- Город - очень странная штука, - Станислав Ольгердтович кончил раскладывать карты. - В нем случается очень много странных вещей, далеко не все из них можно объяснить и проследить. Если у тебя есть свободное время, почему бы тебе не заняться этим на досуге?.. Откроешь новый научный феномен. Ваш ход, корнет.
- Да нет, - Лена потерла висок. - Вряд ли в ближайшее время у меня будет мало дел.
Ее любопытство было не удовлетворено, но погашено.
А город… город действительно задавал много иных загадок.
4.
Вик обмолвился, что если они защищают какую-то территорию, то эта территория должна стать их частью. Смешно. Эти улицы - часть меня? Эти дома - часть меня? И вон то белье, что повесили сушиться на балконе под весенним солнцем - тоже часть? Не часть, а чушь. Одно дело, когда ты отводишь каким-то вещам место в памяти, другое - если делаешь их частью собственного тела. Может быть, так и возможно поступить с лесом, что объемлет тебя от горизонта до горизонта, что покрывает планету… так можно поступить с корнями Земли, которые пронизывают твою душу. Но уродливому, жизнеспособному чудовищу города можно только сопереживать.
Времена суток, которые Карина выбирала для прогулок, все время изменялись. То утро, раннее-раннее, когда только начинает светать и зажигаются некоторые окна, то день, такой жаркий, что приходится скидывать куртку, и одновременно пустой, разбежавшийся на работу. То вечер, суетливо-усталый, бестолковый, синеющий сквозь юную листву деревьев.
Задания тоже менялись. Сперва - просто дойти куда-то. Потом - добраться быстрее, скажем, за час, за два, за сорок минут. Иногда нужно было идти пешком, иногда - ехать на автобусе, иногда не возбранялась маршрутка или такси. А потом Лена взбунтовалась.
- Ну нельзя из Чкаловского за двадцать минут доехать на оптовку, хоть на чем! - воскликнула Лена. - Ты меня разводишь!
- "Разводишь" - это современный слэнг? - холодно спросила Карина. Получив утвердительный кивок, она продолжила. - Так вот, я никогда не давала тебе, Лена, невыполнимых заданий. И сейчас не даю. Ты уже поняла, в чем все города одинаковы?
- Мне кажется, они вообще ничем не отличаются! - раздраженно ответила Лена.
- О нет, они разные! - Карина усмехнулась. - Еще какие разные. Просто дело в том, что… Ладно. Они действительно очень похожи. В одном. Все они сотворены искусственно, для одного и того же. Города хотят, чтобы в них жили, чтобы они могли жить сами. А автобусы хотят, чтобы в них ездили.
И Лена ездила в автобусах. Ездила до одурения, пока пейзаж за окнами не начинал сливаться в сплошную серую муть, в однообразный, повторяющийся цикл, как в диснеевских мультиках, когда Том гонится за Джерри… и тогда она поняла, что нет никакой разницы.
Первый раз это было… Это было все.
Лена приложила пальцы к стеклу, и почувствовала, как оно легонько дрожит от движения автобуса. Если бы смолкли все звуки, стало бы тихо, наверно, можно было бы услышать легкое дребезжание. Оно передалось в пальцы Лены, потом в руки, потом в плечи, потом и во все тело. Сосущий, изматывающий ритм. В этом ритме дрожали дороги: бесконечный спутанный клубок от горизонта до горизонта. В этом ритме дрожали провода - волосы неведомой, страшноватой красавицы, развешанные по столбам. Свет в окнах домов, ненастоящий, тысячи маленьких солнц, тоже так дрожал. Он был везде одинаков, этот ритм - отсюда и до края вселенной. До края города - не было никакой разницы. Ни какой разницы не было ни в одном из сотен автобусов на его улицах… Она вошла в двенадцатый, а сошла с девятки. Она доехала из Чкаловского до оптовки за двадцать минут. А потом и за десять.
И каждый раз у нее было такое чувство, что она поворачивает невидимое колесо. Рулетку.
Ее сердце сжималось от чужой боли, от жалости к чужой беспросветной жизни, без надежды на смерть. Потому что города не умирают никогда. Они просто… превращаются один в другой. Именно поэтому города так любят симарглов.
5.
Кроме уроков у Карины, надо было заниматься и прямыми должностными обязанностями. Чаще всего это заключалось в том, что ей приходилось сидеть в "штаб-квартире" и смотреть местные новости. Иногда что-то казалось ей отвратительным, невыносимо отвратительным… возникало ощущение, еще более гадливое и мерзкое, чем когда таракан по руке проползет. Безотносительно к содержанию ролика - это бывало даже во время сюжета о протекании труб в детском садике. Тогда ей в обязанность вменялось немедленно звонить на сотовый Вику или Станиславу Ольгердовичу, а уж они должны были "принять меры" - предполагалось, что Ленино "чувство города" работает верно, и указывает на места, где происходят какие-то неполадки.
