- Какой я тебе, к фэйрам, господин, - вздохнул южанини закончил уже совершенно непонятно - Ирем из меня ремней нарежет. Кошелек-тобыл его.
Казалось, майская жара осталась позади вместе с торговойплощадью. Идя по старому, полуразрушенному молу, Лар невольно начал ежиться отприлетающего с моря ветра. Его спутник, кажется, забыл и думать о своейпокупке. Проследив за его взглядом, Лар увидел, что южанин смотрит в сторонутрехмачтового крогга, пришвартованного в конце мола. Над кораблем развевалсяимперский штандарт с гербом дан-Энриксов, а на носу вместо традиционногоизображения драконьей головы или сирены была вырезана девушка в кольчуге,прижимающая к груди меч.
- "Бесстрашная Беатрикс", наш флагман, -пояснил южанин, покосившись на Линара. - Еще есть "Зеленый рыцарь","Королева Элика", "Морская дева", "Зимородок"…в общем, сам увидишь.
На носу "Бесстрашной Беатрикс" стоялдавешний рыцарь в темно-синем орденском плаще и узком кожаном дублете.Поднимаясь на корму по мокрым скользким сходням, Лар старался держаться позадиюжанина, хотя и понимал, что это глупо: не заметить его не могли.
Встретившись глазами с сэром Иремом, Крикс снеобыкновенной остротой почувствовал, как нелепо должен сейчас выглядеть состороны. Без перевязи, с длинным неудобным мечом, зажатым подмышкой, и всопровождении чумазого мальчишки с биркой местного невольничьего торга на руке.Не задержавшись на оруженосце, взгляд мессера Ирема уперся в сжавшегося заспиной "дан-Энрикса" Линара.
- Это еще кто?..
От интонаций каларийца Криксу захотелось провалитьсячерез палубный настил.
- Пленник из Мирного, мессер. Его зовут Линар. Мывидели его сегодня утром на торгу.
- Понятно… Значит, одних разговоров о работорговлетебе показалось мало, - подытожил Ирем. - Решил перейти от патетических речей кконкретным действиям?..
От его тона Крикс поежился.
- Мессер, я просто…
- Недоумок, - договорил рыцарь за него. И, переведявзгляд на эсвирта, шикнул на него, как на котенка - Ну-ка брысь отсюда. Подождигде-нибудь на корме.
Линара словно ветром сдуло. Крикс его не осуждал.Таков был Ирем.
- Купчую, - потребовал мужчина коротко. Крикс намгновение замешкался, но потом все-таки подал ему пергамент. Рыцарь быстропробежал его глазами. Поморщился.
- Ну и о чем ты думал, когда это делал, интереснознать?..
- Он свободнорожденный, мессер Ирем, - попыталсяобъяснить "дан-Энрикс". - И вдобавок родом из Империи. Нельзя же былобросить его здесь.
- Бред больного, - покривился рыцарь. - На торгахРосанны - сотни свободнорожденных. Их ты тоже будешь выкупать?.. Работорговлясуществует столько же, сколько и сами Острова. Если надумал с ней покончить, тонайди, по крайней мере, более логичный способ.
Энониец в замешательстве взглянул на рыцаря. Конечно,если рассмотреть вопрос с подобной стороны, то Ирем был не так уж и неправ.Однако…
- Старый Кодекс говорит, что рыцарь должен делать то,что может, а не размышлять о том, что выше его сил, - нашелся Крикс. - Покрайней мере, один человек будет свободен. Разве это плохо?..
Его сюзерен нехорошо прищурился.
- Свободен?.. Может быть, тебе напомнить, что мы здесьне морской прогулке? Мы плывем в Каларию, а там идет война. Посмотрим, что тыстанешь говорить о ценности свободы, когда из мальчишки будут по-живомувырезать такийскую стрелу. Или когда треть лагеря сляжет с кровавым поносом отплохой воды, и твой задохлик в числе первых.
Крикс отвел взгляд. Возразить было нечего. Если вКаларии с Линаром в самом деле случится что-то плохое - это будет целиком иполностью его вина. Лучше всего было бы как-то переправить бывшего эсвирта вМирный или, на худой конец, в столицу, но в эту весну большая часть торговцевотказалась от идеи пересекать воды Неспящего залива, где гонялись друг задругом корабли Аттала Аггертейла, Ар-Шиннора и дан-Энрикса.
