– Ну-ка, посиди, нам поговорить надо, – сказал Берман и кивнул девушке.
Они вышли в коридор и принялись там горячо шептаться, однако слов было не разобрать. Через минуту парочка зашла и снова заняла свое место.
– Продолжай, – кивнул Михаил. – Становится интереснее, однако.
Пашка рассказал о том, как он провернул операцию по удвоению тысячной купюры Вальтера, а потом и все остальное, происшедшее во время их с Алиной заточения. И о бое, в разгар которого появились Хранители. Берман со Станнум снова обеспокоенно заерзали.
– Зачистка? – спросила девушка.
– Может быть, может быть… – неуверенно протянул Михаил. – Вот только с чего бы им идти туда без серьезных причин? Непонятно.
– А я знаю, в чем дело. Он и есть причина, – сказала Станнум, указывая на Пашку. – За ним охотились. И Грюнвальд и его дружки. Просто Хранители не в тот мир зашли, а в соседний – их подвела навигация из-за его постоянных прыжков.
– Хм. Может быть, – повторил Берман и уставился на Пашку, буравя глазами. Он взгляд выдержал.
– Они меня тоже с кем-то спутали, да? – спросил Пашка. – Наверное, с вашим коллегой? Я-то им зачем был нужен?
– Вот это мы и хотели бы узнать, – ответил Берман. – Ладно, чего там дальше было?
Пашка рассказал, как ему с Алиной удалось сбежать, как они поймали машину и доехали до Петроградской стороны. И как он активировал трансфер…
– Это было как раз в прошлое воскресенье, утром, так? – быстро спросил Берман.
Пашка кивнул.
– Аномалия у "Горьковской" класса К7, – кивнула Станнум. – Вот что это такое было.
– Ясненько… – протянул Берман, почесав плохо выбритый подбородок. – Значит, это ты был, парень?
Пашка виновато кивнул:
– Но я… я не знал, честно… Там ведь люди погибли… Из-за меня! Я не хотел!
– Ладно, успокойся, – нахмурилась девушка. – Ты не виноват, никто тебя обвинять здесь не будет, не на суде.
– Да, и там люди в метро еще остались, минимум человек двадцать! Нужно что-то сделать!
– Поисковая группа уже давно выслана, – ответил Берман. – Не беспокойся, парень.
– Мне Одноус показал, я поверил ему, ну и… – все не мог остановиться Пашка. Груз вины и мрачные воспоминания тяготили его. – То есть Грюнвальд в смысле показал…
– Одноус? – приподняла бровь Станнум. – Да-да, Соломон так Грюнвальда и называл – Одноус… Потому что однажды один ус ему наполовину и укоротил. В излишне жарком споре.
Пашка недоуменно развел руками:
– Это, наверное, кличка его? Мне она в эсэмэсках пришла, не я ее придумал. Но вообще-то она ему очень даже шла.
– Эт точно! – хохотнул Берман.
Немного успокоившись, Пашка вкратце рассказал об остальных приключениях. При словах, что Хранители все-таки нашли Пашку в метро, Станнум скорчила Берману самодовольную мордашку: мол, я же тебе говорила! Зато весть о том, что все Хранители погибли, а их гравилет вообще взорвался, ввела их в крайнее беспокойство.
– Не нравится мне все это, – пробормотал Берман. – Ох, не нравится. Будут ответные меры. Нужно усилить посты! Что-то Грюнвальд, старый хрен, задумал – и очень нехорошее…
– А то! – кивнула Станнум. – Не дал мне его тогда грохнуть? Вот и расхлебывай теперь!
– Ладно, все ясно, – хлопнул по столу Берман. – Кроме одной малюсенькой детали: какого фига чекер говорит нам о том, что ты – наш Павел, а не его параллельный собрат? В тебе вообще не должно быть никаких меток.
– Всего-то-навсего, – усмехнулась Станнум. – А я говорила – фигня эта ваша система идентификации!
– Она не наша, – отрезал Берман. – Сама знаешь.
Девушка презрительно пожала плечами.
– А что это вообще за чекер такой? – спросил Пашка.
