За время путешествия до одной из деревень, где у "братьев" был "свояк" - так они называли скупщиков награбленного, спутник Рута вспомнил многое. Он вспомнил свое имя - Павул, вспомнил и другие слова. К вечеру следующего дня он уже быстро, даже слишком быстро и поэтому путано, изъяснялся: некоторые обороты речи выдавали в нем человека образованного. Удивила Рута и печать, обнаруженная на шее странника: подвешенный на шнурке перстень из белого нефриона. Замысловатая, тонко проработанная, как у аргенетов, резьба украшала рамку, но не было ни герба, ни титула. Только одно изящно вырезанное, перевитое веткой какого-то растения, имя - Павул.
Павул помнил себя с того момента, как оказался на дороге, по которой не один день шел, питаясь лишь грибами, в изобилии покрывавшими обочину. Завидев путников, он подходил к ним, но Рут оказался первым, кто не отогнал и не убежал от него, а попытался понять. И каждую ночь сновидения, непонятные, столь же замысловатые, как и его печать, уносили Павула в иной мир. Там он жил, там он чувствовал себя гораздо уютнее, чем в реальном, по крайней мере, до тех пор, пока не нашел поводыря в лице Рута.
И видел он во сне, незадолго до встречи с Рутом, как тот поднимается по горной тропе в монастырь, и монастырь этот цвета красного, как кровь. И протягивает Рут ему руку, как бы приглашая. А над монастырем вращается колесница, запряженная золотыми драконами, и восседает на ней младенец, и улыбается младенец, бросая вниз золотые шары.
И как-то само собой получилось, что Рут, превратившись в другого человека, Рута Безымянного, с письмом некоего старца отправился в Красную Обитель.
Так появились около двадцати пяти иров тому назад в Красном Монастыре служка Рут и монах Павул. Не было между ними дружбы, не было и вражды, но, когда бывали они где-либо вместе, проницательный человек мог бы заметить незримые нити, связывающие двух этих людей.
НИКИТ
Незаметно наступил день, и вовсю палило солнце, но монахи не прекращали работы. Осталось разобрать несколько комнат, остались ненайденными три человека: Филон, Моран и Юст, и осталась доля надежды, что они живы и томятся подобно Павулу и Уасили в каком-нибудь из засыпанных помещений.
Жара выдавливала пот. Серые робы работающих намокли и почернели, а мех с водой вскоре опустел. Минах в ста от обвала, со съехавшей части ледника уже бежали ручьи, и теперь не было необходимости ходить к реке, точнее к озеру, которое постепенно разрасталось под монастырем. Вода еще не добралась и до камней, на которых по вечерам любил сидеть Никит: опасность затопления была дальше всех других и поэтому не так страшила обитателей.
Тус закинул на плечо пустой мех и побежал к ручью. Но вдруг, не пройдя и половины пути, он остановился. Что-то на земле, под большим валуном, привлекло его внимание.
- Сюда, сюда! - закричал Тус, обежал валун и принялся толкать его вниз. Пытаться в одиночку сдвинуть камень высотой в несколько минов - для такого безумия должны были быть веские причины.
Эант и Юл оказались первыми, кто подошел к нему. Через минту Эант вернулся.
Там кто-то придавлен. Надо своротить камень.
Теперь к валуну направились все работавшие, прихватив с собой ваги, сделанные из балок разрушенной пристройки.
Лишь общими усилиями удалось перекатить валун на пол-оборота. Под ним оказалась расплющенная, превратившаяся в конечность какого-то водоплавающего зверя, кисть человеческой руки.
- Правая, - определил вслух Никит, - бедный Юст.
- Почему ты думаешь, что это Юст?
Филон, как и Моран, не снимал перстня с печатью, а на этой руке его нет.
- Но Юст тоже всегда носил перстень, - сказал кто-то.
Ученик мага поднял обескровленный предмет, словно это была не кисть человеческой руки, а какая-нибудь высохшая ветка, и внимательно осмотрел место обрыва.
