За все годы, прошедшие с войны, со стороны гибридов не было ни одного крупного мятежа, однако доверять им от этого больше не стали.
Когда Рита впервые увидела Канаса, она надеялась, что он будет другим. Не таким… стереотипным, что ли. А ему было искренне плевать, что о нем думают окружающие, он их мнением не интересовался. Свою работу выполнял, приказам следовал, но не более того. Вне миссии его ничто не интересовало.
- Я в порядке, - только и сказал он.
Может, тут ей и следовало уйти. Но Рита не могла - не хотела.
- Ты когда-нибудь… бывал в таких местах?
- Да.
- Серьезно?
- Когда был ребенком, - пояснил он. - Нас водят в тюрьмы.
- А зачем?
Она задала вопрос до того, как сообразила, что это неэтично. Она и сама могла догадаться, зачем. Бал-гибридов заранее предупреждали, что их ждет, если они не будут играть по правилам людей. А ведь человеческих детей в такие туры не водили… и гибриды об этом прекрасно знали.
Вот и все равноправие. Неприязнь, порожденная тогда, с годами перерождается в ненависть, и "превентивная мера" на практике лишь ухудшает ситуацию.
- Для общего развития, - только и ответил Канас. Видно, понял, что она догадалась.
- Извини…
- Не стоит. То, что ты извиняешься, лишь подтверждает, что они были правы.
- Ничего это не подтверждает! Я о таких вещах вообще не знала.
- Ходила в человеческую школу с раздельным обучением, значит…
- Вовсе нет, - покачала головой Рита. - Я вообще ни в какую школу не ходила. Мой отец - капитан военного флота, занимается преимущественно исследовательскими миссиями. Так что у меня почти все детство прошло на кораблях, а там детей всего персонала учат вместе, и гибридов не было… Так совпало.
- Очень интересно… Твой отец служит во флоте, а ты предпочла пойти в конвой?
Рите было приятно, что он заинтересовался разговором, для него это было редкостью. Вот только он затронул тему, которую она очень не любила.
Она прекрасно знала, что на флоте у нее было бы больше возможностей. Ее отца знали и уважали, а значит, и перед ней открылись бы все двери. Но она так не хотела! Не только ради самой себя, ради него тоже. Ей хотелось доказать всему миру, что она многого может добиться, начав с нуля.
К тому же, ей нравилось, как лежит оружие в руке. Все-таки специалист по оружию - это больше практика, чем теория. Рита тогда впервые почувствовала себя сильной, независимой. То, что она физически слабее других солдат, отошло на второй план.
Отец ее не понял. Она такого не ожидала, и тяжело пережила этот скандал… До сих пор переживала. Но Канасу не обязательно об этом знать. Никому не обязательно.
- Я пришла в конвой, потому что тут оружейники действительно важны, - сказала она. - Активный боевых действий нигде нет и, надеюсь, не будет. Террористами и схожими с ними группировками занимаются отряды специального назначения. Там специалисты по оружию работают как снайперы, и нет никакой разницы. А здесь… мне показалось, что здесь я могу добиться максимума из того, что мне вообще доступно. Ну а ты? Как ты попал в этот отряд?
Ответить он не успел: вернулся Сергей в сопровождении здешних солдат и гордо заявил, что он добыл им всем ужин. Хотя кому - всем, было непонятно. Самир задерживался в лазарете, Вита так и не отпустили с допроса, а Алексис вообще исчезла и больше не появлялась.
Объективно, Рита с радостью обошлась бы без ужина, если бы ей удалось продолжить этот разговор. Но момент был нарушен, чувствовалось, что Канас снова замкнулся. Жаль… ей было бы любопытно узнать важные для него причины, потому что они определяли степень лояльности.
А лояльность более чем важна на корабле, где его сородичей чуть ли не больше, чем людей.
* * *
Это комната, в отличие от всего корабля, была темной. Серые стены, черный пол и черный потолок, металлическая мебель. Вентиляция работала плохо, создавая духоту, и Вит подозревал, что это не случайность. Свет шел от единственной лампы под потолком, слепил, а приглушать освещение никто не собирался.
- Вы уверены, что это комната для переговоров? - невозмутимо поинтересовался дипломат. - По мне так больше похоже на допросную.
Он знал, что Андрей будет давить. Чувствовалось, что капитану очень хочется доказать его вину. Еще бы, террориста задержать не каждый день получается! Однако до откровенного хамства он вряд ли опустится, ведь если ничего не будет доказано, Вит снова получит полномочия дипломата, а такой враг не нужен никому.
- Прошу извинить за доставленные неудобства, но эта комната с лучшей звукоизоляцией, поэтому мы здесь, - соврал капитан.
