– Я решил кое-что загрузить внутрь "Ныряльщика". Потом, в походе, будет время, определимся, все ли там акулье. Может, удастся найти хоть частицу того чудища, что мы тогда протаранили.
– Да, было бы интересно провести анализ. Пусть этим займется Стиан Биничу вместе с нашим доктором, пока тот не слишком занят.
– Смотрите, накаркаете, капитан Косакри.
31
Сказки острова Ротор
Отчетность
Есть мнение, что врать по-настоящему, с придыханьем, вдохновеньем и как реченька журчит, люди научились только с появлением настоящей цивилизации. Мол, раньше и не надо было, и к тому же не умели еще как следует. Возразим: врать-то требовалось всегда, ибо иначе в этой хитромудро поставленной Трехсолнцевой долго побродить, да еще понюхать цветочки, не получится. А вот насчет того, что не такими обходными путями, так это правдиво. Ибо действительно, до появления письменности фиксация событий велась только в голове. Она же – сосуд ненадежный, помещенные туда картинки прямым образом не узришь – только выслушаешь устную трактовку носителя. Трактовка же та может меняться в зависимости от настроя и от политической ситуации в племени. Например, после досрочно-трагической погибели вождя все подвиги предыдущего автоматически зачисляются новому. Конечно, может, и не сразу все, но постепенно – уж точно. Хотя с письменами дело тоже не так уж потеряно, даже, я бы сказал, наоборот. Ибо теперь то, что намотано на нейронную бобину, имеет вторичную значимость, потому как если тому, кто вроде бы что-то помнит и как бы живой свидетель, показать тщательно писанные буковки с числом, циклом и прочей атрибутикой, он сразу теряется и спорит далее с недостаточной уверенностью, с оглядкой на нового вождя или там царевича. А экспертизу чернил и почерка оно, конечно, можно, но вот кому конкретно поручить? Уж никак не этому дедушке, путающему дни недели и по глупому атавизму спорящему со старой, добротной книжечкой, коя под замком и с ключиками у царской особы. Следовательно, с появлением клинописи вранье даже вводится в рамки, ибо обязано хоть как-то согласовываться с закорючками на пергаменте и прочим. Ну а до того – полный простор для самовыражения. Вот и в той давешней истории тоже.
Ибо тот, кто сталкивался с народом браши непосредственно, в нормальной боевой обстановке, тот ведает, что раса сия отличается упорством и методичностью невиданной. А уж особенно соответствует это тем далеким циклам, когда нефтяной кризис еще не набрал темпы, а встречная планетарная экспансия расплескивала по Гее щупальца с детской незрелой непосредственностью. И вот тогда выходит, что крейсер номер "два", тот самый, что прибыл для разбирательств по первому случаю, ушел обратно в порт далекой Брашпутиды вполне-таки в железном здравии, разве что с облегчившимися пороховыми погребами и с бодрым, на ура отстрелявшимся экипажем. Однако цивилизации Осевого Пика и Федерального Союза Брашей находились, а вообще-то, за неимением перспектив, уже покоились на разных ступенях развития. Пожалуй, в связи с надвигающимся всеобщим коллапсом разума в Трехсолцевой никто из них уже не имел шансов оказаться в той, предсказанной наивными мудрецами Золотого века эпохе, когда врать будет совсем не принято и правда восторжествует навсегда и всюду.
Сейчас обе цивилизации врали по-своему. В связи с опустошением склада боеприпасов, а также имеющихся на борту и выведенных математиками таблиц, фитиль-мичманы, капитан-казематчики, а также адмирал-канониры бодро доложили друг другу о предполагаемых потерях наземного супостата. Поскольку, исходя из плотности огня, вероятности поражения, а также отсутствия у противника фортификационных сооружений, число убитых аборигенов далеко превысило их также прикидочно рассчитанное количество, то вопрос с псевдонаселением Осевого Пика следовало считать закрытым насовсем. С нынешнего момента территорию данного клочка суши рекомендовалось обозначать как абсолютно "чистую" и готовую для следующих этапов плана Большого Переселения федерального населения. А базовые инспектора первого и прочих рангов, проверив гладкость отдраенных на обратном пути стволов, представили кое-кого подвернувшегося к орденам "медного" и даже "бронзового винта".
