- А ты умнее, чем все эти каларийцы… хотя хочешь, всущности, того же самого, - сказал он, наконец. - Упоминавшееся в древнихкнигах Сердце Сокола, дарующее своему хозяину непобедимость - это не кусококровавленного мяса, за которым столько лет охотятся разные идиоты, а искусствотхаро рейн, идущее, как говорят наши легенды, от начала мира. Что ж, тыпроизнес свое желание, а я пообещал его исполнить. Но ты должен зхнать, чтотхаро рейн не научить за пару месяцев, а времени у нас будет немного. Либокто-нибудь из нас двоих погибнет, либо жизнь разбросает нас в разные стороны,после чего мы больше никогда не встретимся, либо случится что-нибудь еще - но,в любом случае, ты навсегда останешься обыкновенным недоучкой. Я учился вдвоебольше лет, чем ты успел прожить, но все мое искусство - только бледное подобиетого, что раньше умел мой наставник.
На лице "дан-Энрикса", скорее всего, слишкомявно проявился скепсис, потому что командир повстанцев выразительно пожалплечами.
- Рано или поздно ты это поймешь. Муки художника искульптора, стремящегося к совершенству цвета или формы, отчаяние менестреля,осознавшего, что, сколько бы он ни пытался, ему никогда не передать собственныхчувств в стихах - это примерно то же самое, что ощущает тот, кто силитсяпостичь искусство тхаро-рейн. Всякое настоящее искусство по самой природетребует от исполнителя стремиться к совершенству. Прикоснувшись к этомуоднажды, ты всегда будешь осознавать, чего лишен.
- Мне кажется, что меня это не пугает, - возразил"дан-Энрикс".
Астер усмехнулся.
- В твоем возрасте вообще мало что пугает. Не сердись;я говорю это не для того, чтобы тебя задеть… Когда-то, много лет назад, я былточно таким же. Боюсь, ты сейчас вообще не понимаешь половину из того, о чем яговорю, как я не понимал своих наставников. Я верил, что способен разобратьсяво всем если и не лучше, чем они, то уж, по крайней мере, и не хуже. В этом -слабость юности… и ее сила. Еще одна вещь, которую ты должен знать, преждечем я начну тебя учить, это что тхаро рэйн - часть Тайной магии. У всехдействительно значительных вещей есть свое истинное имя. То, что мы сегодняназываем "тхаро рэйн", раньше произносили по-другому: Dhar o Reyn,что значит - "Смерть и солнце".
- Почему именно так?
- Я расскажу… чуть позже. А теперь, если тебя всеэто "не пугает", мы вернемся к Оленьему броду. По дороге у нас будетполчаса для первого урока.
- Прямо на ходу?
- Да, прямо на ходу. Начнем с умения правильнодвигаться. В нашем искусстве это называется "Нэери ндаро эши"."Сокол ловит ветер".
* * *
Крикс трясся и стучал от холода зубами, прижимаясьбоком к спине Мэлтина, который безмятежно спал. Счастливец! Сколько быоруженосец коадъютора не силился подтянуть колени поближе к груди и хотьнемного отогреться, удавалось плохо, да еще и ноги затекли от неудобной позы иначали ныть. При всем при том ему отчаянно хотелось спать, и Крикс топогружался в полудрему, то опять выныривал в реальность. Более паршивой ночи онне мог припомнить, сколько ни старался. Оставалось утешаться тем, что черезнесколько часов их всех поднимут, и его мучения закончатся сами собой. Криксуже готов был примириться с тем, что не уснет до самого утра, но накопившеесяза последнюю неделю утомление в конце концов взяло свое, и мысли Рикса началимешаться.
Тело понемногу обволакивало сонное тепло, и онпочувствовал, что наконец-то засыпает.
