Ясно. Ладно, остальное выясним потом. Сейчас главное, чтобы она успокоилась. Ника и правда влюблена в этого парня.
Значит, она считала его погибшим. Вот почему она была такая замороженная, когда прилетела домой. Ты бы хоть поинтересовался, что происходит с твоей дочерью! А то все: "устала, год тяжёлый"… Счастье ещё, что парень на самом деле выжил.
- Так, где он сейчас? Мы перевезём его в дом под охраной моих людей.
- Только тех, которых нанимал ты сам. Ни одного человека Ореста не должно быть рядом!
- Да, конечно. Мы вызовем врачей с Земли, разберёмся с его зрением, и всё будет в порядке. А я займусь Орестом. Не волнуйся, всё будет хорошо.
Господи, почему только они не поговорили раньше?! Зачем было терпеть, изматывать себя самыми чёрными сомнениями? Отец ни в чём не замешан - теперь Ника была в этом уверена. А может она всегда верила в это, ей только нужно было увидеть его глаза, услышать его голос, вложить свою руку в его широкую чуть шероховатую ладонь.
Отец никогда не стал бы осквернять Каджеро - это их дом. Тут жили мама, Инга и Лиза. Тут росла Ника.
Оресту он не простит именно это - осквернение их дома, их планеты. Орест умудрился и затронуть Нику, и "Артемиду" запятнать. Отец не простит, нет.
О ночном разговоре на балконе Ника умолчала. Это здесь ни при чём, нечего добавлять отцу неприятных новостей. Всё же одно дело компания, другое - личная жизнь его дочери. Не стоит сейчас мешать одно с другим.
А Пашка теперь может спокойно лечиться. Ему незачем знать обо всех этих событиях, о Кире с Тони, о сбежавшей Карине. Ему нужно восстанавливать силы, а всё остальное потом.
Ника почувствовала что, несмотря на все трудности - Пашкины глаза, предательство Ореста, тёмную паутину преступлений, окутавших Каджеро - у них всё будет хорошо. Теперь действительно всё будет хорошо.
* * *
Феникс жив. Одна эта короткая ослепительная мысль разбудила целое море эмоций. Там, где до сих пор жила только ненависть, теперь бушевали неверие, облегчение, счастье, безудержная радость, от которой хотелось взлететь. И ужас. Потому что в глубине души Дмитрия всегда жила надежда на ошибку. Он знал, что стрелял в Пашку. Знал это так же чётко, как собственное имя. Он чуть не умер сам, осознав это. Последние несколько недель он провёл в аду, куда сам себя загнал, и даже там не смог искупить свою вину ни перед другом, ни перед собой. И всё равно, где-то глубоко, далеко, забитый в самый недоступный уголок, тлел крохотный огонёк надежды на то, что этот выстрел - неправда. Что это был не Пашка. Что он виновен в убийстве, но не в предательстве.
Надежды больше не оставалось. Он стрелял в своего друга, это реальность. Но Феникс выжил. Остальное сейчас ерунда. Он жив, и… и дальше Дмитрий не думал. Они должны встретиться. И пусть это будет их последний разговор, но он будет.
Снова лайнер несёт его на Каджеро. Только сейчас, впервые за их с планетой знакомство, там его ждёт единственная опасность: что Павел убьёт его при встрече за всё хорошее. Но эту опасность он был готов встретить с радостью.
От космопорта до Солнечного он дорогу помнил. Впрочем, автопилот местного такси помнил эту дорогу ещё лучше. Сидя на заднем сиденье машины, Дмитрий бездумно смотрел в окно. Неловко повернувшись, он почувствовал, как что-то колет его в бок. Сунул руку в карман куртки и тут сообразил, что так и не уничтожил кристалл с этой чёртовой записью. Выкинуть в окно? Нельзя. Мало ли, что джунгли - не дай бог, попадёт кому-нибудь в руки. Нет, пусть лежит в кармане. Потом можно будет его стереть. Жаль, что флеш-кристаллы не разобьёшь своими силами.
Вот тот дом, о котором говорил Хан. Тишина. Ни одного человека вокруг.
Он подошёл к двери и решительно нажал кнопку. Спустя несколько минут дверь слегка приоткрылась.
- Ты?!
