Под вечер действие лекарства прошло, но я по-прежнему продолжала сверлить взглядом точку на стене. Рядом со мной все это время находился доктор. Дядя периодически отлучался по делам, но каждую свободную минуту старался провести подле меня.
- Что с ней, Владислав Игоревич? - в который уже раз вопрошал дядя у бедного доктора.
- Шок, ступор, посттравматический синдром, - нервно размахивал руками доктор.
- Долго она такой будет? - не отставал дядя.
- Я не знаю, - устало отвечал доктор.
- Понятно, - обреченно вздохнул дядя Боря. - Езжай домой Владислав Игоревич, спасибо тебе.
Доктор, не теряя более ни минуты, скользнул за дверь, оставляя дядю наедине со мной.
- Дочка, - тихо обратился он ко мне. - Не знаю, слышишь ли ты меня. Я свое слово держу, ты не в больнице. Ты тоже обещала, помнишь? Слово дала, что больше меня не напугаешь.
Он взял мою безвольную кисть в свои горячие и сильные ладони. Никакой реакции. Так спокойней, так не нужно думать, и можно поверить в то, что все случившееся лишь сон.
- Руслана, я знаю, рано или поздно ты очнешься, - неуверенно начал он. - Александр Назаров беспокоится о твоем здоровье, - тут дядя невесело хохотнул. - Кто бы мог подумать, что безжалостный ублюдок будет переживать за тебя? Дочка, почему ты позвонила ему, а не мне? Как вы вообще там оказались?
Естественно дядины вопросы остались без ответа.
Следующие три дня проходили в подобном ключе. Я не реагировала на внешние раздражители, не позволяя вывести себя из странного оцепенения, позволяя мыслям медленно ворочаться в голове. Дядя же всячески пытался достучаться до моего сознания. Ухаживать за безвольным телом в моем лице, дяде помогала Анна Михайловна. Она безропотно выполняла всю грязную работу. Уход за психами и парализованными больными, скажу я вам, не самое благодарное дело. Все эти капельницы и кормления через силу… про естественные потребности я вообще молчу. Утка наше все.
Периодически дядя заходил ко мне с различными сообщениями. То со мной желает говорить полиция, то Александр звонит.
А однажды он пришел ко мне и, встав в дверях, долго молчал.
- Наверное, все же лучше, что ты сейчас не здесь. Сегодня похороны Маши.
И ушел.
После этого я медленно поднялась с постели. Сколько дней прошло с тех пор, как я в последний раз двигалась? Конечности мерзко дрожали от слабости, суставы побаливали от долгого бездействия, но все же я двигалась.
На дрожащих ногах дошла до душа, где быстро ополоснулась. Стало немного легче, облачилась в черное платье, волосы оставила распущенными, после чего осторожно побрела к входной двери.
Там-то меня и встретил дядя Боря. Он был одет в черный деловой костюм, белую рубашку и черный галстук. Ему абсолютно не идет подобный стиль.
Я лишь взглянула на него, молча и невыразительно, лицо до сих пор не обрело былой подвижности.
- Дочка, - растерялся он. - Очнулась?
Я попыталась обойти его, чего мне естественно не позволили.
- Руслана, - боль в дядиных глазах почти достигла меня.
Он изрядно похудел, осунулся, в волосах прибавилось седины. Это с ним сделала я, и продолжаю делать. Ласково глажу его по щеке, мне так хочется его успокоить, но отчего-то язык не слушается меня. Я не могу говорить. Не могу кричать и плакать. Остается корёжиться от просыпающейся боли, запертой в клетке собственного тела.
- Ты хочешь на похороны? - дядя всегда был умным мужиком, да и годы жизни со мной сыграли немалую роль.
Я молча кивнула.
Больше он у меня ничего не спрашивал. На кладбище мы прибыли в таком же гробовом молчании.
Стояла яркая солнечная погода, Машке бы понравилось.
Проводить Марию пришло довольно много людей. Ее подруги, ухажеры, партнеры ее отца, многочисленные родственники.
