Магдала посмотрела на него пристально. Щеки под загаром побледнели. Она сглотнула.
– Да, – сказала. – Хочу.
– Тогда пойдем, скажем тете Лине.
Мать, конечно, не соглашалась. Но ее и не уговаривали. И разрешения не спрашивали. Магдала только сказала, что хочет уехать, съездить в Силему ("на край света" – подумала, выговаривая имя города), а за плечом стоял, улыбаясь, настоящий путешественник, всамделишный доктор Боргар-Смит, и было поэтому почти не страшно.
Пай-Пай к вечеру все-таки уехал. Перед тем отдал Магдале свою самую ценную вещь – телефон без проводов, показал, как набирать номера.
– Теперь этот будет твой.
– А ты?
– А я куплю себе новый. И номер его тебе пришлю – сообщением. А ты прямо в Гарбе, сразу, на станции, купи себе такую карточку, платить за разговоры, ты увидишь, это очень просто, правда, не волнуйся. Вот. Купишь, будешь знать мой новый номер и звони когда захочешь.
– А если ты будешь в пустыне?
Пай-Пай засмеялся.
– Ну, тогда, может быть, тебе скажут, что я далеко… Но сколько той пустыни? Скоро и там буду слышать тебя. И – ничего не бойся. Поезжай.
Наутро Магдала вышла из дому со всеми копилочными деньгами и с теми, что дал Пай-Пай, с вареньем из айвы в горшочках – для дяди и тетушки. На холодное материно: "С Богом", сказанное в спину, отвечала: "И вы оставайтесь с Богом" – и уехала сразу: еще даже не сев на попутку, с первым вдохом за калиткой она уже была не здесь.
* * *
До края света доехать оказалось совсем просто. Автобус катился себе, сначала отступили холмы, потом появилось море. Его переплыли на пароме, и снова потянулась дорога – опять холмы, растрескавшийся камень, колючие тарельчатые заросли опунций по обочинам. На остановках Магдала выходила, купила глазурованный миндаль, хрустела орехами, но вкуса не чувствовала.
Стеклянный шар показывался ей вживе – искусственной жизнью, рычанием мотора разворачивалось все, что она видела в игрушке. Магдала никогда не выезжала из Гарба, но дорогу знала едва ли не наизусть. Тут бы радоваться – не пропадет, значит. А я и так не пропаду, думала она с тоской. Я сначала высохну, как баба Чириможа, а пропаду только потом…
От Валлетты автобус все время ехал вдоль моря – сплошная набережная, отмытая до синего блеска недавним ливнем. Портовые краны топорщились желтыми пауками на грифельном небе.
"Силема", – сказала кондуктор, и Магдала, усталая и онемевшая от дороги и от пестроты приморья, вышла и побрела к причалам. Там, в самой синей луже, окутанные по щиколотку молочным летним паром, стояли девчушки в легких платьях.
Ладошка по ладошке.
Круглые пуговичные глазенки. Щербатые детские ротики.
Эм-Эмари-Суфлёрэ…
Магдала замерла.
Эльфы в розовеньком, голубеньком, застиранном… эльфочки – одна с бантом на кудрявой головенке.
Я внутри, подумала Магдала, чувствуя, как становится тесно сердцу.
Я внутри.
Все врут.
Даже Пай-Пай.
Ни-че-го нет.
Но даже в ничего и в стеклянном шаре надо было сделать вдох, и она вдохнула раз, другой и невзначай отвлеклась от распевающих заклинание детишек.
К пирсу, медленно разворачиваясь боком, подходил корабль.
Эка невидаль, корабль. Вон, полно их тут, заводных.
Но этот был другой. Непохожий, серо-стальной, с какими-то номерами на борту и с надписью… с надписью, кажется, "Sea Bird", видимой наполовину. За кормой полоскался невиданный флаг. Голубой, с белыми неразборчивыми прожилками узоров. Выкрашенное в пронзительный красный цвет решетчатое полотнище антенны венчало палубные надстройки.
Магдала не могла отвести глаз от корабля.
Он был. Он, конечно, приплыл издалека. Ничья безумная голова не додумалась бы вложить под стеклянный шар такое странное судно.
Все еще сомневаясь, Магдала медленно пошла в сторону корабля.
