Я опустилась рядом и положила свою голову брату на грудь. Это моя вина, я не должна была его заставлять, это слишком много… Рубашка промокла от пота. К нему добавились и мои слёзы. Стук сердца потихоньку замедлялся. Грудь вздымалась всё меньше. Тело остывало. Я крепко обняла Вея. Не отпущу, не отдам, уйду на тот берег вместе с ним.
Обходя тушу амфисбены по краешку, к нам приблизился Свинтус, залёг возле раненной руки Вейаса и с деловитым квохтаньем принялся сосать. Кожа сразу потеплела.
- Да больно же! - вскрикнул Вейас и вырвал руку.
Мутный взгляд становился всё более осмысленным. Я схватила запястье брата и притянула к себе. От раны не осталось и следа.
- Вот так Свинтус! Он тебя вылечил.
Свинтус радостно взвизгнул и перекувырнулся через голову.
- Только не слишком зазнавайся. Ты всё равно мне не нравишься, несуразное создание! - дух презрительно хрюкнул и отвернулся. Вейас поднял моё лицо за подбородок. - А ты заруби себе на носу, больше мы никого спасать не будем!
- Хорошо, - я была согласна на всё, лишь бы он жил и оставался рядом со мной. Всегда. Я счастливо поцеловала его в щёку.
- Ну может только один раз.
Я поцеловала другую.
- Или два.
- И ещё много раз, - рассмеялась я, целуя лоб и глаза. - Мой герой!
Вейас печально улыбнулся и подобрал мешок с порошком врачевателей. Мы вытряхнули его в реку, где вода была особенно густой и вонючей, остатками присыпали кровоточащие раны на туше. Обе головы закинули в мешок и отправились в обратный путь.
В Виборг мы вернулись через полтора дня к закату. Лис сидел на пороге ратуши и баюкал на руках укутанного в одеяло малыша.
- Ну надо же! - вырвалось у нас одновременно.
Вейас распустил на мешке тесёмки и показал трофеи. Лис заглянул внутрь и удовлетворенно кивнул.
- Вот решил проветрить его немного. Детям, говорят, полезен свежий воздух, - малыш потешно засопел, заставив нас всех улыбнуться. - Врачеватели пока за ним в храме ухаживают, а как окрепнет, я смогу забрать его себе. Он почти всё время молчит. Думаю, уживёмся как-нибудь. Хромой Лис и Тихий Змей.
Свинтус счастливо хрюкнул и ткнулся в здоровую ногу, но когда Лис потянулся, чтобы почесать его за ушком, дух растворился в воздухе. Сколько мы не звали, он не возвращался. Жаль - я уже к нему привыкла. Наверное мне надо научиться отпускать. Лиса и маленького Змея тоже. Даже толком попрощаться не смогла, потому что глаза были на мокром месте. Пришлось старательно отворачиваться, пока Вейас перекидывался с бургомистром последними словами.
- Ты это… сестру береги, - Лис бросил на меня короткий взгляд. Догадался, что я не парень. Похоже, никого мне не одурачить, и пытаться даже не стоит. - Сердце у неё из чистого золота, гораздо дороже этого, - бургомистр вручил брату кошель с моментами. Вейас принялся их пересчитывать. - Умеет она пробуждать совесть… даже если та, казалось, давно умерла.
- Уж мне ли не знать, - Вейас сунул деньги обратно в кошелёк и обернулся ко мне.
На его устах играла все та же печальная улыбка.
16.
В Готланд, небольшой городок у подножия Спасительного хребта, что отделял Утгардский полуостров от Мидгардского континента, мы прибыли в преддверии Самайна, самого большого и любимого народного праздника, знаменовавшего конец сбора урожая и начало нового года. Приютивший нас на ночь целитель Майлз угощал ужином в харчевне на самых задворках поселения. Сказал, что здесь шансов отравиться меньше и эль не разбавляют. Уж мы-то с братом про тухлую еду в придорожных корчмах знали не понаслышке. Прижимистые кухари щедро заливали испортившиеся продукты уксусом и присыпали острыми приправами, чтобы отбить вкус и запах, а мы потом несколько дней мучились животами. Поэтому к предложению местного жителя прислушались. К тому же Майлз был из наших, из Стражей.