Дмитрий понял, что у этого дома не было элементарной системы видеонаблюдения. Забавно. На Дэна не похоже, но факт - тот не показал бы, что удивлён, если бы у него была хоть пара секунд на осознание увиденного.
- Салют, Дэн, - сказал он, пытаясь понять, что там, за этим удивлением.
Он уже начал сомневаться, что его вообще пустят, когда створка двери плавно ушла в сторону.
- Заходи, - Дэн отступил, освобождая проход. - Как ты меня нашёл?
Дмитрий сделал пару шагов, быстро оглядел комнату. Интерьер не тот. Неужели Хан обманул? Неужели всё зря?
- Где он?
- Какой у нас интересный и содержательный диалог выходит, - привычно тягучим голосом сказал Дэн. - Я тебе вопрос - ты мне вопрос. И так всё в тему…
Дмитрий повернулся к нему. На него вдруг навалилась дикая усталость. Нет, не врал Хан. Пашка здесь. А Дэн знает, кто стрелял. Потому так насторожённо смотрит, потому старательно делает вид, что не понимает вопроса.
- Дэн, я знаю, как это выглядит, - начал он.
- Паршиво выглядит, - кивнул тот, не сводя с него холодного испытующего взгляда.
Дмитрий прикрыл на секунду глаза. Дэн был прав в своём недоверии. Но объяснять и доказывать что-то он уже просто не мог.
- Дэн, - попробовал он снова, но голос сорвался. Если бы он нашёл слова… Но всё, что он мог сейчас сказать, предназначалось только одному человеку. Который был близко. Теперь это чувство ничто не могло заглушить, как тогда, в джунглях. Теперь он точно знал, кого ощущает где-то рядом.
Слева раздался непонятный шорох, который доносился как будто немного снизу.
- Нет, если ты можешь мне рассказать что-то интересное, я тебя с удовольствием выслушаю, - Дэн вдруг заговорил быстрее и чуть громче. - Например, как ты меня нашёл, всё-таки? Я звонил тебе, но твой номер "не существует".
- Я сменил номер, почти сразу после того, как развязался с делами, - устало ответил Дмитрий. - Дэн, я должен ему всё объяснить.
Снова шорох.
- У тебя что, крысы водятся? - уже понимая, где Павел, не удержался он от ехидного вопроса.
- Нет, - неожиданно досадливо ответил Дэн. - Только птицы, которым невтерпёж в подвале сидеть, им всё полететь хочется раньше времени, - он поднял руку, нажимая кнопку на пульте управления, и уже совсем другим голосом громко поинтересовался: - Зачем ты встал, тебе что, обратно свалиться не терпится?
Дмитрий замер, глядя, как Дэн стремительно почти ныряет в открывшийся в полу люк и помогает выбраться Павлу. Осторожно, бережно, будто боясь, что тот сейчас упадёт, помогает подойти к креслу, усаживает. В голове стучало - смотри, смотри, что ты с ним сделал. Это же Пашка, Феникс, и посмотри, он даже передвигаться сам не может. Неловкое движение - и лицо исказилось, рана в плече сковывает свободу… Рана, которую нанёс ты.
- Ну, здравствуй.
И голос только похож на тот, который снился ему. Тень. И глаза… Никакие. Смотрит, будто сквозь Дмитрия. Не хочет встречаться взглядами. И правильно.
- Здравствуй.
Краем глаза отметил, как не отходит Дэн - встал за спинкой кресла и смотрит тоже мимо.
- Дэн сказал, что не мог тебе прозвониться.
- Я сменил номер.
И нет смысла объяснять, что хотел оборвать всё, что было, что хотел одиночества, чтобы никто не мешал подыхать, чтобы опомнившаяся Ритка не пыталась вернуть и вернуться, чтобы ничто из той жизни не напоминало о тебе. Это всё неважно и никому неинтересно.
- От Фрога скрывался? - непонятная интонация в голосе, непонятное чувство. Не презрение, не брезгливость. Странное.
- Нет. Фрог знает мой новый номер.
И опять не надо ничего объяснять. Неважно, зачем он искал Хана. И тем более неважно, что он его нашёл.
- Ясно. Как Рита?
