* * *
На шестиэтажку решили не лезть, прошли до крупного кирпичного здания, похожего на странноватую сталинку.
– Вот абзац, мирок какой безинвентарный, – сказала Маня, огибая сложенные на обрывке тротуара кроватные сетки. – Вроде отстойника-карантина, что ли?
– Ну, явно не концлагерь. – Феофанов покосился на молчащего Марика. – Люди отсюда уходили впопыхах, но без паники. Может, еще ничего. Найдутся.
– Не найдутся, – сказал Марик, глядя на светло-серое здание. С балкона свисала оборванная веревка с бельем, похожая на пепельные корабельные флажки.
– Не каркай. Всякое может быть. Может, даже лучше сейчас вдали отсидеться.
Всё они знали. И что не найдутся, и что "отсидеться" – вовсе не то слово.
Подъезд был широкий, с шахтой лифта. Сама кабина валялась внизу. Дохлой тощей змеей вился трос. Марик шел первым, держа автомат наготове. Как-то здесь жутковато было. Не очень-то пусто. Лепнина под потолком, кафель, так и норовивший лязгнуть под подошвой берца. Кнопки звонков, глядящие злыми зрачками… Дом богатый, только, наверное, не московский. Почти все двери заперты, мимо приоткрытых Марик проходил, держа щель на прицеле. Маня, девица, видимо, довольно чуткая, извлекла свое оружие – здоровенный револьвер музейного вида. Господи, такое время, а все не наиграются люди…
На чердачной двери болтался большой замок. Феофанов молча вынул из рюкзака небольшой гвоздодер – похоже, фирменный, из хорошей стали. Марик с автоматом страховал тылы, девчонка решительно перехватила свое барабанное страшилище обеими руками, целилась в дверь над головой командира. Как бы башку ему не отстрелила…
Взвизгнул металл – оторванный замок болтался на одной петле.
– Гвозди старые, – прошептал Феофанов.
Группа напряженно прислушивалась: дому взвизг явно не нравился – из углов лез страх, пахнущий потревоженной пылью…
Марик включил фонарь и осторожно шагнул в затхлую тьму чердака…
Не было здесь никого. Разве что целые залежи бухт толстой проволоки, чуть тронутой ржавчиной. Слуховое окно было прикрыто, но не заперто. Подсадили Маню – девчонка выбралась, забухала по жести ботинками. Взобрался командир, сказал:
– Не громыхай.
– Я же не нарочно. Это ж вообще жесть, а не крыша, – оправдалась девчонка.
Действительно, покрыли крышу как-то странно: треугольными листами, – Марик сроду такой кровли не видел. Маня уже взобралась повыше к коньку и озирала окрестности.
– Абздольц! Не ПГТ, а кишка какая-то захламленная.
Действительно, линия разнокалиберных домов тянулась относительно узкой рекой-лентой. Истока видно не было. Там, где полагалось быть берегам, ничего не было. В смысле, что-то было, но рассмотреть эту серость было невозможно.
Феофанов пощелкал фотоаппаратом, потом поставил режим на "видео" и снял панораму. Пряча технику, поглядывал на стойку-кронштейн для электропроводов.
– Точно, странная, – согласился Марик. – Особенно изоляторы.
– "Грушечками", – Маня потыкала пальцем. – У нас "бутылочками".
– Я заснял. Разберемся. Надо бы еще в пару квартир заглянуть… – пробормотал Феофанов.
Первая же квартира, в которую заглянули поисковики, произвела весьма мрачное впечатление. Здесь оставался почти полный порядок, только на паркете посреди гостиной валялись черепки разбитой вазы. Стояла мебель – вся в свободных матерчатых чехлах, зеркала тоже закрыты-завешены.
Любознательная Капчага отвернула чехол, поскребла ногтем полированную поверхность серванта и со странной, но совершенно очевидной логикой сказала:
– Нет, тут точно кто-то умер. – Глянула на патрульного и пояснила: – Ну, еще до того, как дом сюда бухнулся.
– Я понял, – пробормотал Марик.
