- Я тот, кто я есть, Ориэнн, - тихий голос стелился поземкой, не оставляя пространства для споров и пересудов, - Это бессмысленно обсуждать.
Факт. Точка, в которой причудливо сошлись два абсолютно разных пути, уже не разбрасывая вокруг себя брызги иллюзий и мечтательных желаний.
- Для чего ты здесь? Неужели надеялся, что я не смогу убить тебя? Или что позволю кому-то второй раз ударить в спину?
- О какой надежде ты смеешь говорить, после того, как отнял у меня все, что мне было дорого?! - слова падали стылым сизым пеплом. Страж шагнул вперед, голубые глаза неуловимого оттенка выгоревших на солнце васильков были пусты, а руки уже сжимали рукоять меча…
…В этой схватке не было холодной рассудительности. В ней вообще не было места мыслям и какому бы то не было проявлению рассудка: слепое желание уничтожить - против неистовства разбушевавшейся стихии.
Но - хуже всего было то, что маг забылся, провалился в прошлое настолько, что уже не помнил о магии. Немыслимая боль комкала, превращала изысканный диалог клинков - в беспорядочную драку. Эльф действительно научился многому за прошедшие годы, а в таком состоянии глупейшие ошибки плодятся одна за одной независимо от мастерства и опыта. Однако внезапно взгляд выхватил нечто, о чем забыли оба: лишний свидетель, помеха, ненужная деталь… Эльфенок отполз в сторону, забившись под горстку облезлых елочек, следя за ними пронзительно-ярким взглядом распахнутых глаз.
Отрезвление пришло мгновенно. Дамон попросту отбросил от себя все излишнее, в несколько выпадов приперев эльфа к стволу:
- Я что-то у тебя отнял? - с силой переспросил он, - Ты говоришь это мне, когда в двух шагах лежит твой сын, которого вы обрекли на смерть?!
- Тебе ли не знать, что иногда приходится чем-то жертвовать!
Казалось: еще минута, и рапира скользнет вниз, рассекая открытое горло и выставленное в блоке предплечье, и грудь под замшевой курткой цвета прелых листьев с зеленью хвои…
- Чем-то?! Таких жертв - я не понимаю!
Дамон резко отпрянул. Зло кривились губы с толикой брезгливости.
- Я не стану плакаться, перечисляя все, что когда-либо жизнь отнимала у меня. Свою жизнь - ты отнял у себя сам! И мне больше нечего здесь делать. Прощай… Ориэнн.
Стоило протянуть руки, и Диниэр прижался к нему с молчаливой благодарностью. Дамон только крепче сжал истончившееся плечо:
- Сейчас, потерпи… Скоро будешь дома…
Дома… - Динэ обессилено опустил ресницы, отдаваясь чужой воле полностью, - Дом, это там, где тебя ждут. Был ли у него дом?
Не удержавшись на ногах, эльф сполз по стволу вниз, глядя вслед противнику, уносившему с собой снова впавшего в забытье юношу. Не осталось ни мыслей, ни чувств, ни желаний. Ничего, кроме пустоты. Даже ненависть, так долго заменявшая желание жить, испарилась, истаяла. Улизнула ловким мошенником, выманившим самое ценное в обмен на битые черепки…
Когда-то у него был друг и любимая женщина, и он был уверен, что и любовь и дружба эти - самые настоящие, какие только могут быть, несмотря на то, что своего друга он знал совсем немного, а в любви еще не признался.
Но судьба любит смеяться над наивными дурачками и в первый же момент их знакомства, он понял, что ему предпочли другого. Из них двоих, - женское сердце выбрало не верного приятеля, весельчака перекати-поле, а неразговорчивого сурового затворника, с тяжелым иногда пугающим взглядом, объявившегося невесть откуда.
Он смолчал. Он всегда так боялся ее отказа, последующей неловкости и неизбежного отчуждения, что отгораживался другими интрижками, создавая себе славу неисправимого юбочника, все признания и знаки между собой и ею единственной - целенаправленно сводил к шуткам. Он смирился, честно признав, что уступает другу во многом, если не во всем. Он даже сердился на него за то, что тот не торопится сделать ее счастливой, словно намеренно не замечая болезненно-восторженного взгляда самой лучшей на свете девушки.