– Ну, знаешь, для компьютерных файлов есть такая штука – цифровая подпись? – начал объяснять Михаил. – Для документа это, во-первых, гарантия целостности, а во-вторых – принадлежность определенному автору, его создавшему. Ее сложно подделать – там всякое шифрование и тому подобное…
– Да-да, я знаю, – кивнул Пашка.
– Ну да, – снова съязвила девушка, – ты же у нас хакер…
– Я не хакер, а дизайнер вообще-то.
– А наш Павел был крутым хакером!
– …Так вот, – невозмутимо продолжал Михаил. – А еще существует химический аналог цифровой подписи, для однозначной идентификации человека, его личности. Подделать ее в принципе невозможно. По крайней мере… мы так считали.
– Сканирование дээнка? – не выдержал Пашка.
– Нет, но что-то похожее. Эта система пока неизвестна науке нашего скопления миров, она издалека, как раз от тех самых Хранителей. Парализаторы – тоже дело их копыт, кстати. Ну да ладно, не будем о чертях на сон грядущий… Короче, одного сканирования дээнка человека мало, понимаешь? У саморезов молекулы могут быть идентичны вплоть до фотона-электрона, и что делать, как их различить?
– Саморезов? – перебил Пашка. – Это одни и те же люди из параллельных миров, да?
– Точно, тех, кого еще иногда называют параллоидами – неплохое официальное название, но в народе обычно говорят "саморез", – пояснил Берман. – Типа сам нарезался такой красивый, никто его не ждал… Ну не знаю, в общем, говорят и говорят. А паралюди, парачеловек, парамен – это люди из параллельных миров вообще, то есть живущие там, за границей.
– Я понял, – кивнул Пашка. Ему было очень интересно.
– Еще для любого чувака из другого мира можно шутливо сказать, что он тамер – от слова "там", "там находится", и соответственно тутер для своего, местного, от слова "тут", – вставила Станнум.
– Ага, прикольно! – ухмыльнулся Пашка.
– Короче, чего вы меня все время с мысли сбиваете? – Берман шумно допил остатки газировки в стакане. – Фокус в том, что, во-первых, все метки по определению уникальны, в каком бы параллельном мире они ни изготавливались, а во-вторых, однажды поставленную идентификационную метку больше невозможно изменить или удалить. А у тебя она один в один как у нашего Соломона… в смысле нашего Павла, понимаешь?
– Вроде да, – кивнул Пашка. – Соломон – это его прозвище?
– Типа того. Ты лучше подумай и скажи – как такое могло произойти, по-твоему?
– Откуда ж я знаю?! – удивился Пашка. – Да я до последнего времени вообще ни о каких мирах и цивилизациях знать не знал!
– Снимай трусы! – внезапно сказала Станнум.
– Чего? – уставился на нее Пашка.
– Сымай-сымай, посмотреть кое-что хочу.
– Э… – Пашка взглянул на Михаила. Что они еще задумали?
Берман засмеялся:
– Она дело говорит. Да не бойся ты, мы проверить кое-что хотим.
– Что?
– Соломон с год назад умудрился на мелководье, на том пляже, где вы были, усесться на колючую рыбу. Ядовитую, между прочим, – еле откачали тогда его. А на заднице, в смысле левой ягодице, у него остался шрам в виде звезды.
– И большая родинка у него есть на правой половинке, – добавила с хитрым видом Станнум. – Уж я-то знаю…
– Родинка ничего не доказывает и ничего не опровергает, – заметил Берман.
– Ну? – требовательно спросила Станнум, привстав со стула. – Ты стянешь свои брюки или мне помочь?
– Помоги, помоги ему, – подколол ее Берман.
Пашка вздохнул и, повернувшись, приспустил джинсы.
– Нету, – сказала Станнум.
– Есть, – в свою очередь заметил Берман.
– Чего нету, чего есть? – начал раздражаться Пашка, застегивая ремень.
– Шрама нет, а родинка на месте, – ответил Михаил. – Только шрам свести не так уж и сложно. Как и поставить родинку.
– Ну дык… О чем я и говорю. – Пашка сел на свое место. – Лучше копать в сторону этих ваших химических меток. Как они вообще устанавливаются?
