– Мир вокруг сложнее, чем мы можем думать, – скорбно прокомментировал Рчажеек, со странным волнением рассматривая, как опали вниз непослушные локоны молодой женщины. – Трудно сказать, что точно последует за чем, ибо все взаимодействует не самым прямым образом. Но в скользких внутренностях моей не расплющенной покуда головы видно, что недаром прибыли сюда Сросшиеся Плавниками киты в канун наступления Самого Долгого Нырка. Одно меня покуда успокаивает. Может, все ж таки это еще и не самый канун великой битвы Ужаса Глубины с Самыми Толстыми Китами, а лишь предупреждение нам. Не обижайся на меня, Нетонущий Избранник Обеих Огненных Рыб, однако может случиться, что если мы все-таки снова принесем в жертву белое мясо дитяти, то все изменится.
– Послушай, Ждущий, – сказал Дузек, отрываясь от своего волосяного конструирования, – мы не принесли жертву перед последней настоящей охотой, и тем не менее она прошла на славу. Разве ты не помнишь этого? Она прошла на славу и доказала, что все эти выдумки с жертвами есть только изобретения твоей, действительно покуда держащейся на шее головы. И самое главное. По договору с "высокими" и их колдуном мы ведь провели ритуальную битву в воде, с кормежкой служителей Растянутой Медузы – акул. Жертвы там имелись, причем более чем достаточные. Они оказались столь велики, что посмотреть на битву явились даже эти самые Сросшиеся киты. Разве не так? А потому оставим тему.
– Все в твоей власти, Великий. Но на нашей Длинной земле происходят невиданные доселе события. Неужели ты думаешь, "совет всех допущенных" будет сидеть безропотно? Тем более что многие охотники погублены?
– Послушай, друг ночи Рчажеек. Не по твоему ли совету мы предприняли очередное нападение на этих сросшихся китов? Ты хочешь уйти в сторону и свалить все на меня?
– Великий Избранник, – скорбно и совсем без вызова произнес колдун, – моей не проломленной покуда голове представляется, что если бы белое мясо все-таки было поднесено медузам, то наша охота на "ряженых", выползших из Сросшихся Плавниками китов, стала бы гораздо более удачной.
– Ладно, то дело прошлое, Ждущий, – сказал вождь Дузек, вновь разрушая возводимое из волос молодой женщины творение. – Но зачем нам волноваться сейчас? Ведь намедни ты утверждал, что Сросшиеся киты – точнее, один из них – умирает, так? Ты сравнивал "ряженых пришельцев" с улитками. Вдруг им осталось совсем недолго и очень скоро они умрут? Так зачем нам растрачивать свои силы, они ведь еще пригодятся нам в борьбе с жителями Высокой земли?
– Но "ряженые" колдуют около своих китов, вдруг они смогут оживить мертвеющего? Тогда, возвратившись в море, эти киты породят следующее поколение – теперь уже с совершенно не пробиваемой кожей. Что, если тогда действительно начнется прямое сражение между Ужасом Глубины – Длинной Медузой Бездны и Самыми Толстыми китами? И тогда волны, поднятые великой битвой, поглотят нашу славную землю, самую длинную, но все же не столь высокую, как Самая Высокая?
– Ты предлагаешь напасть на "ряженых" еще раз, старый Рчажеек?
– Да, Великий Дузек. И я помогу тебе, пусть даже ты не хочешь принести ритуальную жертву. Я снова брошу в воду бухты выжимку из щупалец. Пусть немного, но это должно помочь убить второго, более живого кита, который пока большей частью находится в родной соленой среде.
– Ну что ж, попробуй. Мало мне в это верится, но вдруг и правда поможет, – констатировал Избранник Обеих Огненных Рыб.