Он деловито собирался пришвартоваться, словно так и следовало, словно во всех жизненных планах было записано, чтобы сегодня, числа, и месяца, и года такого-то, перед девицею Магдалой Боргар-Велла из Гарба швартовался в силемском порту потрепанный тяжелый корабль под голубым флагом, по имени "Морская птица".
Магдала, уже понимая, что все, по-видимому, хорошо и что стеклянного шара на самом деле не существует, но все еще не веря свободе (и не зная, что, собственно, делать в этом случае), прошла по набережной, потом по бетонной стрелке пирса.
Она видела то, чего не было в шаре: высокий, серо-зеленый стальной борт в круглых точках заклепок по швам, войну соли и краски на шершавой поверхности металла, огромные вблизи буквы надписей.
Магдала подняла голову еще выше, почему-то уверенная, что на борту окажется Пай-Пай – что бы это ни означало.
Но там стоял, покуривая сигару, незнакомый светловолосый парень в ковбойке и широкополой шляпе.
Наверху что-то загремело и заскрежетало. Магдалу толкнули, она попятилась.
Часть борта опустилась, скрипя и вихляя шарнирами.
Трап уперся в мокрый бетон. Матрос в белой шапочке взмахнул рукой – наверное, сигналил портовым, что, мол, все в порядке, – но Магдала поняла, что на самом деле это ей: "Подымайся, чего стоишь".
Она решительно пошла вперед и вверх, пятки ее в отстающих сандалиях вознеслись над мутноватой портовой волной.
Матрос кивнул ей. Магдала не знала, ответила ли. Она ступила на палубу и теперь озиралась растерянно: как это я? где я? что?
Корабль вблизи оглушал.
А от перил уже шел навстречу… только никакой это был не парень, а молодая женщина, джинсы в обтяжку, рубаха пестрая, шляпа…
– Привет, – сказала она, останавливаясь в паре шагов. – Я Роза.
Нет, не молодая. Корабль – обманщик, подумала Магдала, таращась на Розу. Не слишком молодая… не такая, как показалось, пока она шла легкой походкой. Надо было назваться, но тут в сумочке затрепыхался телефон.
Алё, сказала Магдала.
Она держала трубку неловко, и резкий женский голос был отлично слышен:
– Паолиночко, сыночка мой, радость моя…
– Это Магдала.
– Какая еще Магдала? Паолино?
– Это я, Боргар-Велла.
– Ах, Магдалочка, – голос смягчился. – Деточка, это тетя Элспет. Ты дай трубочку-то Паоло.
– Так Паоло тут нет. – На всякий случай Магдала оглянулась (глупо это, но тетка ведь старшая, ей виднее, кто же знает, что и как на этом корабле-обманщике, и Пай-Пай, может, где-нибудь здесь).
– Как это нет? Как это – нет?!!
– Он мне свою… свой телефон дал. Когда я поехала в Силему. – Магдала морщилась, потому что тетя Элспет говорила очень уж громко и голос у нее был чрезвычайно пронзительный.
В трубке захрипело. Краем глаза Магдала видела, что незнакомая женщина Роза прислонилась спиной к поручням, сдвинула шляпу на нос и что из-под шляпы подымается дымок. Краем другого глаза Магдала видела набережную, море и даже, кажется, антенну на верхней надстройке корабля. Мир кружился и вращался. Тетя Элспет крякала в трубку:
– Ну хорошо, хорошо! Телефон отдал… ну, я с ним разберусь! Так, а где же ты тогда, деточка моя?
И ничего я не твоя деточка, вдруг подумала Магдала. С Пай-Паем она будет разбираться, выдумает такое! Гусыня!
– Я тут, – сказала Магдала. – На корабле.
– На каком еще корабле!!!
– На "Морской птице".
Мир выровнялся, и Магдала увидела на балконе одного из унылых многоэтажных домов, обступивших пристань, толстую высокую даму в халате ярчайших цветов. Магдале отлично было видно, что дама эта разговаривает по телефону.
– Тетя Элспет, – сказала девушка, – посмотрите с балкона. Видите – корабль такой серый. Я там.
Дама на балконе всплеснула руками. Взметнулись орхидеи и попугаи.