Человек, который подошел и стал устраиваться рядом сним, южанину почти не помешал. Они всегда спали вповалку, и чьи-то приходы иуходы давно перестали волновать "дан-Энрикса". Только когда человек,ворочавшийся в поисках тепла, придвинулся поближе, и лицо южанина защекоталидлинные, темные волосы, он осознал, что это Ласка. Энониец разлепил глаза иувидел прямо перед собой ее исхудавшее, скуластое лицо с закрытыми глазами итенями, падающими на щеки от ресниц. Это лицо было так близко, что дыханиеразведчицы касалось его губ. Сон отлетел от Крикса, как по волшебству. Он резкосел на старой попоне, служившей им с Мэлтином постелью.
Ласка шевельнулась и взглянула на него.
- Ты что? Я тебя разбудила?.. - спросила она тихо.
- Нет, - соврал "дан-Энрикс", лихорадочнопридумывая, как бы выкрутиться из неловкой ситуации. - Проклятый холод, япромерз насквозь. Пойду, погреюсь у костра.
Решив, что ловко выкрутился, он рывком поднялся наноги.
Он прошел несколько шагов, когда ее рука внезапнопридержала его за плечо. Крикс даже не заметил, когда девушка успела встать, ноудивляться этому не приходилось - Ласка славилась своим умением двигаться тихои не привлекать к себе внимания, когда ей этого хотелось.
- Ничего тебе не холодно, - сказала она удивительноспокойно. - Ты уже почти заснул, когда я подошла. Прости, что помешала.
- Ерунда, - пробормотал "дан-Энрикс", судивлением отметив, что он догнал Ласку в росте и теперь их глаза находилисьдруг напротив друга. Догорающий костер остался позади, и расширенные в темнотезрачки разведчицы казались черными, как два бездонных омута.
- Какой же ты еще ребенок, Рик, - сказала Ласканеожиданно. Почему-то без своей обычной, вызывающе насмешливой улыбки. - Тыдумаешь, что стал мужчиной, потому что научился убивать других мужчин… амежду тем убийство никого не делает взрослее. И лучшее тому свидельство - тысам. Ты вскакиваешь, как ошпаренный, только из-за того, что оказался рядом сженщиной. Это никуда не годится. Если хочешь, я могу помочь.
Теперь уже обе ее ладони оказались на его плечах.Пальцы были тонкими, но сильными, с короткими ногтями и мозолями от тетивы итопора. От рук Ласки шло живое, ровное тепло. Южанин усомнился бы, что понял ееправильно, но девушка по-прежнему смотрела прямо на него, и ее взгляд неоставлял лаконцу ни малейших шансов ошибиться.
- Зачем? - спросил Крикс прямо. - Я ведь видел, как тыуходила с Астером. Я думал, что вы с ним… что ты… - Ласка, улыбнувшись,провела кончиком указательного пальца по его щеке, и энониец поперхнулся, неокончив фразы.
- Что я что? - поторопила девушка.
- Я думал, что ты его любишь.
- Я люблю того, кого люблю, - ответила разведчицатуманно. И, заметив по глазам своего собеседника, что он не понял, девушкавздохнула. - Разумеется, я очень люблю Астера. Он превосходный командир, самыйнадежный друг, какого только можно пожелать, а для меня - еще и нечто большее.Но это не должно тебя тревожить. То, о чем мы говорим… это совсем не то жесамое, что втихаря ходить к чужой жене или пытаться у кого-нибудь отбитьдевчонку. Рано или поздно ты поймешь. А сейчас просто поверь мне: война меняетвсе. Здесь даже самым сильным людям нужна толика любви, которая бы заслоняла ихот смерти.
- Ты пытаешься сказать, что хочешь мне помочь?.. -уточнил Рикс.
Эта мысль развеселила Ласку.
- Может быть, тебе, а может быть, себе… какая, побольшому счету, разница? Ты мне нравишься, а, судя по тому, что обещает твоявнешность, нравиться ты будешь очень многим. Перестань задумываться надподобными вещами - это еще никого не доводило до добра. Просто делай то, чтохочешь.
То, чего бы он хотел… внутри у Рикса что-то сжалосьот внезапной, беспричинной боли.