Потом друг ушел. Так же неожиданно и неизвестно куда, как и появился. Оставив после себя пепелище, мертвое тело и нелепые слухи о связи с Тьмой.
Они никогда не говорили об этом друг с другом, как будто боялись даже упомянуть его имя. Они продолжали жить своей жизнью. У него были другие женщины, много. У нее наверняка было не меньше мужчин. Они так и не объяснились, хотя было время, когда она была не против такого развития событий, но даже исчезнув из их жизни, бывший друг по-прежнему стоял между ними.
Она часто переезжала, у него вообще так и не появилось собственного дома. Он знал, что она продолжает не просто ждать, но упорно ищет хотя бы маленькую зацепку, способную подсказать, где теперь тот, третий… Иногда он ей помогал в поисках, когда она просила. Наверное, она все же знала, что старый друг испытывает к ней нечто большее, но не просить не могла.
Потом началась война, у Башни, оказывается, объявился новый хозяин, и всем стало не до того. Всем, кроме нее: уже не Полли, не Полетта, а госпожа Полина потеряла покой вовсе.
- Найди его! - просила она, - Я знаю, что он там, что он среди черных…
Она уже тоже поверила и смирилась. По правде, ей всегда было все равно кем был ее избранник.
- Тебя пропустят. Найди его, помоги ему! Я не хочу чтобы он погиб там!
Она просила. И он сдался снова.
Его действительно не тронули: даже темные хотели, чтобы о них пели песни, но все поиски были напрасны. И он уже не знал кого и зачем ищет, что будет, когда найдет. Наверное, ему просто была нужна какая-то цель, чтобы не сойти с ума от того, что он видел, от войны, гнойной язвой выедающей его изнутри. Нужно было во что-то верить, и почему бы не в любовь и дружбу? Что его друг будет снова другом, что ее любовь победит любую тьму, а он напишет о них самую красивую балладу, какая только возможна на свете.
А потом был Сорент.
Командующим войсками был полуседой вервольф со шрамом через все лицо. Охочий до наживы, пиршеств и женщин, но хороший вояка. Он вел осаду уже почти полгода, однако город упрямо не сдавался. Естественно, что такое положение вещей не могло придтись по нраву Властелину и Повелителю. Это знали все, знал сам Гаурон, и не ждал от его визита ничего хорошего.
Черный лорд явился с малой свитой и в сопровождении дам: по левую руку от него кипел пламенем сильф, за правым плечом - вампир сверкала в улыбке клыками. Куда уж дальше демонстрировать свою силу и темную природу: даже в любовницах у этого Властелина Башни ходили только демоницы. Ну, иногда ведьмы, хотя говорили, что о женщинах он забывал быстрее, чем о прошлогоднем дожде.
Кажется, Владыка спешил, заглянув проездом дабы навести порядок. И кажется, он был сильно не в духе, что его отвлекают от более важных дел. Рассматривая город, Властелин бесстрастно выслушал доклад своего военачальника где-то до середины, остановив его едва заметным движением пальцев.
- Объяви, что завтра в полдень женщины и дети могут беспрепятственно покинуть город. Их не тронут.
Не все сразу поняли, что означает его приказ, но Гаурон не был 'всеми'.
- Повелитель, прошу, дайте мне еще немного времени! Я клянусь, что до новой луны Сорент будет наш!!
- У тебя было достаточно времени, - незначительной новой нотки в тоне было достаточно для того, что командующий стал бледнее голодного вампира, - А мои приказы должны быть исполнены. Точно и в срок. Отводи войска.
- Повелитель, - вервольф рухнул на колени, - Неделю! И я положу его к вашим ногам! Оставьте город нам, эти рабы не достойны вашего внимания…
- Кого ты пытаешься обмануть?! Ты защищаешь тех, кто не повинуется владыке, Гаурон?! - прошипела вампирка.
- Нет!! - рявкнул он, - Я просто считаю, что мои солдаты имеют право на эту добычу!