– Что ты там делаешь, деточка моя? Иди же, ты же к нам приехала! Иди, мы будем кушать фенекиту!
Магдала опустила телефон.
Толстуха, окруженная пламенем искусственного шелка, тянулась к ней с балкона. За один удар сердца Магдала успела подумать о многом: о стеклянном шаре без корабля, о самом корабле, о том, что от этой вот дамы на балконе любимый брат Пай-Пай уехал к ним, в сельскую глушь, и о голосе, остром, как цыганская иголка.
– Нет.
– Что? Я не слышу? Что ты там делаешь, непослушная девчонка, сейчас же иди домой!
– Спасибо, тетя. Мне сейчас… некогда. Я приехала учиться. Матушка передает вам и дяде Сержио привет. Я как-нибудь на днях зайду.
– Что? Что?! Что ты выдумала? Некогда ей! Учиться, святой Джиллиан! А жить где же ты будешь?
– В общежитии, – тихонько подсказала незнакомка из-под шляпы.
– В общежитии, – твердо отвечала Магдала. – До свидания, тетя Элспет.
И, совсем по-детски пыхтя от напряжения, выключила говорящую машинку и сунула назад в сумочку. Тетя Элспет скрылась в недрах квартиры.
– Сейчас она прибежит, – вздохнула Магдала. – И заставит еще, чего доброго, уйти.
– А ты не хочешь?
– Я не знаю, – честно сказала Магдала. Она смотрела на Розу и вдруг не выдержала: – А вы… вот вы… курите?!
– Сигары, да, – отвечала Роза. Сизый окурок тихонько зашипел на лету, плюхнулся в забортную воду. – Ну и что? Почему бы даме не выкурить хорошую сигару в хороший вечерок?
Магдала даже рот приоткрыла в изумлении, забыла и про тетку, и про путешествие, и про варенье из айвы.
– Поживешь с мое, – начала Роза и тут же сама нахмурилась своим словам. – Впрочем, тебе, юная леди, курить вовсе не обязательно. Так ты что-то говорила насчет учебы и общежития?
– Ой, – сказала Магдала, чувствуя, что впору прятаться. – Ой. Вот она. Вот. Я же говорила…
Из подъезда выбежала тетя Элспет. Одним движением (руки? бровей?) невероятная Роза подала знак матросу. Тот потянул канат, и трап легко поднялся, роняя капли, прямо перед носом у дядиной жены. Коротко ударил колокол.
– Раз, два, три, четыре, – сосчитала Роза. – Библиотека закрыта.
– Библиотека?
– Да, плавучая библиотека. По правде сказать, все читатели сошли в Сан-Джиллиане. Ты одна вот.
Магдала посмотрела на берег. Там стояла беспомощная тетя Элспет. По другую сторону было море. То, о котором говорил Пай-Пай: "Тебе бы уехать, посмотреть другие моря…" И ведь сам не знал, что говорит. Думал ли, что так бывает?
– А у вас есть где ночевать? Или только книги?
Роза пристально посмотрела на девушку.
– У нас есть где ночевать и есть чему учиться. Так что тете, – она бросила взгляд на пристань, – ты нисколечко не соврала. Ну так что? Мы вообще-то выпускаем запоздавших читателей – до пятой склянки, но…
– Но я остаюсь, – сказала Магдала, надевая на плечо ремешок сумки и подымая корзинку с гостинцами. – Мне, между прочим, это брат обещал.
– Брат?
– Да, он сказал: приедешь, мол, в Силему, а там корабли из других стран. Ну я вот и приехала. Получается, что вы как раз из других стран.
– Ну да, – задумчиво сказала Роза. – Это, конечно, да. Из весьма разных, дитя мое. Ну что ж, читателя Бог дает, помаши тетушке и пойдем.
Магдала с удовольствием помахала тете Элспет: бедная женщина так и стояла на сумеречном берегу, алая и пылающая, словно маяк.
– А куда мы идем? – спросила она Розу. – Мы идем читать?
– Мы идем пить чай, – отвечала Роза. – Есть макароны по-флотски и пить чай с вареньем. А кстати, Магдала, что такое фенекита?
* * *
– Ужинаем всем экипажем, у нас так принято, – сказала Роза. – Кроме вахтенного, конечно.
– А зачем вахтенный в порту?