- И… Что мне теперь делать? - спросил Крикс.
- Теперь уже ничего, - пожал плечами Ирем. - Иди,займись своей… покупкой. Покажи ему, где спать, найди чего-нибудь поесть - ато он уже на ногах не держится, - и посмотри, что у него есть из вещей.Недостающее - купи.
Мельком взглянув на меч, который Рикс по-прежнемудержал подмышкой, коадъютор сделал правильные выводы и процедил:
- Деньги возьмешь в моей каюте, на столе, в деревяннойшкатулке.
Часть первая
Глава I
Впервые о войне заговорили зимой. По столице ползлислухи, что Бешеный принц, Эзар Яхор дан-Хавенрейм, открыто призывает айшеритовзахватить равнинную Каларию, "разбойным образом" отторгнутую отНагорья Наином Воителем, а проигравший Иллирийское сражение Кайшердан-Хавенрейм все благосклоннее выслушивает речи о реванше. Нагорийские послывсе еще подметали длинными узорными плащами мозаичные полы дворца,раскланиваясь перед Валлариксом и его Советом, но одновременно участилисьстычки на границах, а доглядчики писали о союзном договоре между Аварисом иНагорьем и о войске айшеритов, собирающемся под Тронхеймом. Менестрели,выступающие в кабаках, переключились с исполнения фривольных песен вроде"Монолога мельника, не вовремя пришедшего домой" на исполнение"Холмов Равейна" и "Прощальной" знаменитого Алэйна Отта.Старшие ученики бросали Академию, чтобы скорее присоединиться к своим старшимбратьям и отцам в Каларии или отправиться на Острова. Младшие с удовольствиемпоследовали бы их примеру, но все не достигшие совершеннолетия лаконцы моглипокинуть Академию только с разрешения своих родных. По этому поводу кипелинешуточные страсти. Юлиан Лэр написал длинное письмо отцу и с лихорадочнойнадеждой ожидал его ответа. Князь Афейн Рейхан получил известие, что его отецне видит никакой необходимости досрочно забирать его из Академии, и выразилсяпо этому поводу настолько энергично, что оказавшийся поблизости наставник, несумев с ходу придумать соразмерное взыскание, отвесил ему звучный подзатыльник.Маркий Этайн, отец которого возглавил дипломатическую миссию на Островах, посвоему обыкновению, ничего не говорил, но по тому, с каким остервенением Маркизучал аварский все свободные часы, он все-таки на что-нибудь надеялся. А те лаконцы,у которых ворлок в свое время обнаружил слабый Дар, в эти недели обивали порогиСовета ста - так продолжалось до тех пор, пока магистры не пожаловалисьмастерам, что не могут выполнять своих прямых обязанностей из-за Одаренныхнедоучек, возмечтавших о карьере боевого мага. Одним словом, город с каждымднем все больше походил на растревоженный пчелиный улей.
Но для Крикса эти месяцы почти не отличались отдесятка предыдущих. Если энониец не сопровождал мессера Ирема в поездках и ненаходился вместе со своим сеньором при дворе, то посещал занятия по исчислениями картографии в Лаконе или фехтовал с недавно поступившими в Орден кандидатами.А так как большинство из них было на пять или шесть лет старше его самого, топосле их учебных поединков Крикс обыкновенно бывал с ног до головы покрытушибами и синяками. Кроме этого, он должен был ухаживать за собственным конем иза конем мессера Ирема, выполнять в срок задания лаконских мастеров, ходить сдрузьями в Нижний город и хотя бы изредка наведываться в "Золотуюяблоню" к папаше Пенфу… Вечерами, возвращаясь в свою тесную каморку вАдельстане, Крикс был способен только пошвырять об стену сапоги и рухнуть напостель, уже не помышляя о таких излишествах, как чистая рубашка или умывание.
Так все и продолжалось - вплоть до пира в честьпосольства Атталидов, прибывшего с Островов.
Элиссив, не любившая размеренный дворцовый церемониал,каким-то чудом ухитрилась ускользнуть из-за стола, не попавшись на глазачопорной леди Лэнгдем и другим "наседкам". Отвертевшись таким образом отнеизбежного участия в застольных разговорах, девочка привычно отыскала Рикса всамом дальнем углу праздничного зала, из которого он наблюдал за знатнымигостями, жуя подхваченный с какого-то подноса пирожок.