– Обычный укол в руку, – ответил Берман. – Вводится совсем небольшое количество вещества, особый такой тип мета-молекул. Смесь оседает по всему твоему телу хитрым рисунком, внедряясь в кости и прочие органы. Я не химик, точнее не скажу, да наши-то и не разобрались еще толком во всем этом. В общем, после укола два-три дня – и ты до конца своей жизни пронумерован. Остается только снять конфигурацию поля, которое создают эти мета-молекулы, и зафиксировать его как твой личный код. Так вот твое поле полностью идентично полю Соломона. А это технологически невозможно. Ну, мы так думали. Все думали. Да, и еще: в эти первые дни повышается температура, вроде на грипп похоже, и сыпь выскакивает на животе, но она заметна не у всех.
И тут Пашка вспомнил! Это случилось буквально на второй или третий день после его неудачной попытки познакомиться с Алиной, когда он сбежал из ее магазинчика, в самом начале апреля. У Богдана как раз родилась дочь, точно. Да-да! Та самая толстая девчонка-гот, приставшая к нему у "Горьковской"! Она что-то ему вколола в шею, однозначно! И почему он только сейчас догадался об этом? Наутро тогда его действительно колбасило. Но кому бывает хорошо с большого бодуна? И сыпь появилась, причем не только на животе, но и на лице и шее, но такое у него бывало и после сильного перепоя, хотя и редко. Пашка тогда все равно пошел сначала на лекции в институт, а потом ненадолго в офис, где фактически спал, но вечером температура подскочила до тридцати восьми с половиной.
– Может, "скорую" вызвать? – обеспокоенно спросила его тогда Ольга.
– Фигня вопрос, – махнул рукой Пашка и слопал чуть ли не полпригоршни разнообразных таблеток. – Где наша не пропадала!
– Думаешь, это оно? – спросила Станнум, выслушав рассказ.
– А почему бы и нет? – Берман пожал плечами. – Эта вот псевдоготесса… У нее был акцент? Она сама говорила или через автоматический переводчик?
– Не заметил; в смысле не помню… – смутился Пашка. Что он вообще мог заметить в тогдашнем состоянии?!
– Ясно… По описаниям это может быть Ханна, да? – обратился Михаил к Станнум. – Или Розалия. Всегда их путал. Вот только зачем она вырядилась в гота? Это же слишком заметно.
Станнум кивнула:
– Это не важно. Важнее то, что Грюнвальд подослал одну из них, та ввела в этого Павла метку, которая в конце концов стала неотличимой от метки нашего Соломона.
– Но это же невозможно!
– Значит, возможно, – отрезала девушка. – Мы до сих пор не знаем, как это все точно работает, так чего тут попусту рассуждать?
– Этим пользуются в нашем кластере уже лет сто пятьдесят, между прочим! И сколько их уже понаставлено, ты представляешь?
– Ага, – усмехнулась Станнум, – представляю. Вот веселуха-то скоро начнется!
– А самое главное – зачем, зачем?
– И где наш Павел, где Соломон, не подскажешь? – добавила девушка. – У меня к нему просто преогромная куча вопросов!
– У всех к нему куча вопросов… И поболее твоей кучи.
– Так я из-за этого всего начал перемещаться по мирам? – пораженно спросил Пашка. – Из-за этой метки, да?
– Хороший, знаешь ли, вопрос! – ухмыльнулся Берман. – Сама по себе метка не может заставить тебя делать это, по сути она – просто навороченная радиоэлектронная метка и ничего больше, как те, которые вешают в магазинах на книги или апельсины. В общем, что-то здесь нечисто…
На столе резко зазвонил старомодный дисковый телефон. Михаил снял трубку:
– База ракетных катеров!.. Что? А…
– Вечно у него эта база… – покачала головой Станнум. – Ну как ребенок!
– Кассиус прибыл, – сказал Берман после короткого разговора. – И через пять минут он зайдет сюда. Так. Быстро соображаем! Что у нас в итоге?
– Не надо им пока ничего говорить! – жарко заговорила Станнум. – Они все равно прикрыли проект. Нам нужно самим разобраться. Найти Соломона. И…
– И что? – спросил Берман.
Станнум коротко взглянула на Пашку, как бы не особо доверяя ему.