Сквозь широкие двери, ведущие на кухню, была видна стена с развешенными фарфоровыми блюдами. Висели часы – то, что из них торчит, опознать было трудно, оказалось, кукушка. Наверное, на пол хотела выброситься. Как то блюдо…
– Журнал возьму, – сказал Феофанов, забирая из письменного стола какие-то бумаги. – Черт, даже неудобно как-то. Словно воруем…
Из коридора донесся шорох… Марик прыгнул вперед, столкнулся плечом с прыткой девчонкой – эта уже целилась из своего револьвера.
– Капчага, тыл! – рявкнул начальник.
Вместе с Мариком влетели в коридор, на миг замерли… Донесся цокот с лестницы, едва слышно скрипнула дверь на лестничной площадке.
– Напротив, – прошептал Марик.
Командир кивнул – в руке у него был ТТ.
…Подступали осторожно. Кафель так и норовил предательски звякнуть под ногами. Феофанов взялся за латунную ручку, Маня прикрывала сзади, упершись спиной в стену и целясь из своего чудища. Марик снова подумал, что девчонка кого-нибудь из своих подстрелит, кивнул командиру – тот дернул ручку. Дверь распахнулась с пронзительным скрипом – патрульный влетел внутрь. Луч автоматного фонаря метался по стенам, выхватывая бесконечные вешалки, книжные полки, запыленные витражи…
– …Здоровенная жилплощадь, – сказала Маня, на всякий случай тыча стволом револьвера в шторы. В многокомнатной квартире никого не было. Марик отряхнул брюки – сдуру и под кровать заглянул. Нехреновый такой сексодром, сразу видно, что антикварный.
– Значит, обманулись? Слуховые и визуальные галлюцинации? – Феофанов смотрел на шкаф – там, на трехметровой высоте, растопырило крылья чучело огромного орла. Ну, птицу допрашивать было явно бессмысленно – та от пыли аж поседела, сто лет сидит, не меньше.
– Молчишь, птеродактиль? – Маня подошла к шкафу, прицелилась в здоровенное чучело. – Ты есть партизанен? Признавайсь бистро! Млеко, яйки?
– Капчага, отстань от представителя ястребиных. Он какой-то экзотический, редкий. И вообще, остришь весьма сомнительно, – пробормотал Феофанов.
– Готовлюсь к работе под прикрытием, – оправдалась девчонка. – И вообще нужно обстановку разрядить. И так-то… Все пропали неизвестно куда, помойка, мусорка, пылища… Хорошо, что не аллергическая…
Тут на Маню начала падать книга. Увесистая такая, большого формата. Лежала спокойно рядом с запаршивевшим орлом, а тут начала падать. Замедленно так…
– Манька! – с ужасом рявкнул Феофанов.
Подчиненная успела втянуть голову в плечи и сказать:
– Ай!
Стук от попадания многостраничного снаряда вышел вполне деревянный. Благо томище бахнулся не корешком, а плашмя. Девушка ухватилась за свою модельную стрижку.
– Сильно? – растерянно спросил Феофанов.
– Да не особо. Чего она вообще? – обиженно пробурчала Маня.
– Не стой там. Еще орел спикирует. Дряхлое все. Старье запущенное, разруха и запустение…
Феофанов стоял все-таки не под самым дверным проемом, и когда сорвавшийся карниз, раздувая паруса портьер, по широкой дуге полетел к нему, командир успел отпрыгнуть…
Длинная штанга раскачивалась маятником, от портьер тянулись густые клубы пыли. Феофанов отошел подальше, за большой круглый стол, покосился на Марика, целящегося в взбесившийся карниз из автомата:
– Ну, все-таки не гильотина. Но неприятно. Пора нам отсюда выбираться.
– Пыль осядет, и драпаем. – Капчага держала в руках опасный том. – Слушайте, а что такое "Потаенная Доктрина Головатской"? Абзац какой-то – уложит такой великой мудростью, и поумнеть не успеешь…
Тут под столом сдавленно, но отчетливо чихнули…
Марик отпрыгнул в одну сторону, командир в другую. Целились из двух столов, что было глупо. Света из окна падало достаточно, – и без фонаря видно – нет под столом ничего и никого, кроме клубящейся удушливой завесы, слетевшей со штор.
