно устроился на кресле, включил телевизор. Ничего подобного тому, что он привык видеть в своей вселенной. Никаких потоков крови, сплошных насилий – милые семейные истории, в которых разве что бранятся время от времени; детективный фильм, отражающий виртуозную умственную работу опытного сыщика, в котором если и показывают трупы, то без неприятных подробностей; исторический фильм, рассказывающий о поездке Петра Первого в Европу. Василий скакал по каналам, ненадолго задерживаясь на каждом, чтобы вникнуть в суть происходящего. Были здесь и музыка, и спорт, и викторины, еще фильмы, вполне пристойные. А вот насилия и пошлости – не было.
"А если это вообще не Россия?.. – забеспокоился он. – Да нет, вроде, Россия. Говорят, по крайней мере, по-русски. И Москва на своём месте…"
Он думал о том, что ему нравится в этой вселенной. Успехов у него здесь меньше, чем в предыдущей: все-таки, секретарь Союза писателей – весьма уважаемая должность, дающая большие возможности. Но в здешней вселенной как-то комфортнее для души. Не надо нагибать себя, чтобы соответствовать системе. А это многого стоит.
Неожиданно вспомнив про здешнего Астахова и про его просьбу позвонить, Василий глянул на часы. Около полуночи. Слишком поздно. "Позвоню завтра," – таково было решение.
Раздевшись и устроившись на кровати, он тотчас уснул.
А потом наступило утро. Открыв газа, Василий не сразу вспомнил, где находится. Незнакомая комната вызвала удивление, смешанное с тревогой, и лишь несколько мгновений спустя он понял – это комната его двойника из той вселенной, в которой большевики проиграли в гражданской войне.
Было начало седьмого. Василий поднялся, накинул халат. Ему хотелось пить, и он собрался пойти вниз, налить себе чаю. Но тут негромкий стук влетел в комнату, а следом появилась Света в облегающем гладком трико.
– Доброе утро. Ты опять в халате? А зарядка? Быстро надевай спортивную форму и в тренажёрный зал.
Она ушла, а Василий полез в шкаф, нашел спортивную майку и трусы из красного атласа, надел их, поплелся следом за женой.
Светлана бежала по движущейся дорожке, лицо у неё было в высшей степени сосредоточенное. Василий оседлал велотренажёр. Он думал о том, что его настоящая жена, оставшаяся в первоначально покинутой им вселенной, слишком увлечена наукой и навряд ли стала бы тратить столько времени на поддержание физической формы, даже если бы у них был свой тренажёрный зал.
Потом Света пересела на тренажер для укрепления брюшного пресса, а Василий стал качать мышцы рук.
– Ты несколько обрюзг, – прозвучал вдруг её голос. – Всё твоя лень. Не смей отлынивать от зарядки. И вечером надо заниматься. Я тебя заставлю следить за собой.
Она чувствовала себя хозяином положения, здешняя Светлана. Впрочем, она желала ему добра, но в несколько ультимативной форме.
"Слишком привыкла командовать на работе," – нашёл ей оправдание Василий, не без удовольствия поглядывавший на её ладную фигуру.
Потом настало время принять душ. Василий увязался за Светланой.
– У тебя есть своя ванная комната, – строго напомнила она.
– Ну… там я много раз бывал. А у тебя не бывал.
Она глядела с подозрением.
– Ты хочешь совершить кое-какие действия под душем?
– Да, – честно признался Василий. – Мы давно этого не делали под душем.
Задумавшись на секунду, она бросила:
– Идём.
За дверью она разделась, пустила воду, шагнула под упругие струи. Василий последовал за ней. Он обнял её, принялся целовать, сначала в губы, потом в шею, груди. А потом прижал к покрытой белым кафелем стене всем телом, соединился с ней.
Чуть позже, когда он замер, она сказала:
– С тобой определенно что-то происходит.
– Что? – лениво поинтересовался он.
– Ты какой-то непривычный.
Пристально глядя на неё, Василий проговорил:
– А может это не я, а мой двойник.