- Это излишне. Я пришел сюда добровольно, мне нечего скрывать.
- Понимаю, но правила есть правила.
В комнате был единственный металлически стул, крайне неудобный, и сейчас его занимал Вит. Бейзель расхаживал перед ним, по другую сторону стола, а у двери стояли два солдата, напоминавшие те безжизненные манекены, на которых обычно отстреливают оружие.
- Итак, на вашем корабле была обнаружена бомба, но вы утверждаете, что не знаете, откуда она взялась. При этом главный врач миссии, доктор Самир Кардаган, обнаружил на бомбе вашу ДНК, оставленную, предположительно, в момент установки устройства.
- Вы и сами вынуждены сказать "предположительно", - указал Вит. - ДНК пока не улика, образец должен быть исследован в специализированной лаборатории, только тогда он будет использован против меня. Но если вас интересует мой ответ, то я утверждаю, что впервые увидел бомбу, когда мне показал ее Самир. Я готов подтвердить это под присягой и при компьютерном тестировании.
- Допустим. И раз уж мы заговорили о компьютерах… Я взял на себя смелость проверить бортовой журнал. В компьютере хранятся данные о том, что ваш пропуск был использован на корабле задолго до полета. Как это произошло?
- Объяснить это я могу либо компьютерной ошибкой, либо тем, что кто-то пытается меня подставить. Сам я пришел к кораблю лишь в назначенное время.
- Вы допускаете, что кто-то хотел вас подставить?
- Уже - да.
- И кто это мог быть? - уточнил капитан. - Считаете ли вы, что у вас есть враги? Кто это?
- Самому любопытно узнать.
Чувствовалось, что Андрею хотелось вывести его из себя. Так ему было привычней, так его учили: если собеседник нервничает, то им проще манипулировать. Вот только вряд ли он представлял, что такое обучение дипломатов. Вит до сих пор помнил экзамен, когда ему пришлось отвечать на вопросы, делая стойку на руках над бассейном с кипящей водой. Потом они с группой даже посмеялись, а тогда было не до шуток.
Так что из них двоих нервничать начинал Андрей.
- Хорошо, подойдем с другой стороны…
- Давайте, - охотно кивнул Вит.
- Вы кому-то передавали свой пропуск до полета?
- Нет.
- Теряли его?
- Нет. Я бы заявил об этом.
- Может, пропуск мог попасть к кому-то из ваших родственников?
- Я живу один.
- Но у вас же есть родственники?
- У меня есть младшая сестра, что указано в моем личном деле. Думаю, его вы уже просмотрели.
- Личные дела дипломатов по большей части засекречены, - признал капитан.
- И не без причины.
- Ваша сестра не могла вынести пропуск, а потом вернуть его?
- Нет. До полета я встречался с сестрой лишь один раз, в городе, и повторных встреч не было. Следовательно, даже если бы она взяла пропуск, что я не считаю возможным, у нее не было бы шанса его незаметно вернуть. Но кто-то мог создать копию моего пропуска независимо от меня.
- Вы подталкиваете меня к версии, что вас кто-то подставил?
- Я всего лишь озвучиваю факты и предположения. Разве не этого вы от меня хотели?
- Я хотел правды, - многозначительно посмотрел на него Андрей. - Но не всякую правду легко признать.
- Никогда не сталкивался с такими дилеммами.
- Скажите, дипломатов ведь обучают обращению с оружием, не так ли?
- Да, обучают. Но у нас нет специального курса по установке бомб. Даже ту, что находилась на нашем корабле, я не мог отключить самостоятельно, мне пришлось обратиться к специалисту по оружию.
- Я ничего не спрашивал про бомбы! - торжествующе заметил капитан. - Вы сами на них перешли!
- Удивительный переход в рамках нашего разговора, не так ли?
- Мне кажется, или вы пытаетесь меня запутать?
- Вам кажется.
Виту едва удавалось сдерживать ироничную улыбку. Вначале он ожидал от капитана большего, опасался даже. Но тот был обучен лишь стандартному ведению допроса, а это ему ничего не давало сейчас.
Но и не приближало к пониманию ситуации. Если бы удалось найти детонатор от той бомбы, проверить, чья на нем ДНК… Вот тогда бы что-то изменилось! Однако корабль огромен, и тот, у кого детонатор был изначально, уже успел замести следы.
Если, конечно, его охранял человек. А если террорист установил детонатор с таймером, то шансы еще есть. Заодно можно было проверить, когда должна была взорваться бомба, и на основании этого определить цель атаки.
Капитан мужественно изображал из себя следователя еще более часа. Вит не особо напрягался, отвечая на его вопросы. Он знал, что пока ситуация опасной не стала. Их беседу записывает компьютер, а значит, Андрей не сможет ничего сфабриковать.