Истребленные же под корень аборигены острова Ротор, или, по-местному, Самой Длинной земли, а также острова Статор, то есть Самой Высокой земли, несколько опешив во внезапно наступившей после артобстрела тишине (все они с нынешнего момента вплоть до рождения следующего поколения стали несколько глуховаты), подивились устойчивости своего мира: после рассеивания дыма выяснилось, что Неутомимые Огненные Рыбы ныряют, а также выныривают из моря с прежней активностью. Затем туземцы посчитали потери, ибо этот процесс все едино совпал с надобностью сбора хоть какой-то пищи. Часть там и тут найденных ошметков людей очень слабо опознавалась на предмет отношения к своему либо к чужому племени. По мысли колдуна Высокой земли, которому нельзя было отказать в рационализме даже после небольшой контузии, все найденное мясо следовало считать чужеродным; тогда оно вполне годилось в пищу без всяких экивоков. Те же человеческие части, кои по татуировке, прическам и т.п. можно было распознать как свои, следовало предварительно частично принести в жертву богам, а уж после употребить туда же. Естественно, в подобных случаях близкие родственники имели преимущество в распределении. Кстати, возникшее в связи с контузией кружение головы колдун Карака Мезинец посчитал вселением в свое нутро доброго духа Баки-Локки, в часы, не занятые раскручиванием черепа колдуна, по-прежнему промышляющего приманиванием к острову рыбы, а в праздники помогающего кондитерам в приготовлении тортов. Однако все сие были дела повседневные.
Зато племя Длинной Земли выловило на берегу нескольких, также солидно контуженных, но живых "ряженых пришельцев". Возможно, именно от сего происшествия пошло заблуждение, хотя оно могло и изначально просто служить прикрытием легенды. Ведь кто давал возможность проверить, относится ли новая находка к жертвам первого или второго кораблекрушения? Вообще-то, по чести, никто второй катастрофы с "плавающей скорлупой скалой" реально не наблюдал, однако и в наличии ее сейчас тоже не имелось: море до самой границы ныряния Огненных Рыб было совершенно чистым. Вполне получалось допустить, что в период творящегося на островах апокалипсиса что-то нехорошее, в смысле правильное, случилось и со второй "плавучей скалой". После первичной идеи сочинение последующих подробностей новорожденной легенды стало делом времени. Есть такое понятие – фольклор. Фраза за фразой, плюс темные, холодные вечера в период Большого Нырка Огненных Рыб, вот тебе и готовая правда о Далеких Героических Временах, в которых боги отобрали у "ряженых пришельцев" их "большую плавающую скорлупу", а саму живую внутренность выбросили на берег. И тогда задело взялись местные кулинары, дабы с помощью Баки-Локки превратить нехороших, дурно пахнущих "ряженых" в красивый праздничных торт. Разве не стоило достойно отметить победу над обоими нашествиями?
Так что и у того, и у другого участника боевого столкновения счет потерь противника свелся к максимально возможному – истреблению под корень. Здесь, около Длинной и Высокой земель, по полному убеждению местных, потонуло два крейсера, то бишь две "больших плавающих скорлупой скалы", а там, в далеких картах брашской метрополии, на островах Ротор-Статор, более не осталось никакой двуногой живности. Полное равенство в сочинении сказок, несмотря на разницу в уровне технологий.
32
Инициатор
– Капитан Стат, есть одна идея.
– Излагайте, Дор.
– Все очень злы на местных. Я тоже, между прочим. Жаль, мы их не ухайдокали всех скопом, прямо там, во время их морского сражения. Думаю, хватило бы одной взорванной посередине "арены" торпеды. Все их лодчонки бы опрокинулись, а акулы б довершили остальное.
