- Даже не пытайся. - Я глотнул чаю и поморщился. - Пока не прошло три дня, они заявление не примут. Слушай, он денег не занимал? И у тебя, кстати, деньги в последнее время не пропадали?
- Вроде нет…
Я отодвинул чашку и встал.
- Пошли осмотрим его комнату.
Инга подняла на меня глаза, взгляд её сделался подозрительным.
- Зачем?
- Затем, что если у него там чего криминальное, пусть лучше это я найду, а не милиция… Пойдём.
Комната Игната разительно переменилась. Кое-что можно было предвидеть: добавился компьютер, новый музыкальный центр с МРЗ… Но поразило меня не это. Я не видел эту комнату три года, но прекрасно помнил, как она выглядела раньше. Обычная комната обычного мальчишки.
Теперь всё поменялось. На стенах появились тёмные обои, в тон им были подобраны гардины. Смотрелось всё довольно мрачно. Постеры с девчонками и мотоциклами исчезли, вместо этого на стене слева, прямо на обоях тушью или гуашью изображена большая волчья голова, просто огромная - в полстены высотой. Увидев её, я невольно вздрогнул. Рисунок выглядел своеобразно: художник работал со всеми оттенками серого, где-то изображение было отлично прорисованным, в других местах - схематичным, но при этом - вполне законченным. Сильная картинка. Есть у человека дар. Я фотограф, я в таких делах разбираюсь.
Выше рисунка красной краской пламенела надпись: "I HATE EVERYBODY". То бишь "Я НЕНАВИЖУ ВСЕХ". М-да, ничего не скажешь, колбасило парня… Надеюсь хотя бы, что это не кровь.
Под потолком, на нитке крутилась сборная модель самолёта. "Хокер темпест". Я сам ходил с Игнатом её покупать. Боже, как давно это было…
Однако пора переходить к делу. Давненько я не занимался обысками. Когда-то я от безденежья года два или два с половиной проработал в органах штатным фотографом, но потом уволился, когда процент сволочей в ментовке стал зашкаливать. И хотя с тех пор прошло немало лет, прежние навыки вернулись быстро. Я огляделся и начал со стола.
…Пакетик с травкой отыскался сразу, да Игнат его и не прятал - держал в ящике. Я нахмурился. Странно. Вообще-то говоря, трава не торкнет, если в первый раз (тем более, Игнат вообще не курит). А "статья" классическая, менты даже не стали бы распечатывать, сразу заломили руки для профилактики.
- Это я заберу, - хмуро сказал я, засовывая пакетик себе в кофр, в кармашек, где лежали светофильтры. Инга посмотрела на меня едва не с суеверным страхом, я понял, что назревает серьёзный разговор, и поспешил её успокоить: - Это не то, что ты думаешь. Не трава.
- Что тогда?
Я пожал плечами:
- Какая-то фигня. Укроп не первой свежести. Не курил он. Так, понтовался перед друзьями.
- Тогда зачем забирать?
- Чтоб ерундой не страдал, - отрезал я.
Больше ничего провокационного не нашлось, ни в столе, ни на полках, ни в других местах, если не считать колоды карт под матрасом (порнографических, так что азартные игры отпадали). Не было никаких блокнотов или записных книжек. Пресловутые тетради, о которых говорила Инга, исчезли, а вот гитарой недавно пользовались - я снял её со стойки, взял пару аккордов для пробы и обнаружил, что она вполне себе настроена и упомянутая пыль на ней отсутствует. Напоследок я перебрал стопку дисков на столе и опять не нашёл ничего особенного: любимые Игнатом "Цеппелины" и обычный набор фаната-готика - "Nightwish", Мэнсон, "Lacrimosa", какие-то сборки дарк-уэйва, пара наших ("Агата Кристи", "Мэд Дог", Линда) плюс мои древнющие "The Cure" и "Sisters of Mercy" в старых треснутых коробках. Куча переписанных кассет. Отдельной стопкой - записи игнатовской группёхи с нацарапанными от руки названиями. Я прикинул примерный объём: наваяли ребята порядочно. Я перебрал их, но песни везде были одни и те же. Почти все я слышал. Видимо, парни искали лучший вариант.
Сам не зная зачем, я включил музыкальный центр. Каруселька проигрывателя оказалась пуста, зато в одной из дек обнаружилась кассета. Я нажал "play" - иногда полезно бывает знать, что слушал или записывал (что важнее) человек перед… уходом. Я сознательно избегал использовать термин "исчезновение" даже мысленно - не люблю лишних слов, особенно с такой окраской. Порой мне кажется, что подобные мысли рождают нехорошие вибрации, которые влияют на мир вокруг меня. Считайте меня параноиком, но я не раз замечал - стоит подумать о плохом, и оно, это плохое, непременно случается.
Закрутилась кассета. Чужой голос пробубнил: "Пример один", после чего зазвучал гитарный проигрыш, нарочито неторопливый, с южной ленцой, явным образом рассчитанный на то, что его попытаются повторить.
- Что за фигня…
Мелодия была смутно знакомая, что-то из кантри. Не успел я её толком опознать, как голос объявил: "Пример два" - и зазвучал другой отрывок. Я пошарил среди коробочек на полке и нашёл пустую, с затёртым синим вкладышем. Ну, так и есть: "Антология американской акустической гитары: госпел, рэгтайм, блюграсс, кантри, блюз; пальцевый стиль". Я окинул взглядом полку, где, оказывается, примостилась синяя книжечка с нотами и табулатурой. Автор - Томми Флинт. Для очистки совести я пролистал её, пометок не обнаружил и поставил обратно.