- Мессир, - обратился он к жрецу, - мы не досчитались только троих?
- Да, Филона, Юста и Морана, - ответил Эронт, - всех остальных нашли.
- Так… - проговорил Юл. - Надо поискать выше или ниже - видимо, руку оторвало камнями, а оползень унес тело вниз.
Однако дальнейшие поиски ничего не дали. Никаких следов. Ни капельки крови, ни клочка одежды.
Никит, преодолевая отвращение, тоже поднял и осмотрел руку. И он понял, что привлекло внимание Юла. Рука была раздроблена, но не перебита камнем и оборвана, а отсечена. Не было типичных разрывов, был ровный срез, словно руку отрубили мечом.
Никит подошел к Юлу, продолжающему осматривать землю.
- Что думаешь, уважаемый?
Вместо ответа тот стряхнул красноватую пыль с одежды и спросил:
- Как дела со щитом? Можешь его показать?
Никит упражнялся даже во время работы. Одно другому не мешало. Этим "щитом", а у библиотекаря он был не золотой, а двухцветный: фиолетовый, по наружному краю переходящий в желтый, - Никит научился окружать себя с легкостью необычайной, и, продолжая разговаривать с Юлом, он выстроил его.
- Прекрасно, - ответил Юл, - не теряй. Он может пригодиться.
- Ты о руке? - спросил Никит.
- И о руке тоже.
- Но как же он без руки?
- Плохо знаешь магов, уважаемый. Это для него все равно что для тебя ногти подстричь. Если мы не ошибаемся…
- Но как же он позволил себе потерять ее?
- Видимо, истратил силы на что-то другое…
Никиту показалось, что Юл знал, на что неведомый противник тратит все свои силы.
- Этот обвал и сотрясение - его работа?
- Нет, вряд ли. Теперь ты его переоцениваешь. Обвал, вероятно, работа Судьбы. Называй ее Богом или Богами, но в данном случае я все больше убеждаюсь, что маги к этой катастрофе отношения не имеют. А если и имеют, то очень косвенное.
- А этот человек, маг, что он здесь ищет?
- Не знаю, - ответил Юл, - но что-то ищет.
Юл знал лишь немногим больше. Его отправили сюда охранять. Что конкретно, не мог сказать даже Фэрин, его учитель. Однако наставление было таким: "…храни каждую книгу, храни каждого, не употребляя силы понапрасну, а тем более во зло. Унгол почему-то очень заинтересовался этим монастырем. Я полагаю, их интересует библиотека". Юл сам считал так же. "Неспроста пришлец начал с самого библиотекаря. Может быть, и сотрясение, чтобы создать хаос… Но это все равно что ловить одну хриссу сотней тагов. И почему маг пришел тайно? Любую книгу можно прочесть и даже переписать, не скрывая себя. Или эта книга имеет охранные знаки? Или…"
- Но он ведь не среди нас? - спросил вконец запутанный Никит.
- Нет, вероятно, в горах или в развалинах. Искать его бесполезно. Его можно просто не увидеть.
- Но если он пришел за книгой, то чего же он ждет? Зашел бы да взял.
- Трудно понять. Возможно, книга защищена. Возможно, ему ее не найти. Или ему ее не взять. Возможно, он кого-то боится. Да и невидимость его тоже относительна.
- Как это не взять?
- Ну, как ты, например, не можешь взять струю воды. Или ядовитую хиссу… Давай лучше возьмем по камню. Другие давно работают.
К вечеру жилые помещения были разобраны. В одном из них нашли тело Морана: глыба раздробила ему голову. Вероятно, смерть была мгновенной и легкой. Однако ни Юста, ни Филона обнаружить так и не удалось. И вновь Никита стали одолевать сомнения: не придумано ли им и Юлом некое потустороннее вторжение?
На сей раз, после трапезы и почти беспрерывного двухдневного труда, было решено устроить отдых. Никит наконец вернулся в комнату. Его не оставляла мысль о книгах.