– Баритон-капитан, это бы никак не спасло экипаж "Дули". Ведь в то время, когда мы сквозь перископ любовались сражением, несчастье с ними уже произошло. Так что…
– Все равно, шторм-капитан. Этим недоразвитым гаденышам следует продемонстрировать лик Мятой луны, дабы неповадно было.
– Каким образом, Дор?
– Произвести карательную экспедицию в их деревеньку и…
– Вы ж не знаете, где она находится, Дор.
– Прошвырнемся по окрестностям, капитан Косакри. Или возьмем с собой "корзину с глазом". Найдем!
– Интересно, как вы сможете таскать по округе "корзину"? ("Корзиной с глазом" именовалась подцепленная к привязному аэростату видеокамера.)
– Да ладно. И без нее справимся, капитан.
– Так это вы, Дор, подстегиваете экипаж к походу?
– Ну что вы, шторм-капитан! Я только, так сказать, являюсь концентратором этой общественной воли. Эдаким народным трибуном их природных чаяний.
– И, естественно, желаете возглавить данный поход?
– Еще бы нет. Как выдадим этим аборигенам под первое число. Сделаем им день луны Мятой.
– А если что-то случится, баритон-капитан?
– Что может случиться, капитан Стат? Ну да, разумеется, как с "Дулей". Однако на войне как на войне. Но согласитесь, нашим людишкам нужно встряхнуться, пройтись по местности с ветерком. Ведь за последнее время бывали только неприятности. То мы от брашских "мокриц" драпали, то какое-то чудище нас таранило, то ползли еле-еле, боясь высунуть нос на поверхность. Сплошные отрицательные эмоции. А ведь нам еще двигать дальше, прямиком в брашское логово. Ну, так что?
– Неплохо бы обсудить дело с бортовым жрецом.
– Вот опять вы уклоняетесь от ответственности, Стат Косакри. Опять…
– Не вам судить мои действия, Дор Пелеко. Пока что вы всего-то линейный помощник.
– Но все-таки…
– Покуда займитесь проверкой ручного оружия и прочим в этом духе. Ведь даже если вы никуда не двинетесь, кому помешает лишняя инвентаризация или смазка?
– Вас понял, шторм-капитан. Вас понял.
33
Скала Акульего Зуба
– Эти киты действительно очень большие, – говорит вождь, стоя на скале Акульего Зуба. Он сглаживает краски, маскируя спокойствием слов растерянность: в действительности он поражен. Он, самый удачливый охотник племени, никогда не видел и даже не слышал о таких чудищах. Но он маскирует страх, нельзя показывать его никогда, а тем более сейчас, перед служителем богов. Из-за своего специфического воспитания вождь не может даже предположить возможность читать мысли непосредственно. Разве что по лицу. Но он держит его в норме, к тому же, в соответствии с традицией, никто не может во время беседы смотреть на вождя в упор. Он ошибается, сейчас его мысли совсем не сложно угадать. Оба представителя власти – духовной и политической, как высказались бы в более цивилизованных странах, – относятся к одному народу, и реакция их единообразна. Однако старый колдун уже успел пронаблюдать чудовищ загодя, так что первичная реакция у него в прошлом.
– Да, Нетонущий Избранник Обеих Огненных Рыб, – с достоинством кивает служитель, – эти киты просто огромны. Я никогда не видел таких. Однако они уязвимы. Твои подданные напали на их детеныша и убили. Так что…
– Но они не выловили тушу, Ждущий Длинной Ночи, – без ноты гнева возражает вождь Самой Длинной Земли, – так что, может быть, не убили. К тому же мне не нравится, что этот кит родил "ряженых пришельцев", к тому же из ноздри. Как думаешь, Черный Рчажеек, это может быть правдой?
– Наши боги – плавающие по небу Огненные и Остывшие Рыбы – могут сделать что угодно, Великий Дузек Нетонущий, Избранник Обеих Огненных Рыб, – снова склоняет голову жрец.
– Но раньше такого не происходило, – без выражения сетует на судьбу вождь. – Ранее "ряженые" если и являлись, то на больших, "плавающих скорлупой скалах". Ты, Рчажеек, уверен, что наши юные воины рассказали правду? Маленький кит, вынырнувший из глубины, родил "ряженых пришельцев"?