- Они получат свое, - холодный голос Властелина прервал спор, - Все получат свое… Отводи войска, Гаурон.
Больше никто не спорил.
Те, кто покинули Соррент в следующий полдень, до конца жизни молились на полковничью вдову Женевьеву: именно она не меньше чем боевой атакой прорвала ворота, оттеснив озлобленных мужчин, и вывела обезумевших женщин, готовых скорее целовать ноги Черному лорду, чем хоронить от голода своих детей.
Целовать ноги не пришлось, их действительно не тронули: даже слабоумному не пришло бы в голову нарушать слово властелина. Их проверили и заставили отойти вместе с основными силами. После чего Повелитель направился под стены один, и в руках у него была только флейта…
Глупый, так и не повзрослевший певец видел, что после него в Соренте не осталось никого живого. Через два дня, когда вести достигли столицы, а Повелитель появился уже у ее стен, Делос был сдан, поэтому участи Сорента избежал. Он просто сгорел.
А еще глупый певец успел хорошо разглядеть возвращающегося Властелина - у него были жгучие черные глаза, матово мерцавшие антрацитовой гладью…
За всю войну Сорент остался единственным умерщвленным городом: возможно, Властелин сам опасался своего необычного оружия и демонстрировал его лишь в крайних случаях, предпочитая воевать обычными средствами. Что с того?
Ведь та, ради которой были забыты уют и безопасность, слава и роскошь неприступного Анкариона, осталась именно там: ей некого было спасать в отличие от Женевьевы. И наверняка она продолжала надеяться на встречу… Случайность, которая в этот раз прошла мимо, и в безымянной общей могиле города призраков осталось похороненным сердце пока еще живого.
Что было потом? Потом он сошел с ума, каялся в каком-то Храме… Его взяли в оборот светлые, долго допрашивали. Скитался… Потом была встреча с Форианом. Новая жизнь, новое имя, новая цель - уничтожить лживое чудовище…
А потом война закончилась, и менезингер Кеннет окончательно канул в небытие, похоронив обломки разбитой лютни вместе с памятью о том, чьи руки ее касались. Петь - он тоже больше не пел. Никогда.
Он тщательно, по всем канонам, выстроил свое новое безупречное существование и не позволял ни одной трещинке появиться в этих канонах. Мысль об исполненном долге, согревала в часы уныния, ведь в конце концов именно долг превыше всего и он есть у каждого. Но жизнь оказалась упрямой, как и память, вырываясь из заданных рамок…
Как и Дамон, всегда находившийся вне всяких рамок и ограничений. Видеть его живым и вполне благополучным, окруженным семьей, друзьями - было оскорблением самому мирозданию!! Как он смеет быть счастливым, разрушив все, до чего смог дотянуться?!
Это не правда, это игра! Очередная его черная извращенная игра, как и тогда, сотни лет назад…
Но черные глаза смотрели на него с усталой грустью и сожалением. И робко закрадывалось ощущение, что когда-то давно нечто важное было не замечено, не понято и утрачено навсегда. Что-то, важнее чего действительно нет…
- Лучше бы ты меня убил, - признал Ориэнн вар Видар, но услышать его было некому.
* * *
Диниэр так и заснул на середине дороги, доверчиво прильнув к плечу темного мага: организм сказал свое веское слово, и беспамятство перешло в крепкий восстанавливающий сон, как только внешние чувства сделали вывод о безопасности. Он не проснулся ни когда его избавляли от обуви и остатков одежды в грязи и ссохшейся крови, ни когда укладывали в настоящую постель, а волшебница затягивала глубокие порезы на плечах и груди невольно бледнея: в камере замка Маур Рузанна не разглядывала узника подробно, и теперь при виде шрамов лишь только кусала губы, представляя как ЭТО выглядело, когда раны были свежими. Тут и лучший целитель в одиночку бы не справился, а Фейт отвоевал эльфенка у смерти без всяких чар, практически на одних знаниях и упорстве!
Со временем рубцы сгладятся, тем более что Динэ все-таки не человек, однако даже у нелюдей раны душевные не заживают запросто и нет ничего приятного в том, чтобы снова и снова просыпаться от собственных криков.
