– …Подразделения ФСПП-М задействованы в полном составе, включая управление. Ситуация напряженная, формируются дополнительные рейдовые группы. Добровольцев прошу обращаться по команде в штабы секторов по месту сосредоточения… – повторили на Окружном радиоканале ФСПП.
Марик принялся нашаривать флягу, которую постоянно таскать в разгрузке было влом.
– Сашка, каску передай.
– Да ты куда опять? – Равиль сердито стукнул по рулю. – Мы и так в оцеплении. Скучно тебе?
– Засиделся, – буркнул Марик. – Вы тут не балуйтесь. А то крыску в подарок принесу.
– Да ну тебя в задницу…
Забрасывая за спину автомат, старший патруля № 143ЮЗ, расслышал обрывок разговора личного состава, оставшегося в родной машине:
– …точняк медаль возжелал.
– Не, подохнуть раньше нас хочет. Мечтатель деревенский…
Марик вздохнул и зашагал к штабному автобусу, стоящему перед зданием вокзала. Народ слегка схлынул, утихомирился. Автобусы и мобилизованное такси отъезжали регулярно, очереди из разведенного по направлениям движения служивого люда перестали расти. Измученные полицейские и эмчеэсники потихоньку приходили в себя. Сколько не готовь народ к сложностям, а в транспортном коллапсе Москва звереет мгновенно…
Экипаж "сто сорок третьей" подняли по тревоге в 14.30, когда выяснилось, что сбой в работе метро устранить в течение часа-двух никак не удастся. Отдыхающим экипажам было приказано двигаться к центру. Уже в пути узнали, что Кольцевая линия остановлена полностью, движение на радиальных ограничено. Равиль перестал ругаться – у его дочери сегодня был первый экзамен, так хотел встретить девчонку дома. Впрочем, экзамены в этом году шли по ускоренной программе, какой смысл особо-то переживать?
"Сто сорок третья" пробивалась к Павелецкой. Москва практически уже стояла. Двигался по спецполосам лишь городской пассажирский транспорт и спецмашины. Вообще-то, после принятия "Постановления о порядке работы транспорта в особый период" стало как-то спокойнее. Особенно после решения по делу "Черных зябликов". Суд вынес приговоры мгновенно – двадцать два водителя частных такси, взвинтивших цены на проезд после взрыва на станции "Зябликово", схлопотали по пять лет с полной конфискацией согласно 125-й , часть три. Понятно, "зону топтать" никто не пошел – все в отряды "Особстроя" влились, но еще непонятно, где легче "перекинуться".
Что происходило в метро сейчас, оставалось непонятным. Накануне вечером был сбой на Сокольнической линии. Потом официально объявили, что начинается совместная проверка силами МЧС – ФСПП – ГУВД. В басни о массовом нападении крыс-мутантов лично Марик не очень верил. Мало ли что СМИ болтают. Крыса, конечно, животное сообразительное, но всему есть предел. Тем более размеру пасюка. Грызун размером с корову – уже не грызун. Ему в лесах нужно пастись или в саванне охотиться. Под землей мигом застрянет, там довольно тесно. Как-то довелось с полицейскими по туннелю "психа" гонять, который, правда, на поверку оказался пошлым наркоманом. В общем, под землей "тысячам гигантских грызунов интеллектом превосходящих гомо сапиенс" не развернуться. Разве что из какого-то "свища" поналезли. Но это вряд ли – под землю следящую технику в первую очередь напихали.
* * *
– Вы смените заслон, – майор показывал на большом мониторе. – Они продвинутся дальше к "Театральной". В составе их группы четверо из ФСПП-М и поисковики. Подготовлены к действиям под землей, уже осмотрелись. Короче, им новая задача поставлена. Вам – держать блокпост. С аппаратурой слежения проблемы, частично вышла из строя. Но местная связь работает, с оператором свяжетесь. Оборону займете круговую. На всякий случай. Пока боестолкновение отметили лишь на перегоне "Театральная – Тверская". Там и идет зачистка.
– Разрешите вопрос, товарищ майор? – обратился к инструктирующему старшина-омоновец. – Кто противник? Тут уж такие дурацкие слухи ходят.
– Точно, дурацкие слухи, опирающиеся на дурацкие факты. – Майор включил запись. На большом мониторе штабного автобуса появилась чуть подрагивающее изображение метро-туннеля. Снимала стандартная дежурная камера: в темном углу кадра что-то шевелилось. – Вот обработанный специалистами фрагмент, – майор переключил…
Крысы… Две упорно подпихивали к рельсам кусок трубы. Третья неловко прижимала лапками к животу мешок, кажется, со шпаклевкой. Угадывалось усиленное шевеление в глубине кадра…
– Запись плохая, – пояснил майор. – Писала дальняя камера, едва захватывая участок. Три ближайшие камеры были выедены из строя. Обрезаны провода.