40
Диагноз и колдовство
Теперь можно было размышлять о том, стоило ли убивать этого несчастного туземца. В самом деле, чем он таким мешал? Ну, сидел бы где-нибудь в пустующем боксе, покуда не умер с тоски по родине. Ведь все едино бы умер, как муравей, потерявшийся из муравейника. Пусть бы на нем доктор Боборро Люмо опыты ставил, а самоучка антрополог и языковед Стиан Биничу изобретал письменность и грамматику непишущего народа. Но, наверное, снова охватило зло на затаившегося за этой мнимой реальностью творца мира. Ведь действительно, наизобретал какой-то экзотики. Антенные штыри, вставленные в лоб; еще вот-вот – и выяснилось бы, что эти туземцы радиоуправляемые роботы: те, о которых периодически заливает в кают-компании линейный помощник. Так еще и раскраска дикая, и ракушки эти в ушах – целая гроздь: как они у них не звенят ночью при похищении часовых? В общем, такое порождение не в шутку распоясавшегося подсознания хотелось как можно быстрее удалить с глаз долой. Вот это-то и есть истинная причина. А придуманная походя демонстрация смертности туземцев – эдакая профилактическая мера против все более распространяющихся слухов о неких родственниках экваториальных мерактропов – это все маскировочные мазки сознания, дымовая завеса против зарвавшегося творца.
Но вот теперь получается, что, может, и не стоило такое делать? Ведь и так, для переубеждения от всяких "мерактропических" басен, имелись целых два других трупа. И не есть ли сегодняшние события резким ответом творящего мир подсознания на неправильную реакцию по поводу его бурлящей фантазии? Ведь теперь оно зашло совершенно с другого боку. И ведь все едино требуется разбираться и искать "материальные" причины случившегося.
– Доктор Боборро, вы разобрались, что все-таки случилось?
– Честно сказать, капитан Стат, не разобрался.
– Но что с ними? Забери Мятая луна!
– Капитан, я переживаю так же серьезно, как вы. Даже, наверное, хуже. Ведь я специалист. И именно я не могу найти причину.
– Вы осмотрели их тела?
– Да самым тщательнейшим образом! И одежду тоже, разумеется. Нет ни следов ударов, ни укусов. Я ведь подозревал, что их цапнуло нечто специфически местное. Вообще, конечно, не стоило этим механикам лезть в воду босиком.
– А воду на анализ?
– Ну брал, брал, конечно. Вода как вода. Обычная, морская.
– Но ведь как-то они отравились? Может, съели чего-нибудь?
– Подобная версия тут же напрашивалась. Естественно, я послал фельдшера взять анализ со всех столовских блюд.
– Короче, мы имеем двух пораженных неизвестно чем механиков, кои уже несколько часов находятся в критическом состоянии и попросту могут умереть неизвестно от чего. И к тому же они ничего не могут рассказать, ибо постоянно бредят, да?
– Именно так, капитан Стат. И я совершенно не знаю, станет ли им лучше, или наоборот – в том плане, что им осталось недолго.
– Однако вы все же склоняетесь к тому, что это какой-то яд?
– Да, может, нечто малоизвестное – либо, и даже точнее, вообще не известное. Просто-таки микродоза. Когда буквально пара-тройка молекул вызывает реакцию.
– А такое бывает, доктор Боборро? Это ж просто-напросто колдовство какое-то?
– Ну, значит, колдовство.
– Звезда Мать Фиоль! Вы же офицер, Боборро Люмо. Мне что, насчет выхода из строя двух двигателистов советоваться со жрецом Красного бога?
– Будем надеяться, что его черед здесь не настанет, капитан Стат. Но впредь укажите нашему линейному инженеру – пусть его люди работают в спецодежде, как в условиях нормальной ядерной войны. Слишком они расслабились. И знаете еще что…
– Ну?
– Зря вы расстреляли пленного. Я же не могу проводить эксперименты на своих, так? А мыши у меня после той утечки – помните? – перемерли. Сейчас бы провести эксперимент, с водой и прочим, на ком-нибудь.
– А вы уверены, что тутошние яды, а тем более колдовство, будет для местных опасно?
– Нет, насчет ядов не уверен. А колдовать – не обучен.
– Ладно, док, занимайтесь больными, я пойду.