Наиболее древние из них, оригинальные рукописи, где-то около тысячи свитков, он перенес к себе сразу же после первого разговора с Юлом. Как раз, когда он нес последние из них, его и застало сотрясение. И те, с которыми работал аргенет, он тоже попросил приносить из залы к себе. Теперь все стены его комнаты покрывали приветливо выглядывающие из темноты цветные торцы книжных футляров.
"Здесь надежнее", - думал Никит, расставляя свитки, еще вчера принесенные Ксантом: Унна-Теотен, Астакортаон, копии перевода "Песни о творении Уту" и несколько свитков, судя по голубой окраске, из разряда волшебных историй, не очень уважаемого библиотекарем жанра.
"Зачем я расставляю? - подумал Никит. - Ксант сейчас должен появиться. Но не появился бы тот, чью руку мы сегодня нашли… Что нужно этому пришлецу? Магических книг у нас совсем немного, это капля, по сравнению с рунским морем. И в основном это переписанные, общеизвестные магам, тексты. Разве что - рецепты…"
Никит автоматически продолжал перекладывать футляры и невольно вздрогнул, когда хлопнула дверь в общий зал. По характерным пришаркивающим шагам он узнал Ксанта.
Библиотекарь помог Ксанту перенести свитки к пюпитрам.
- Не позволишь, уважаемый, удовлетворить мое любопытство? Мне казалось, волшебные истории - не те книги, которые могут интересовать ученого.
- Э-э… Это не совсем так, - ответил Ксант. - В некоторых из этих забавных историй истины больше, чем в твоем Астакортаоне. Скажи, уважаемый, читал ли ты вот эту чудесную вещицу? - Ксант подал Никиту один из голубых футляров. - Эту вещицу, э-э-э-э… что у тебя так небрежно разбита по нескольким свиткам. На мой взгляд, она стоит половину рунской библиотеки.
"Она! За ней охотится неизвестный маг! Как это я проглядел…" Никит, еле сдерживая нетерпение, попросил развернуть один из свитков. Но вскоре, когда он прочитал несколько страниц, его радость уменьшилась: типичная волшебная история, описывающая путешествие некоего Элга. Никит прокрутил половину свитка, и взгляд его, скользя по изящной калиграмме, зацепил слово, к которому долгое время были прикованы все его мысли.
"…СОТРЯСАЮЩЕЙСЯ ТВЕРДИ. В странный лес вошли воины. Деревья в нем не имели листьев, а стволы не имели веток. Они торчали из почвы, отбрасывая редкую тень, и, когда неугомонный Атис попытался выдернуть за один из стволов, твердь вздрогнула, словно корень был спрятан так глубоко, что, потянув за него, тянешь всю Асту.
И путь их был дальше, под уклон, и, подобно крутому лбу оуна, уходила земля вниз, но, придерживаясь за удивительные стволы, достигли герои пещеры, что была спрятана между двух сходящихся хребтов. Влагой были покрыты ее стены.
И сказал тогда Элг:
- Посмотрим, герои, что скрывает сия пещера.
И углубились они, и по скользкому дну трудны были их шаги.
- Нет у нас факела, - наконец вымолвил хитроумный Атис, - а камень древних на твоем щите лишь мерцает, но не светит. Не пойдем дальше, о Элг, вернемся назад! Это не то, что ты ищешь.
Послушал его Элг, и, хотя велико было желание узнать, что сокрыто в темной глубине, повернули герои. Но содрогнулись вдруг стены пещеры, и пол накренился так, что воинам пришлось вонзить мечи в землю и держаться за них обеими руками, дабы не выскользнуть и не разбиться.
Раскачивалась пещера, сотрясались стены ее, и грохот, подобный тысячам громов, доносился со стороны входа. А сам вход вдруг оказался внизу, далеко под ногами героев. И расслышал Элг в грохоте речь человеческую. Но слов разобрать нельзя было.
