- Поосторожнее, птичка-синичка, - сказала она Чейнсо с убийственной улыбкой. - Я тоже умею кусаться. Блу?
Это означало, что она хотела воспользоваться неочевидной способностью Блу, чтобы довести до совершенства свое видение. Блу положила одну руку Кайле на колено, а другой удерживала ее от вращения. Кайла так и зависла на долгое время, закрыв глаза. Чейнсо в её руках была неподвижна, распушив перья из-за испытанного от всего этого унижения. А потом Кайла устремила свой взгляд на Ронана, и её накрашенные сливовым губы растянулись в резко очерченную улыбку.
- Что ты натворил, Змея?
Ронан не ответил. Молчание никогда не принималось за неправильный ответ.
Кайла вложила птицу в руки Блу, которая, прежде чем вернуть её Ронану, попыталась её успокоить.
Кайла продолжила:
- Вот в чем дело. Твоя мать была сном. Твой дуралей-отец вынул её из него - что, разве недостаточно в мире женщин, обязательно делать еще одну? - и вот, у неё не стало сновидца. Ты хочешь её вернуть, она должна вернуться обратно в сон.
Она сотворила несколько положений, все элегантные и легкие на первый взгляд. Они чуть-чуть напомнили Ронану движение коробки-паззл тем, что казались немного нелогичными, немного невозможными. Было сложно понять, как она извлекала руку из шелка, не запутывая талию. Трудно видеть, как она крутила ногой, не падая на пол.
Ронан прервал молчание.
- Энергетический пузырь. Энергетический пузырь - сон?
Кайла перестала вращаться.
- Тебе не надо говорить, что я прав, - сказал Ронан. Он думал обо всех тех случаях, когда ему снились старые деревья Энергетического пузыря, какими знакомыми они казались, когда он гулял среди них, о том, что деревья знали его имя. Каким-то образом он был переплетен с их корнями, а они - с его венами. - Если мама окажется в Энергетическом пузыре, то она оживет.
Кайла уставилась на него. Молчание никогда не принималось за неправильный ответ.
Вмешался Гэнси:
- Значит, полагаю, мы должны вернуть Энергетический пузырь.
Блу наклонила голову, чтобы Кайла была чуть менее в перевернутом виде по отношению к ней.
- Есть предложения?
- Я не волшебник, - сказала Кайла. Блу её крутанула. Кайла все вращение беспечно и довольно смеялась. Она указала на Ронана, когда тот направился к двери.
- Но есть он. Еще избавьтесь от той маски. Будет немного противно.
Глава 22
Последняя воля и завещание Найла Т.Линча.
Статья 1
Предварительные заявления:
Я женат на Авроре Линч, и все ссылки в этом завещании к моей супруге относятся к Авроре Линч. У меня три живущих ребенка, названных Декланом Т. Линчем, Ронаном Н. Линчем и Мэттью А. Линчем. Все ссылки в этом завещании к моим "ребенку", "детям" или "потомку" включают вышеупомянутых ребенка или детей, а также любого ребенка или детей, рожденных или усыновленных мною позже. Все ссылки к "среднему сыну" относятся к Ронану Н. Линчу.
- Я думал, что мы все могли бы собраться Четвертого июля, - предложил Мэттью, уставившись на Ронана; благодаря вечернему свету его кудри казались херувимовыми. По просьбе Ронана они встретились за ужином в парке в центре города, на площади. Это был эгоистичный поступок. Оба, что Ронан, что Деклан, рассматривали Мэттью как буфер между ними. - Нас трое. Как раз для фейерверка.
Ронан склонился над ним на краю потрепанного стола для пикника.
- Нет. - Прежде чем у его младшего брата появилась возможность что-нибудь ответить, что бы неумышленно заставило его почувствовать вину, Ронан указал на завернутый в бумагу сэндвич с тунцом вместе с его собственным. - Как твой сэндвич?