Хоронили ее в закрытом гробу. Отчего-то мне казалось, что все это не реально, что гроб пуст, и Маня вот-вот выпрыгнет из-за ближайшего памятника и с криком "шутка" бросится мне на шею. Но ничего подобного не происходило. В голос выла женщина - мать Маши. Маня на нее похожа. Была. Машин отец стоял рядом с женой, мне хватило одного лишь взгляда на него, что бы почувствовать холодные щупальца страха вновь. Испугалась я не бледности некогда смуглого здорового мужчины, не его неестественной худобы, и не его сильно постаревшего вида, испугалась я его глаз. Сухие, воспалённые пустые глаза. Это страшно, действительно страшно, когда человек, которого ты знала, как уверенного в себе властного мужика, ссутулившись, стоит над могилой собственного ребенка, где хоронят его душу. Ведь он даже не плакал, не мог больше. Подобное нельзя описать словами. Безысходность, пустота - это все не то. И хочется выть от тоски и боли, когда видишь, как он подходит к гробу собственного ребенка и падает на колени словно подкошенный, не в силах больше сделать шаг. И только посиневшие губы шепчут: "Доченька, да что же это? Не шути так с папой. Доченька".
Отчего-то ничего более я запомнить не смогла, ни лиц гостей, ни их количество, лишь родителей, что пережили свою дочь. Женщину, из глаз которой ушла жизнь, и мужчину, который сломался, потеряв единственный смысл жизни. Чуть позже дядя, попытался мне что-то сказать, я уловила имя Александра, но внимания не обратила.
- Руслана, постой здесь, я сейчас вернусь, - и дядя отошел к какому-то грузному мужчине.
Окружающие сторонились меня словно чумной, а я оставалась ровно на том месте, где меня оставил дядя Боря. Солнце слепило глаза, желая хоть как-то укрыться от него, я опустила веки.
Но вдруг меня укрыла чья-то тень, вызывая невольное любопытство и заставляя открыть глаза.
Напротив меня стоял Машин отец. Внешность его была не примечательной, выше среднего роста, чуть полноватый… был когда-то, рыжий с усами. А сейчас седой.
Он смотрел на меня пустыми глазами, в которых постепенно разгорался нездоровый огонек.
- У меня к тебе всего один вопрос, - голос его был сиплым, он словно говорил через силу. - Почему она, а не ты?
Тут-то меня и прорвало. Слезы брызнули из глаз, губы затряслись, я больше ничего не видела, сквозь сплошной поток слез.
- Не трогай ребенка, Михаил, - услышала я. - Она тоже чья-то дочь.
И меня приобняли за плечи.
- Са-ша? - не поверила я.
Мои первые слова за долгое время.
- Я, маленькая, - шепнул он мне на ухо.
Машин отец посмотрел на меня, как на диковинную зверюшку, после чего искра осознания пронзила его взор. Ссутулившись, он побрел в противоположную от нас сторону.
- Александр, - подбежал к нам дядя. - Что произошло?
- Прости меня, дядя Боря, - я бросилась ему на шею. - Спасибо тебе.
Любой нормальный человек, если бы знал, в каком состоянии я находилась еще два часа назад, удивился бы той легкости, с которой дядя привез меня в столь людное место. Но ведь это мой дядя. Он слишком хорошо меня знает.
- Руслана, все хорошо, - он сжал меня чуть крепче. - Сейчас мы поедем домой, поговорим, а потом отправимся к морю. Хочешь на море?
Точно, он же частенько говорил, что увезет меня к океану, когда я была не в себе, уговаривая очнуться.
Он чуть отстранил меня, с тревогой заглядывая в глаза.
- Дядя, миленький, - я судорожно вздохнула в попытке успокоиться. - Теперь все в порядке. Мы обязательно поедем отдохнуть, только не сейчас. Ладно? Сейчас мы поедем домой. И Александр с нами, он меня спас, ему можно.
- Хорошо, дочка, все что захочешь, - согласился дядя, мрачнея на глазах. Хотя казалось бы, куда больше?
- Я поеду в машине Александра - мне спокойно, когда он рядом, - я улыбнулась, и сделала шаг назад.