– Какой двойник?
– Из параллельной вселенной.
Она смотрела на него оценивающим взглядом.
– Ты определенно готов начать писать фантастику. Ну что ж, может быть это ещё одно твоё призвание… Дай мне, наконец, нормально принять душ.
Потом они завтракали. Татьяна, накрывшая стол, подавала кашу, молочные продукты. Василию нравилась такая жизнь – и Светлана свободна, и ему не надо напрягаться.
Сразу после завтрака жена переоделась в элегантный брючный костюм.
– А ты не едешь? – спросила она Василия.
– Еду. Минут через десять. А может мне с тобой?
– Зачем со мной? У тебя своя машина. А у меня нет времени тебя завозить. До вечера.
Василий проследил, как она села в машину, вывела её задом на проезжую часть и укатила. Слова о его машине навели Петровского на некоторое предположение, которое стоило проверить. Он отправился в гараж, прилепившийся к дому справа, если смотреть с улицы. Дверь в поднимающихся воротах не была заперта. За ней взору Василия предстала довольно симпатичная машина, похожая на японский внедорожник, однако обойдя ее, Василий обнаружил позади надпись: "Руссо-Балт". Получалось, что эта фирма выпускает разные автомобили.
Он не знал, где его водительские права в здешней вселенной. Однако, ему казалось, что местные гаишники не могут быть похожи на тех, с кем он привык иметь дело в своей вселенной, что они доброжелательны, вежливы и вовсе не настроены обирать водителей. Короче, он решил поехать на работу без всяких документов. Не показывать же, в случае чего, те, которые у него есть.
Гардероб подвергся тщательному исследованию. Одежда, подходящая для работы, нашлась: легкий светло-серый костюм с белой рубашкой, а на ноги – добротные коричневые туфли. Сообщив Татьяне, что он удаляется в редакцию, Василий прошёл к машине, поднял ворота, завёл двигатель и выехал под небо, по которому тянулись лёгкие, задумчивые облачка.
Он ехал неспеша по живописным улочкам, уставленным по бокам невысокими домами. Потом дорога пошла по лесу, а вслед за тем вновь замелькали коттеджи. Позже он пересёк широкую трассу, по которой в обе стороны неслись потоки автомобилей. Василий не сомневался – это здешняя кольцевая дорога. А за ней опять располагались коттеджи, и лишь через некоторое время по обе стороны от улиц начали громоздиться многоэтажные здания, порой очень высокие.
Василий ехал наугад, и, в конце концов, наступил момент, когда он понял, что заплутал. Полицейских не было видно. Остановившись около припаркованной машины, в которой сидел водитель, Василий обратился к нему с вопросом, как доехать до Тверской. И получил обстоятельный ответ. Молодой чернявый мужчина с такой готовностью принялся объяснять ему дорогу, что даже вылез из машины, чтобы проще было размахивать руками, показывая, где в какую сторону надо поворачивать.
Руководствуясь его советами, Василий довольно быстро доехал до Кремля, свернул на Тверскую и вскоре оказался подле четырёхэтажного строения с огромными окнами, которое абсолютно походило на знакомое ему с давних пор здание. На стоянке справа было одно свободное место. Василий занял его. Выйдя из машины, посмотрел на номерной знак на бампере – цифры и буквы совпали с теми, что были написаны на табличке, прикрепленной к стене. Это место предназначалось именно для его машины. "Надо же, никто не занял," – подивился Василий.
С уверенным видом он вошёл в здание, поднялся на третий этаж. Перед ним открылся широкий коридор, отделанный тёмным деревом, с дверьми по обе стороны. За какой из них кабинет главного редактора? Этого он не знал.