Господи, какой тяжёлый разговор! Зачем он всё это спрашивает? Просто потому, что о главном ему говорить незачем. Для него это давно не главное. Дэн знает. И Павел знает, конечно. Слова не нужны - они всегда понимали друг друга с полуслова. Павел знает всё, что он, Дмитрий, может ему сейчас сказать. И он для себя уже давно решил, как поступить. И, конечно, правильно. Обжалованию не подлежит.
- Нормально. Её должны были уже выписать.
- Вы вместе?
- Нет.
Реакции никакой. Всё тот же взгляд в никуда.
Дмитрий не мог больше поддерживать эту светскую беседу. Он слишком устал физически и вымотался душевно. Визит к Хану, последнее звено в цепи чёрных событий его жизни за последние несколько недель, окончательно подкосил его. Он чувствовал, что ещё немного, и он банально сорвётся, впадет в детскую истерику с воплями и слезами. Этого допустить было нельзя, ни в коем случае. Не тут, не под этими несмотрящими взглядами двух своих друзей.
- Денег хватило? - неожиданный вопрос Феникса вывел его из ступора.
- Да. Спасибо тебе, Паш. Без тебя я бы не справился… - он запнулся. Воспоминание о тех деньгах, полученных вместе с известием о его смерти, резануло, как ножом, и он не выдержал, почти крикнул, в последней попытке достучаться: - Пашка!
Павел услышал его, ещё лежа в кровати. Он не сразу понял, как, откуда, не разобрал слов - но в комнате наверху говорил Димка. Он пришёл. Павел был убеждён, что это не галлюцинация. Галлюцинации остались в прошлом. Сейчас он уже шёл на поправку, и его беспокоили только недостаточно быстро восстанавливающиеся силы, незажившая рана и зрение. Но он мог уже сам вставать, сам ходить, хотя и недалеко, и только опираясь на руку Дэна или Ники. Сейчас он был один. Однако лежать и слушать, как Дэн исполняет партию пограничника на службе, испытывая его и Димкино терпение, сил не было никаких. Поэтому Павел медленно поднялся - слава богу, он настоял на том, чтобы не валяться в постели, а просто лежать на застеленной кровати, одетым. Встречать Нику в спально-больничном состоянии он не мог, она на это насмотрелась в первые дни после того, как нашла его.
Так что сейчас проблема состояла только в том, чтобы подняться наверх.
Он почти не думал - что скажет, что сделает, когда окажется рядом с Димкой, он думал только о том, как бы не упасть. Но когда сильные руки Дэна подхватили его и помогли выбраться из подвала, тут-то Павел не смог сказать ни слова из тех, которые хотел. Он чувствовал, что Димка стоит перед ним. Слышал дыхание - сбивчивое, взволнованное, но не мог видеть его глаз, и это раздражало. Начать этот разговор было необъяснимо тяжело. Чёрт, если бы он видел - он не упустил бы момент, просто нашёл бы Димкин взгляд, и они бы поняли друг друга, как всегда, а уже потом можно и поговорить. Но контакта не было. Павел не мог понять, почему тот стоит столбом, его-то что держит?
И первое же сухое "Здравствуй" вместо "Димка, наконец-то ты пришёл!" стало ещё одним препятствием.
Павел снова столкнулся с тем, что не знал, как разрулить ситуацию. Дмитрий подхватил его сухо-деловой тон, хотя с Дэном только что говорил гораздо живее. Павел чувствовал, что должен что-то сказать, нечто такое, что разбило бы эту стенку непонятного отчуждения между ними. Но слова выскакивали всё время не те. А ещё он действительно не мог найти начало правильного разговора. Спросить в лоб: "Димка, а ты знаешь, что это ты меня подстрелил?" - было бы просто убийственно, если тот не знает. А с другой стороны - если знает, то ещё хуже.
…Зачем этот ненормальный дал Фрогу свой номер? Зачем давать на себя наводки - раз уж закончил с ним дела, так закончил…
Он подумал о том, что Димка не дурак. Клоун, безбашенный тип, легкомысленный, наивный - но не дурак. Сложить два и два он мог легко. А если он понял? Не знал сразу, но понял потом. Вот дьявол, страшно представить, что он там напридумывал себе за это время.