41
Ритуалы и бунтовщик
Сказать, что Великий Дузек Нетонущий, Избранник Обеих Огненных Рыб и к тому же лично выбранный Самой Толстой Огненной Рыбой, был еще и неким великим гуманистом, опередившим свое время на пару-тройку циклолетий, будет, наверное, не очень правильно. Достаточно недавно жертвы плавающим по небу богам приносились вполне исправно. Это касалось как ритуальных жертвоприношений в период пришествия черверылов, так и спонтанных, в тиши тех этапов жизни острова, когда запас просоленного мяса слонокитов заканчивался и приходилось переходить на мясо неводоплавающего населения соседней Самой Высокой земли. Странное же нарушение привычных обычаев Самой Длинной земли имело совершенно личностные причины. Но стоит ли удивляться? Если уж у цивилизаций более развитого уровня всяческая блажь правителей может отражаться и на внутренней и даже на внешней политике, то что требовать от удаленных, никак не связанных с миром островных сообществ? Личностные причины заключались в том, что у Великого Дузека имелась дочь по имени Кодара. Родилась она от первой жены, зовущейся Гама Тугой Орех. Вообще-то к этой своей супруге Избранник Толстой Рыбы давно охладел – он все-таки имел двух помоложе, – но обычаи острова, ведущие свое начало скорее всего от легендарных времен Сильных Штормов, когда волны часто смывали даже деревни, расположенные на Больших скалах, запрещали оставлять женщину без заботы и ласки насовсем. Вот именно какая-то из этих обусловленных традицией ласк и принесла названного ребеночка.
И вот что странно, у отягощенного многими заботами вождя, удачливого охотника на весьма опасных гигантов – черверылов, сурового воина, прошедшего не одну ритуальную морскую войну, а также множество раз лично возглавлявшего набеги в глубь Самой Высокой земли, да и вообще-то не обделенного ухаживаниями женского пола, нашлась в душе некая струна, отозвавшаяся на маленькую девочку Кодару. Возможно, дочь по-своему того стоила. По всем признакам она должна была вырасти в удивительную красавицу, да и цепкость ума проявлялась уже сейчас, в раннем возрасте. Однако речь не о Кодаре, а о связанных с ней обстоятельствах.
Всегда до того, перед каждым сезоном охоты на хоботных китов, приносилась ритуальная жертва. Поскольку добытое в результате охоты мясо кормило племя аж до следующего захода гигантов, то дело тут было очень даже ответственное – вопрос жизни и смерти, причем касающийся обоих племен одновременно. По такому сложному случаю не годилось откупаться от Неумолимых Огненных Рыб и даже от Великой Медузы Бездны парой-тройкой зарезанных в святилище Черепов и Копий врагов. Тем более охота осуществлялась совместными усилиями, и было негоже непосредственно перед событием нападать на соседей. Каждая мужская рука была важна для бесшумной работы веслами, так же, как и женская при разделке и обработке добытого трофея. Ведь с учетом отсутствия морозильников и прочих подобных устройств, облегчающих хранение, громадное количество мяса просто сгнивало, не успев попасть в желудок аборигенов, а потому засаливать приходилось с очень солидным запасом.
Следовательно, жертва должна быть вполне достойной и Рыб, и Медузы, но одновременно не вредить будущей работе. Что более всего подходило для дела? Естественно, маленькая красивая девочка. Для настоящего охотничьего сезона ее физическая сила пригодиться еще не могла; даже до далекого следующего она не успевала подрасти в достаточной степени, а ведь мало ли что могло случиться с ребенком в условиях окружающей дикости за полтора-два цикла (по шкале измерения более продвинутых народов). Следовательно, в чисто материальном плане племя Самой Длинной земли ничего не теряло. В духовном? Здесь смотря с какой точки зрения. Допустим, с точки зрения достойного отношения к мясу и его хранению жертва имела явно положительный эффект. Вспоминая во время дележки за ужином некогда смеющегося, а теперь скормленного Ужасу Глубины ребеночка, даже суровые мужчины-китобои могли уронить слезу в благодарность за совсем небольшие потери при охоте: ведь ясное дело, без предварительной жертвы каменный наконечник хобота раненого черверыла мог бы разнести не одну, а сразу пяток боевых пирог. А маленькие друзья и подружки избранницы богов тоже теперь относились к пище, как с святыне, и никогда бы совесть не позволила им тайно пробраться к пещерам-хранилищам и отчикать ножичком килограммчик аппетитно пахнущего мяса, даже в голодную годину. В общем, в народных обычаях все совершенно не просто так – оно проверено самым серьезным испытанием – временем.