– Чтобы служба медом не казалась. Ты руки мой.
– Я мою, мою… мадам.
– Гхм. Да. Ро-за. Понятно?
– Понятно, Роза.
– Ну, входи тогда.
За дверью был стол. Магдала, надо полагать, проголодалась: сначала она увидела именно стол. Цветную скатерть, стеклянные вазы с водой и половинками лимонов, блюда с канелони, с тушеным кальмаром, пирог с рыбой и… и фенекиту – кролика, тушенного в оливковом масле, пряного, золотистого.
Как будто праздник. Или день рождения. Или… или они меня тут ждали, вдруг подумала Магдала и страшно смутилась. Она уже не удивлялась: сказав Розе, что встречу с кораблем не то предсказал, не то накликал брат, она и сама в это поверила.
Но чтобы целый корабль – специально для нее, это было чудо, и чудо надо было как-то пережить.
– Ну, друзья, это Магдала. – Роза взяла девушку за плечи и тихонько подтолкнула вперед, к столу. – Она будет у нас читать. А это, моя хорошая, наш экипаж. Знакомься.
Капитана звали Форвард Бек. Магдала прыснула и покраснела бы, не пылай она и без того румянцем уже добрых десять минут. Мистер Бек был внушителен, седовлас, один его ярко-голубой глаз смотрел вкось.
Старший помощник и второй помощник были близнецы или просто очень похожие родственники. Они сдержанно улыбались, и Магдала запомнила только их имена: Атилла и Миклош, а ужасную свистяще-шипящую фамилию просто не разобрала. У Атиллы на лацкане кителя светился алой капелькой какой-то значок.
Магдала познакомилась со старшим механиком и двумя его помощниками: Борис, Морис и Григор (ой, только бы не забыть), с боцманом синьором Микаллефом: "Откуда ты, красавица? Ах, из Гарба, какая молодчина!" – и одним из матросов, чернокожим парнем Данилой. "Йо!" – сказал Данила, оскалился кокосовой сладкой ухмылкой и от души тряхнул руку Магдалы. Остался только высокий, худой и очень смуглый джентльмен, который, прежде чем поздороваться, сурово спросил Розу: "Руки?"
– Мыли, доктор, – ответила Роза ласково. – Магдала, это доктор Омар, судовой врач.
– В жарком климате, – начал было доктор, но тут дверь в другом конце кают-компании распахнулась, и вошел еще один член экипажа. Он тащил огромный поднос с хлебом и вазу с яблоками, бухнул все это на стол и сказал:
– В жарком климате, синьор Омар, все ужасно хотят кушать в седьмом часу вечера. Приятного аппетита!
Команда "Морской птицы" засмеялась на десять голосов, и даже доктор Омар улыбнулся.
– Это наш повар. Он доброволец, – сказала Роза. – Его зовут Себастьян.
– А это наша Роза, несравненная мистрис О’Ши, библиотекарь, радист и при случае вице-помощник всех. – Себастьян, совсем молодой парень, молниеносно поснимал крышки с супниц и салатниц, звякнул перед Магдалой ложкой и вилкой, метнул белую молнию тарелки, обдал ее горящие щеки дуновением салфетки и завершил свой аккорд тонким звоном бокала на синей переливчатой ножке. – Всех. Даже синьора Бориса. Всех, кроме Себастьяна Перейры. На камбузе он работает один!
И с довольным видом юный независимый повар-доброволец плюхнулся на стул слева от Магдалы, состроив ей на ходу страшную гримасу. Видимо, при необходимости от него могла бы работать небольшая электростанция.
Капитан разлил апельсиновое вино. Все было точь-в-точь, как на дне рождения или на празднике.
– Ну, – сказал он, – грузно воздвигаясь во главе стола, – за нашу новую читательницу! За добрую встречу и славное путешествие!
Про путешествие Магдала не очень поняла. Она ела, запивала знакомую еду знакомым шипучим апельсиновым вином, и было ей хорошо. К тому же под столом еще стояло варенье.
– У меня там варенье, – сказала она повару. – Ты вафли-то напек?
– Ммрмрг, – отозвался повар, грызя кроличью косточку, мол, конечно, напек. Или наоборот: "Ты что, какие вафли?"