– Да как же они?! Зубами? – ужаснулся крепенький эмчеэсовец.
– Скорее кусачками. Пока квалифицируем как попытку теракта, осуществленную человеко-крысиной группой. Камеры отключались последовательно – на запись человек не попал. Они вообще торопились – пытались успеть за две с половиной минуты в паузе между поездами. СВУ у них нет, импровизируют…
– Так и что они? – после паузы спросил кто-то из военных.
– Ничего. Не успели. Машинист заграждение заметил в последний момент, затормозить не успел. Что-то там слегка помяло на головном вагоне. Машинист тут же доложил, вызвали опергруппу. Ремонтники под прикрытием маневровой группы устранили завал минут за десять. Но линию все равно остановили до выяснения обстоятельств.
– Что там выяснять, – пробормотал омоновец. – Крысюки явно не в Пакистане обучались.
– Да, с подрывной подготовкой у них не очень, зато наглости не занимать. – Майор потянулся к клавиатуре.
Это были уже не фрагменты записи, а просто фото. Две крысы, видимо, до последнего момента ковырявшиеся на рельсах, и отпрыгнуть не успели. Выглядело то, что от них осталось, не очень… Особенно изломанный хвост. Рядом с одной из тушек для масштаба был положен автомат. Да, хорошо, что у них лапы когтистые. Вполне бы могли овладеть "калашниковым". Хотя бы и снабженным сошками…
– Предупреждать нужно, – сдавленно сказал кто-то из сводного Отделения.
– Дохлые – противные, живые ничуть не лучше, – сказал майор. – Бронежилетов не носят, головы не в меру брезгливым бойцам одним махом не откусывают. Курс уколов, правда, придется пройти. Но данный грызун уничтожается штатным боеприпасом стандартного стрелкового оружия. Утром вычистили их гнездо на "Комсомольской". Рекомендовано боезапас не жалеть – все-таки не люди, останавливающее действие пули не то. Но ничего сверхъестественного. Штаб операции интересует другое. С грызунами были люди. Предположительно группа "Психа", группа устойчивая, думающая. Нужно взять хотя бы одного.
…Опять запись. Камера вагона метрополитена. Очевидно, поздний вечер или раннее утро: вагон практически пуст. Дремлющий бомж, кепка, сдвинутая на нос, грязное пальто. Остановка. Бомж неожиданно поднимается, кидается к двери. Изображение прыгает – запись уже с другой камеры, установленной на платформе. Тона более сочные, видно, что пальто не черное, а темно-коричневое, а джинсы цвета хаки. Человек идет прямо под камеру, засунув руки глубоко в карманы и сутулясь. Подволакивает левую ногу. Прыжок изображения – третья камера. Съемка уже со спины, фигура маленькая, видимо, взято дальней камерой. На платформе несколько человек, и бомжа можно опознать только по местонахождению – он самый дальний. Или это не он? Деловитая походка, размашистые движения, в руке газета. Человек явно направляется к двери техслужб. В последний момент ловко, по-спортивному, спрыгивает на пути, явно помня о контактном рельсе.
– Все. От ближайшей камеры он прикрылся газетой. "Спорт-экспресс" позавчерашний. Больше рассмотреть ничего не удалось. Камеры в туннеле его не засекли. – Майор выключил компьютер. – За сутки отмечено еще четыре подобных фокуса.
– Понятно. Собираемся, что ли? – Омоновец вздохнул. – Хотел насчет сухпая поинтересоваться, но что-то расхотелось.
* * *
Готовилось сводное отделение в вестибюле – тесноватая верхняя "Новокузнецкая" сейчас казалась огромной и пустой. Сидела в своей будочке пригорюнившаяся бабулька-дежурная. Рядом с турникетами бойцы ОМОН спешно выкладывали из мешков с песком "гнездо". Бойцам помогал электрик эскалаторной службы. Жалась к стене, прижимала уши сторожевая овчарка, рядом с ней ждал ПК .
– Я так понял, нам пешочком? – спросил эмчеэсовец у электрика. – Включил бы на пять минут, а?
– Инструкция. – Труженик "лестниц-чудесниц" развел руками.
– Устарела твоя инструкция. Творческий подход нужен – допустим, поднимается враг автоматизированно, прямиком под пулемет, и даже запищать "полундра" не успевает.