Однако теперь коса нашла на камень. Перед последним сезоном охоты Избранник Обеих Огненных Рыб, ныряющих от горизонта к горизонту, внезапно почувствовал, что в этот раз кандидатурой, назначенной для жертвоприношения, окажется именно его дочь Кодара. Никто ему этой мысли не подсказывал, она появилась в его голове спонтанно. Да, жертву выбирали случайным способом, точнее, верховный колдун Рчажеек Ждущий Длинной Ночи указывал на ту девочку, которую пометили боги. Делал он это за счет своей способности слышать Голоса.
Вообще-то тайная битва власти политической с властью духовной – задача страшно тяжелая. Делу помогло то, что хотя Рчажеек Ждущий Длинной Ночи и Допущенный к Голосам являлся старшим шаманом Самой Длинной земли достаточно давно, тем не менее ему было далеко до колдуна Самой Высокой земли Кинки Съевшего Главного Ряженого. Тот все-таки предсказал когда-то Большое Наступление воды. Кстати, именно благодаря этому событию и тому, что его совершенно проворонил предыдущий шаман острова, Рчажеек и умудрился занять свое место досрочно. Ведь действительно, если Допущенный к Голосам не почуял опасность, то, значит, он давно уже не Допущенный и Неумолимые Рыбы ищут для себя новый канал связи. Только ленивый и совсем ничего не соображающий мог не воспользоваться моментом, но ведь в помощники колдунам выбирались обычно самые толковые. Тем не менее, несмотря на весь свой авторитет, Рчажеек не мог приравняться к соседскому шаману по влиянию, и теперь этим воспользовался молодой вождь.
Однажды, незадолго до второй межштормовой паузы, иногда действительно предвещающей появление слонокитов, вождь Самой Длинной земли объявил, что охота пройдет без внесения предварительной жертвы, ибо так повелела Самая Толстая Огненная Рыба, явившаяся Дузеку Не тонущему во сне.
Но если уж кого-то спасать, то такое надо делать не напрямую, а закамуфлированно, дабы это самое, исконное, выглядело, как некий подпункт гораздо более глобального события. И потому теперь и боги, плавающие по небу, и те из них, кто таился в недоступных глубинах, однозначно попали на диету. То есть им не достались не только красивая девочка Кодара, но даже иногда попадающиеся в плен двуногие соседи с Самой Высокой земли.
Затем последовал приход черверылов, да и сама охота. Честно говоря, "допущенные к охоте" шли на нее без обычного воодушевления. Пожалуй, только вождь имел внутри огонь, равный тому, что возникает после приносящего удачу праздника принесения даров. Все остальные, участвующие в нападении на слонокита, испытывали огромное напряжение, ибо теперь их спины не подпирали горячие Огненные Рыбы. Ну, а за спиной Дузека Нетонущего оказалась только ничего не подозревающая девочка Кодара. Однако, как ни странно, этого хватило. Видите ли, перед охотой правитель Самой Длинной земли лично проверил снаряжение, то есть заправку каждого из зубов "девятихвостки". И в процессе этой первобытной ревизии было выявлено, что бесстрастный служитель божественных рыб шаман Рчажеек почему-то не заполнил хитро просверленные акульи зубы тем, чем положено. Ибо вместо обязательного яда из щупалец там оказалось нечто совершенно безвредное. Но стоило ли сейчас, когда китослоны уже начали резвиться посреди бухты, собирать "совет всех допущенных" и разоблачать нерадивость шамана? Тем более у него наверняка бы нашлись оправдания, связанные с вмешательством потусторонних сил. Не лучше ли было просто сообщить Рчажееку лично?