За щербатой дверью в тёмной подворотне прятался совсем крошечный зал. Столики стояли очень тесно и все до одного были заняты людьми. Хозяину, чтобы освободить для нас место, пришлось вышвырнуть парочку засидевшихся выпивох. Подавальщицы разносили по узким проходам высокие кружки с пенным элем и проворно отбивались от распускавших лапищи завсегдатаев.
Неуютно и странно пахнет, но в казённых домах всегда так. Не худший вариант.
- В Упсалу проще всего по морю попасть, - отвечал на наши расспросы Майлз, ловко цепляя ложкой кольца жареного лука.
Целитель был невысок и коренаст, с круглым лицом и большими залысинами на висках. Лет ему давно перевалило за сорок. Говорил размеренно и вдумчиво, создавая о себе приятное впечатление, как о толковом собеседнике.
- Сейчас конец осени, шторма. Что-то не видел я в порту желающих выходить в море в такую погоду, - покачал головой Вейас, гоняя по тарелке скользкий гриб.
Я обиженно фыркнула. Меня он в порт не взял, потому что там якобы лихой народ обретается. Если считать ворон на ходу, как я обычно делаю, то велик риск попасть в беду. Как будто мы до этого не влипали в неприятности. И выкручивались же каждый раз. Но настаивать я не стала. Дожидалась брата у коновязи, а так хотелось увидеть море. Я про него столько слышала - бескрайнюю тёмную гладь до самого горизонта, что манит простором и необузданностью первозданной стихии.
А вот Вейас глубокую воду недолюбливал с детства, хотя большое лесное озеро рядом с Ильзаром много раз переплывал со мной за компанию. Колотился, тяжело дышал и долго отлёживался потом на берегу, но меня потерять боялся гораздо больше, чем глубины.
- Через пару-тройку недель прибудет корабль упсальского капитана. Он удачлив, как морской демон - довезёт за хорошую плату, - предложил Майлз.
Вейас скорчил недовольную гримасу:
- Слишком долго. К тому же не доверяю я морскому народу - разбойники они все. Того и гляди, ограбят и за борт выкинут с камнем на шее.
- Как знаете, - Майлз подтянул к себе расстеленную на столе карту и указал на точку в горном перешейке, что отделял Утгардский полуостров от остального материка. Точка находилась далеко к северу отсюда: - Это Перевал висельников - единственная дорога через горы.
- Почему висельников? - потянув для вида каплю эля из кружки, встряла я. Хотелось показать, что не просто так тут сижу и тоже в разговоре участвую.
- Потому что проще сразу в петлю, чем там пройти, - ответил один из мастеровых за соседним столом, сильно подвыпивший судя по неприлично громкому хохоту.
Я досадливо поджала губы. Опять глупость сморозила - лучше б молчала.
- Тропа там крутая, кое-где над обрывом по узкому карнизу проходит, кое-где на кручу лезть надо, к тому же там и до Тролльих сховищ близко. Запросто с кем столкнуться можно, - пояснил Майлз, когда мастеровой поёжился под недовольным взглядом Вейаса и отвернулся.
- Тролли - это плохо, - многозначительно вставила я.
Мерзее демонов надо ещё поискать. Подлые и хитрые, они легко справлялись даже с бывалыми Стражами и проклясть могли так, что самые искусные целители оказывались бессильны. Уж лучше в море утонуть, чем подцепить от троллей тридцать три несчастья. Вейас морщился - видно, размышлял о том же.
- Нет ли другого пути? Дальнего или тайного? Только для Стражей? - я заговорщически подмигнула Майлзу.
Он подозрительно окинул взглядом переполненный зал и, придвинувшись вплотную, едва слышно зашептал:
- Есть здесь одна пещера, - он указал на точку на хребте гораздо ближе к Готланду, чем злосчастный перевал. - В преданиях говорится, что в селении, которое стояло на месте этого города, жил храбрый пастух Апели, слепой как крот. Летом он единственный осмеливался водить стада овец на высокогорные пастбища Спасительного хребта - тогда его ещё называли Коварным. Апели знал горы как свои пять пальцев. Не боялся ни глубоких ущелий, ни узких парапетов, ни сыпучих камней, ни отвесных скал.