Где Ленины напарники сами пропадали в это время, Лена не знала - подозревала, что шляются по кинотеатрам или кафешкам. А что? Работы-то нет почти… по крайней мере, ей так казалось. Однако в одно прекрасно утро один из "северной команды" (а конкретно, Черненко) спросил у нее на кухне Морского Дома:
- Что-то твои на Землю зачастили. Перерабатыают. На участке неспокойно?
Лена удивилась. Она была уверена, что Вик со Стасом лоботрясничают, но откуда ей было знать "нормы выработки" симарглов.
- Да вы ведь тоже из своего Салехарда носу не кажете, - пожала она плечами.
- Так год високосный, - он улыбнулся в светлые усики, как у Виталия Соломина. - В високосный год на северах всегда неспокойно. Особенно весной - подснежники лезут. Что-то там с наклоном земной оси. А у вас-то Казахстан под боком.
- Ну, вот за Уралом думают, что по Омску белые медведи бродят, - вяло отшутилась Лена. Черненко ей не очень нравился. Когда он пытался с ней заигрывать шутливо, выходило грубовато, и это почему-то раздражало. Странно… когда она была жива, подобные вещи ее скорее забавляли.
Лена только мысленно пометила себе: узнать у Вика или у Сергея Петровича, что такое "подснежники".
Впрочем, не узнала. Ее закружило дело, которое началось очень странно. Или наоборот, очень обыденно.
Было часов одиннадцать дня, Лена сидела перед телевизором их "конспиративной явки" и пыталась преодолеть дикое желание поесть пирожков с яблоками. Это было ужасно. Почти месяц без пирожков с яблоками. Мама пекла их каждые выходные. Почему пекла? И сейчас печет. Может быть, даже прямо сейчас - ведь сегодня воскресенье! И совсем недалеко. Всего-то проехать несколько остановок на тройке, подняться на лифте, и еще на площадке учуять вкусный, чуть отдающий подсолнечным маслом и осенью запах…
Лена только скорчилась на диване, обнимая тугую коричневую подушечку. Без толку. Никогда она не поедет, и никуда не поднимется. А было бы хорошо повидать их. Хотя бы Катю. Она ведь всякой фантастикой увлекается… может быть, нормально отнеслась, если бы случайно встретила Лену на улице?.. Или… Сестра ведь подрабатывала распространителем косметики, ходила по всяким квартирам, в том числе и в этом районе. Вот бы прямо сейчас позвонила бы в дверь, и…
Но никто в эту дверь не позвонит. У обоих симарглов есть ключи.
Лена встала, чтобы выпить воды, и, когда она стояла со стаканом в руке, раздался звонок. Не телефонный. Лена никогда не слышала его здесь, но перепутать было невозможно. Она замерла, чувствуя, как колотится сердце. Потом поставила стакан на стол. Звонок звучал звонко, пронзительно и как бы удивленно в пустой квартире. Лене показалось: он тоже напуган внезапным пробуждением, напуган не меньше, чем она сама.
- Иду! - машинально крикнула девушка, и трезвон прекратился.
Она быстро, очень быстро (только не бежать!) прошла в прихожую и распахнула дверь во всю ширь.
Ничего особенного - за дверью стоял сосед.
То есть Лена никогда его не видела, но никем иным кроме соседа он быть попросту не мог. Полноватый мужчина лет пятидесяти, с печально обвисшими седыми усами, в клетчатой рубашке, растянутых на коленях брюках и шлепанцах.
- Здравствуйте, - сказал таким голосом, каким мог бы говорить строительный прораб, который вышел на пенсию, и обнаружил, что, его речи все пугаются, а потому научился регулировать громкость, и даже переборщил с этим. - Извините, что беспокою… А… вы, девушка, тоже из этих?
- Этих? - Лена моргнула.
- Которые с крыльями, - он еще понизил голос, и теперь его вообще расслышать можно было только с большим трудом. - Жена говорила: соседи наши с крыльями, по небу летают. Ну, она много чего говорит, нельзя же из-за этого людей беспокоить, верно? - Лена машинально кивнула, сосед продолжил. - Только теперь, вы знаете, боюсь, мне без вашей помощи не обойтись. Если б можно через милицию, или еще как… только не получится обычно. Тем более они пропажу не признают, если двое суток не прошло.
