Война ордена - Бен Каунтер 18 стр.

Каменный силовой меч, который прежде сжимал па­мятник, вонзился космодесантнику в грудь и пригвоз­дил его к полу. Таддеушу хватило даже беглого взгляда, чтобы понять: обломок пробил легкие и разорвал доста­точно внутренних органов, чтобы прикончить даже Ас­тартес.

Рельнон умирал. Он был весь перемазан кровью, вытекающей из нескольких десятков небольших ран. Она струилась и по его губам, и по подбородку, выбра­сываемая легкими, все еще пытающимися дышать.

- На все воля Императора, брат Рельнон, - произ­нес Таддеуш, прежде чем отвернуться от умирающего и направиться к дверям ангара.

Давным-давно, когда он был еще всего лишь юным дознавателем, фанатично преданным делу Инквизиции, он не смог бы принять убийство верного слуги Импе­риума как необходимое зло. Но с тех пор Таддеуш стал намного мудрей.

Внутри обветшавшей крепости царила полнейшая разруха. Со стен свисали выцветшие знамена завоева­телей Ванквалиса, предков дома Фалкен, покрытые сы­рыми потеками от непрестанно заливающего сквозь дыры в потолке дождя. Ткань полотнищ местами была разорвана и оплетена корнями и лишайниками, про­бравшимися в здание. Скауты и те космические десант­ники, кто перешел на сторону Евмена, держали караул, стоя по краям зала, некогда служившего командным центром для войск Фалкенов, покорявших тогда еще девственные джунгли Неверморна. Сержант Гекулар охранял проход - толстые металлические двери давно проржавели насквозь, и через дыры можно было видеть заполненные затхлой водой ямы в рассыпающемся роккритовом покрытии двора.

- Скаутам наверху удалось установить антенну, - доложил Гекулар.

- Уже вижу сигнал, - отозвался библиарий Греск, сидящий в центре зала перед полевым воксом, доста­точно мощным, чтобы иметь возможность связаться со "Сломанным хребтом", даже не выходя из крепости. - Мостик? Мостик, ответьте. Говорит Греск.

- Евмен на связи, - раздался из динамиков голос. - Я следил за вашими действиями с орбиты.

- Тогда вам уже известно, что нам удалось взять верх над Сарпедоном. Мы сможем удерживать укреп­ления еще как минимум сутки, прежде чем он произ­ведет перегруппировку своих войск и попытается снова напасть… если, конечно, осмелится на этот шаг. Мы ждем эвакуации.

- Вот это-то, библиарий, меня и смущает.

- О чем ты говоришь, Евмен? Мы же победили.

- Испивающие Души были отброшены обратно в джунгли. А это означает, что они по-прежнему живы. Греск, приказ был четким. Ты должен был удерживать их под стенами и не позволять прорваться в ворота, чтобы мы могли уничтожить их орбитальной бомбардировкой.

- Евмен, я сделал что смог. Сарпедон бежал преж­де, чем "Сломанный хребет" успел открыть огонь. И я подал сигнал к обстрелу сразу же, как…

- Да, Сарпедон бежал, Греск, а должен был продол­жать бой. Не могу найти причин, с чего бы он вдруг передумал штурмовать ворота. Я видел, как вы с ним разговаривали, спокойно стоя друг против друга, хотя должны были сцепиться не на жизнь, а на смерть. И то­гда я задал себе вопрос, почему же это Сарпедон отка­зался от своей затеи и почему десантник, поклявшийся мне в верности, ведет переговоры с тем, кого я приказал убить? Сдается мне, что ответ на этот вопрос может быть только один.

Греск вздохнул. Он был подлинным ветераном ор­дена, - быть может, его псайкерские способности и не были так сильны, как у того же Сарпедона, но зато за ними стоял опыт многих десятилетий. Однако в этом новом мире от них все равно проку было мало. И ста­рый орден, и Испивающие Души Сарпедона ощущали единство, сплоченность ради общей цели. Теперь же вокруг было только предательство. Евмен был ветера­ном интриг, а Греск - зеленым рекрутом.