– Всем выйти из пыли! – рявкнула Капчага, целясь в пустоту. – Открываем огонь на поражение!
Пустота дрогнула – на миг Марик вроде бы увидел карлика, с ужасом пятящегося от грозного револьвера. Потом что-то мелькнуло по направлению к дверям. Феофанов успел швырнуть наперерез тяжелый стул:
– Стой!
Разглядеть Марик ничего не успел – просто оседающая пыль закружилась по-иному. Патрульный машинально повел стволом автомата, целясь в абсолютно пустой угол.
– Не стреляй! Ой, твою…! – Маня отскочила – на нее громоздко спланировал великанский орел, задел крылом по голове. – Стой, хоббит бешеный! – Девушка в ярости метнула том в сторону пианино…
Марик ничего не видел, кроме пыли, мелькающих предметов и мечущихся по комнате поисковиков. На командира пыталась рухнуть люстра – с крюка соскочила, но повисла на проводах. Раскачивалась, дождем сыпались блеклые хрустальные подвески… Само по себе забренчало пианино… Феофанов перевернул тяжелый стол, баррикадируя двери в коридор… Наконец рухнул карниз со шторами, подняв новые клубы пыли. Марик уже не целился, просто заслонялся автоматом от взбесившейся комнаты…
– В спальню он скакнул! – Маня швырнула вслед "Потаенной Доктриной". – Зажмем!
– Поосторожней! – Феофанов судорожно чихнул и с изящной этажеркой для цветов наперевес устремился в спальню…
Марик осторожно выглянул: поисковики стояли на четвереньках по обе стороны от просторной постели. Маня сжимала толстый том, командир придерживал этажерку на манер барьера.
– Предлагаю перемирие, – сказала Маня под кровать.
– Действительно, несолидно получается, – поддержал Феофанов. – Мы, собственно, агрессивных намерений не имеем…
Под кроватью по-кошачьи чихнули.
– Вот и я говорю, – обрадовалась Маня. – Выбирайтесь. Это явное недоразумение. Меня вот контузило, но я же зла не держу.
– Вы сами-то… – едва слышно отозвались из подкроватных глубин.
– Нервничаем все, – признал Феофанов. – В такой обстановке, согласитесь, простительно.
Марик не выдержал и чихнул.
– Вот! – девушка, вглядываясь под кровать, ткнула пальцем в сторону патрульного. – Наш военный тоже согласен. Он, между прочим, строчить не начал. А мог бы! "Калашников" – это такая силища, все бы здесь покрошил!
– О стрельбе и речи быть не может! – возмутился Феофанов. – У нас мирная миссия. Мы своих людей ищем. Объяснили бы вы нам, что тут произошло, раз местный. И выбирайтесь, ради бога. Разговаривать как-то неудобно…
– Бога нет, – сообщили из-под кровати. – Если выйду, сразу стрелять не начнете? Обещаете?
* * *
Назвался подкроватный доможилом. Порода вроде домового. Марик знал, что домовых не бывает. Ни в деревнях, ни в городах. Раньше, может, и были, но вывелись. Но этот был. Невысокий – Маньке по колено. Квадратненький. Ноги – вроде как одни ступни. С такими ногами и не бегают, и вообще не живут. Но этот жил. Разговаривал.
– …Сначала им страшно было. Разведки устраивали. Водоотводы от скважин хотели вести. Комитет Выживания избрали. Говорят, все время новые жильцы здесь появлялись. Потом собрались и ушли. В одночасье. Налегке, без мебели, почти без вещей. Без всего…
– Им, наверное, просто некуда было вас брать, – жалобно сказала Маня.
– Я понимаю. – Крошечные глазки доможила упорно смотрели в стену.
Физиономия единственного местного обитателя была мохнатой. Сплошь заросшая белой шерсткой. Даже уши мохнатые. Но на игрушку он похож не был. Такой старичок-мутант. Может, оттого, что шерсть седым пыльным серебром отливала? И губы слабые, растрескавшиеся…
Марик вынул из разгрузки литровую флягу воды. Протянул…
– Благодарю. – Доможил поднатужился, справился с пробкой-закруткой. Ладони у него были четырехпалые, но это, наверное, было и нормально. Забулькал… Прервался, глянул на Марика:
– Благодарю. Мне, собственно, не надо. Но привык…
Он снова булькал. И куда только входило? Марик невольно посмотрел на постель, на которой сидел крошечный доможил. Манька тоже туда смотрела. Нехорошо. Как дикари. У доможилов, наверное, и этот, как его… метаболизм совершенно иной.