Всякий раз при столкновениях с наследницей престола у"дан-Энрикса" помимо воли возникало ощущение, что они попрощалисьвсего пять минут назад. Возможно, дело было в том, что Лисси не любила тратитьвремени на бесполезные приветствия, и сразу приступала к делу, то естьпринималась говорить о тысяче одновременно занимающих ее вещей. Если пронекоторых людей можно сказать, что у них ветер в голове, то в мыслях дочериВалларикса, должно быть, бушевал непрекращающийся ураган. Подчас она менялатему прежде, чем "дан-Энрикс" успевал ей что-нибудь ответить, но самане замечала этого.
Тот, кто встречал Элиссив только во дворце, едва лимог составить правильное представление о дочери Валларикса. Но Крикса невводили в заблуждения ни шелковые платья, ни уложенные в сложную прическуволосы – он точно знал, что в глубине души Лисси осталась той же, как в тотдень, когда она случайно сбила его с ног на галерее Академии, одетая в костюм, которыйбольше подошел бы для конюшенного мальчика. Характером, манерой речи и готовностьюко всевозможным авантюрам дочь правителя всегда напоминала ему городскогосорванца. "Дан-Энриксу" нередко приходила в голову кощунственная мысль, чтотак, как к дочери правителя, он мог бы относиться к собственной сестре, скоторой они выросли под одной крышей и успели страшно надоесть друг другу еще вдетстве. Проявлялось это в том, что энониец начинал отчаянно скучать, если невиделся с Элиссив больше месяца, но иногда ему хватало десяти минут, чтобыустать от ее общества.
Они как раз беседовали о поездке в Мельс, где Крикснедавно был с мессером Иремом, когда Элиссив неожиданно круто сменила тему и,уставившись куда-то в зал поверх его плеча, воскликнула:
- Бедная Лей!.. Опять он к ней пристал!
- К кому пристал?.. - переспросил"дан-Энрикс" туповато. В разговорах с Лисси ему всякий раз казалось,что он говорит и думает слишком уж медленно.
- Видишь девушку в лазурном платье? Это Лейда ГвеннГефэйр, моя лучшая подруга. А тот хлыщ с ней рядом - старший сын мессераФиломера, Эймерик. Он ей уже несколько месяцев прохода не дает. А Лейду, междупрочим, обручили с его братом! Будь сэр Альверин сейчас в столице, Хегга с двакто-нибудь здесь посмел к ней приставать.
Голос наследницы звенел от возмущения. Крикс подумал,что сказали бы придворные, услышав, что их будущая королева изъясняется, словноподвыпивший мастеровой. Это же надо, "Хегга с два"!..
Элиссив ткнула его локтем в бок.
- Смотри, смотри - хватает ее за руку… Вот ведьурод! Надеюсь, Альверин его убьет, когда узнает.
Лейде и в самом деле приходилось нелегко. Даже такомунеопытному зрителю, как Крикс, было отлично видно, что назойливые приставаниясидевшего с ней рядом Эймерика девушке совсем не по душе. Окажись на ее местесама Лисси - и на голове у сэра Эймерика уже красовалась бы ближайшаясеребряная соусница со всем содержимым. Но леди Гефэйр ничего подобного неделала - только смотрела в сторону, слегка отвернув голову от своего соседа, истаралась незаметно отодвинуться подальше от него, пока Фин-Флаэнн мял и тискалее пальцы. Наблюдая эту сцену, энониец незаметно стиснул кулаки.
- Не понимаю, почему никто не удосужится поставитьФлаэна на место? - продолжала злиться Лисси. - Что они там все, ослепли, чтоли?..
- Ладно, сейчас что-нибудь придумаем, - пообещал"дан-Энрикс". И, прежде чем Лисси успела поинтересоваться, уж несобирается ли он вызвать Финн-Флаэна на поединок, Рикс оставил свою собеседницуодну, а сам, лавируя между идущих с кухни слуг, направился к столу навозвышении. За спиной у большинства гостей тоскливо перетаптывались с ноги наногу оруженосцы и пажи, следившие за тем, чтобы кубки их лордов были полны, аполотняные салфетки заменялись чистыми после очередной перемены блюд.Праздничный ужин продолжался уже больше часа, так что оживление мальчишек,часть которых оказалась в императорском дворце впервые в жизни, понемногу началисменять усталость и апатия. Взглянув на них, Крикс отдал должное великодушиюмессера Ирема, не требующего, чтобы "дан-Энрикс" точно так же клевалносом от тоски за спинкой его кресла.