Дядя Боря был против, что читалось в его взгляде, но промолчал. Все что угодно, лишь бы я вновь не сходила с ума.
Покинув родные дядины объятия, я почувствовала некий дискомфорт, а при взгляде на Сашу, дискомфорт готов был превратиться в тотальную истерику. Спокойно? Ха! Да меня трясти начинает, только представлю, что я с ним в одной машине окажусь. Но надо. Надо претворяться, надо обманывать, и надо, наконец, принять весь тот ужас, который произошел со мной, и которому еще предстоит воплотиться.
Александр подошел ко мне и подал руку. Какой галантный, однако. Медленно мы шли к выходу с кладбища. По сторонам я не смотрела, погруженная в свои собственные размышления, доверчиво следуя за мужчиной.
Понимала ли я что делаю? Понимала. Знала ли? А вот знаний мне как раз не хватало. Все то время, что провела в образе овоща на собственной кровати, я думала. Оказывается отсутствие мыслей - это не совсем то определение, которое смогло бы верно охарактеризовать мое состояние. Ведь человек не может не думать, мысли - это рефлекс, у кого-то врожденный, у кого-то приобретенный (моя собственная теория). Сначала в моей голове были лишь образы, я раз за разом переживала тот день. Потом уже пошли мысли и рассуждения. Единственное чего у меня действительно не было, так это эмоции. Мысли без эмоций отдавались во мне глухим эхом, будто и не я вовсе заставляю мозг работать на всю мощность.
Мы подошли к тому самому джипу, и Александр открыл передо мной дверцу автомобиля. Взобравшись в уже знакомое нутро машины рядом с водительским сидением, я отчего-то расслабилась. Вспомнилась наша первая встреча. Александр обошел авто и спокойно уселся на водительское сидение, уверенным движением завел мотор.
Я внимательно наблюдала за всеми его действиями, наблюдала и думала.
- Ты опоздал, - нарушила я молчание.
- Нет, - спокойно ответил он.
Его ответ взбесил меня неимоверно. Но я держалась.
- Маша умерла, - мой тон был равнодушен.
- Но ты жива, - вел спокойно и плавно.
То есть моя жизнь для него приоритетна? Очень интересно.
Меня начала бить дрожь тихой ярости. Заметив мои дрожащие руки, Саша нахмурился.
- Зря Борис тебя привез. Давно в себя пришла? - он пристально посмотрел на меня.
- Кто рассказал? - похолодела я.
- Твой врач. Сказал, что у тебя нервный срыв, - усмешка. - Дорогой он у вас.
Мои губы исказила злая улыбка. Врач, давно его нужно было поменять. Основной проблемы он не знает, всего два года мной занимается. Ненавижу врачей.
- Саша…, - я замялась. Начинается самое трудное, но не менее интересное. - Я… не знаю что произошло.
- Скорее всего, - спокойно кивнул он.
- Это потому, что я не помню, - проблеяла я.
- Врешь, - отрывисто бросил он.
У меня щека дернулась.
- Что? - попыталась начать все с начала.
- Сердечный ритм, и запах. Они меняются, когда ты лжешь.
Ой.
Мозг лихорадочно соображал, мысли беспорядочно роились в голове, подгоняемые страхом.
- Официальная версия произошедшего? - спокойно поинтересовалась я.
- Нападение диких собак, - пожал он плечами. - Расследования не будет.
Логично, ведь диких собак в тюрьму не посадишь. Диких собак нужно отстреливать.
Понятия не имею, как он это провернул, впрочем, подозреваю, что с его деньгами и влиянием подобное не стало проблемой. А если он скажет, что увиденное мною лишь плод моего воображения? Я даже в мыслях опасаюсь называть все своими именами. Давать имя страху, значит оживлять его, пусть уж лучше мой страх пока побудет возможной галлюцинацией. Я же постепенно, не торопясь, буду приближаться не к правде даже, а к собственной цели.
- Я действительно ничего не понимаю, - тихо произношу. - Ты их видел?
Голос сорвался.
- О чем ты, Ру? - он ласково посмотрел на меня.
С ужасом я поняла, что события развиваются по худшему сценарию. Он будет делать из меня сумасшедшую.