- О, хорошо, - с энтузиазмом сказал Мэттью. Прозвучало не слишком сдержанно. Мэттью Линч был золотой неразборчивой ямой, в которую весь мир мог сбрасывать какую угодно пищу. - Он по-настоящему хорош. Я не поверил, когда ты позвонил. Когда я увидел номер твоего сотового, я чуть не обосрался! Ты мог бы продать свой сотовый, типа как совсем новый.
- Не хрен выражаться, - заметил Ронан.
Статья 2
Все движимое и недвижимое имущество я оцениваю в сумму двадцать три миллиона долларов ($23,000,000) и завещаю выбранному доверителю, который обеспечит постоянный уход и техническое обслуживание имущества, именуемого "Барнс" (см. пункт B), и заботу, образование и жилье моим остальным детям. Этим доверителем будет выступать Деклан Т. Линч до достижения всеми детьми восемнадцатилетия.
Я завещаю три миллиона долларов ($3,000,000) моему сыну Деклану Т. Линчу по достижению им восемнадцати лет.
Я завещаю три миллиона долларов ($3,000,000) моему сыну Ронану Н. Линчу по достижению им восемнадцати лет.
Я завещаю три миллиона долларов ($3,000,000) моему сыну Мэттью А. Линчу по достижению им восемнадцати лет.
Ронан взял одну картофельную чипсину Мэттью и дал её Чейнсо, которая принялась её уродовать на поверхности стола, больше извлекая звуков, чем пробуя на вкус. На тротуаре леди, толкающая перед собой коляску, одарила его неодобрительным взглядом, словно он сидел верхом на столе или выглядел неприлично, торгуя птицами-падальщиками. Ронан переадресовал её взгляд обратно, приправив его большим градусом гадостности.
- Слушай, у Деклана все еще сворачиваются трусы в узел при мысли, что мы соберемся назад в Барнс?
Мэттью, тщательно пережевывая, помахал ребенку в коляске. Тот махнул в ответ. Парень ответил с набитым ртом:
- Они всегда такие. Его трусы, я имею в виду. Скрученные в узел. По поводу этого. И тебя. Правда, что мы потеряем наши деньги, если вернемся? Отец на самом деле был таким плохим, как говорит Деклан?
Статья 7
Дополнительное условие. После моей смерти никто из моих детей не должен переступать физических границ "Барнс", не тревожить ничего содержимого, живого или неживого, либо активы, описанные в этом Завещании должны отойти вместо этого Фонду Нью-Йорка-Роскоммона, за исключением траста, созданного для постоянного ухода за Авророй Линч.
- Что? - Ронан отложил свой сэндвич. Чейнсо повернулась. - Что он говорит про отца?
Его младший брат пожал плечами.
- Не знай, только, что его никогда там не было или типа того. Ты знаешь. Эй, Деклан не такой плохой. Я не знаю, почему вы, парни, не можете ужиться.
"Мамочка и папочка просто больше не любят друг друга", - думал Ронан, но он не мог такого сказать Мэттью, который смотрел на него тем же самым доверчивым взглядом, которым на него смотрел мышонок. Обеда, чтобы восстановить его баланс, явно не хватало. Незаконный визит в Барнс, понимание ситуации вокруг матери и оценка происходящего Кайлой ужасно его потрясли. Внезапно его озарило решение, воскрешать ли их мать. Если бы он вернул ее назад, это бы, конечно, помогло, даже если бы она жила в Энергетическом пузыре. Один родитель лучше, чем ни одного. Жизнь лучше, чем смерть. Бодрствовать лучше, чем спать.
Но те слова Деклана проникли в Ронана: "Она ничто без отца".
Как будто он знал. Ронан ужасно хотел понять, насколько много известно Деклану, но он точно не мог у того спросить.
- Деклан начал ненавидеть меня первым, - сказал Ронан. - На случай, если тебе интересно. Так что это был не я.