Из последних сил держались герои, и мечи, изогнувшись от непомерной тяжести, готовы были выскользнуть из мягкой почвы. Но вновь выровнялся пол пещеры. Грохот же и содрогания не прекращались.
- Вернемся, - снова сказал Атис.
И, выдернув мечи, помчались путники к спасительному выходу.
Но пришла новая беда: черная тень вдруг скрыла весь свет. Воины едва успели спрятаться за одной из складок стены. Гигантский зверь, облик коего напоминал червя, ворвался в поисках добычи с ревом и, ничего не обнаружив, вынырнул.
- Поторопимся! - воскликнул Элг. Но не успел он сделать и шага, как вновь появилось в пещере чудовище и вновь, ничего не обнаружив, убралось восвояси. И увидели герои, что где-то в глубине пробило оно источник: бежала по дну пещеры влага с запахом едким и зловонным. Стоило же выскочить путникам из укрытия, как опять влетело чудовище, похожее на червя, смело их и отшвырнуло в самую глубь, к источникам влаги, покрывающим дальние стены. А вся она была необозрима, ибо слаб был свет камня древних.
- Лучше умереть, чем стать пищей! - промолвил благородный Элион. - Во имя Норы я обнажаю свой меч!
Он вскочил и вновь ринулся к выходу.
- Последуем же и мы за ним, герои! - вскричал Элг, и меч его молнией сверкнул в полутьме.
Но снова явился зверь, и снова смел их в глубь пещеры, ибо тупились мечи о его каменную безглазую голову. И улыбался тот зверь, словно насмехаясь над воинами, огромным беззубым ртом. Однако ярость героев была столь велика, что отступил он, и победный крик вознесся над скрежетом. Но возле самого выхода еще сильнее раздулось чудовище и опять швырнуло воинов в самую глубину.
Иссякли силы путников, и, поняв это, червь выплеснул на них клейкие воды, кишащие рыбами злыми и прожорливыми. Размер их был не более локтя, но число неизмеримо. Труден оказался путь героев, и каждый шаг был равен сотне шагов. Затупились их мечи, а рыбы не отступали. И вдруг содрогнулась земля, засасывая рыб в глубину. Но не прекращали герои свой путь по водам клейкой реки, и выбрались к свету, ибо Боги благоволили им, и прыгнул каждый вниз с необозримой высоты…"
- Да… - пробормотал Никит. - И что же, уважаемый Ксант, ты считаешь эту книгу настоящей копией древних?
- Э-э-э-э… Понимаешь… В Руне я уже сталкивался с Элгом. Или, как его называют… Э-э-э… Витур Нетонский, героем повествований о Доспехах Артуса, героем э-э-э… В том смысле, как мы понимаем, то есть подобным Дииму Уалантайну или Рольфу и Алксантру. Мне кажется, э-э-э… что Витур, а также Теорит, как и еще один рунский автор, пересказывали или переписывали книгу столь же древнюю, как Астакортаон или, по крайней мере, Унна-Теотен. Они черпали воду из одного источника.
- Но это могла быть и волшебная история, рассказанная кем-то одним, остальные - просто пересказывали.
- Э-э-э-э… Боюсь, уважаемый, это не так. Кое-какие упоминания… э-э-э… очень скрытые, есть и в других легендах… Я мог бы показать тебе их, но думаю, у тебя других дел хватает.
- Ну и какова суть того, что переписал этот Витур?
- Э-э-э… Для тебя обычная история… Элг ищет Доспехи Артуса… Доспехи, в которых он смог бы пройти Темные Врата… Я полагаю, что это Врата Миров… А о Доспехах Артуса ты, наверное, читал…
Никит согласно кивнул головой.
Помнишь, - продолжил Ксант и прочитал нараспев:
Маг и король был Артус. В полдень гордыни его
Нечто явилось с Магра, не щадившее ничего.
Слизнем размером с гору по лику Асты ползло,
Воплощенное в гнусной плоти, само извечное зло.
Кровь застывала в жилах тех, кто встречал его взгляд.