Лейда. В эти дни он почти перестал думать о ней,задавленный усталостью, ежеминутным напряжением и голодом. Но Ласка знала пронее - единственная из всего Лесного братства. Энониец смутно помнил, какрассказывал о Лейде, когда они в приступе нетрезвой откровенности болтали, сидяна одном плаще. Они тогда громко смеялись, отнимая друг у друга флягу, ираскрасневшееся от вина и жара лицо Ласки больше не казалось ни насмешливым, низлым.
Подруга Астера все так же пристально смотрела на него.Крикс вспомнил, что у Лейды дымчатые, серо-синие глаза, всегда словноподернутые мечательной дымкой. Совершенно не такие, как у Ласки.
Может быть, разведчица действительно любила каждого,кого когда-нибудь так же естественно и просто обнимала в темноте. А может быть,она любила только Астера, а остальных просто одаривала собственной любовью, какдругие девушки иногда одаривают поцелуем - из простой симпатии, из мимолетнойблагодарности, даже из жалости.
Конечно, в этом не было бы ничего особенного - послевсего, что ей пришлось пережить, после Бешеного принца, после жениха, которыйбросил ее на потеху "Горностаям"…
Но сохранила ли она еще способность любить так, как онлюбил Лейду Гефэйр? Вероятно, нет, иначе после всех его признаний Ласка никогдане стала бы стоять напротив, чуть заметно поглаживая пальцами его окаменевшиеот напряжения плечи.
- Ласка… ты не понимаешь. Все это совсем не так, -вырвалось у него.
- Уверен? - в голосе разведчицы прорезалась какая-тоособая, печально-снисходительная нежность, уколовшая его больнее, чем любыеедкие нападки. - Может, это ты не понимаешь?
Может быть. Он уже ничего не знал наверняка, он, как всилках, запутался во всех этих бессчетных "может быть", и понималтолько одно - если сейчас он скажет "да", то совершит еще однопредательство.
- Я пойду, - сказал "дан-Энрикс", опустивглаза.
Теплые руки, лежавшие на его плечах, соскользнули - ина какую-то долю секунды он вдруг пожалел, что отказался.
- Хорошо. Иди, - сказала Ласка.
Если бы он мог, Крикс бы сбежал в темнеющий вокругстоянки лес, не оборачиваясь и налетая в темноте на искривленные деревья. НоЛаска смотрела ему вслед, поэтому пришлось идти, выпрямив спину и необорачиваясь.
Спать ему больше не хотелось, и, увидев Астера,который сидел на коленях, поджав ноги под себя, Крикс направился к нему. Место,которое выбрал Нэери, было не особенно удобным - выступающие из земли корнидеревьев и сосновые иголки, прилипавшие к штанам, делали и без того неудобнуюпозу Астера попросту пыточной. Но, не желая отставать от своего наставника,Крикс тоже опустился на колени. Веки Астера были прикрыты, и, однако, онмгновенно опознал южанина.
- Мирная полночь, Рик.
- Мирная полночь, - отозвался энониец.
- Не спится?..
- Я замерз и решил, что согреюсь, если встану ипройдусь.
Крикс сам не понимал, почему держится за этуотговорку. Губы Астера на краткую секунду тронула улыбка, и Крикс понял, что онзнает, что произошло. Возможно, Ласка уже говорила с ним об этом. Всего парудней назад такая мысль бы показалась Риксу невозможной и чуть ли несвятотатственной, но за последние часы в мире осталось не так много незыблемыхистин.
- Астер! А как на самом деле зовут Ласку? - спросилКрикс. И тот без тени удивления ответил:
- Эйрин.
- А… тебя?
На этот раз Астер открыл глаза.
- Что за вопрос?..
- Да так. Я просто вспомнил, как ты говорил проистинные имена. Мне тогда показалось…
Астер чуть помедлил и кивнул.
- Что ж, ты был прав. Последние Нэери до сих порпредпочитают называть своих детей на старом языке, хотя даже они уже не говорятна нем. В моей семье мне дали имя Асгейр Аэстерн, но для грабителя и мародераэто, согласись, излишне вычурно.
- Асгейр Аэстерн? "Смотрящий в звезды"?.. -перевел "дан-Энрикс". И запоздало прикусил себе язык, сообразив, какнеуместно было вылезать с подобным комментарием.