Ни разу он не потерял ни одного животного, но однажды, испугавшись непонятно чего, от него сбежало всё стадо. Долго он искал овец по кручам и оврагам, пока не нашёл одну пещеру. Апели спустился внутрь и два дня брёл по нескончаемому тоннелю, оголодал и уже не надеялся вернуться, но вдруг пещера закончилась. Апели оказался в долине по ту сторону гор и нашёл своё стадо, мирно пасущееся на свежей, нетронутой траве. Собрав овец, погнал их Апели обратно, но у самого выхода стадо снова испугалось. Апели услышал голоса - то оказался передовой отряд троллей. Они разбили лагерь у пещеры и, не таясь, обсуждали, как собираются напасть на селение. Дождался Апели, пока они уснули, и, бросив стадо, помчался домой.
Ему удалось увести селян до нападения, но тролли почуяли их и пустились в погоню. Апели решил перевести людей через пещеру и укрыть в долине по ту сторону гор, но те испугались. "Ты слеп, Апели! - возразил один из них. - Ты не видишь, тут над входом древние написали: "Бойся каждый, входящий в обитель Истины, ибо лик её жесток и беспощаден". Ты слеп - тебе страшиться нечего, а мы умрём от ужаса, если узрим её". "Что ж, пусть те, кто боятся, остаются здесь и падут от тролльих стрел и клинков, остальные же последуют за мной и, быть может, мы спасёмся вместе".
Так и поступили. Часть осталась, и их кровь впитали в себя земля и камни. Часть последовала за Апели, и те, кто был чист душой, миновали пещеру. Они основали в долине на берегу моря новое селение, которое позже назвали Упсалой. Те же из них, кто не смог очиститься от дурных помыслов и страхов, сошли с ума и навсегда остались блуждать в пещере. Позже, когда троллей загнали обратно в горы, а разрушенный Готланд вновь отстроили, люди снова попытались пройти через пещеру, но сурового Лика истины не выдержал никто.
Я слушала, заворожённо приоткрыв рот, как когда-то нянюшкины истории. Вей, наоборот, скривился:
- Бабьи сказки. Я бы рискнул.
- Может, дождёмся капитана? - слабо возразила я. - Не нравятся мне пещеры - там сыро, темно и полно летучих мышей.
Честно говоря, пугала не пещера, а легенда. Неправда, что люди желают знать Истину. Многие боятся, что тайны, которые они прячут от себя самих, полезут наружу, боятся увидеть себя и своих друзей в свете Истины, боятся, что все их чаяния и заботы окажутся тщетны, а сами они превратятся в ничтожных навозных жуков. Лик Истины страшнее самого жуткого демона. Сомневаюсь, что мы с братом настолько чисты помыслами, чтобы не страшиться встречи с ним. Но Вейасу мои рассуждения покажутся глупыми предрассудками, поэтому лучше промолчать.
- Тогда дорога одна - через перевал, - развёл руками брат и, изловив свой гриб, добавил: - Отбываем на рассвете - нужно хорошенько выспаться.
- Так рано? - нахмурился Майлз. - Самайн на дворе. Нельзя в такое время в дороге быть. Не гневите богов - оставайтесь, будете у нас почётными гостями.
"Давай останемся, - мысленно попросила я. Так хотелось на празднование Самайна посмотреть. В Ильзаре торжеств в честь окончания года не устраивали - ограничивались плотным ужином с традиционной уткой с яблоками и зажиганием всех каминов в замке. А простой народ, как рассказывала нянюшка, гулял всю ночь напролёт, танцевал, гадал, целые представления показывали. Должно быть, очень весело. - Не нужно обижать бюргеров отказом. Что нам стоит задержаться на пару дней?"
"Пару дней тут, неделю там - уже два месяца потеряли. Мы можем не успеть вернуться из Хельхейма до весны: морской путь растает и мы окажемся заперты в ледяной пустыне на полгода. Вряд ли мы там столько протянем".
"Два дня ничего не решат. Пожалуйста!" - я попыталась изобразить на лице отчаянную мольбу, выпятив нижнюю губу и сделав большие глаза. Даже сжала ладонь брата под столом.
- Останемся только на главный праздник, а дальше без нас обойдётесь, - сдался он и мысленно добавил: "Однажды я научусь говорить тебе "нет"".