Допрос уперся в тупик. По идее, уже настал тот момент, когда Бейзелю полагалось принести свои извинения и отпустить их всех с миром. И тут капитан решил, что пора сделать ход конем:
- Спасибо за откровенность, господин дипломат. Я попрошу вас недолго подождать в камере, пока я проанализирую полученные данные.
- Не понял, - нахмурился Вит. - Вы что, собираетесь запереть меня в тюремной камере? У вас нет такого права.
- У меня нет права погружать вас в летаргический сон, и я не собираюсь этого делать, не переживайте. Я всего лишь прошу вас дождаться, пока я сделаю выводы.
- А разве все не очевидно?
- Для меня - нет, - настаивал капитан. - В камере хорошие условия, оборудование все это время будет выключено. Я посоветуюсь со штабом, после чего, думаю, мы попрощаемся.
- Мы не можем попрощаться сейчас?
- Вы взволнованны? - хитро прищурился Андрей. - С чего бы?
- Я бы не назвал это волнением. Я возмущен, капитан. Я все еще при исполнении!
- Госпожа Оператор не возражает. Повторяю, много времени это не займет.
- И все равно вы хотите перевести меня в камеру, а не оставлять здесь?
- Таковые правила. Это необычный корабль, а тюрьма, а вас все-таки подозревают в терроризме.
Ситуация становилась все более нелепой, но Вит решил пока не возражать. Строго говоря, капитан не нарушил правила. Да, он доводил ситуацию до абсурда, однако официально обвинить его было не в чем.
Инстинкты велели пойти на принцип и убираться отсюда как можно скорее. Однако Вит заставил себя кивнуть и идти следом за солдатами. Для того, чтобы выбрать смирение, у него было много причин. Главная в том, что ему нужно очистить свое имя. Если поддаться гневу, тот, кто пытался его подставить, победит! К тому же, он не был уверен, что команда его поддержит, если он решит бежать. Он еще слишком плохо знал их, а миссия изначально катилась черти куда…
Так что выждать в камере будет разумней. Сколько вообще может отнять эта проверка? Часа два, три, вряд ли больше…
Его проводили по стерильным белым коридорам до камеры. Заключенных он здесь не видел, а значит, этот участок пока не используется. Что ж, вполне совпадает с правилами…
Оборудование в выделенной ему камере действительно было полностью отключено и сдвинуто в угол. Оставили только кровать, которую он мог использовать, к ней подкатили столик с обедом и запасом воды.
И все же дверь открытой не оставили. Его заперли, забрав все средства связи. Вроде как по протоколу, но - напрягает. Виту не нравилось, как на него смотрят.
- Прошу прощения за доставленные неудобства, господин дипломат. Уверяю вас, скоро все кончится.
- Хотелось бы верить.
- Не сомневайтесь.
Капитан ушел в сопровождении солдат, охрану не оставил. Но это и понятно: дверь камеры рассчитана на то, чтобы сдержать бал-гибрида, человек ее точно не сломает. Да и потом, сама попытка выбраться подобным образом дипломату чести не делала.
Гнетущее чувство, поселившееся в сердце, росло. Что-то тут не так, неправильно… А что - он сказать не мог. Еды и воды Вит даже не касался, ему только и оставалось, что ходить туда-сюда по тесной камере.
Однако, несмотря на это, шаги в коридоре он услышал издалека, насторожился. Шаги одинокие и тихие, не похоже на солдат…
Это были и не они. Прозрачная дверь не оставила сомнений, когда к камере подошла Алексис. Она была в привычном белом платье, но уже без кейса. Открыть замок Оператор не пыталась, просто смотрела на него.
- Зачем ты здесь? - спросил Вит.
- Проверить, как ты.
- Релаксирую, видишь.
- Ты обижен на меня.
Она не спросила, просто констатировала факт.
- Не обижен, но определенный негатив испытываю. Мы здесь крупно застряли! Хотя ты обладала полномочиями, чтобы отклонить их запрос!
- Да?
- Что - да? - Вит начинал злиться. - Мы теряем кучу времени! Зачем это вообще? Неужели ты думаешь, что я действительно могу быть террористом?
- Нет.
- Если и дальше собираешься общаться со мной односложно, можешь валить прямо сейчас.
Он знал, что по субординации ему не положено так общаться с ней. Однако он сейчас в камере, а значит, его полномочия приостановлены и он не дипломат за этой дверью!
Она не оскорбилась - и не ушла. Алексис села на пол у противоположной стены, прислонившись к ней спиной.
- Расскажи мне, почему ты стал военным, - попросила она.