- Достаточно и того, - заявил библиарий, - что Сар­педон останется в джунглях. Скорее всего, ему никогда не удастся покинуть планету, а если он даже и сумеет, все равно к тому моменту мы будем уже далеко.

- Ты отпустил его.

- Да, Евмен, отпустил. Быть может, ты еще не очень хорошо понимаешь, чем живет наш орден, но тебе следует знать, что на свете существует такое по­нятие, как "верность", и оно не так-то легко забывает­ся. Эти люди были моими братьями по оружию. Их незачем убивать.

- Напротив, это совершенно необходимо! - Гнев в голосе Евмена был очевиден, несмотря даже на помехи орбитальной трансляции. - Сарпедон наш враг! Неуже­ли ты полагаешь, что орден уверует в наши цели, если мы станем так просто отпускать врагов?

- Евмен, я присоединился не потому, что верю в твои цели, - ответил Греск. - Я сделал это исключительно по той причине, что не мог больше смотреть, как Испиваю­щие Души идут к своей гибели. И только это смогло за­ставить меня поднять оружие против Сарпедона. Я сде­лал это ради спасения ордена. И ты не сможешь заста­вить меня убивать моих собственных братьев, Евмен. Настолько далеко моя верность не распространяется.

- Значит, ты вовсе не верен мне, - угрожающим тоном произнес Евмен.

- Послушай, это вовсе не то, что я…

- Сарпедон должен умереть. И если ты, библиарий Греск, не способен это принять, то в будущем Испива­ющих Души тебе нет места.

Греск уже собирался ответить, когда услышал ка­кое-то движение у себя за спиной. Оглянувшись, он увидел нависшего над ним сержанта Гекулара и отряд скаутов, растянувшийся полукругом. Их болтеры были сняты с предохранителей.

- Так как порешим, Греск? - спросил Гекулар.

- Я не…

- Все ты понимаешь. Если собираешься утянуть за собой кого-то из нас, можешь попытаться. Или же мы сделаем все быстро.

Греск немного помолчал, вглядываясь в лица скау­тов. Все они были совсем юными рекрутами из недавно посещенных Испивающими Души миров - дети угне­тенных и измученных народов. Библиарий даже не знал их имен.

- Что ж, - произнес он. - Если вы верите, что вы­полняете работу Императора, так тому и быть. Не те­ряйте времени.

Гекулар поднял болтер, и его примеру последовали скауты. Конечно, Греск, скорее всего, успел бы убить многих из них, но в этом не было смысла. Библиарий даже не мог сказать теперь, на чьей он стороне, и такая смерть казалась ничем не хуже любой другой.

Стоя на мостике, Евмен услышал, как в старой кре­пости на Ванквалисе прозвучал болтерный залп. По лицу командира мятежников нельзя было с уверенно­стью определить, испытал он хоть какие-то эмоции при звуках зарядов, ломающих керамитовую броню и вгры­зающихся в плоть, или когда раздался грохот закован­ного в доспехи тела, повалившегося на пол.

- С ним покончено, - прозвучал голос Гекулара.

- Держите меня в курсе, - произнес Евмен, прежде чем прервать связь.

На мостике установили новое оборудование, и теперь недавний скаут стоял, окруженный гудящими когитаторами, а также мерцающими дисплеями и пикт-экранами, служившими единственным источником света в погру­женной в темноту сфере. Лицо Евмена озарялось крас­ными и зелеными бликами, но главный экран был от­ключен - мятежник не желал, чтобы его отвлекала от размышлений лишняя информация.

Двери открылись, и в зал вошел Тидей - тот самый Тидей, что был вторым после Евмена, когда они вели отряд скаутов по Грейвенхолду, и который сохранял тот же статус и сейчас. Более того, все сообщения, поступав­шие к Евмену, вначале проходили через руки его замес­тителя. В конце концов, новый магистр ордена просто не мог позволить себе тратить время на каждую мелоч­ную проблему.

- Хорошо, что ты пришел, - произнес Евмен. - Мы уладили ситуацию в крепости. Пора нам уже убираться из этой треклятой системы. Готовьте двигатели к варп-переходу. И отправьте "Громовые ястребы" за братьями, оставшимися на планете.