Заметив слугу, несущего запотевший серебряный кувшин свином, которое, по-видимому, опускали на веревке в ледяной колодец, чтобыхорошенько охладить питье, "дан-Энрикс" преградил ему дорогу и,пробормотав "Позвольте…" завладел кувшином прежде, чем слуга успелопомниться. Целеустремленно преодолев последние десять шагов, отделяющих его откресла Эймерика, Крикс остановился за его плечом, и со словами "Кажется,ваш кубок опустел, мессер Финн-Флаэн. Разрешите, я налью вам этоговина…", перевернул кувшин, но не над кубком, а над нежно-кремовымколетом молодого лорда.
Эймерик Финн-Флаэн конвульсивно дернулся от ледянойструи.
- Ты что, сдурел?!.. - взвыл он, добавив парочкуопределений, совершенно не употребимых за обеденным столом.
- Ах, до чего же я неловок! - с трудом сдерживая смех,выдавил Крикс. - Простите, лорд… я сейчас все исправлю.
Он схватил салфетку, притворяясь, что действительнонамерен промокнуть ей безнадежно испорченный праздничный костюм Финн-Флаэна, ноЭймерик отбросил его руку с силой, которой южанин от него никак не ожидал.
- Да кто ты вообще такой? - зверея, спросил Эймерик,сверля оруженосца коадъютора глазами. С этого расстояния Крикс различил, чтовзгляд аристократа был бессмысленным и мутным - видимо, он слишком много выпил,чем и объяснялись его навязчивые приставания к соседке. - И какие фэйры тебяпонесли мне помогать?
Впервые с той минуты, когда он задумал свою шутку,Крикс почувствовал, что попал в затруднительное положение. Ответить напоследний вопрос Флаэна было не так-то просто, а сын лорда Филомера продолжалсмотреть на него с пьяным бешенством в глазах. "Дан-Энриксу" сталослегка не по себе. Дело могло принять довольно скверный оборот, но, к счастью,тут в их разговор вмешались.
Мессер Ирем, которого отделяло от Финн-Флаэнанесколько кресел, наконец-то соизволил обратить внимание на происходящее иустремил на сына лорда Филомера изучающий взгляд светло-серых глаз.
- Сэр Эймерик, - сказал он негромко, но с такимиинтонациями, что все разговоры на их стороне стола мгновенно стихли. - Мнепоказалось, что вы только что ударили моего оруженосца. Если у вас есть кмальчику какие-то вопросы, можете задать их лично мне. Уверен, мы столкуемся.
Будь Эймерик Финн-Флаэн трезв, он бы, наверное, разпять подумал, прежде чем лезть на рожон. Теперь же он уставился на рыцаря и спьяным вызовом спросил:
- Так значит, этот криворукий полудурок - вашоруженосец? Почему тогда он решил не вам, а мне вылить за шиворот кувшинвина?..
- Я тоже бесконечно удивлен, мессер Финн-Флаэн.Никогда не думал, что нас с вами можно перепутать, - очень вежливо ответилкоадъютор, глядя на аристократа с нескрываемым презрением. Крикс чуть было нефыркнул и сдержался только потому, что продолжать дразнить и без тоговзбешенного мессера Эймерика было совершенно не разумно. Впрочем, в следующуюсекунду он уже забыл и о Финн-Флаэнне, и о мессере Иреме, с которым емупредстояло как-то объясняться после ужина, поскольку обнаружил, что ЛейдаГефэйр смотрит прямо на него. Она сидела совсем близко, и"дан-Энрикс" ясно видел широко раскрытые, внимательные серо-синиеглаза, напоминающие волны зимнего Залива в непогожий день. Крикс ощутил, каккровь внезапно бросились ему в лицо. Он развернулся и поспешно отошел, успевеще заметить краем глаза, как Финн-Флаэнн, бормоча себе под нос ругательства,встает из-за стола и шаткой ковыляющей походкой идет к выходу из зала -вероятно, переодеваться.