Взгляд Астера стал острым и пронзительным.
- Ты знаешь Древнее наречие?…
- На самом деле, нет, - смутился Крикс. - Только самуюмалость. Моих знаний хватит разве что на то, чтобы перевести два слова.
- Даже два слова - уже многовато для обыкновенногооруженосца. А если учесть, что ты помимо этого легко читаешь карту ивворачиваешь в разговор такие выражения как "бесперспективный"…или, того хуже, принимаешься цитировать стихи Алэйна Отта… я все чаще думаю,что ты совсем не тот, кем хочешь показаться. Слугам рыцарей подобные словазнать в принципе не полагается.
Под пристальным взглядом Аэстерна энониец растерялся.
- На Юге все иначе, Астер. Здесь даже наместник АльтоКейр едва может подписаться своим именем, а в столице даже дети горожан - покрайней мере, сыновья старшин цехов и синдиков - учатся чтению и счету. А ещена главной площади Адели есть Книгохранилище, куда может прийти любой желающий.Даже простолюдин.
- Вдобавок там, похоже, можно научиться разбираться вкартах и приобрести кое-какие представления о тактике, - заметил Астер,улыбаясь. Крикс почувствовал, что собеседник не верит ни одному его слову.
- Нет, - ответил он, решив придерживаться фактов - ипусть Астер думает об этом все, что пожелает. - Обращаться с картой меня научилмой господин.
- Вот как… - откликнулся антарец неопределенно - Я,кстати, давно хотел спросить: а кто он, этот рыцарь, у которого ты былоруженосцем?
- Мессер Ирем. Коадъютор императора.
- Высокий светловолосый калариец, который ведет себя иодевается, как коренной южанин? Предводитель императорского войска?.. -заинтересовался Астер. Крикс кивнул, подумав, что рядом со своимисоотечественниками мессер Ирем в самом деле выглядел южанином. - Хм-м… Крайнелюбопытно. В мое время рыцари брали оруженосцев, чтобы они чистили им сапоги, ане затем, чтобы учить их пользоваться картой. Но допустим. И что, этот твойИрем позаботился о том, чтобы ты получил возможность изучать такие бесполезныепредметы, как стихи Аэдда Энбериийского или Древнее наречие?..
- Он взял меня на службу из Лаконской Академии. Инастоял на том, чтобы я продолжал посещать занятия в Лаконе, пока мы находимсяв столице, - признал Крикс. Раньше ему всегда казалось, что сэр Ирем простонашел самый простой способ избавляться от его присутствия на несколько часов вдень. Но после слов Асгейра Аэстерна это в самом деле начало казаться емустранным. За последние недели у "дан-Энрикса" было не слишком многовремени, чтобы думать прошлом, но сейчас его внезапно охватила ностальгия. Онспросил себя, что думает сэр Ирем о его исчезновении? Наверняка считает, чтооруженосец был в числе погибших, или думает, что тот находится в плену.
Крикс подавил тяжелый вздох. Было довольно странносознавать, что он по доброй воле отказался от возможности вернуться к сюзерену,поучаствовать во взятии Сокаты и - если, конечно, ему повезло бы уцелеть -когда-нибудь, когда закончится война, уплыть на корабле назад в Адель. Он былбы счастлив еще раз увидеть Юлиана, Маркия и Дарла, побеседовать с мастеромХлордом и опять пройтись по парку Академии. Даже об изнуряюще тяжелых ночныхбдениях над книгами Крикс сейчас думал с оттенком ностальгии.
- Большинство из тех, кто поступает в Орденкандидатом, уже завершили обучение в Лаконе, - пояснил он как бы в оправданиеизлишней требовательности сэра Ирема. - Обычно они знают несколько имперскихязыков, законы, землеустроение и Старый кодекс. Монсеньор… То есть сэр Иремчасто говорил, что недоучек и болванов в Ордене вполне достаточно, но ни проодного из них не скажут, что он был оруженосцем коадъютора.
Астер хмыкнул.
- Любопытный человек этот ваш коадъютор. Скажи, Рик -он, часом, тебе не отец?