- За этим я и пришел, Евмен, - ответил Тидей, и в голосе его прозвучали неуверенные нотки. - На лет­ные палубы проник посторонний.

Сгорбившись возле одного из челноков, техноде­сантник прикрепил взрывчатку к керамитовому покры­тию прямо над двигателем. Лигрис знал устройство "Громовых ястребов" как свои пять пальцев и был спо­собен даже самым слабым зарядом, предназначенным для технических работ, уничтожить главный топлив­ный контур и превратить боевую машину в бесполез­ный хлам. И что куда важнее, он знал на "Сломанном хребте" прекрасно сохранившуюся инженерную палу­бу, где можно раздобыть необходимые для саботажа инструменты.

Раздался приглушенный звук взрыва, выведшего из строя очередной "Громовой ястреб", и на пол летной палубы со звоном посыпались опаленные кусочки ме­талла. По правде сказать, ангар скорее напоминал аре­ну для боев, одну из стен которой по какой-то невооб­разимой причине заменял огромный люк воздушного шлюза. Над основной палубой поднимались ряды зри­тельских кресел с отдельными ложами для особо важ­ных персон и туннелями, уходящими к лабиринту ка­мер и клеток, используемых Испивающими Души в ка­честве складов для хранения запчастей и топлива. Что на самом деле происходило на этой арене, до того как корабль вплавился в общий остов, оставалось одной из многих тысяч тайн "Сломанного хребта".

Технодесантник поместил детонатор в центр круг­лого заряда и щелкнул активатором. Замерцал огонек, оповещающий, что устройство готово, - еще один тум­блер запускал таймер.

- Лигрис, - раздался слишком знакомый голос за спиной технодесантника, тот развернулся на месте, вски­дывая болтер, но говоривший успел укрыться за одним из выведенных из строя "Громовых ястребов".

Всего на летной палубе находилось более дюжины боевых машин, одни из которых перешли по наследст­ву от старого ордена, а другие были захвачены на ми­рах-кузницах и нолях сражений, и массивные брониро­ванные корпуса челноков закрывали обзор.

Техно десантник узнал голос в ту же секунду, как услышал, и внутри у него все похолодело.

- Лигрис, они окружили тебя. Люди Евмена уже идут. Они будут здесь буквально через несколько секунд.

- Все равно они опоздают, - откликнулся техноде­сантник. - Моя работа завершена. Предатели будут за­перты на Ванквалисе так же, как вы планировали за­переть Сарпедона. Так что, Паллас, дружки Евмена мо­гут теперь убивать меня, сколько им вздумается.

Паллас вышел из-за "Громового ястреба" - гениаль­ный апотекарий, талантливый ученый и хирург, сыграв­ший ключевую роль в спасении Испивающих Души от мутаций, насланных демон-принцем Абраксасом. С ним умерла бы частичка сути Испивающих Души.

- Нисрий уже близко, - сказал Паллас, - и ты не сможешь долго от него прятаться. А за ним идут и дру­гие. Евмен способен заполнить всю эту арену верными ему воинами.

- И ты ожидаешь, что я сдамся? - Лигрис не раз­жимал ладони на рукояти оружия.

Когда-то апотекарий заслуживал безоговорочного до­верия, но теперь стал врагом. Технодесантник разрывал­ся между желаниями убить собеседника и говорить с ним так, словно тот до сих пор оставался его братом.

- Нет, - произнес Паллас, поднимая правую руку, заключенную в перчатку нартециума, содержащую де­сятки крошечных игл и хирургических инструментов, необходимых для полевых операций. Из нее выдвинул­ся единственный серебряный шип.

- "Милость Императора".

Лигрис поперхнулся от неожиданности. "Милость Императора" оказывалась тем космодесантникам и их союзникам, кто получил слишком серьезные раны, от которых уже нельзя было оправиться. Острый шип, вы­стреливаемый мощной пружиной, вонзался в основание черепа, обеспечивая быструю и безболезненную смерть.