Именно попросила, и это определяло многое. Приказать ему такое она не могла, да и не пыталась. Он мог бы отказать… но что ему еще делать взаперти, этикетку на бутылке с водой читать?
Поэтому он тоже сел на пол возле двери, скрестив ноги под собой.
- Я стал не военным, а дипломатом, это не одно и то же.
- Ты выбрал должность, которая пересекается с баллорго. Немногие на это пойдут.
- Не только с баллорго, конвойные миссии имеют разный характер.
- Но тебя интересовали именно баллорго, не так ли? - она заглянула ему в глаза.
- Не только они…
- Но они - в первую очередь.
Он не обязан был ей ничего говорить. Более того, Вит был не уверен, что сказанное в данном случае не будет использовано против него. Но… он хотел сказать. Чтобы она не смотрела на него этим льдистым испытующим взглядом - чтобы знала, что не имеет на это права.
- Знаешь, почему я не могу быть террористом? - спросил он. - Без вариантов, наверняка.
- Почему же?
- По той же причине, по которой я отказался оставлять тебя на Юпитере или жертвовать оружием, когда Рита попыталась угрожать нам. Любая из существующих ныне группировок направлена против военной коалиции, в том или ином виде. Поэтому я не буду помогать им - я не хочу, чтобы коалиция была уничтожена. Не потому что они так уж мне нравятся, я прекрасно знаю, сколько чертовщины они творят. Но все познается только в сравнении! Коалиция - единственные, кто работает с вами. Единственные, кто смог остановить баллорго! Ради того, чтобы существовали вы и люди были в безопасности, я готов закрыть глаза на все остальное. Я видел ад, который они могут принести, знаю, как он выглядит.
Он говорил с ней, а память была уже не здесь. Память унеслась в тесную душную комнатку, дверь которой содрогалась под ударами противника. А они метались там, по полу, залитому кровью - он и мать, а сестренка была без сознания.
Сам не понимая, что делает, он залез под вентиляционную решетку. А дальше двигаться не мог, труба была заблокирована. Матери оставалось только поставить решетку на место и надеяться, что их не найдут. Она велела им сидеть тихо… Насте было легко сделать это, она оставалась в блаженном забытьи. А он… он лежал там и видел все. Не мог не видеть, глаза, полные слез, не закрывались.
Он тогда плакал последний раз в жизни. Больше - никогда.
- И какой он для тебя, твой ад? - тихо произнесла Алексис.
Не сводя с нее глаз, Вит стянул перчатку с правой руки, демонстрируя ей шрам на тыльной стороне ладони - большое пятно искусственной кожи между большим и указательным пальцами.
- Когда баллорго напали на базу беженцев, где мы жили, моя семья была загнана в угол, - ответил он. - Точнее, то, что от семьи осталось, потому что мой отец погиб к тому моменту. Мама, я и младшая сестра. Я должен был защищать их… А сделала это мама. Она спрятала меня и сестру за решеткой. Я видел… Видел, как сломалась дверь и в комнату вошел один из баллорго. А двое бы и не поместились - они здоровые, там тесно. Моя мать не пыталась убежать, и не потому что там не было выхода. Она даже не пыталась прорваться. Она хотела защитить нас, отвлечь внимание на себя, быть сильной. Не кричать, чтобы не пугать нас, помочь нам справиться… Но у нее не получилось. Баллорго пленников не брали, они уничтожали людей сразу, выплескивая на них всю злость. Я сидел там и видел, как умирала моя мать. Я знал, что выходить бесполезно, хотел, но не вышел. Потому что единственный способ остаться сильным заключался как раз в том, чтобы не закричать, не выдать себя и сестру. Но я не мог не кричать! Потому что я видел… Я закусил собственную руку, чтобы сдержать крик. Ужас был настолько велик, что я не чувствовал боли, и до сих пор не знаю, когда полилась кровь… Медики потом сказали, что уничтожена кожа, повреждены мышцы и треснула кость. Мне было плевать. Только так, только захлебываясь собственной кровью, я мог заставить себя молчать, когда увидел лицо матери. Просто лицо - баллорго добивали жертв, расслаивая череп по диагонали, и лицо подлетело к нам… Это была уже не моя мать. Я бы не узнал ее, если бы не видел, что происходило. Они не нашли нас, потому что к базе подтянулись военные силы коалиции, их отогнали. Нас обнаружили солдаты. Что было дальше - я не помню.
Пока она слушала его, на ее фарфоровом лице не было и следа эмоций. Но сейчас Вит был даже рад. Он не принял бы ни дежурное сочувствие, ни попытку заявить, что она понимает его. Алексис делала то, что должна была - просто слушала, без жалости.