Я шаловливо подмигнула ему, склонив голову чуть набок. Вейас не смог дольше удерживать на лице кислую мину и улыбнулся в ответ. Его пальцы переплелись с моими под столом.
- Хозяин, вина нам из лучших запасов! - обрадовавшись, позвал Майлз. - Завтра на празднике нас почтут присутствием высокородные Стражи!
Посетители обернулись. По залу прошлась волна удивлённого шёпота. Вейас пожал плечами и помахал рукой. С трудом преодолевая робость, я сделала то же самое.
***
Благодаря стараниям Майлза нас приодели в новые светлые штаны и рубахи, а плечи укрыли лазурными плащами. Прямо настоящие Стражи, даже боязно немного. Вей, может, когда и станет Стражем, а вот я вообще не должна в мужское платье рядиться.
В одинаковой одежде мы стали странно похожи, только я мельче ростом, уже в плечах, с более мышастым оттенком волос, а Вейас более крупный, яркий, златокудрый, с игривой, невероятно обаятельной улыбкой, не сходящей с уст. Любвеобильный дух плодородия во плоти.
Город тоже прибрали к празднику, начисто вымели центральную рыночную площадь. На мостовой начертили мелом сложную схему и разложили по ней ритуальные костры, установили чучела разных сказочных персонажей, демонов, духов и мелких божеств, которых не запрещалось тревожить понапрасну. На невысоком помосте играли музыканты на лютнях, флейтах, домрах, волынках, бубнах, а особенно много было туго обтянутых кожей барабанов - по барабанщику у каждого костра. С краю площади ломились от угощений столы, вокруг которых сновали детишки, норовя стащить кусок пирога или медовый рогалик. В центре, изображая ритуальные сценки, развлекали толпу ряженые в красочных масках и костюмах с бубенчиками. По бокам показывали представления младшие служки из храма Вулкана, жонглируя над головой огненными шарами, раскручивая тонкие змеящиеся огненные ленты, искрами рисуя в воздухе целые картины. Молодёжь парами танцевала вдоль костров, смеялась, гомонила. Вейас был среди них, кружил одну красавицу за другой, ни с кем не оставаясь дольше, чем на один танец. Только я сидела со стариками на скамейке, лениво отмахиваясь от девушек, возжелавших попытать счастья у менее красивого "брата", раз уж с Вейасом не вышло. Скукота!
Может, согласиться для смеха? Самой повести в танце, вскружить голову россказнями о богатстве и сладкой жизни в замке, зажать в тёмном переулке и поцеловать по-мужски настырно. А потом распахнуть одежду и напугать до смерти женским телом. Была бы Вейасом, так бы и поступила, но я не он. Я Лайсве, которая созерцает жизнь со стороны и никогда в ней не участвует. Я Лайсве, которая всего боится и стесняется. Даже одежда с чужого плеча не позволяет мне стать кем-то иным. Я всегда буду лишь бледной мышью.
Зачем я попросила брата остаться на праздник? В горах одним было бы в сто раз лучше! Ну хотя бы представление увижу. В них участвовать не надо, а просто наблюдать я умею лучше, чем кто.
Оно разыгралось в полночь - самый тёмный час. Одному из ряженых, который изображал убранную в золото Владычицу Осень с маской и короной из опавшей листвы, храмовые служки завязали глаза шарфом и вручили зажжённый от самого большого костра факел. Музыканты стихли, вся площадь замерла, напряжённо наблюдая. Ряженый волчком закрутился на месте и уверенно двинулся сквозь толпу. Люди расступались, освобождая дорогу, и протяжно смотрели вслед. Сейчас выберет самую красивую и чистую девушку - невесту богов. Каждая втайне об этом мечтает.
Старики рядом со мной затаили дыхание. Ряженый шёл сюда. Неужели старушенцию какую выберет? Вот умора будет! Я хохотнула в кулак.
Ряженый остановился перед нашей скамейкой:
- Боги хотят её!
Он указал прямо на меня. Толпа удивлённо загудела. Старики отодвинулись подальше, а я недоуменно хлопала ресницами. Что случилось-то?
Ряженый стянул с лица повязку и уставился огромными, подкрашенными сурьмой и явно задурманенными глазами.