– Мальчики, что, правда крысы там? – с ужасом спросила бабулька.
– Специалисты разберутся, – сказал старлей саперов, принявший командование над сводным отделением. – Вы вот женщина опытная, в возрасте, а болтунов слушаете. Личному составу, разговоры отставить! Проверить снаряжение, оправиться…
Марик помог эмчеэсовцу устроить на поясе подсумок. К оружию бойцы МЧС еще не совсем привыкли, да и подсумки им, в отличие от остального снаряжения, всучили старинные, брезентовые. Господи, ХХI век, а эти как на Вьетнамскую войну собрались.
Марика, сержанта-омоновца и старшего из МЧС отозвал командир отделения:
– Вот что, бойцы. Винегрет у нас изрядный. И в метро я мало что понимаю. Мы вообще из Серпухова. Но болтовни и раздолбайства не будет. Ясно?
– Так точно, – заверил эмчеэсовец. – Николе я уже по шее двинул. Это от нервов и устатку. Мы прямо с дежурства.
– Ну и берегите силы, языками не болтайте. – Старлей посмотрел на Марика: – Ты вроде по специальности. Поясни. Инструктаж я слушал, но один хрен, с какого перепугу нас всех подряд сгребли? Я бы лучше только со своими срочниками пошел. Я их, сопляков, хоть знаю.
– Поэтому и смешивают. Психологов и спецов из медбригады к каждому отделению приставить не могут. Не хватает их. Если внизу "Психа" проявится, будем справляться самостоятельно. Вы, прежде чем стрелять в своих ротных парнишек, шесть раз подумаете. Многовато по нынешним меркам. А я вас за неадекватность в секунду попытаюсь спеленать. Или хлопну. Ну или вы меня. Вы уж извините за прямоту, это я "Курс гражданской спецподготовки" сжато и ускоренно изложил.
Старлей смотрел исподлобья:
– Шутишь? И как я тебя должен за спиной оставлять?
– Не шутит он, – сказал омоновец. – Я с ними уже работал. Так оно и есть, если шелуху отбросить. Лучше, конечно, пеленать. За целенького "Психа" такую премию сулят…
– Угу. Только поспешать нужно, – кивнул Марик. – Уценят их скоро. В связи с затовариванием.
– Мать вашу… – Старлей поморщился. – Уж лучше к крысам, чем тут с вами разговаривать. Как была Москва говном, так и осталась. Чего они там с командой тянут?
Оказалось, подкрепление выделили.
– Охраняешь, – сказал Марику знакомый водитель из координаторской группы. – Со связью херня, дозвониться не могу. Да, собственно, что тут говорить? Сам видишь – опыта у них с гулькин хунос. Их в пополнение СВО готовили, но там все Отделение сгинуло. Экстрасенс-чижманы. Но сейчас нету больше никого. Ни прикрытия, не вообще готовых наших…
Водитель ушел, по привычке пряча под курткой облезлый "фабарм" .
Поисковики вообще на служащих ФСПП не походили. Словно нарочно пару подбирали: крупная полная женщина чуть за сорок и худющий "ботаник", явно даже не успевший на выпускном набухаться. На даме был медицинский халат – очевидно, для маскировки.
– Старший патруля Шумилов, – представился Марик.
– Роза Юрьевна. – Тетка осторожно пожала руку патрульного, запечатанную в "штурмовую" перчатку.
– Жуков. Поисковик, – на всякий случай уточнил сопляк-ботаник и решительно поправил очки.
Оба были обуты в резиновые сапоги, и Марик попросил проверить-поправить носки. Переобувались под взглядами бойцов. Тетка нервно сказала:
– Нам приказано в тылу быть.
– Будем, – заверил Марик. – Но придется учесть, что тыл сейчас непонятно где. Ничего, нам вон какое прикрытие выделили.
Роза Юрьевна взглянула на бойцов в бронежилетах, на пулемет, на миг зажмурилась и поднялась:
– Мы готовы.
Эскалатор казался бесконечным. Вроде и светильники через один горят, а словно во тьму спускаешься. Вперед ушли омоновцы, за ними навьюченные эмчеэсники. Марика придержал командир:
– Твоя задача – за этими вашими… приглядывать. Уж не знаю, как мы их волочь будем.
Поисковики спускались по эскалатору, неловко цепляясь за перила. Рейдовые рюкзаки на плечах выглядели просто смешно. Роза Юрьевна в своем халате вообще на доярку смахивала.