Сказать, что Лена обалдела - значит, ничего не сказать.
- Боюсь, вы что-то путаете… - сделала она слабую попытку отмазаться.
- Людмила ошибаться не может, - категорично произнес сосед. - Если она что сказала - это правда. А она сказала, что вы… ну, не отсюда, вроде как. Такие же, как она. Я ей верю.
"Такие же как она… Невозможно! Не может же его жена быть симарглом! Или может?.. Может быть, она вернулась к нему?.."
- Простите, а ваша жена жива? - осторожно спросила Лена.
- Не знаю, - ответил сосед, и него губы под усами сложились в жесткую складку. - Может быть, уже и нет. Но если бы я не надеялся - не пришел бы к вам.
- Проходите, - сказала Лена.
А что она еще могла сказать? Не держать же его в коридоре, в самом-то деле.
Соседа звали Иван Егорович. Он любил чай с молоком и без сахара, не переносил печенье, но не отказался от бутерброда с колбасой. Был он солидный, обстоятельный, все любил делать с чувством, толком и с расстановкой. У него пропала жена, и это, в общем-то, не было так уж странно: она и раньше пропадала, на день на два, иногда на дольше. Это было связано с ее ясновидением.
- Я со свадьбы знал, что она не такая, - рассказывал Иван Егорович. - Иногда это на пользу было. Мы вот до перестройки успели деньги с книжки снять. И в девяносто седьмом. Если вещи какие терялись, она всегда находила. Опять же, когда я в девяносто втором на работу устраивалась, запретила мне: и точно, начальника через месяц посадили, и с ним главбуха нового заодно. Я бы пошел - сидеть бы мне вместе с ними… Собака когда пропала, тоже нашла. А про вас сразу сказала, что вы не люди. Ну, я ей и поверил.
- Почему? - не могла Лена не задать вопрос. - Я бы не поверила.
- Господь нам верить велит, - его глаза глядели так серьезно и испытывающее, что Лене стало неловко.
- Не во все же подряд!
- Жене своей я верю. Моя Людмила обманывать не станет. И зря тоже не скажет. Про вас она сразу сказала, что зла нам от вас не будет. Вот я к вам и пришел.
Далее Лена узнала, что сегодня Люмила по обыкновению ушла на работу (а работала она библиотекарем в Пушкинке, областной библиотеке). Иван Егорович не работал, сидел на пенсии, а потому остался дома. Гулял с собакой, стирал, обед готовил… А потом позвонила сослуживица Людмилы и сказала, что она внезапно исчезла с рабочего места бросив все, даже сумочку и демисезонные полусапожки (в библиотеке работники переобувались). Сперва решили, что начальница отдела отошла в туалет или перекусить, но прошел час - а ее все не было. Людмила Александровна работала в библиотеке уже больше двадцати лет, и такая отлучка для нее была делом немыслимым. Потом она внезапно позвонила на рабочее место, велела не волноваться и позвонить домой, сказать мужу, чтобы одолжил у соседей мясорубку.
- Ну, мясорубка-то у нас и своя имеется, - фыркнул в усы Иван Егорович. - Я сразу и понял, что именно к вам надо зайти. Может быть, чем поможете. Это, наверное, опять ее ясновидящие штучки. Опять во что-то влезла. Заплатим, сколько скажете, только помогите. Деньги-то у нас водятся. Дочка, слава Богу, в Москве, и сын не в поле обсевок. И племянница помогает.
Больше всего Лену поразил спокойный, деловой тон Ивана Егоровича. Ну, пропала жена. Ясновидящая. И соседи, не то ясновидящие, не то еще кто-то в этом роде. Ну и что? Как в задачнике: решай из теоремы сперва столько, сколько знаешь, остальное придет потом. Делай то, что можешь делать, прочее как-нибудь образуется.
А еще - когда он сказал последнюю фразу, Лену словно бы толкнуло автобусным стеклом по кончикам пальцев. Снова знакомая дрожь города родилась в ней и словно бы утихла. Она подумала: "Город знает". Это встреча, этот дурацкий разговор - все это было очень важно.
- Подождите минутку, я напарникам позвоню, - сказала Лена. - Одну минуточку.
И пошла звонить.
У обоих симарглов, как уже было сказано, имелись мобильники, хотя как они умудрились получить их без паспортов, оставалось для Лены великой тайной. Или у них и паспорта в наличии?.. До Вика дозвониться не удалось, телефон был за пределами радиуса, а вот Станислав Ольгердтович откликнулся сразу же. Диалог напоминал бред.
- Стас… К нам зашел сосед.
- Что?!