- Ради всех богов, извините, - бросился ко мне важный полноватый господин, которого нам с братом представляли как здешнего бургомистра. - Это недоразумение. Калле ошибся, - бургомистр отвесил ряженому затрещину, пытаясь отрезвить, и заговорил, как с маленьким: - Недотёпа, ты что не видишь, это парень, Страж. Он не может быть невестой. Выбери другую, девушку, с титьками и косами, понимаешь?
- Нееет, - громогласно икнув, покачал головой ряженый. - Иногда боги разрешают выбрать другую, но не сегодня. Её хотят и больше никого, - Калле ткнул пальцем мне в лицо. - Титьки, говорят, там есть, только тряпками замотаны, а косы сама себе обрезала.
Ну вот ещё! Боги знают, что я титьки тряпками перевязываю, чтобы площе казаться. Стыд-то какой! Я остолбенела, не представляла, всерьёз это или шутка, смеяться мне или прятаться под лавку от страха перед гневом богов.
- Какого демона здесь происходит? - забранился подоспевший Вейас. Зло зыркал на всех, даже на меня. - Вы же обещали, что мы будем почётными гостями и вы оградите нас от этого бреда!
- Простите благодушно. Калле не понимает, умом слаб совсем, - пытался отговориться бургомистр, но брат бесцеремонно схватил его за грудки и хорошенько встряхнул. Бургомистр испуганно выпучил глаза и взмолился: - Я… я сейчас всё исправлю, не извольте гневаться!
- Боги выбрали её. Если она не пойдёт, они разозлятся, и будет большой бум! - Калле продолжал тыкать в меня пальцем и закатывать глаза, распаляя Вея ещё больше.
Бургомистр отшатнулся. Теребил вынутый из кармана платок, словно стыдливая девица, и постоянно всхлипывал. Вот-вот в истерике забьётся.
Любопытствующие обступали нас со всех сторон, смотрели так внимательно, словно чего-то ждали. Вейас нервно сжимал кулаки. В груди душным комом нарастала паника.
- Уймите своего брата, умоляю! - схватил меня за локоть продравшийся сквозь толпу Майлз.
Он прав. Будет драка. Хорошо, если живыми ноги унесём. Надо спасать ситуацию. Чего мне стоит подыграть полоумному ряженому? Сама ведь почти такая же, как он. Я встала и крепко сжала ладонь Вейаса. Думала лишь о том, что всё хорошо, он должен успокоиться. Мне ничего не угрожает. Невеста бога - это ведь почётно.
- Я сделаю, что требуется! - выкрикнула я настолько громко, насколько могла.
Толпа взорвалась взволнованным шёпотом.
- Всё в порядке! Жертвоприношение состоится, как и планировалось! - зычным голосом поддержал меня Майлз.
Какое жертвоприношение?! Он ведь пошутил?
Через ладонь брата меня опалило негодованием, которое грозило перерасти в сметающую разум ярость. От страха стало не продохнуть. Мы с Вейасом всё ещё держались за руки и были телепатически связаны. Он вспыхивал от моих эмоций сильнее. Вторая ладонь уже лежала на эфесе притороченного к поясу меча. Демоны!
По ушам ударил крик. Калле, безумно улыбаясь, рухнул на землю. Толпа расступилась. Напряжение слегка спало. Теперь всеобщее внимание поглотил ряженый. Он свернулся клубочком и, пачкая дорогое одеяние, покатился по мостовой, выкрикивая что-то несуразное.
- Не обращайте внимания, он всегда так, - Майлз положил руки нам с братом на плечи. - В жертвоприношении ничего страшного нет. Безобидный ритуал - не больше, - он склонился над самым ухом Вейаса, но я всё равно услышала: - Если с вашей сестрицей что случится, можете вспороть мне брюхо.
Догадался! Хуже меня лицедея во всём Мидгарде не сыскать. Но хоть Вей расслабился: угрюмо смотрел на меня, но не останавливал, позволив решать самой. Страх отпустил.
Я вложила ладонь в руку Майлза, и он повёл меня к большим кострам в центре площади. Целителю пришлось взять на себя руководство праздником вместо бургомистра, который бледный, как полотно, уселся на скамейку вместе со стариками и никак не мог унять дрожь.