– Ты прав, Великий Дузек, несмотря на всесилие богов, раньше таких чудес не совершалось. Может, твои воины ошиблись? Страх в те мгновения помутил их разум?
– Кто из нашего народа может сочинить подобную историю? Разве что ты, Ждущий Ночи? – великий вождь шутит, но на его лице не мелькает даже подобия улыбки, такое не пристало по рангу. – Даю слово прямо здесь, на Акульей скале. Если кто-то из этих горе-охотников все сочинил, я его не накажу, а отдам тебе в ученики. Возьмешь, Допущенный к Голосам?
– Я бы согласился с тобой, Великий Нетонущий, но тут, как ни крути, не ошибка. Что-то и правда было. Молодые люди могли, конечно, приврать от волнения, но все же их уши и глаза не открыты богам, и они не могут увидеть то, о чем не слышали ни от кого из смертных.
– Да, я бы тоже не поверил рассказу, если бы вот прямо сейчас, пусть и не ясно из-за дали, не наблюдал "ряженых" сам. Вон они, копошатся возле своего кита-родителя.
– Так ведь, вождь, глаза и даны нам для того, чтобы проверять уловленную ухом правду и неправду. Наши боги, катающиеся по небу Благие Огненные Рыбы…
– Рчажеек, не время сейчас давать мне наставления о праведности-неправедности и должном уважении к святилищу Черепов и Копий. Я вождь племени, и у меня много дел, должных решится сегодня. Народ мой в растерянности – я обязан успокоить его и знать хоть часть правды, скрытой за нырками Неумолимых Огненных Рыб. Можешь ли ты, Ждущий Длинной Ночи, срочно сплести невидимую сеть ушей и глаз и установить волю богов?
– По твоему повелению, о Выбранный Толстой Огненной Рыбой.
34
Одобрение свыше
– Освещенный солнцами, некоторые из членов команды настроены на мщение местным аборигенам. Как вы смотрите на проведение подобной карательной экспедиции?
– Шторм-капитан, как вы думаете, кому молится местное туземное население?
– Это не по моей части. А вот почему вам, представитель неба, ваше ведомство не выдает каких-нибудь специальных карт с пометками главенствующих в акваториях вероисповеданий?
– Эйрарбакской церкви известно, к сожалению, далеко не все, – пожимает плечами Рикулло Эвам-Ну. – И все же, ваше мнение, капитан Стат?
– Думаю, здесь, как и везде, дорогой мой жрец, молятся солнцам, ибо ничего более захватывающего и массивного в окружающем мире не наблюдается, по крайней мере, ежедневно. А уж как это называется на местном наречии – дело десятое.
– Я в какой-то мере даже восхищаюсь вашим вольнодумством, шторм-капитан. Но благо вы высказываете такое наедине со мной, тем, кто знает вас достаточно хорошо. Очень советую вам воздерживаться от подобных изречений в присутствии других. Инквизиция Красного бога существует в наше время только для внутрицерковных разборок, но все едино, не стоит человеку, обремененному погонами императорского Флота Закрытого Моря, произносить столь еретичные мысли вслух.
– Спасибо за совет, святой лученосец. Но ведь это вы попросили меня высказаться соотносительно тутошних суеверий.
– Я уже пожалел об этом, капитан Стат. Однако вы спросили мое отношение к карательной прогулке на остров?
– Ну-ну?
– В дни юности нашей церкви, судя по засекреченным ныне летописям, проводилась политика обращения туземцев в правильную веру. Однако уже давно таковая политическая линия ордена и прочих ведомств признана неправильной, точнее, не совсем верной. Считается, что бессмысленно обращать к истине тех, кто ее не приемлет отродясь. Ибо под напором силы всяческие недочеловеки, конечно же, склоняют голову, однако в действительности продолжают втайне, да пусть даже мысленно, поклоняться своим прежним, вроде бы свергнутым идолам. И потому…
– И потому в случае признания какого-то идолопоклонства опасным совместно с идолами уничтожаются и носители оной, правильно?