Василий медленно пошёл вперед. Он как бы прогуливался по редакции, на самом деле искал нужную дверь. Какой-то незнакомый человек вышел из двери с табличкой "Отдел мебели", поздоровался с ним. Василий ответил, продолжая неспешное движение. Наконец кабинет был найден. Секретарь, молоденькая, но не очень симпатичная брюнетка, вежливо улыбнулась ему, здороваясь, и от этого её лицо похорошело. За следующей дверью он обнаружил достаточно просторное помещение, значительную часть которого занимал широкий стол из тёмного полированного дерева, а вдоль стен шли книжные шкафы, заполненные книгами.
На столе поджидала его достаточно высокая стопка бумаг, на верхней стояло название "Модный интерьер", чуть ниже – № 9, а ещё ниже располагалось изображение того самого интерьера, о котором писал журнал. Василий сходу понял – это вёрстка. Ему следует прочитать её, внести последние правки, если таковые требуются, и подписать номер в печать. Так, по крайней мере, поступал главный редактор того издания, в котором Василий работал в своей вселенной.
Он принялся просматривать вёрстку. Большую часть её занимали фотографии интерьеров, мебели, но был и текст:
"Спальня решена в нежных кремовых тонах, и главная её особенность – наличие шёлковых панелей соответствующего цвета. Созданный образ хорошо дополняют шёлковые гардины с кистями…"
А через несколько страниц: "Ванная выполнена в венецианском стиле. Но дизайнер не стал злоупотреблять мрамором. Из него выполнены только колонны, облицовка ванной и рукомойника, а стены между колоннами оклеены водостойкими обоями с пейзажами, что создает ощущение, будто вы находитесь в беседке в солнечный день…"
Особого желания придираться к тексту у него не было. Поправив неудачные обороты в нескольких местах, Василий подписал вёрстку и лично отнёс секретарю. Положил на стол со словами:
– Возвращаю.
– Отсылать в типографию вместе с диском? – поинтересовалась она.
– Да. – Василий уверенно кивнул.
Вернувшись в кабинет, он вдруг подумал, что подпись настоящего обитателя данного кабинета может отличаться от той, которую поставил он. Впрочем, секретарь ничего не сказала. Может, не заметила. Хотя нельзя исключить, что подпись у его двойников похожа на ту, что привык ставить он.
Тут Василий вспомнил: надо позвонить Астахову. Набрал номер, услышав знакомый голос, проговорил не очень громко, чтобы, не дай Бог, не услышали за дверью.
– Дмитрий, это Василий Петровский. Извините, что не позвонил вам вчера. Не смог. Я нашёл свой дом. Точнее, дом моего двойника. И всё выяснил. Здесь я – главный редактор журнала "Модный интерьер". Знаете такой.
– Нет, – прозвучало из трубки. – Откуда вы звоните?
– Из редакции. Где он работает. Здешний Петровский. Это недалеко от вас. Пушкинская площадь, дом Сытина.
Последовала пауза, после которой Василий услышал:
– Мы можем встретиться?
– Конечно, – с готовностью ответил Петровский. – Где?
– В моём кабинете. Через полчаса.
– Хорошо, буду.
Он решил не ехать на машине, а прогуляться до университета. Выйдя в приёмную, сообщил секретарю, что идёт обедать.
– Без Григория Пантелеймоновича? – удивленно протянула она.
Василий представления не имел, кто такой Григорий Пантелеймонович и почему они должны обедать вместе. Надо было выкручиваться.
– Да. Я сегодня приглашён на деловой обед.
Она понимающе кивнула.
В коридоре его окликнул высокий и грузный молодой человек с русой бородкой.
– Василий Игнатович, я подготовил материал, о котором мы говорили два дня назад.
– Положите на мой стол, – распорядился Василий и продолжил стремительное движение к лестнице.
Вскоре он был на площади. Передвигаясь пешком, он мог позволить себе оглядывать окрестности без риска попасть в аварию. И первое, что удивило его – памятник Пушкину стоял на привычном месте. Значит, здесь тоже перенесли его на другую сторону Тверской. Однако, позади бронзовой фигуры поэта не громоздился кинотеатр. Бульвар уходил в сторону Петровки, оправдывая своё название – Бульварное кольцо. Открывавшаяся позади памятника перспектива понравилась Петровскому.