Диниэр взметнулся на постели, путаясь в прилипшей к телу, влажной от пота материи… и почти немедленно ощутил поддержку знакомых надежных рук. С трудом переводя дыхание, он вцепился в них со всей силы, уткнулся лбом в твердое плечо севшего рядом мага, и затих, изредка вздрагивая.
- Шш-ш-ш, - на виски легли тонкие прохладные пальцы. Дамон не вторгался в его сознание, хотя эльфенок сейчас не протестовал, наоборот ища у него защиты. Теплый голос мягко шептал, успокаивая и убаюкивая, - Не сопротивляйся, я помогу… Верь!
Я верю!! - хотелось кричать, но вместо того Диниэр прерывисто выдохнул, как после долгого плача, и тихо признался:
- Мне снилось, что отец вернулся, чтобы меня убить…
Слова прозвучали невнятно, и их едва можно было разобрать, но Дамон его расслышал, сердце предательски дернулось. В самом деле, что было бы не поверни он за Динэ? Ориэн… отпустил бы его? Или прождав напрасно, развернулся бы и ушел? Или добил бы сам в пародии на милосердие… Боль подкатывала так же неумолимо, как волна к ногам самоубийцы: Тьма, что же может сделать с нами время и мы сами!!
- Диниэр… Прости меня, - хотя бы кому-то это сказать следует, пока еще тоже не стало поздно.
- За что? - юноша удивленно отстранился, потом решительно затряс головой, - Никто еще не делал для меня так много!
- За то, что у тебя не осталось выбора.
Динэ надолго замолчал, поднявшись и отойдя к окну.
- Почему же? Как раз благодаря вам он у меня появился, - медленно возразил он, упорно вглядываясь в ночной дворик постоялого двора, - И вы помогли понять, что стоит выбирать… К тому же, вы столько раз спасали мне жизнь, что она по всем законам принадлежит вам!
- Мне она не нужна, - Дамон с грустной улыбкой покачал головой, - Твоя жизнь нужна тебе.
- Спасибо, - серьезно ответил эльф, - Это наверное самый ценный дар, какой можно сделать. И… за отца спасибо тоже. Вы не убили его, хотя могли и… наверное, должны были…
Смог бы, мальчик, смог! - теперь промолчал Дамон, - Но не на твоих глазах, называйте это как хотите…
- То, что должен, я не сделал очень давно.
Гадать о неслучившемся - бессмысленное и бесполезное занятие. Кто знает, не зайди встреча двух полукровок на темной улочке дальше случайного знакомства на пять минут, не случись она вовсе, - и судьбы многих сложились бы иначе. По крайней мере, скорее всего Кеннет остался бы Кеннетом, и как бы не пошла его жизнь дальше, он не оказался бы настолько ослеплен обидой и ненавистью, что не увидел своего сына, попросту переступив через его существование.
Нет, угрызениями совести Дамон не терзался, с самомнением взваливая на себя, единственного и выдающегося, чужие решения! С высоты пройденного и прожитого, он винил себя только в том, что когда-то ушел не оглядываясь, даже не объяснившись с теми, кого еще долго помнил как своих друзей. Но в молодости все видится немного иначе…
- Эта боль никогда не угаснет, - признал мужчина, поднимаясь и приблизившись к юному эльфу, - Однако когда-нибудь и она может отступить.
- Когда? - усмехнулся Динэ, уже не пытаясь скрывать чувств. Не от кого.
- В день, когда родится твой собственный сын.
Динэ ошеломленно вскинул на него голову.
- У тебя будет шанс исправить чужие ошибки и сделать свои, - мастер Фейт с полуулыбкой смотрел в распахнувшиеся глаза, и видел, что его поняли.
Жить лишь тенями прошлого - одна из самых страшных ошибок! Диниэр снова отвернулся, но плечи расправились: возможно, тяжесть на них и не стала меньше, но он твердо помнил, что сильнее. И тем более, не один, - больше нет! Никогда…
Наверное, свернувшееся в груди тепло, - означает именно это.