– Благодарю, – в третий раз сказал доможил, аккуратно завернул крышку и вернул пустую флягу Марику. И заплакал: – Я тут совсем усыхаю. В смысле, умираю. Плохо-то как…
Крошечные слезы катились по шерстке. Доможил не утирался.
– Ой, абзац какой! – Маня вздохнула. – Ну, что ж вы так? Перестаньте, ради бога.
– Нету бога, – всхлипнул доможил. – Он нас оставил. Или мы его. Он там, а мы вообще вот здесь оказались. Я повеситься пробовал. Шея, наверное, слишком толстая. И веса нет. Без людей и дома мне совершенно невозможно. А разве это дом? Что ни делай, не получается. И для кого?!
– Ну, это вы напрасно, – сказал Феофанов. – Людей еще предостаточно. Собственно, и жилья обитаемого хватает. Знаете, почем сейчас квадратный метр идет?
– Почем? – заинтересовался доможил.
– Когда я в последний раз интересовался, метр в приличном районе шел около двухсот тысяч, – в некоторой растерянности сказал Феофанов.
– Это в золотых рублях или марках? – Доможил пытался сморгнуть слезы.
– В рублях. Но не очень золотых. Вы, простите, в каких местах проживали до того, как?..
– В столице. В Великом Владимире. Бульвар графа Остролистова. Это в самом центре города, если знаете.
– Увы. Побывать так и не довелось. – Феофанов переглянулся с подчиненной. – Знаете, у нас предложение есть. Пойдемте с нами, а? Я обманывать не буду – сразу вас в жилой дом устроить не получится. Карантин будет, специалисты вас посмотрят. Сами понимаете – ситуация крайне необычная. Но комната будет, общение. По хозяйству там вечно проблемы бывают. Поможете. Все ж лучше, чем здесь сохнуть. Расскажите обо всем подробно. У нас тоже возникают аналогичные проблемы с домами. Ваши свидетельства окажутся весьма полезны.
– Действительно, пойдемте. – Капчага пощупала свою голову. – А то опять недоразумение какое выйдет. Да и тоскливо здесь, прямо непомерно. А у нас при деле будете.
– Спасибо за участие. – Доможил снова плакал. – Только как я пойду? Мне из дома выходить нельзя. Не переношу.
– Придумаем что-то. Рискнуть имеет смысл, – сказал Феофанов. – Самое время вам рискнуть, откровенно говоря.
– А потом? У вас же тоже начинается.
– Мы отбиваться будем. До последнего, – ожесточенно заверила Манька. – И вы давайте присоединяйтесь. Я в Бога, может быть, тоже не очень-то верю, но это же не повод… Ну, ложиться и ноги куртуазно раздвигать. В аду мы уже были. Там неуютно и вообще все друг друга жрут. Без вилок и прочей сервировки. Давайте мы поотбиваемся, а?
– Я идею поддерживаю. Но как мне-то? – Доможил беспомощно моргал.
* * *
Для транспортировки отыскали коробку с удобными ручками. "Пылесос моющий Баярд-Царицын" значилось на крышке. У доможила оказались и личные вещи: пакетик со щетками и горшок с цветком алое, непонятно как сохраненным в столь суровых условиях. Упаковывались внизу, перед дверью подъезда. Доможил долго кланялся лепнине и темным бронзовым светильникам – просил прощения. Потом забрался в коробку, Маня помогла ему разобраться с колючими листьями алое.
– Если сломается, вы не расстраивайтесь. Оно абзац какое живучее.
– Я придержу. – Доможил уперся лапами в горшок.
Феофанов прикрыл крышку, на всякий случай зафиксировал двумя кусками проволоки.
– Ну, поехали.
– Давайте я возьму, – сказал Марик.
– Прикрывай. Ты обученный, – сказал Феофанов, берясь за матерчатую ручку-петлю.