- Волки, то есть люди, они были волками, - делаем испуганные глаза, и обращаем сей взор на сурового мужчину, который пытается сделать из меня дуру.
Довольно неудобно вести разговор, когда твой оппонент уделяет дороге большую часть своего внимания. Осмотревшись по сторонам, я понимаю, что совсем скоро мы прибудем домой.
- У тебя нервный срыв, Ру, - и он так улыбнулся, что сразу стало ясно - издевается.
Я отвернулась, краем глаза наблюдая за ним. Красный свет, мы остановились.
- Я не сумасшедшая, - тихо говорила я. - Не верю. Такого ведь не бывает, правда? Это все сон. Просто страшный сон. Мне иногда снятся кошмары. В таких случаях дядя будит меня, поит теплым чаем и вновь укладывает спать. Знаешь, дядин телохранитель, Сергей, хороший парень был, пока его тоже не разодрали собаки, - сейчас главное говорить. И позвала, - Хорт?
- Что? - Саша отозвался автоматически.
Я в открытую пялилась на него. Уже давно горел зелёный, а мы продолжали стоять посреди дороги, мешая нормальному транспортному движению, о чем щедро сообщали гудки чужих машин. Он поморщился словно от зубной боли, но вскоре весело усмехнулся.
- Попался, - сделала я вывод.
- Точно, - кивнул он, и мы, наконец, тронулись
- Там был человек, - осторожно начала я. Чувствую себя сапером - неверный шаг, и все, прощай дурная голова. - Он тоже звал себя Хортом. Что это значит?
- Как бы тебе объяснит, маленькая, - задумавшись, он перестроился в соседний ряд. - Это звание. Или титул, если тебе так будет понятнее.
Понятнее мне не было.
- Саша, - голос мой дрогнул. - Объясни мне все. Я ведь понимаю, что стоит заикнуться об увиденном, в лучшем случае меня примут за наркоманку.
Нервы порядком сдавали. Порывшись в своей сумочке, нашла зажигалку и сигареты. Взяла сигарету в рот, но не успела поднести огонь к ней, как перед моим лицом появилась огромная рука и отобрала сигарету, зажигалку и пачку.
Я опешила. Это что сейчас было? Растерянно наблюдаю, за тем, как Саша открывает окно и в наглую выкидывает мое добро.
- Еще раз учую от тебя запах табака - накажу, - он был зол.
Я прониклась. Честно. И курить как-то расхотелось. И вообще, давно пора спортом заняться. Хочу к дяде.
Видя мой испуг, он смягчился, перестав хмуриться, и даже взгляд изрядно подобрел.
- Руслана, объясни мне, зачем ты поперлась с этой идиоткой? - его ласковый тон, звучал особенно издевательски, в своей снисходительности. - Я понимаю, эта кукла, у нее по слухам никогда мозгов не было, но ты-то куда полезла?
Меня задели столь грубые слова в адрес мёртвой Машки. Господи, она ведь действительно умерла.
- Я думала, что смогу ее уберечь, - буркнула я.
- Думала она, - хмыкнул он. - Хорошо, хоть мне догадалась позвонить, хрен бы кто другой помочь смог. Значит так, о произошедшем никому ни слова, особенно Борису.
Раскомандывался.
- Ты ответишь на мои вопросы? - нетерпеливо встряла я.
- Ру, запомни, старших перебивать не вежливо, - он посмотрел на меня как на дитя неразумное. - Ты еще не готова к правде.
- Это я-то не готова?! - взвизгнула я.
Саша поморщился.
- Руслана, ты пытаешься вывести меня на откровенность, не желая ничего давать взамен.
- Что я могу предложить тебе? - искренне удивилась я. Но подобный поворот не был для меня неожиданностью.
Мы затормозили. А вот и мой родной подъезд.
- Мне нужна твоя кровь, - он открыл бардачок, где я обнаружила запакованный одноразовый шприц.
- Нет, - не раздумывая мотнула головой я.
Мне строго настрого было запрещено сдавать кровь, даже на анализы. Дядя подробно объяснил причины.