- Паллас, ты не можешь…

- Я не знаю, что они с тобой сделают, - торопливо прервал его апотекарий. - Мне известно, что в либрариуме Нисрий тренировался открывать сознание плен­ников и проводить дознание. Они как минимум поста­раются заставить тебя говорить. Им необходимо полу­чить как можно больше информации о "Сломанном хребте", и ты единственный, кто ею владеет. Я не могу вернуться к Сарпедону, во всяком случае не сейчас, но могу предотвратить страдания друга. В моих силах все это закончить.

- Нет, Паллас, - покачал головой Лигрис, - я не сдамся и не предам свой орден.

- Тогда дерись со мной! - рявкнул апотекарий, но в голосе его было больше печали, нежели злости. - Если умрешь ты, то я буду считать, что избавил тебя от стра­даний. Если я…

- То избавлен от страданий будешь ты, - закончил технодесантник. - И тебе больше не придется нести от­ветственность за сделанный выбор. Не придется смот­реть в глаза своим друзьям, зная, что ты их предал. Я бы с тобой так не поступил.

- Будь ты проклят, Лигрис! Это единственный вы­ход! Евмен не допустит, чтобы все это прошло безбо­лезненно для нас обоих!

- Паллас, ты сам привел себя в эту ловушку. И толь­ко ты можешь найти свой выход из нее.

Апотекарий взревел в отчаянии и гневе, и Лигрис был уверен, что увидел слезы в его глазах, когда Паллас отвел назад перчатку нартециума и бросился в атаку. Техно десантник успел упасть на палубу буквально за долю секунды до того, как стальной шип "Милости Им­ператора" мог бы вонзиться в его череп; в результате клинок глубоко вошел в борт "Громового ястреба".

Серворука, вмонтированная в ранец Лигриса, вытя­нулась, сжалась на голове Палласа и рывком разверну­ла того спиной к технодесантнику. В ответ апотекарий ударил локтем назад, и оба воина повалились на пол, борясь за свои жизни в тени "Громового ястреба".

- Ну же! - крикнул Паллас. - Закончи все сей­час!

Лигрис опрокинул апотекария на спину и взгромоз­дился сверху. Боевые инстинкты заставили его приста­вить ствол болтерного пистолета к лицу противника.

Палец технодесантника опасно напрягся на спуско­вом крючке. Паллас был врагом. Но ведь и братом то­же. Прежние методы отличия одного от другого здесь не действовали. И, поскольку апотекарий был уже по­вержен и ждал смерти, Лигрис просто не знал, что ему делать.

Паллас же почувствовал эту неуверенность. Он ух­мыльнулся и сбросил технодесантника с себя, полоснув клинками, выброшенными пружиной из нартециума. Лигрис откатился в сторону и едва успел подняться, пошатываясь и опираясь на борт челнока, когда вновь пришлось уворачиваться от удара. Пытаясь сохранить равновесие, технодесантник вцепился в выступ турби­ны, и перчатка нартециума заскрежетала по керамиту брони, высекая искры.

Не останавливаясь, Паллас провел подсечку и сбил соперника с ног; выпавший из рук Лигриса болтер по­катился по палубе.

- Никому из нас не суждено спастись, - произнес апотекарий. - Все кончено. Если ты не готов избавить меня от мучений, то я избавлю тебя, брат.

"Милость Императора" уже была взведена и готова к удару, и Лигрис, распростертый на полу и обезоружен­ный, практически не имел возможности защищаться.

Прогремел взрыв - это практически в паре санти­метров от головы Палласа сработал заряд, взведенный технодесантником буквально секунду назад. Апотека­рий рухнул на палубу, на мгновение скрывшись в об­лаке искр и осколков; из разрушенного двигателя вы­рвались клубы дыма. "Громовой ястреб" накренился, нависая над лежащим под ним Палласом.

Лигрис поднялся на ноги и подобрал болтерный пис­толет. Он видел металлические осколки, глубоко вон­зившиеся в лицо и шею апотекария, пробившие броню на груди и наплечнике. Лицо старого десантника почер­нело от копоти, из многочисленных порезов сочилась кровь. Паллас едва заметно подергивался - он был без сознания, но еще не мертв. Как и рассчитывал техноде­сантник, взрыв обезвредил его противника, но был не настолько мощным, чтобы покончить с космическим де­сантником.