Мэттью выдохнул запах тунца и сангины, приятный аромат то ли монахини, то ли курильщика марихуаны.
- Он просто был расстроен, что отец любил тебя больше. Меня это не беспокоило. У всех есть любимчики. В любом случае, мама меня любила больше всех.
Статья 2А
Дальнейшее завещание: Я передаю все свои имущественные права на мое местожительство в момент смерти (Барнс) вместе со всеми страховками на эту собственность моему среднему сыну.
Они тихо ели свои сэндвичи. Ронан думал, что они, вероятно, оба определили, как вышло так, что Деклан не был ничьим любимчиком.
"Если я был твоим любимчиком, - спрашивал он у своего мертвого отца, - то почему ты оставил мне дом, в который я никогда не смогу вернуться?"
Аккуратно - а это было сложно, потому что Ронан никогда не делал ничего аккуратно - он поинтересовался:
- А Деклан когда-нибудь говорил о снах?
Он был вынужден повторить вопрос. И Мэттью, и Чейнсо отвлеклись на кружащую пару бабочек-монархов.
- Типа про свои? - переспросил Мэттью. Он искусно пожал плечами. - Не думаю, что он их видит. Он принимает снотворное, разве ты не знал?
Ронан не знал.
- Какое?
- Понятия не имею. Хотя я смотрел на бутылочку. Док Мак их ему дал
- Док на хрен кто?
- Аглионбайский доктор.
Ронан прошипел:
- Чувак, он не доктор. Он младшая медицинская сестра или типа того. Не думаю, что он законно выдает лекарства. Почему Деклан принимает снотворное?
Мэттью засунул оставшуюся четверть сэндвича в рот.
- Говорит, от тебя у него язва.
- Язвы не дают проблем со сном. Язвы бывают, когда кислота проедает хренову дыру у тебя в животе.
- Говорит, ты и отец оба сновидцы, - продолжал Мэттью, - и ты собираешься заставить нас все потерять.
Ронан сидел очень тихо. Он был так тих, так быстр, что Чейнсо тоже замерла, ее голова наклонилась к младшему брату Линч, воруя тунец из забытого сэндвича.
Деклан знал об их отце. Деклан знал об их матери. Деклан знал о нем.
Что это изменило? Наверное, ничего.
- Он положил пистолет под сиденье в автомобиле, - сказал Мэттью. - Я видел, когда уронил телефон между сидениями.
Ронан осознал, что Мэттью перестал жевать и двигаться, вместо этого он просто изогнулся на скамье стола для пикника, удерживая неуверенный, подернутый влагой взгляд на старшем брате.
- Не говори, что взломщики, - наконец, сказал Мэттью.
- И не собирался, - ответил Ронан. - Ты же знаешь, я не вру.
Мэттью быстро кивнул. Он кусал губу. Его глаза неосознанно были влажными.
- Слушай, - начал Ронан, а потом снова: - Слушай, думаю, я знаю, как все поправить с мамой. Она не будет в состоянии оставаться в Барнс, и… Я имею в виду, нам все равно туда нельзя… Я думаю, что знаю, как все с ней поправить. По крайней мере, она у нас будет.
Во время составления завещания Найл Личн находился в здравом уме, трезвой памяти, в сознании и не под каким-либо принуждением и не был по любому аспекту недееспособным, чтобы составить завещание. Данная воля остается действующей, пока не будет создан новый документ.
Подписано этим днем: T’Libre vero-e ber nivo libre n’acrea.
Вот почему, вероятно, он позвонил Мэттью. Наверное, он должен был пообещать эту надежду, невозможную с самого начала. Может быть, ему нужно было сказать это вслух, тогда бы оно перестало прогрызать чертову дыру в его животе.
Его младший брат выглядел настороженным.
- Правда?
Решение взбудоражило Ронана.
- Обещаю.