– И закончить начатое дело, – понизив голос, ответила она.
– Мы не знаем, где наш Паша, – возразил Михаил. – Мы даже не знаем, что ему в итоге удалось. Взломал ли он Ядро Машины? Вот в чем вопрос. И почему он прячется от нас? Я же точно знаю, что он вернулся оттуда, а еще я не понимаю, какова роль Грюнвальда. Меня это тоже, знаешь ли, волнует.
– Выйдем на скандинава – выйдем и на Пашу.
– Возможно…
– Не возможно, а точно, – убежденно произнесла девушка. – Вот что я предлагаю… Только никто, кроме нас троих, не должен этого знать! Ясно, Павел?
Пашка кивнул.
– Итак, Павел делает вид, что он – Соломон.
– Но я… – хотел возразить Пашка, но Станнум осадила его:
– Это ненадолго, не бойся. Ты – Соломон. И у тебя амнезия. Получил… э-э… несколько дней назад неизвестно при каких обстоятельствах, в неких дальних мирах.
– Может, как раз во время того перехода с "Горьковской"? – предложил Пашка. – Вроде логично. Там такое творилось!
– Да, хорошо, это хорошо, – кивнула девушка. – Итак, почти ничего не помнишь – на то она и амнезия. Связался с Мишей – он тебя вывел. Теперь тебе типа нужен отпуск. Мы тебя отправим домой – и для тебя на этом всё. За это время найдем Соломона, ну и… Дальше тебе знать не обязательно. Идет?
– А если не найдете?
– Придумаем, это уже не твоя забота. Сымитируем его психологический кризис, уход в миры и окончательную пропажу. – Погрустнев, девушка примолкла. – Ты уже будешь давно дома. Можешь даже забыть о нас.
– Забыть?
– Ну, не совсем забыть, конечно. Может, ты и понадобишься нам еще. Кто знает?
– А мои параллоиды, перемещения – как быть с этим? Жуткая ведь путаница!
– Отключим мы эти твои перемещения. Вокруг тебя будет только твой мир. Устойчивый.
– Отключите? – вылупился на них Пашка. – Значит, это все управляемо?
– В какой-то степени, – вмешался Берман. – Потом объясню, сейчас нет времени.
– Так ты понял, что от тебя требуется? – нетерпеливо спросила Станнум. – Поменьше говори, кивай, на вопросы старайся особо не отвечать. Улыбайся больше. Ничего не обещай. Говори, что отдохнешь, тогда типа и спрашивайте. Отчеты там всякие, остатки финансов, оборудование и прочее – все на потом. Сошлись на плохое самочувствие. Старик наш не зверь, поймет. Выиграем минимум две, а то и три недели.
– Отчет о проделанной работе я за тебя сделаю, – пообещал Берман.
– А если ваши захотят мне медицинское обследование провести? – спросил Пашка. – Это что-нибудь выявит? Ну, что нет амнезии?
– Не уверен, но кто знает? – задумался Михаил. – Не удивлюсь, что смогут, хотя…
– Не захотят, я уж постараюсь, – ответила Станнум. – Связи надо иметь!
– Погоди, у меня есть лучше идея! – Берман открыл ящик стола и достал початую бутылку водки и две рюмки.
– Это еще что? – возмутилась девушка. – Ты что это задумал?
– Связи связями, а этот способ вернее! Выпьет сто пятьдесят, и его сейчас не станут проверять, да и вообще сильно докапываться. Типа пришел, стресс, не удержался. Не все же до Машины добираются и еще меньше возвращаются. – Михаил налил до краев. – Он же герой! На, пей!
– Э-э… – Пашка поначалу замялся, но потом подошел и взял рюмку.
Берман не отставал, опрокинув в себя дозу.
– Ну а тебе-то зачем пить? – спросила Станнум.
– Как зачем? – крякнул Михаил. – А с кем он пил, по-твоему? В одиночку, что ли? Паша, запивон нужен? У меня, между прочим, смена уже закончилась, имею право.
Пашка выпил. Водка была теплая и очень терпкая. Берман налил по новой. Выпили еще раз.