Вечером, когда все гости разбрелись по залам, аЭлиссив, хлопая в ладоши, объявила, что теперь они сыграют в прятки, Криксотнекивался до последнего. Но Элиссив и ее смешливая, разряженная в шелк ибархат свита не желали принимать отказов. Крикса теребили, словно куклу,уговаривали, льстили - все это под аккомпанемент непрекращающегося хихиканья.Оруженосцу коадъютора подумалось, что дюжина подруг Элиссив вела себя точно также, как лаконцы-второгодки, изловившие в саду ежа. Плошки с украденным на кухнемолоком ему, конечно, не совали, но в остальном сходство было почти полным.Ежа, по крайней мере, в свое время выручило появление мастера Хлорда, объявившего,что колокол звонил к отбою полчаса назад, и все желающие пробежать три лишнихкруга завтра на разминке могут оставаться в парке, остальные же должнывернуться в башню раньше, чем он сосчитает до пяти. У Крикса шансов на спасениене было вовсе - разве что в комнатах Лисси появился бы сам коадъютор и увел егос собой. Но сэра Ирема, беседующего с послами Аггертейла в главном зале, малозанимало, как проводит время его оруженосец. "Развлекайся", - бросилон "дан-Энриксу" в самом начале вечера, и отошел, предоставляяэнонийца самому себе. Возможно, он бы не был так спокоен, если бы способен былпредположить, что Риксом завладеет неуемная Элиссив и ее хихикающиеприятельницы. Дочь Валларикса была последним человеком на земле, кого могла быпосетить трезвая мысль о неуместности присутствия "дан-Энрикса" в ихнебольшой компании, где больше не было ни одного мужчины или юноши.
- Играем! Тот, кто водит, получает выкуп с каждого,кого найдет, - провозгласила Лисси тоном Мельсского оракула. Крикс уже собиралсяуточнить, о каком выкупе шла речь, но сразу несколько пар рук схватили мальчиказа праздничную бархатную котту, завязали глаза чьим-то шелковым надушеннымшарфом и принялись вертеть, словно волчок, чтобы ему труднее было разобраться,куда убегают остальные игроки. У Крикса в самом деле закружилась голова, хоть ине от усилий весело смеявшихся девчонок, а от запаха духов, сознания нелепостипроисходящего и мысли, как он сейчас должен выглядеть со стороны -растрепанный, в стоящей колом праздничной одежде и чувствующий себя крайненеуютно без привычной тяжести меча на перевязи. Носить красивые и дорогие вещис победительной непринужденностью аристократа энониец так и не привык. Он былбы только рад возможности надеть привычный холст и шерсть, если бы коадъютор несказал - самым категоричным тоном - что его оруженосцу не пристало выглядеть,как пугало, во всяком случае, тогда, когда он появляется на людях в обществесеньора. Сам "дан-Энрикс" полагал, что лучший способ выглядеть какпугало - это носить непривычную и неудобную одежду. Но, к несчастью, спорить ссэром Иремом всегда бывало крайне затруднительно, поскольку каларийский лорд неутруждал себя выслушиванием чьих-то возражений.
Немало поблуждав по закоулкам и празднично освещеннымлестницам дворца, Крикс заглянул в очередную гостевую спальню, выглядевшуюогромной, как конюшня. Войдя внутрь, он прикрыл за собой дверь и сделалнесколько шагов вглубь комнаты. Ему почудилось, что одна из тяжелых бархатныхпортьер едва заметно колыхнулась, и оруженосец коадъютора решительно направилсятуда. Чутье подсказывало, что на этот раз он не ошибся. Крикс уже собралсявыпалить - "нашел!" или что-то еще в подобном роде, но, когда онувидел, кто стоит в оконной нише, все слова мгновенно вылетели у него из головы,а сердце гулко бухнуло о ребра - он и сам не понимал, от радости или от ужаса.В глубокой нише за портьерой, прислонившись в каменной стене, стояла ЛейдаГвенн Гефэйр.
Отпустив тяжелый пыльный бархат, энониец отступил нашаг. В горле у него почему-то пересохло. Он как будто бы со стороны услышалсвой, ставший чужим и хриплым, голос, произнесший только одно слово:
- Выкуп!…