– Совершенно верно, шторм-капитан Косакри.
– Ваши слова, лученосец, следует понимать как поддержку боевого рейда против местных двуногих?
– Да, капитан. Если, конечно, с вашей рационалистической точки зрения, мы располагаем временем и средствами для столь ответственного дела.
– Понял вас, отягченный божественной властью. И все же кому, по вашему предположению, поклоняются местные?
– Вокруг море, Стат. Скорее всего они кланяются чему-нибудь мерзкому, какой-нибудь медузе, например.
– Вы так думаете, Рикулло?
– Вообще-то нет, но вот сейчас мне почему-то пришла на ум именно такая мысль. Вам не нравится?
– Еще не сообразил. Дайте-ка прикинуть.
35
Точки зрения
В мире все относительно, есть много мнений по одному и тому же вопросу, какое из них правильно, зависит от точки зрения. Она же – от того, каким ты воспринимаешь этот самый мир. Ведь он имеет много ступеней понимания, да еще и ведущих в разные стороны.
– Маскировка прежде всего, – наставлял командир атомохода, следуя писаным правилам своего мира. – Наша черная субмарина слишком выделена на фоне желтого песка.
– Значит, у нас два варианта, капитан Стат, – подозрительно философски для своей натуры заметил линейный помощник. – Можно покрасить в черное песок, а можно лодку, но в желтое. Командуйте?
– Если мы сотворим здесь большую черную кляксу, а какой-нибудь случайно забредший в окрестности брашский аэростат снимет это на пленку, то браши еще, чего доброго, подумают, будто тут плещет на поверхность нефть. Стоит ли так злостно обманывать? Представьте, сколько проклятий пошлют они потом обнадежившим их богам, все из которых, учтите, выкрадены в Эйрарбии.
– Значит, красим лодку, да? Только учтите, капитан Стат, ее придется красить дважды – сейчас и перед возвращением в океан.
– Ну что ж, придется, – вздохнул Стат Косакри, – не плавать же нам по морям в непристойно ярком наряде. К тому же половинчатом – ведь носовую часть красить не требуется.
– Все ясно, – кивнул Дор Пелеко. – Приступать сейчас?
– Так точно, только не врубайте прожектора на всю мощь. Слишком большая старательность тут ни к чему, так что к утру, я уверен, управитесь.
И работа закипела.
Представьте, каково было удивление аборигенов, когда выбросившийся намедни из моря кит к рассвету поменял оттенок.
– Что это с ним стряслось? – спросил Избранник Обеих Огненных Рыб, стоя на скале Акульего Зуба.
– Я же говорил вам, Великий Дузек, что эта штука живая, – не без злорадства пояснил колдун. – Вы не очень верили, но не в моем праве спорить с вашей волей.
– Ладно, Рчажеек, продолжай излагать, – подстегнул его вождь Самой Длинной земли.
– Этот большой, твердый и сросшийся плавниками кит явно умирает от нашего яда. Видите, он начал меняться в цвете?
– Конечно, вижу, Рчажеек. Я же об этом и говорю.
– Та часть, которая окрасилась, уже мертва. Умирание идет дальше.
– Откуда ты знаешь, – недоверчиво покосился Избранник.
– Откуда мы вообще что-то узнаем, Великий вождь? Из опыта и откровений. В данном случае, из опыта. Вчера я бросил в бухту Развлечений несколько толченых щупалец, вот и…
– Хорошо, пусть так. Но меня интересует, что будет, если кит тут умрет. То есть речь не о нем. Что будут делать "ряженые пришельцы", если их кит-дом умрет? Они начнут уничтожать нас, чтобы жить на Длинной земле?
– Избранник Обеих Огненных Рыб и Толстой Огненной Рыбы, – серьезно глянул на вождя старый колдун, – а что бывает с улиткой, если ее панцирь-убежище разрушен?
– Значит…
– Да, господин нашего народа, они все неминуемо умрут.
Порою действительно взгляды на мир очень разнятся.