– У нас шаг вообще слаженный, – гордо сообщила Капчага.
Двигались, стараясь держаться подальше от домов. Марик поглядывал на окна, ловил в прицел бездушные квадраты. Хотелось нажать на спуск, порвать проклятущую тишину. Под подошвами поскрипывали камешки и осколки стекол. Было жутко. Живой груз в коробке молчал. Иногда Феофанов шепотом начинал корить подчиненную за перегруз – Капчага запихала в свой рюкзак тяжеленный том "Доктрины". Упрямая Маня оправдывалась тем, что тяга к знаниям прибавляет сил.
У "грибка" запыхавшиеся поисковики сели на бетонную балку – видимо, карлик с фикусом имели вес.
– Эй, товарищ несомый, вы там как? – Маня, малость отдышавшись, поскребла стенку коробки.
– Душно. Но лучше, чем я думал.
– А цветок как?
– Ничего. Держимся.
– Вот и хорошо, – сказал Феофанов. – Вы, пожалуйста, только о цветке и думайте. Нам сосредоточиться нужно.
– Понял. Думаю.
Командир посмотрел на Марика.
– Я тоже о цветке буду, – сказал патрульный.
Феофанов кивнул:
– Давай. Назад должно побыстрей получиться…
Марик думал об алое, выросшем в пустоте. В пустоте, куда уходят люди. В пустоте помойки…
* * *
– …вашу мать! – не удержался Феофанов.
Группа поисковиков очутилась в вонючей тесноте. Дышать смесью застарелой мочи и гнили было трудновато. За сеткой разлетались испуганные голуби.
– Очень точно, – прокомментировала Маня, с натугой отпихивая мусорный контейнер. – Прямо в десятку. Ух, абздольц какой!
Группа выбралась с контейнерной площадки, Марик с командиром вынесли коробку пылесосного "Баярда". Моросил дождь. От машин к помойке бежали координатор с оператором и патрульные…
– Как там? – Маня постучала по картонному борту.
– Жив. Это кислотный дождь? – с ужасом спросил доможил.
– Нет, просто место такое неудачное. Сейчас продышимся…
Поисковики торопись. Коробку с беженцем загрузили в фургон, и было совершенно непонятно, как подействует пребывание в машине на непривычного доможила.
Феофанов пожал руку Марику:
– Ничего, шансы еще есть. Сам видишь, еще ничего не понятно.
– Это точно. – Марику было все понятно. Только это уже стало личным делом старшего патруля № 143ЮЗ.
Манька помахала от джипа:
– В гости заезжай. И вообще к нам в службу переходи…
Машины умчались. Марик закурил и пошел к своим.
– Во как! – Сашка постучал по циферблату часов. – Вы меньше десяти минут отсутствовали.
– Ну, в общем-то, все успели, – пробормотал Марик.
– А "грибок"? Не зашибло вас? – Равиль завел двигатель.
– Нет. Там и лежит. Там вроде как выставка.
– Надо же. В коробке-то что притащили, если не секрет?
– Свидетельство. Наверное, полезное. – Марик швырнул в окно недокуренную сигарету. – Знаете, я курить завязываю. Пригодится еще здоровье.
О Светке ребята не спросили. И так ясно. Всем все ясно. Остаются детали. Нужны они простым бойцам? Задача ясна – отбиваться до последнего. Повезет, так и контратаковать получится. Ну, это уже дело начальства – стратегически общую картину осмыслить.
Глава 8
Мы Жили, Будто Нет Нам Дела
BBC Radio."Взрыв на борту "Рональда Рейгана" – трагическая, но не неожиданная случайность. Пусковые установки ЗРК "Си Спарроу" давно вызывали вопросы у специалистов…"
Радиостанция "Шансон-24"."…"Я буду ждать" – утверждает Ирина Шалая. Зачем вам ждать, девушки? Не расставайтесь со своими любимыми…"
www. dom.666.2."Кастинг" – в последнее время это волшебное слово перестало привлекать поклонников проекта. И это в то время, когда отчаявшийся Глеб Пуськин…"
Из сводки ФСПП
Патрульная служба
28 мая. 19.50