- Что?! - задохнулся Крикс, ошеломленный дикостьюподобного предположения.
- Ах да, ты говорил, ты сирота, - ответил Астер самомусебе, не обращая ни малейшего внимания на потрясенный вид своего собеседника. -Хотя… чем это, в сущности, противоречит моей версии? Особенно если учестьпредписанное рыцарям из гвардии безбрачие.
Крикс возмутился.
- У мессера Ирема не может быть бастардов.
- Почему же? - удивился его собеседник. - Он ведьрыцарь Ордена, а не один из Белых Братьев. Я просто не вижу никаких другихпричин, которые заставили бы его так с тобой обращаться. Если твой сеньорзаботится о том, чтобы ты разбирался в землеустроении, риторике и кодексах -значит, он прочит тебе высокое место в этом вашем Ордене. Сам посуди: вместотого, чтобы, как положено оруженосцу, быть у сюзерена мальчиком на побегушках,ты торчишь в Лаконе, изучая кучу бесполезных для простого рыцаря вещей. И дажена войне этот твой Ирем, по твоим же собственным словам, выкраивает время,чтобы обучать тебя стратегии и тактике. Ты не задумывался, почему он этоделает?.. Или ты можешь назвать других рыцарей, которые бы поступали точно также?..
- Не могу, - признал "дан-Энрикс", вспомниввсе, что ему приходилось наблюдать в столице, а потом и в лагере. Странное дело- до сих пор он никогда не думал, что Ирем обходится с ним как-то иначе, чемдругие лорды - со своими слугами, а между тем мысль Астера была довольноочевидной. Крикс спросил себя, почему его собеседник сразу обратил внимание нато, что сам он не заметил за два с лишним года, и решил, что дело было в том,что Астеру не приходилось с утра до ночи быть объектом для язвительных насмешеккоадъютора.
Ноги у южанина к этой минуте затекли уже настолько,что казались ему самому отлитыми из чугуна. Но спать "дан-Энриксу"больше не хотелось.
Антарец задумчиво наблюдал за ним, расслабленно сидя втой же самой позе, которая доставляла Риксу столько неудобств.
- Когда ты так решительно сказал, что хочешь пойти снами, я подумал, что ты не желаешь возвращаться к своему сеньору оттого, что онбыл с тобой груб или жесток, - заметил он в конце концов. - Таких историй прудпруди, и это бы меня не удивило. Но получается, что тебе, наоборот, на редкостьповезло. Так за каким же Хеггом ты решил к нам присоединиться?
Крикс слегка пожал плечами.
- Из-за "Горностаев". Они перебили раненыхиз лазарета.
- "Горностаи" убивают всех, кто подвернетсяпод руку. Причем тут ты?
"Дан-Энрикс" не хотел об этом говорить. Онпредпочел бы больше никогда - ни в памяти, ни на словах, не возвращаться к той истории.Но Астер ждал ответа. Когда энониец все-таки заставил себя отозваться, емупоказалось, что язык едва ворочается у него во рту.
- Я убил Бешеного принца. А потом трех человек казнилипотому, что они взяли на себя мою вину.
- Нет, их казнили потому, что людям принца было нужнопоказательно кого-нибудь казнить. Ты что, до сих пор думаешь, что все этослучилось по твоей вине?..
Крикс промолчал, упрямо отведя глаза. На месте Астераон тоже стал бы успокаивать другого человека, заверяя его в том, что он тутсовершенно ни при чем, но истинное положение вещей от этого не изменялось.Крикс считал, что не нуждается в таких фальшивых утешениях, а значит, говоритьтут абсолютно не о чем. Но Астер явно полагал иначе.
- Мне кажется, я понимаю, в чем тут дело, - сказал онзадумчиво. - А теперь послушай меня, мальчик: как бы тебе ни хотелось, чтобыэто было так, в смерти этих людей нет никакой твоей вины.
- Хотелось?.. - не сумев сдержать досады, спросилКрикс, хотя пару секунд назад пообещал себе молчать, пока антарцу не наскучитговорить на эту тему.