Павел автоматически задал очередной вопрос, про деньги - зря задал, ведь если с Ритой всё в норме, значит, хватило им денег, - и в ответе, таком же странно-выдержанном, вдруг услышал отчётливую безуминку. И последнее "Пашка!", наконец-то сказанное, почти выкрикнутое живым Индиго, его Индиго, дало ту трещину в стене, которой не мог добиться он сам. Чёрт побери, хоть на секунду бы его увидеть!
Павел резко поднялся, преодолевая ожидаемое головокружение. Он чувствовал, по дыханию, по голосу Димки чувствовал, что тот не просто рад встрече, не банально нервничает, увидев воскресшего мертвеца - да он в отчаянии, которое, наконец, прорвало его напускное спокойствие. Неужели он всё-таки знал, потому и психует сейчас?
Рядом тут же оказался Дэн, поддерживая, не давая покачнуться.
Он опёрся на его руку и поймал себя на том, что напряжённо пытается всмотреться в туман, который не рассеется. А ещё на том, что не слышит Димкиного дыхания.
Павел вскочил, слегка качнувшись вперёд, Дэн моментально подхватил его под руку, тот нетерпеливо мотнул головой, и тут Дмитрий отчётливо понял - это вовсе не взгляд мимо, это не потому, что он не хочет смотреть ему в глаза.
Павел был слеп.
Горло перехватило так, что несколько секунд он просто не мог вздохнуть. Пашкины знакомые, упрямые, всегда такие внимательные глаза ничего не видят. Поэтому он ни разу и не взглянул на него, ориентируясь только на слух. И сейчас он не просто отозвался на своё имя. Он мучительно старался разглядеть стоящего прямо перед ним человека, но темнота не пускала.
- Пашка… - повторил Дмитрий, едва дыхание вернулось. - Пашка, как же это…
Павел резко выбросил вперёд правую руку, словно пытаясь найти его на ощупь, раз не получилось увидеть. Дмитрий не смог остаться на месте. Невозможно было не откликнуться на этот жест.
Он преодолел эти три шага, разделяющие их, и осторожно коснулся протянутой ладони. Пальцы Павла тут же схватили его руку, а лицо, наконец, разгладилось. Дмитрий только теперь понял, как тяжело было ему вести эту неторопливую беседу. Пашка привык всегда держать контакт взглядом. И, не видя собеседника, ему было трудно правильно реагировать. А тут ещё он, кажется, действительно не знал, с чего начать. Зато Дмитрий, сжимая тёплую руку друга, поверив в то, что тот действительно живой, настоящий, что он не погиб там, в джунглях, от его выстрела, сам почувствовал, что нужно сказать, хотя говорить это было по-настоящему страшно. И чтобы окончательно не испугаться, не потеряться, не замолчать, будучи раздавленным тяжёлым взглядом Дэна, он торопливо заговорил, судорожно подбирая слова.
- Я дурак был, Пашка, я решил, что я смогу сам всё сделать, что я справлюсь, что не хочу больше тебя вмешивать в свои проблемы. Когда он пришёл и сказал, что такие бабки можно за один выстрел получить, ухватился. Нельзя было его слушать, но ты же знаешь, что выхода другого не оставалось.
Павел вдруг выпустил его руку и отвернулся.
- Срок заканчивался, - беспомощно продолжил Дмитрий, испугавшись, что они снова отдаляются. - Я согласился. Я сам это сделал, сам, я понимал, что буду делать, и всё равно подписал.
- У тебя не было выбора, - вдруг произнёс Павел. - Ты не мог иначе.
Да он опять меня оправдывает, - стукнуло Дмитрия. - Он опять доказывает мне, себе, Дэну, что я не виноват.
- Пашка, это я был твоим Охотником, - резко сказал он, отсекая все пути к отступлению.
Лицо Павла неуловимо изменилось. Он снова повернулся к нему, в тщетной попытке увидеть. И этот слепой взгляд родных синих глаз разрушил последние остатки самообладания Дмитрия.
- Ты всё пытаешься меня вытащить, да, Пашка? - чуть слышно спросил он, чувствуя, как натягивается внутри тонкая струнка ярости на самого себя и на этого барана, который и сейчас хочет его прикрыть.
- А ты хочешь, чтобы я тебя добил? - так же тихо ответил Павел.