Неспешное движение по Тверской продолжилось. Василий оглядывал здания, стоящие по обе стороны улицы. Некоторые он узнавал, другие – нет. Но все они имели своё лицо. Хотя ни одно из них не нарушало стилистического единства столь важной для города улицы. Потом он увидел здание Мэрии, в котором успел вчера побывать. Но только сейчас Василий заметил, что напротив, через проезжую часть, не возвышается памятник Юрию Долгорукому. Не было здесь памятника основателю славного града. Поскупились или не додумались? А может, кто-то другой основал в этой вселенной Москву?
Минут через десять знакомая дверь пропустила его в здание физического факультета. Астахов был один в кабинете. Поднялся навстречу Василию, пожал руку. Он казался чем-то взволнованным.
– Так вы не знаете журнал "Модный интерьер"? – для верности спросил Петровский, усаживаясь напротив него.
Астахов лишь покачал головой из стороны в сторону. Это покоробило Василия.
– Очень известный журнал. Выходит с тридцатых годов. В нём тогда Владимир Татлин главным редактором работал. Известный конструктивист, дизайнер, художник. Неужели про такого не слышали?
Про Татлина он тоже не слышал. Ну что с ним поделаешь? Василий продолжил:
– Понимаете, что интересно. В моей вселенной я работаю в журнале, который тоже пишет про интерьеры, про мебель. Я в нём на жизнь зарабатываю. А литература – это хобби. Потому что даже если книгу напечатают, много за неё не дадут. Пишешь год, а денег получишь на месяц житья. Ну, максимум на два.
– А почему так мало платят? – изумился Астахов. – У нас писатели хорошие деньги получают.
– А у нас – так. – Он в сердцах махнул рукой. – Бог со всем этим. Сейчас важнее другое. В той вселенной, в которую я попал первоначально, я – известный писатель и один из руководителей Союза писателей… всей страны. А здесь я, как и в своей вселенной, работаю в журнале, который пишет про интерьеры, про мебель. Но не рядовым сотрудником, а главным редактором. И ещё: здесь я женат на своей жене, но не так долго, как в своей вселенной. И ребёнок у меня здесь от другой женщины, а не от жены. Но в своей вселенной у меня от этой женщины нет ребёнка. Понимаете, в каждой вселенной свои особенности, но люди взаимодействуют те же, и делами занимаются похожими.
– Понимаю. Это… интересно, – не слишком уверенно произнёс Астахов.
Василий, почувствовав его интонацию, ощутил необходимость усилить свои аргументы.
– Вот вы занимаетесь везде одним и те же делом. – Астахов осторожно кивнул. Василий продолжил. – И жена у вас везде Ирина. Однако, характер ваш несколько различается в каждой из вселенных. Например, в нашей вселенной вы ездите иногда выпившим. А здесь, как я понял, не ездите. А в предыдущей вселенной вы вообще не ездите, потому что у вас нет машины. И там вы какой-то… пугливый. Не слишком уверенный в себе. А в моей вселенной и здесь вы уверены в себе. С этим всё в порядке.
Астахов ещё раз осторожно кивнул. Он по-прежнему был какой-то заторможенный. Нечто непонятное тревожило его. Василий не выдержал:
– Дмитрий, у вас что-то произошло?
– Мучает головная боль. Но дело не в этом, – задумчиво ответил Астахов и после небольшой паузы глянул решительнее. – Послушайте, а может у вас… временная потеря памяти была.
Ах, вот оно что! Он засомневался в том, что рассказал Василий.
– Но я ничего не забывал. При чём тут потеря памяти? Я, конечно, не знал, где мой дом в этой вселенной, чем я здесь занимаюсь, кто моя жена. Но я всё время помнил, где я живу в своей вселенной, кем работаю и кто там моя жена. И вас я помнил, хотя здесь мы увиделись только позавчера. И я знал о некоторых ваших увлечениях. Хотя бы, об этих троих, о Хокинге, Виленкине и этом… как его?