- Сосед. У него пропала жена, а она была ясновидящая. Она ему говорила, что мы не люди. А когда исчезала, велела нас найти и попросить помочь.
- О Господи!
Некоторое время Стас молчал. Потом произнес сухо.
- Надо же, я совсем потерял хватку. Прошляпил Основу за соседней дверью. Н-да… Лена, кажется, я догадываюсь, в чем дело. Тогда надо торопиться. Попробуйте разыскать ее, но сами никуда не лезьте. Сразу же свяжитесь со мной или с Виком, если дозвонитесь, ясно?
- Да, но… - начала Лена, однако в трубке уже только гудки раздавались.
Надо же… И как она должна искать эту сбежавшую ясновидящую? И до чего он догадывается?.. Вот как всегда: не фига не объясняют!
- Отлично, - сказала Лена, вешая трубку. - Просто отлично. Может быть, предполагалось, что Карина уже разучила со мной все, что для этого надо? Просто прелесть!
Она чувствовала себя так, как будто узнала о коллоквиуме за пять минут до него, потому что неделю проболела и не ходила в институт.
Вздохнув, она вернулась в комнату.
- У вас есть карта Омска? - спросила она Ивана Егоровича.
- Дома, - он кивнул. - А зачем вам?
- Будем искать, - уверенно произнесла Лена. - Мне нужна карта и какой-нибудь медальон вашей супруги. На длинной цепочке.
Иван Егорович несколько удивленно кивнул. Он никогда не смотрел сериал "Зачарованные", и потому не знал, что способ Лена позаимствовала именно оттуда. Про себя же девушка думала: "Что за ахинею я несу! Но, с другой стороны, надо же создать хоть видимость действий! Как там Вик говорил: "Не важно, как я это делаю, главное, как будешь делать ты". Вот и буду, как могу!"
Квартира Ивана Егоровича и Людмилы Алексеевны оказалась большой, трехкомнатной и не слишком ухоженной. Обилие книг, обилие пыли, обилие безделушек на полках. Лена знала, что некоторые люди сами не свои до чистоты, но на такие вещи никогда особенного внимания не обращала. Прибиралась раз в неделю, и ладно. А атмосфера ей тут почему-то понравилась. Обилие книг, обилие пыли, обилие безделушек… ковры на стенах. Как будто в отрезанной от мира стране, в советском фильме. Хотелось присесть в старое кресло, включить оранжевый торшер и почитать что-нибудь хорошее. Например, Фихтгенхольца. Представить, что готовишься к матанализу.
Было видно, что здесь живут люди, которым, в общем, по жизни хорошо. Очень-очень редкое чувство.
Только недавно в квартире поселилась пустота. Она была еще молода, эта пустота, она еще только обживалась здесь, неуверенно оглядывалась, но Лена чувствовала, что она крепнет с каждым часом. "Надо спешить", - сказал Станислав Ольгердтович. Или не говорил?.. Или это шептала на ухо Ленина интуиция?..
Лена решительно занесла руку с небольшим аметистовым кулончиком над расстеленной на столе картой Омска.
"Город - это тоже пустота, - подумала она невпопад. - Город - это множество пустоты между домами, и над проезжими частями. И множество пустоты в головах людей, и пустые автобусы по ночам, и пустые магазины, и пустые… пустые… в общем, много чего пустого".
Другой рукой Лена поглаживала карту, бессознательно, как она гладила стекло автобуса. Но бумага молчала - она не ехала, она не дрожала, не жила жизнью города. Город был не здесь - не в печатных символах, не в голых схемах… город был… но вокруг. Нельзя смотреть на карту, находясь в нем. Нельзя бросить взгляд извне, будучи изнутри. В этом не было толку. И пальцы Лены гладили только шершавую бумагу, и глаза ее видели только пустоту.
Схемы из Голливуда тут не годились. Схемы вообще не годятся, если надо найти живого человека, из плоти и крови, которые живет на Земле, дышит воздухом и имеет тысячи маленьких, но таких важных связей с окружающей средой.
- Нет, так толку не будет, - Лена опустила на стол обе руки, аметистовая капелька глухо стукнулась о полированное дерево. - Так не пойдет. Пойдемте на улицу.
- Что, совсем плохо? - с тревогой спросил Иван Егорович. Он так и не понял, что Лена ошиблась: он верил своей жене безоговорочно, а значит, безоговорочно поверил и той, к кому она его косвенно отправила.
- Не то чтобы, - уклончиво ответила Лена. - Мне удалось определить примерный район.
И с независимым видом прошла в прихожую, прежде чем Иван Егорович успел спросить, какой.