– Я присмотрю, товарищ старший лейтенант. Идти-то недалеко. Справимся. – Марик поправил ремень шлема-ррллоло. Хоть и не тяжелая ррлл, а фиг привыкнешь.
Пустынная платформа, массивные люстры орооро, мрамор и старинное дерево почти римских "скамей-лежанок". Дежурная по станции, милицейский наряд, усиленный мальчишками-автоматчиками из "внутренних". Сводное отделение попрыгало на пути, даму спустили по лесенке-стремянке – ступеньки скрипели под солидным весом Розы Юрьевны.
– Наверное, из педагогов будете? – спросил спасатель-эмчеэсник, пытаясь поддержать поисковичку под локоть.
– Еще чего, повар я. Потомственный. – Женщина, отдуваясь, принялась снимать халат.
– Не надо, – сказал Марик. – Вам ведь психологи ФСПП посоветовали? У них, наверное, свои доводы имелись. Возможно, правильные.
– Так испачкаю. – Роза Юрьевна посмотрела в сторону зловещего темного пятна туннеля, над которым вздрагивало, отсчитывая секунды, табло. – Не на кухне все-таки. И вообще, меня за призрак примут. За привидение из Вазастана.
– Ничего, пусть десятой дорогой обходят. А халат отстирается.
– Двинулись, двинулись, не задерживаемся, – морщился старлей.
Шли по ребристому туннелю. Воздух был сух и отдавал машинным маслом. Было тихо, смущал шорох ног и смутное то ли обманчивое эхо, то ли действительно отзвук далеких голосов.
Впереди двигались омоновцы, в центре силы МЧС и поисковиков, тыл прикрывали саперы. Молчаливый Жуков то и дело включал фонарь, подсвечивал потолок, и так неплохо освещенный зарешеченными фонарями на стенах. Военные посматривали на поисковика как на идиота, опытные омоновцы и спасатели помалкивали.
Собственно, идти оказалось не так далеко, один разок успели кратко передохнуть – Роза Юрьевна запыхалась так, что уже и все сомнительные звуки заглушала. Тронулись дальше, шагов через сотню кто-то спереди окликнул:
– Стоять! Стрелять будем.
– "Стою. Стреляю", – процитировал неугомонный спасатель Колька.
– Ты шутник, сейчас наряд схлопочешь, причем "очко" сам и разыщешь, – предупредил старлей и двинулся к блокпосту.
Предшественники живо снялись и ушли вперед. У них в группе было полноценное отделение поисковиков, да еще спецназовцы: и из ФСПП, и из армейцев. Даже снайперы и АГС-30 имелся. Надо думать, со специальными противокрысиными гранатами.
Сводное отделение принялось устраиваться на импровизированном блокпосту. Несколько мешков с песком, металлические щиты ограждений ремонтников и разномастные стулья. Заведовал местным хозяйством мужик из туннельной службы, уже помогший обжиться спецназу и, видимо, жалевший, что такие геройские ребята ушли. Старлей-сапер утомился орать в трубку древнего линейного телефона и сказал представителю подземной организации:
– Вы б хоть аппарат поменяли. Хрипит, трещит. Я бы без него быстрее докричался.
– А чего ты хочешь? Эту линию еще при Хруще тянули. В преддверии Карибского кризиса. Кому тут разговаривать? Хочешь общаться с удобством – в Ситуационный центр поезжай. Там на каждого по двадцать компьютеров и три кресла на газовом подсосе.
– Не хами командованию, – хмуро сказал старлей. – Лучше освети экскурсионно, что здесь где. Вода, холодильник, прочие удобства?
– Вон, – метроработник махнул рукой в грязноватой трикотажной перчатке. – Двери металлические видите? Склад-убежище. Запас воды, продуктов, противогазов и прочих барских удобств, из расчета на месяц на двести рыл. Санузел, с настоящим отечественным санфаянсом. Только чтоб туда гадить, надо ядерную войну объявить. Как там, наверху, еще не надумали?
– Ворчливый какой, – сказала отдышавшаяся Роза Юрьевна. – Иди-ка сюда, садись да рассказывай, чего вы тут наделали. Как настроение, как аппетит, не беспокоят ли предчувствия.
– С предчувствиями все нормально. Как в одна тысяча восемьдесят пятом начали беспокоить, так и не отпускают. Привык уже. На аппетит не жалуюсь. Не знаю, как у вас в медицине, а армию кормят сейчас неплохо. Тут парни поделились сухим пайком. Вот с настроением так себе. Уже вторые сутки не куривши. Как началось, так и сижу здесь. Я, между прочим, ППБ свято блюду…