- Вот видишь? - он невесело усмехнулся. - Сотрудничать добровольно ты не желаешь.
Он протянул руку к моим волосам, сначала ласково погладил меня по затылку, а потом резко схватил за волосы, и притянул мое лицо ближе к своему. Глаза в глаза, совсем недолго, но мне хватило, что бы раз и навсегда уяснить для себя, что легкая жизнь для меня кончилась.
- Иди домой. Из квартиры ни шагу, - его горячее дыхание касалось моих губ. - Поняла?
Кивнуть я не могла по понятным причинам.
- Да, - всхлипнула я, не то что бы мне было так уж больно, но все равно приятного в такой хватке мало.
- Незнакомых тебе людей не впускай. Завтра я приеду к тебе, и мы поговорим.
- Скажи только, эти монстры. Они ведь были реальными? - прошептала я.
- Да, - просто ответил он и отпустил меня.
Молча, чуть пошатываясь, я выбралась из его машины и направилась домой. Дядин мерседес уже стоял во дворе, но самого его в машине не было. Значит, Саше доверяет. Или у него другие мотивы?
Назаров решил проводить меня до двери. Забавно.
- Охраняешь? - ядовито поинтересовалась.
- Да, - улыбнулся он. Только сейчас заметила, что улыбка у него лучится обаянием. Это с его-то зверской рожей? Впрочем, зря я так, лицо тут ни при чем, скорее уж нечеловеческие глаза.
Консьержка проводила меня внимательным взглядом, на Сашу старалась не смотреть. Вскоре мы скрылись в лифте. Вот тут я начала нервничать по-настоящему. Замкнутое помещение, слишком мало пространства. Я чувствовала запах Саши, и что странно мне он нравился. Кожа покрылась мурашками, волосы на затылке кажется, начали шевелиться, а кончики пальцев покалывало от желания прикоснуться к этому мужчине. Это что еще за ненормальная реакция на страх? А Саша стоит себе спокойно и с меня глаз не сводит. Между прочим, так пялиться на людей довольно невежливо.
- Ты странно смотришься в деловом костюме, - заметила я, лишь бы что-нибудь сказать.
Тут двери лифта распахнулись, впуская свежий поток воздуха. Почти не контролируя себя, я ломанулась на выход первой, на ходу доставая из сумочки ключи от квартиры.
На пороге как всегда стоял дядя Боря.
- Зайдешь, Александр? - на удивление гостеприимно предложил дядя.
- Извини, Борис Витальевич, дела, - развернувшись, он шагнул в лифт, что бы быстро скрыться с глаз моих.
- Дядя Боря, я так устала, - призналась я, наблюдая решительное выражение на лице родственника. Нет уж, сегодня никаких допросов. - Так хочу спать.
Подобный исход дядю тоже устраивал, посему вздохнув с облегчением, он отправил меня спать в мою комнату, которая начала потихоньку раздражать. Скинув с себя все вещи, и напялив любимую майку, я пожелала дорогому дяде спокойной ночи. В порыве нежности дядя мне даже одеяло подоткнул и окна плотно зашторил, что бы солнце спать племяшке не мешало.
Лежа в кровати, я составляла план действий на завтра, так как знала, что проснусь как минимум на следующий день.
Я в очередной раз перебирала события того дня. Гадала, что если бы я отговорила Машку? Смогла бы? А если бы я позвонила дяде или отцу Маши, они успели бы раньше, даже с учетом того, что поселок находился далеко от города?
Что такое я увидела? Людей превращающихся в волков. Как же нереально звучит. Зато выглядело все довольно реалистично. И Манин труп в гробу тоже реален. По логике вещей и все остальное не было плодом моего воображения. Я увидела, понюхала, потрогала, чего еще скептику надо?
Оборотни.
Но разве они не превращаются в полнолуние? Убивает ли их серебро, или простые пули тоже подойдут? Хорт - что это за титул такой странный, о котором я никогда ничего не слышала? Почему общественность о них не знает? Они же опасны для окружающих!
Саша - кто он? На этой мысли я заснула, пообещав себе выяснить все необходимое завтра. На сей раз я не плакала, загоняя боль и страх глубже в душу.