Вафель он и в самом деле не приготовил, зато были сдобные булочки. Варенье пошло на ура.
– Это я варила, – сказала счастливая Магдала, и все вокруг радовались ее умению, а матрос Данила даже пальцы облизал.
* * *
– А где я буду спать? В библиотеке? – спросила Магдала, отчаянно зевая.
– Спать будешь в пассажирской каюте. Идем.
– Ага.
Спотыкаясь на высоких порожках-комингсах, Магдала поплелась следом за Розой. Почему-то в руке у библиотекаря была свеча. А может быть, это Магдале уже снилось. И уж наверняка во сне увидела она большую, совершенно корабельную и никак на этом корабле почему-то невозможную дубовую двустворчатую дверь. Роза что-то сказала, двери распахнулись, и при свечах (да почему же свечи, тут же везде э-лек-три-че-ство) Магдале открылась огромная комната, и неведомый аромат, как в церкви, обволок облаком, и в этом облаке смутно колыхались паруса бумажных кораблей, мерцали карты и вспыхивала начищенная медь колоколов и обручей…
Эту сверкающую медь Магдала первым делом вспомнила, проснувшись в светлой комнате, где по потолку бежали золотые следы от волны, где слева, кроме сердца, еще ровно тукал и бился в переборку отзвук дизельных моторов. Пахло свежим бельем и морской водой. И кофе.
Сонным умом она понимала, что это корабль, на который она вчера поднялась (чудо! чудо!), и что корабль, скорее всего, плывет, но все-таки зрелище бегучей морской волны за иллюминатором подкосило ее.
Магдала уселась на кровать (только что сама застелила, как матушка учила) и расплакалась.
Она хлюпала носом, рыдала и страшилась своей судьбы до тех пор, пока не пришла Роза.
– Завтрак готов, – сказала она не слишком ласково и не слишком грубо, а так, словно все это было самое обычное дело. Она не спрашивала, о чем плачет юная островитянка, видно было, что понимает и так.
Стол для завтрака на "Морской птице" не накрывали – каждый сам себе накладывал в тарелку, что было на буфете, наливал чаю, кофе, горячего молока или соку. У Магдалы от переживаний кусок в горло не лез, и потому она печально прихлебывала чай. Роза налила себе крепкого кофе и намазала огромный бутерброд с маслом и яблочным джемом.
– Матушка-то…
– Умгу?
– Ведь это получится, что я уехала и пропала… а еще тетя Элспет ей…
– Ты? Пропала? С какой стати? Во-первых, у тебя есть телефон. Во-вторых, ты на приличном корабле, у которого, между прочим, статус международного обучающего проекта. В-третьих, у капитана Бека есть радиотелеграф, можешь послать домой телеграмму – мол, жива-здорова, это если телефон тебя не устраивает. В конце концов, в порту можешь купить карточку, можешь сходить на почту и позвонить – да мало ли способов подать весточку!
Роза тряхнула светлыми волосами – получилось так, будто она кивком указала Магдале на море, а там, за приоткрытыми наполовину иллюминаторами, пролетала толстая белая красноклювая чайка. Голуби бывают почтовые, а чайки? Да и что делать морской птице в их деревне, хоть и на острове? Но Магдала уже отвлеклась от грусти:
– А мы скоро куда-нибудь приплывем?
– Скоро. Допивай чай, – сказала Роза голосом сельской учительницы. – И пойдем, я тебе покажу библиотеку.
Нет, это не было сном. Сначала огромная дверь, тяжелая, с цветными стеклами поверху. Длинная узкая комната, старинного вида мебель: столы, скамьи, кресла. На одном из столов – компьютер, бумаги, рядом – огромный земной шар в медной оправе, целый стол, заваленный свитками и листами карт…
Магдала пригнулась, разглядывая золотисто-коричневую поверхность глобуса. У нее не хватило сил качнуть эту настоящую Землю – такая она была тяжелая, изборожденная горами и долами, как ее стеклянный шар, только ничего внутри, все снаружи. Магдала водила пальцем по огромной сморщенной Африке, задевала барханы, пересекала Нил, ойкнула, зацепившись за верхушки пирамид. Прямо перед глазами пролетел, треща пропеллером, крохотный самолет-"этажерка" – курсом на Гибралтар и дальше…