- Я хочу, чтобы ты открыл глаза, наконец, и увидел, кого покрываешь! - уже плохо соображая, что именно он говорит, оборвал его Дмитрий.
Рядом дёрнулся Дэн, но на него никто не обратил внимания.
- Ты что, не понимаешь? Помнишь, ты мне всегда говорил, что мы не убийцы, мы "санитары леса"? Так вот, Феникс, я - убийца. Я киллер, понимаешь ты?! Это я, я в тебя стрелял, это я тебя убивал, Пашка! - он уже кричал. Струнка оборвалась. - Я - убийца! Ты что, не видишь?!!
- Не вижу!
Резкий, оглушительно громкий голос Павла ударил по истрёпанным нервам, заставляя заткнуться. Только тут до Дмитрия дошло, что и кому он ляпнул. Он замер, боясь шевельнуться. Буря, которая захлестнула его изнутри, спутала все эмоции вокруг, он уже не мог разделить свои и чужие чувства, не мог сориентироваться, окончательно запутался в происходящем.
- Я не вижу! - Павел сбавил тон, но всё равно каждое его слово словно хлестало по щекам. - Ни тебя, ни Дэна, я ни черта не вижу! Но ты в этом не виноват. Ты всего лишь сделал один аккуратный выстрел, - голос его сделался тише и спокойнее. - Один из многих выстрелов в своей жизни, не хуже и не лучше. "Киллер", - передразнил он вдруг ехидно. - Ну, киллер. И что теперь? Ты хочешь сказать, что мой лучший друг - записной подлец и убийца, а я всё это время покупался на твои ясные глаза, считая тебя почти своим братом?
Дмитрий слушал и не понимал, что он слышит. Павел вёл себя не так, как должен был.
- Если уж на то пошло, то это я виноват. Потому что ты никогда не был подлецом и убийцей. Это я научил тебя убивать. И когда пришлось решать, ты не колебался - потому что я научил тебя не колебаться! Ты пошёл делать то дело, которому тебя на "отлично" научил тоже я. - Павел снова отвернулся и вдруг яростно добавил: - Но тому, кто скажет, что ты - подлец, я лично язык вырву, понял?
- Слава Богу, ты плохой учитель, - вырвалось у Дмитрия. Он ещё не пришёл в себя, но упустить момент не мог. - Стрелял бы я на "отлично", хрен бы ты тут сейчас распинался.
Наступила пауза, и вдруг напряжённую тишину нарушил смех. Сначала тихий, но с каждой секундой всё более неудержимый. Дмитрий поднял глаза и увидел, как Дэн медленно отступает назад, глядя на них непривычно искрящимися весельем глазами. Дэн попытался что-то сказать, но смех скрутил его с новой силой. И, отзываясь на этот смех, рядом сдвинулся с места застывший до сих пор Павел. Он сделал неуверенный шаг к Дмитрию, и тот машинально подхватил его под руку - как до этого Дэн. Ладонь Павла нашла его плечо.
- Клоун ты, Димка, - легко сказал он, и Дмитрий увидел, как улыбка освещает его лицо, знакомая солнечная улыбка, которой так не хватало ему после того страшного дня.
Всё ушло. Страх, боль, тоска, жуткое чувство одиночества - Пашка вернулся. Из ниоткуда, из мрака смерти, оттуда, откуда люди не возвращаются. Всё правильно. Он же Феникс.
Нерешительно, всё ещё подсознательно боясь проснуться в своей пустой комнате, осторожно, чтобы не зацепить раненое плечо друга, Дмитрий обнял его. С облегчением почувствовал, как рядом бьётся сердце, живое и настоящее - бьётся так же сильно и взволнованно, как его собственное.
Легкое покашливание Дэна напомнило Дмитрию сразу обо всём. О том, что они тут не одни, о том, что Пашке, наверное, тяжело стоять, о том, где они находятся, а ещё о том, какой ценой он сюда попал.
- Мне всё равно завтра рано вставать, - вдруг сказал Дэн. - Вы спускайтесь вниз, а я наверху останусь. - Ника сегодня не придёт, так что никто вам не помешает.
Он неверно понял изменившееся лицо Дмитрия.
- Да ладно, ладно, я же понимаю, что вам поговорить надо. Давай, не тормози, Фениксу лучше лечь.