– Ну, хорошо. А как же девушки? – снова забеспокоился Пашка. – Алина и Тамара – они же не в курсе. И по поводу амнезии, где я ее и как там получил, да и вообще – могут не того наговорить…
– Это может оказаться проблемой, – согласилась Станнум. – Где они сейчас?
– Наверное, давно уже вымылись и сидят у начальства вашего… Гордеев, кажется? Он сказал, чтобы мы после душа к нему подошли.
– Ясно. – Станнум поднялась. – Схожу на разведку, поговорю с ними наедине. А вообще надо бы их сплавить отсюда скорее.
– Вычислю их мир – и сплавлю, – пообещал Берман. – Но это уж только завтра утром. Да и тебя, Паша, тоже только завтра.
– Отлично, – кивнул Пашка. – Я не против.
– Давай тогда по третьей, – сказал Михаил, наливая в очередной раз. – Чтоб проняло и запах был!
– Не надеритесь тут в хлам, – проворчала Станнум. – А то он сболтнет что-нибудь непотребное. – И она выскочила в коридор.
Итак, они выбрались, и неприятности для них закончились. Скоро все будут дома… Пашка даже не сразу осознал, что теряет Алину. Миры-то у них совершенно разные! Выпив, он озадаченно моргнул и плюхнулся обратно на стул.
Однако огорчиться по-настоящему ему не позволила распахнувшаяся дверь. В сопровождении нескольких телохранителей в комнату степенно зашел Старик. Первым делом телохранители, облаченные в строгие черные костюмы, проверили Пашку и Бермана на идентичность с помощью уже знакомых всем чекеров. Проверка была пройдена, и тогда они отошли к углам комнаты, держа на изготовку обычные огнестрельные пистолеты, а Кассиус сел напротив Пашки.
Он оказался маленьким, сухоньким старичком с гладким лысым черепом, морщинистыми руками, покрытыми пигментными пятнами, крючковатым носом, разросшимися бровями и живыми зелеными глазами. Одет Кассиус был в серый костюм-тройку и лакированные туфли. "М-да, такие по туннелям точно не бегают, – подумал Пашка. – Большой дядя".
– Ну, здравствуй, Павел, – сказал Старик. Голос у него оказался молодым и сильным. – Как твои дела?
– Здрасте, – ответил Пашка. – Да вроде ничего. А вообще-то не очень, контузило тут на днях немного, с памятью напряг небольшой.
– Ясно; как же это тебя так? – покачал головой Кассиус. – Жить-то будешь, я надеюсь? Как вообще настроение?
– Мне бы отдохнуть пару-тройку недель. Силы, так сказать, восстановить.
– Я смотрю, вы уже тут вовсю восстанавливаетесь? – кивнул Старик на специально не убранную бутылку.
Пашка смутился.
– Да это я виноват, совратил парня, – быстро вмешался Берман. – А то он вообще потерянный был, шарики не варили. Извините, Натан Аристархович!
– Хорошо, – улыбнулся Кассиус. – Сегодня я не против. А насчет отпуска – решим. Думаю, не проблема.
Они поговорили о том о сем, перекидываясь ничего не значащими фразами. Берман все это время напряженно следил за ними, но о задании Соломона Старик так ничего и не спросил, поэтому все прошло гладко.
– Ладно, – наконец сказал Старик, поднимаясь. – Мне пора на совещание с Гордеевым, а с вами обоими как-нибудь позже потрещим. Можете отдыхать. Но проект, Павел, я закрыл, уж не обижайся, так что как соберешься с силами, предоставь через своего начальника отчет, а что там дальше – будет видно. Без работы не останешься в любом случае. Хорошо?
Пашка кивнул. Ему уже немного вдарило в голову.
– Всего хорошего, господа. – Кассиус поднялся и направился к выходу.
– До свидания, – в один голос ответили Пашка и Михаил.
– Ну что? – спросил Пашка, когда дверь закрылась. – Все нормально прокатило?
– А то, – подмигнул Берман. – Теперь можно расслабиться.
– И что же дальше?
– А дальше… – протянул Михаил, снова разливая водку. – Дальше надо выпить, а также закусить!
– Я серьезно!
– И я. У меня ведь тоже была совершенно идиотская командировка.
– Куда?