– Как думаешь, Ждущий Длинной Ночи, что будет, если я сейчас на глазах всего племени полосну себя "девятихвосткой" и вовсе даже не умру? Подумай, этой подменой яда ты мог навлечь неудачу и смерть не только на меня, но и на всех находящихся в лодке. А в мою пирогу отобраны самые опытные из "допущенных". Они будут очень и очень недовольны. Кроме того, у них больше, чем у других, жен и вообще самые большие семьи. Обиженных будет много. Может быть, все-таки заправим "хвостатку" по новой, а этот нюанс нашей жизни попробуем сберечь от чужих ушей?
А потом Избранник Толстой Огненной Рыбы попал "девятихвосткой" в самого большого во всей бухте черверыла и заставил его выпрыгнуть на берег более чем на полкорпуса. Причем, что удивительно, никто из людей при исполнении слонокитом "последнего бешеного танца" не погиб, и даже не опрокинулась ни одна охотничья пирога. Это было просто чудо.
Правда, с тех пор все боги Самой Длинной земли стали вегетарианцами.
Могла ли такая диета продолжаться до бесконечности?
42
Трофеи
– Эти новые "ряженые" плохо чуют вдали и даже вблизи, Ждущий Длинной Ночи. Мои "допущенные" дожидались, покуда они сами подойдут буквально на длину руки, – уже потом нападали. Мы взяли несколько пленных.
– Жалко, нельзя узнать, о чем они говорят, Избранник Обеих Огненных Рыб.
– Конечно, нельзя. В соответствии с традицией предков мы тут же вырвали им языки.
– А, так их не получилось бы допросить, даже если бы они ведали язык людей?
– Разве мы неправильно сделали, Допущенный к Голосам? По-моему, еще великий колдун предков Карака Мизинец советовал сразу же лишать "ряженых" речи. И вообще интересно, что бы ты, Рчажеек, могу них узнать? Сколько их всего? Так мои наблюдатели из "допущенных" днем и ночью смотрят на этих Сросшихся Плавниками китов и откладывают в мешочек палочки: каждая – это один "ряженый". Так что вот их число, приторочено к моему поясу.
– Неужели я отказываю тебе в уме, Избранник Обеих Огненных Рыб? И конечно, моя, к счастью, до сей поры невскрытая топориком голова совсем не способна понять язык "ряженых". Однако было бы крайне интересно узнать, отличается ли язык этих новых от тех, что селились ранее на вершине Высокой земли.
– Что ты такое городишь, Рчажеек. Призываю Огненных Рыб в свидетели, но если бы ты не являлся Ждущим Длинной Ночи, я бы счел тебя перепившимся сока волосатой, плюющей косточки дыни. Как могут языки "ряженых" отличаться один от другого? Они ведь все "ряженые" и рождаются в одном море?
– Ладно, ни ты, Великий Дузек, ни я не наблюдали сами, как рождаются пришельцы, так что оставим бессмысленный спор.
– Хорошо, давай оставим. Зачем действительно тратить силы на бестолковый спор, они мне еще понадобятся в убийствах "ряженых".
– А скажи мне, Избранник, правда ли еще то, будто твои воины подбирались впрямую к китам и крали "ряженых" прямо возле них?
– Точная правда, Рчажеек. Тебе уже успели доложить или сам наблюдал с Акульего Зуба?
– Какая разница, Великий вождь Самой Длинной земли? Ты вот лучше скажи, а были ли у тех пришельцев, коих вы поймали, "шипящие палки"?
– А как же, Рчажеек, были и наличествовали.
– И где они?
– Извини, колдун, но, по моим убеждениям, "шипящие палки" должны доставаться воинам, а не шаманам. Ведь это орудие войны, так?
– Ты хочешь сам, без моей помощи, суметь обращаться с вещами "ряженых"?
– Вот именно, Ждущий.
– Смелое решение. Как бы не поплатиться. Вещи "ряженых" весьма коварны.
– Да, ты прав. При освоении одной из "палок" "допущенный к охоте" Чочо Меткий умер в страшных корчах и крови.
– Вот видишь!
– Но мы все едино научим эти "шипящие палки" служить. Они помогут нам потом.
– Наверное, для установления совсем долгого "мира без охоты на людей"?
– Все может быть, Допущенный к Голосам.