Глава 23
У Серого Человека ушло несколько дней на то, чтобы понять, где он посеял свой бумажник. Он заметил бы это раньше, если бы не наступление пасмурных дней, дней, когда утро казалось выцветшим, а подниматься с кровати - неважным. Во время них Серый Человек частенько не ел, его определенно время не поджимало. Он одновременно и спал, и бодрствовал, без сновидений, апатично. А потом однажды он открыл утром глаза и обнаружил, что небо вновь голубого цвета.
Он провел несколько серых дней в подвале "Pleasant Valley. Ночлег и Завтрак", а после поднял себя на рассвете и кое-как съел что-то, а потом потянулся в задний карман брюк и обнаружил его пустым. Его поддельное ID и неиспользованные кредитные карты (Серый Человек за все платил наличкой) - все исчезло. Должно быть, это случилось на Фокс Вей 300.
Придется вернуться туда попозже. Он проверил, есть ли на сотовом сообщения от Гринмантла, позволив своим глазам пропустить пропущенный звонок от брата, оставленный днями раньше, наконец, обратился за информацией к своим кратким зашифрованным записям, сделанным для себя.
Он выглянул в окно. Небо было нереального оттенка синего. Он всегда чувствовал себя таким живым в первый день. Напевая какой-то мотивчик, Серый Человек положил в карман ключи. Следующая остановка: Фабрика Монмаут.
У Гэнси не очень ладилось с исчезновением Энергетического пузыря. Он пытался с этим справиться. Всего лишь еще одна неудача, и он знал, что нужно отнестись к ней как к любой другой неудаче: составь новый план, найди другой ориентир, брось все силы в новом направлении. Но это не казалось просто очередной неудачей.
Он провел сорок восемь часов более или менее бодро и беспокойно, а потом, на третий день, он купил гидролокатор бокового обзора, два оконных кондиционера, кожаный диван и бильярдный стол.
- Теперь ты себя чувствуешь лучше? - сухо спросил Адам.
Гэнси ответил:
- Понятия не имею, о чем ты.
- Эй, чувак, - сказал Ронан. - Я люблю бильярд.
Вся ситуация вызвала у Блу сильное раздражение.
- На улицах Чикаго голодают дети, - сказала она. Её волосы топорщились от негодования. - Каждый час с лица земли исчезают три вида животных, потому что нет денег, чтобы защитить их. А ты продолжаешь носить эти невероятно дурацкие туфли-лодочки и, купив все эти вещи, до сих пор их не заменил!
Гэнси недоуменно уставился на свои ноги. Движение его пальцев было едва заметным сквозь носок топ-сайдеров. И в самом деле, в свете последних событий, эти туфли были единственным, что правильно в мире.
- Мне нравятся эти туфли.
- Иногда я ненавижу тебя, - сказала Блу. - И Орлу, и всех людей.
Она ненавидела его за то, что Гэнси, к тому же, арендовал лодку, трейлер, и грузовик, чтобы тащить трейлер на прицепе, а затем попросил старшую кузину Блу, Орлу, чтобы та сопровождала их в последней поездке. Аренда грузовика требовала двадцатиоднолетнего водителя, а их миссия, согласно Гэнси, - экстрасенса. Орла подходила по обоим пунктам и была более чем готова. Она прибыла в Монмаут, одетая для работы: брюки-клеш, босоножки на платформе и оранжевый топ-бикини. Между топом и штанами-клеш виднелись акры голой кожи. Ее оголенный живот так открыто приглашал к восхищению, что Гэнси почти слышал приглушенный голос своего отца, вздыхавшего ему на ухо: "Нынешние девицы". Но Гэнси видел фотографии девиц в годы молодости его отца, и, по его мнению, они не слишком отличались от нынешних.