- Вы - не ошиблись!! - уверенно произнес Диниэр, тут же смутившись от своей выходки, - Во всяком случае, в главном…
Ответом стал легкий смешок: горячность, с какой это было сказано, и правда была трогательной.
- Спасибо! Динэ… - маг заговорил уже о другом, - Комната оплачена, на всякий случай я оставляю немного денег и оружие. Ты очнулся и вполне хорошо себя чувствуешь, поэтому мы с леди уходим прямо сейчас. Ты знаешь куда, и тебе там быть не стоит.
Дамон жестом отмел все возможные возражения, замечания и вспышки негодования.
- В происходящем твоей вины нет. Ты сделал достаточно, а в следующий раз я могу не придти вовремя. Пойми меня и…
- И не вешай на шею еще одну заботу… - горьким шепотом закончил Диниэр, хотя и сам не мог сказать, почему эти слова вдруг показались ему самым унизительным из того, что случалось с ним за всю жизнь, - Я не 'мальчик'!! Хотя… по сравнению с Вами…или с отцом… это на самом деле так!.. Но я - Страж! Я умею и могу очень многое. И Ингер… она… я… и…
Запнувшись, Диниэр потупился, окончательно переставая узнавать себя: он никогда не позволял себе говорить таким тоном, бросаться упреками, не говоря уж о том, кому именно. Если в мире, после того, как он окончательно перевернулся и превратился в бедлам, он еще хоть что-то понимал, то в себе - давно терялся абсолютно и безвозвратно!
- Динэ… - Владыка Башни, Черный лорд Дамон Фейт невесомым движением направил подбородок юноши вверх, разворачивая к себе, - Именно, ты - Страж, а не истеричный комнатный сопляк, начитавшийся рыцарских романов! Не думаю, что мы с Форианом ограничимся беседой. Если я сейчас потребую отчета о твоей физической форме и готовности к заданию, что ты мне скажешь?
Диниэр молчал, признавая его правоту, уши предательски горели.
- А кроме того, все, что возможно на данный момент - ты и твои сородичи между собой уже выяснили. Хватит! Новые вопросы и новые ответы способно дать только время, и для этого оно должно у тебя быть. Поэтому, единственное, что тебе сейчас стоит делать - это дать себе возможность набраться сил. В прямом и переносном смысле!
- Мастер… - в горле застрял комок, и Диниэр вымучено улыбнулся.
Мужчина не удержался от вздоха и сменил тон строгого наставника на прежний:
- Динэ, возвращайся в Винтру к Лизелле. Я знаю, что такая метка, - он дотронулся до неразличимого в полумраке символа, - Не дается только за происхождение или красивые глаза. Я не умаляю твоих знаний, умений и достоинств, но этот бой уже не твой! Возвращайся. Да и Сивилл все время о тебе спрашивал…
Сердце оборвалось куда-то вниз. Диниэр застыл, беззвучно проговаривая имя.
- Сивилл…
- Да, - подтвердил Дамон, - Он просил меня позаботиться о тебе, опасаясь, что твои сородичи причинят тебе вред.
Юношу затрясло. Глаза казалось, даже засветились в темноте, такое в них было напряжение.
- Он… он… жив?! - выдавил он заикаясь.
На лице мага отразилось понимание.
- Жив! И беспокоится о тебе не меньше, чем об Ингер.
Диниэр спрятал лицо в ладонях и ткнулся лбом в пыльное стекло.
- Динэ, - сильные руки легли на вздрагивающие плечи, - Ты не виноват, что Сивилл был ранен! Как бы ты смог помешать Стражам?
- Не знаю… Я должен был что-то сделать!! - глухо прошептал юноша.
- Возможно. Но скажи это ему, а не мне!
- Скажу… - согласился Диниэр, в изнеможении наваливаясь на широкий подоконник. Хотелось сползти на колени и целовать магу руки, останавливало только то, что реакция на подобное выражение благодарности врядли была бы положительной, - Спасибо, мастер…
- Хорошо. Хватит разговоров, а то ты едва держишься, - Дамон отошел к столу, - Я оставляю тебе еще и настой. Как только сможешь воспользоваться Путями, возвращайся.
- Да, мастер…