Таило его дыханье Древней Смерти незримый яд.
Элфер и Пал с дружиной вышли навстречу ему.
Только вернуться с битвы не довелось никому.
Войско повел и Ролло, Нортена господин,
Только в жестокой битве не уцелел ни один.
Маг и воитель был Артус. Весь свой великий Дар
Вложил он в один могучий, разящий метко удар.
Но выдержал враг удар тот и продолжал ползти,
Поглощая неотвратимо все на своем пути.
Так наступал он, словно моря огромный вал…
И Артус рвущимся сердцем к Хтону тогда воззвал.
И Хтон прочел его душу, и тьмы не нашел он в ней,
А лишь тревогу за Асту нашел средь души корней.
И, видя, что он достоин, вверил великий Хтон
Ему Одеяние силы, волшебный Тормантион.
Защищавший от Древней Смерти и оружия Темных Сил,
Умножавший тысячекратно мощь того, кто его носил.
И Ормсурт ему вручил он, рождавший молнии меч,
Так же как Одеянье, бывший твореньем Предтеч.
И вышел на битву Артус, и содрогнулась твердь.
Ормсурт разил громами, неся чудовищу смерть.
Плавясь, кипели скалы, дым небеса застлал,
И наконец сожженным жуткий противник пал.
Труп его исполинский вскоре сгорел дотла.
Осталась одна равнина, черная, как смола.
Тучи развеял ветер, вновь воссиял Таир,
И воцарились снова на Асте покой и мир.
Маг и мудрец был Артус. В тайной пещере он
Укрыл от рук недостойных и Меч и Тормантион.
Унры дыханьем наполнил темный подземный грот
И запечатал заклятьем скрытый запретный вход.
Многие сотни иров с этой поры прошли…
Над местом великой битвы теперь плывут корабли.
Время смывает память, точит в песок гранит,
Но тайная та пещера клад до сих пор хранит.
Пока не исполнятся сроки и не дарует Хтон
Достойному Меч волшебный и дивный Тормантион.
Такова песнь об Артусе. И она не единственная… Э-э-э… Я, по крайней мере, читал еще три… Элг, возможно, знал об Артусе много больше, чем мы. Время смывает память, так ведь. А история Элга, порой перепутанная как паутина, обрывается смертью героя, так и не достигшего Врат. А я, э-э-э… Пытаюсь восстановить всю книгу целиком. Она перекликается с многими легендами… Например, с "Повестью о Дионе Странствующем". Или с "Элионионом".
- Особенно если автор, - улыбнулся Никит, - или, ладно, переписчик, читал и то и другое.
- Если бы он читал, то написал бы совсем не так. Поверь… э-э-э… Я это чувствую.
- Я не собирался спорить… Тем более я мало знаком с тем, о чем мы говорим.
- Когда все это… э-э-э… кончится, - Ксант показал движением головы, что он подразумевает под словом "это". - Я… Э-э-э-э… Могу прислать тебе с кем-нибудь из Руны письмо, где все изложу более подробно. Впрочем, э-э-э-э… У тебя здесь и других забот хватает…
"Почитаю на старости лет волшебные истории… Забавно…" - подумал Никит, возвращаясь в свою комнату, к дневнику.
"…Думаю о Ксанте, - записал он. - Легка его участь: закончил труд и снова в путь, в другую библиотеку, подобно эллоре, перелетающей от цветка к цветку. Везде легка его дорога. А ему, по-моему, и все равно куда, были бы нужные книги да пюпитр: его путешествие не останавливается ни на мгновение. И прав Юл, Ксант живет в ином мире. Никакой щит ему не нужен.
И да пошлет Бог Юлу здоровье. То, чему он меня научил, не только не мешает, но и приносит ощутимую пользу. Щит защищает от сна столь же надежно, как и от врага. Я не собираюсь усердствовать в его употреблении, ибо боюсь ослабить прочность, но четырех хор сна мне теперь вполне достаточно.