Он обменялся взглядом с Адамом, потому что так было надо, и, разумеется, Блу перехватила это. Её глаза сощурились. На ней были надеты два изорванных топа и выбеленные свободные штаны. В какой-нибудь другой вселенной Гэнси мог бы признаться Блу, что находил десять дюймов её обнаженного тела более соблазнительными, нежели тридцать кубических футов подтянутой голой кожи Орлы. Но в этой вселенной это была прерогатива Адама.
Он был в ужасном настроении.
Где-то что-то неистово трещало, разносясь эхом по всей Генриетте. Либо это трансформатор, павший жертвой электрической прихоти энергетической линии, либо Джозеф Кавински развлекался со взрывчаткой в преддверии Четвертого июля. В любом случае, это был хороший день, чтобы убраться из города.
- Мы должны двигаться, - велел Гэнси. - Дальше будет только жарче.
Серый Человек сидел в Монстре Цвета Шампанского на Монмаут Авеню, припарковавшись всего в нескольких дюжинах ярдов неподалеку, полистывая историческую книжку и слушая Muswell Hillbillies, в то время как воздух из кондиционера играл прохладой на его коже. По-хорошему, ему надо было бы читать о Валлийской истории - при его поверхностном исследование братьев Линч выяснилось, что один парень, с которым они общались, был одержим ею - но, вместо этого, он, потворствуя себе, пробовал свои силы в переводе "Песни смерти Беды". Это было похоже на архаичный кроссворд. Когда текст гласил: "Fore ржm nedfere nжnig wiorрe", было бы вернее перевести в соответствии с первоначальным замыслом автора "Пред тем как обречен отправиться туда" или "Встречая к Смерти путь"? Приятные мучения!
Серый Человек видел, как из фабрики Монмаут вышел парень. Разросшаяся парковка была уже заполнена подростками и прокатными автомобилями с катерами; они определенно собирались куда-то ехать.
Парень, который только что вышел, был представителем старой школы, эффектным и похожим на того, кто попадет в Сенат - Ричард Гэнси. Третий. А это означало, что где-то обитали, по крайней мере, еще два Ричарда Гэнси. Он не заметил арендованную машину Серого Человека, припаркованную параллельно в тени. Не заметил он и белый Митсубиши, стоящий прямо внизу дороги. Серый Человек был не единственным, кто ждал, когда же здание фабрики Монмаут опустеет.
Один академик спросил как-то Серого Человека:
- Почему англосаксонская история?
В то время этот вопрос поразил Серого Человека как глупый и не имеющий ответа. Вещи, которые привлекали его в тот период времени, были, разумеется, бессознательными и многоплановыми, распространявшимися через его кровь от жизненных воздействий. С тем же успехом можно было бы спросить его, почему он предпочитал носить серое, почему ему не нравились всяческие соусы, почему он любил семидесятые, почему был так очарован братьями, когда сам, похоже, не мог преуспеть быть таковым. Он сказал тому академику, будто оружие сделало историю скучной, что, как он уже знал, произнося это, было ложью, а затем самоустранился от беседы. Конечно же, потом он придумал верный ответ, но было уже слишком поздно.
И заключался он в следующем: Альфред Великий. Альфред стал королем в самое черное время английской истории. Не было никакой Англии. Одни маленькие беззубые королевства с покладистыми характерами. Жизнь была, как говорилось в старой поговорке, беспросветна, тупа и кратковременна. Когда викинги ворвались на остров, у королевств просто не было ни единого шанса. Но вмешался Альфред, чтобы объединить их. Он создал из них братство, изгнал викингов. Он поспособствовал распространению грамотности и переводу важных книг. Воодушевил поэтов, художников и писателей. Он ознаменовал начало возрождения, еще до того, как итальянцы начали обдумывать это понятие.
Он был тем самым человеком, изменившим навсегда Англосаксонскую Англию. Он ввел порядок и уважение и под их гнетом взрастил травинку принципа, цветок поэзии и цивилизованности.
"Что за герой, - подумал Серый Человек, - еще один Артур".