– Хойле, – мрачно подсказал Астахов.
– Да, Хойле, о котором вы и тут, и там книгу хотите написать… При чём тут память? Логичнее предположить, что я вас разыгрываю. Но зачем мне это? Подумайте сами.
– Возможно, вы меня выбрали в качестве объекта насмешек.
– Помилуйте, зачем мне над вами насмехаться?! – вскинулся Петровский. – Я вас уважаю. За ваши знания, за вашу увлечённость. Я от вас столько узнал. Там, в своей вселенной. И в предыдущей… Я рад, что могу помочь вам ответить на вопрос, который мучает вас там и, насколько я понимаю, здесь. Параллельные вселенные существуют. Вы можете спокойно работать в этом направлении. Это не путь в тупик. Это путь к истине.
Астахов пристально смотрел на Василия, пытаясь взвесить каждое слово. Потом обдумал услышанное, и лишь после этого задумчиво произнёс:
– Логика в ваших словах есть… Но если вы попали уже в третью вселенную, значит, между ними есть точки соприкосновения, в которых возможен переход. Этакие тоннели. "Червоточины", как их назвал Хокинг. Навряд ли они существуют постоянно. Скорее всего, открываются время от времени. Интересно вычислить вероятность возникновения тоннеля в произвольной точке пространства. Скорее всего, она очень мала. И все-таки, тоннели возникают с некоторой периодичностью, – рассуждал он вслух. – Какие дополнительные факторы играют роль? Какова их природа?
Василию очень хотелось ему помочь. И он понял, о чём следует поведать своему знакомому.
– Интересно вот что. И в предыдущей, и в этой вселенной при моём появлении исчезал мой двойник. Его не было ни на работе, ни дома. К примеру, в ту ночь, которую я провёл у вас, мой двойник отсутствовал дома. Моя здешняя жена решила, что я ночевал у дочери, но звонить туда не стала. У неё натянутые отношения с моей первой женой. И слава Богу, иначе бы я попал в затруднительное положение. Не могу же я сказать ей правду, что в ту ночь я ещё не знал, где мой здешний дом. После таких заявлений можно попасть в психушку.
Астахов кивнул с пониманием.
– Интересно, – протянул он. – Значит, двойники взаимозаменяются. Очень интересно. Только я не понимаю, как это описать математически.
Василий тем более этого не знал. Но тут он вспомнил про свою гипотезу. И тотчас заговорил:
– Насчёт формул я ничего, конечно, не понимаю, но могу высказать одно предположение. В том, что существуют параллельные вселенные, главную роль играем мы, люди. – Астахов слегка поморщился, но Василий с увлечением продолжил. – Человек многомерен. Он живет в разных человеческих измерениях. Есть бытовое измерение, когда человека интересует только то, как обеспечить свою жизнь: сытно поесть и сладко поспать. Есть измерение искусства. Есть научное измерение. Это по вашей части. – Он указал рукой на Астахова. – Есть ещё множество направлений – жажда славы, денег, желание добиться чего-то, оставить свой след в истории. Чем дальше идёт эволюция, тем больше этих измерений. В первобытном мире существовало только бытовое измерение. А сейчас их уйма. И человек может пребывать в разных измерениях одновременно, переходить из одного измерения в другое. Отсюда возникает возможность разной судьбы для одного человека. Так вот, параллельные вселенные существуют для того, чтобы дать возможность реализовать разные варианты судьбы. Но если это так, не могут двойники пребывать одновременно в одной вселенной.
Астахов смотрел на него зачумленным взглядом. Потом опустил глаза и как бы нехотя выдавил:
– Сомнительная гипотеза…
– Ваш двойник в предыдущей вселенной сказал то же самое. – Обида наполняла голос Петровского. – Но я считаю, что я прав.
– Гомоцентризм? Человек в центре мироздания?.. Это ненаучно, – мягко, но с достоинством заметил Астахов. – Разумеется, мой двойник не мог иметь иного мнения.
Василий вскочил со стула.