По палубе загрохотали тяжелые сапоги - Нисрий и прочие мятежники прибыли, чтобы окружить и убить Лигриса. Но тот слишком хорошо знал летную палубу "Сломанного хребта"… знал так, как никто другой.

Оставив Палласа лежать на полу, чтобы его могли найти остальные, Лигрис отбежал и, наклонившись над решеткой водостока, выдернул ее серворукой. В сле­дующее мгновение он уже спрыгнул в трубу и оказался в темноте складских помещений, некогда использовав­шихся в качестве камер для гладиаторов, или рабов, или хищных ксеносов, содержавшихся здесь перед тем, как выставить их на потеху толпы. Технодесантник еще помнил те дни, когда помогал очищать эти клети, вы­нося из них ветхие черепа, сложенные в доходившие до самого потолка пирамиды, - память о тех временах, когда этот корабль еще не слился со "скитальцем". Лигрис немного помедлил, прежде чем опустить за со­бой решетку.

Рядом открывался широкий мрачный коридор, веду­щий к уже давно опустевшей топливной барже в глу­бине "Сломанного хребта". Лигрис с легкостью смог бы по памяти нарисовать карту туннелей и труб и потому знал, что, если потребуется, будет скрываться здесь дни, недели и даже годы.

- Конца не будет, - заявил он себе, прежде чем снова раствориться во мраке.

Глава одиннадцатая

- Кого мы можем назвать союзниками в бесконечной войне против скверны?

- Никого, кроме самих себя, наших душ и дисциплины, наших тел и оружия в наших руках.

Дениятос. Боевой Катехизис

В холмах над Змеящейся лощиной бурлила ожив­ленная деятельность. Кланы собирали своих бой­цов, и орочьи крики далеко разносились над джун­глями - каждый из родов гордился своими славными традициями, особенными боевыми кличами и песнями, собственными жестокими воинскими церемониями - от причинения самим себе ритуальных увечий до кро­вавых жертвоприношений. На одной вершине тысячи орков дружно распевали, наблюдая за тем, как древний, умудренный годами шаман гадает на внутренностях за­резанного раба. На поляне, превратившейся в бойцов­ский ринг, сражались два могучих воина, решая дав­но назревший конфликт и пытаясь порвать друг другу глотки одними только руками и зубами.

Над высотами развевались знамена десятков разных племен: сжатый кулак; меч, пронзающий череп; стили­зованное изображение ружья - с деревьев свисали все­возможные стяги, разрисованные красками и кровью. В естественных для себя условиях кланы давно бы сце­пились, воюя друг с другом, поскольку именно для это­го и были рождены орки. Но на Неверморне они действовали заодно. Былая вражда выражалась лишь в от­дельных потасовках да единичных убийствах, но пол­номасштабные стычки пресекались. Сейчас ненависть зеленокожих была направлена вовне, на людей, подоб­но тараканам размножившихся на планете.

Вожак знал, что без него орда давно бы распалась на множество враждующих фракций и люди опять одержали бы победу. Человечество стало действитель­но опасным врагом, что, впрочем, делало их также и замечательным противником, поскольку орки не разли­чали эти два понятия. Не имело значения, сколько сол­дат ты убьешь, Империум всегда был готов прислать корабли, набитые еще большим числом людишек, жаж­дущих мести. Человечество распространялось подобно сорной траве, подобно моровому поветрию, и казалось, что мир невозможно очистить от него. Для зеленоко­жих эти создания были уже не простыми, но самыми любимыми врагами, каждая стычка с которыми неиз­менно доставляла подлинное удовольствие. Оркам нра­вилось воевать с людьми, потому что победой и в са­мом деле можно было гордиться.

И вожак собирался очистить от этого врага всю пла­нету. Он собирался сделать с обитателями Ванквалиса то же, что Империум уже совершил на бесчисленном количестве орочьих миров. Ему было совершенно без­различно, что станет с этими местами потом, - важна была только победа. И она причинит такую боль, что память о вожаке сохранится в веках. Он обретет бес­смертие, обещанное богами великим воином, - он будет жить в человеческих сердцах, в которых поселит не­скончаемый страх.