Наверное, кто другой не обратил бы на неё внимания - кассета и кассета, обычный самоучитель. Но я растерялся. Это был какой-то бред. Игната я знаю давно, но даже в начале нашего знакомства парень играл на порядок лучше этого типа на кассете. Зачем ему, без пяти минут профессионалу, слушать урок для начинающих, да ещё перед тем, как куда-то идти? Неужели он разучивал блюграсс и всё такое? Я промотал кассету, послушал в нескольких местах (минут пятнадцать и везде одно и то же) и, ближе к концу, неожиданно вздрогнул, услышав из динамиков хриплый голос Игната.
"Тема мертвеца", - объявил голос.
Я тихонько выругался, насторожился и прибавил громкости. Начинаться "тема" не спешила, некоторое время слышался только приглушённый фон подключенной электрогитары: писали явно тут, не в студии. Наконец зазвучало. Игнат играл медиатором, с оттяжкой, саунд был густым, тяжёлым, исполненным напряжения и беспокойства; от него мурашки шли по коже. Это был не блюз и не кантри, а какая-то невыразимая смесь того и другого. Аккорды сочились, как мёд, каждый следующий звучал в самый последний момент: ещё четверть такта, доля секунды - и мелодия сбилась бы. Но не сбивалась. У меня возникло жуткое желание обернуться, и я обернулся, по-возможности стараясь сделать это помедленней…
…И упёрся в нарисованные собачьи глаза. На мгновение взгляд их показался мне совершенно живым, потом это чувство прошло. Теперь я почему-то понимал, что никакой это не волк, а самая настоящая собака, чёрный пёс.
В дверном проёме снова показалась Инга, тоже встревоженная. Я поспешно выключил магнитофон.
- Давно это Игнат нарисовал? - Я указал подбородком на стену.
- Это? - Инга рассеянно посмотрела туда. - А… Это не Игнат.
- А кто?
- Какая-то девчонка. - Инга пожала плечами. - Он привёл её недели две назад, или три - я не помню. Я сперва решила, это его новая подружка, но она пришла разок-другой и больше не показывалась. У неё ещё имя какое-то чудное - не то Танька, не то Тонька…
- Так Танька или Тонька?
- Ни то ни другое. Говорю ж тебе - чудное какое-то. Иностранное, нерусское. Наверно, прозвище.
Вот как… "Растёт мальчик, пора мотоцикл покупать", некстати вспомнился мне старый анекдот.
Я посмотрел на рисунок и опять поразился, как талантливо.
В этот миг у меня загудел мобильник. Думая о своём, я машинально глянул на экран и напрягся: SMS. И номер не опознаётся. Я вывел текст на экран.
"НАuDuТАНуКу!!!" - гласило сообщение. Опять (как тогда!) - латиницей, в одну строку и с тремя восклицательными. Секунд десять мне понадобилось, чтобы это прочитать, ещё столько же, чтоб понять. Сообщения эти начали уже меня нервировать. Как-то всё это было слишком… своевременно.
Так. Если предположить, что "u" - это русская "и", а "Н" - русская "н"…
- Может, Танука? - спросил я Ингу.
- А, точно! - закивала та и подозрительно прищурилась: - Ты её знаешь?
- Нет, догадался. Как мне её найти? Где она живёт? Хотя бы улица какая?
- Не знаю. Хотя… Я думаю, она из их тусовки. Вся такая… - Инга неопределённо повела рукой и брезгливо скривилась. Чувствовалось, выбора брата она не одобряет и девчонка ей не понравилась.
- Ну хоть что-то ты можешь вспомнить?
- Ну, она такая маленькая… маленькая такая, и… ну, ты знаешь, как они обычно выглядят, - закончила Инга.
Я вздохнул и ничего не ответил. В принципе, она права - я знал, но это означало только, что загадочная Танука выглядит как сто других девчонок, помешанных на чёрных тряпках и вампирском макияже.
Я ещё раз огляделся. Над столом, на кнопках висела дюжина моментальных фотографий. Я вспомнил, что у Игната старый "Полароид", ещё перестроечных времён; парень всё время просил меня при случае купить кассет (те почти исчезли с появлением цифровиков, а у меня остались связи). Да, это могло помочь в моих поисках… Кстати, где тот "Полароид"? Ладно, сейчас это не важно. Я поправил очки, упёрся ладонями в стену и вгляделся. Здесь были какие-то Игнатовы друзья, подружки и, так сказать, соратники - раскрашенные рожицы, фотки с концертов, наконец, и сам Игнат в кожаных штанах, с выбеленной головой, подведёнными глазами и гитарой наперевес. Качество дерьмовое, всё выцвело, одно фото даже вовсе чёрное, но это лучше, чем ничего. Я вопросительно глянул на Ингу - та кивнула, - скопом оборвал их со стены, а напоследок выщелкнул из центра странную кассету и сложил всё в кофр.
- Это я возьму.
Инга пожала плечами:
- Бери. Книжку тоже возьмёшь?
- Книжку? Какую книжку? - Я взглянул на книжечку с аккордами. - А… Нет.
В дверях я обернулся. Надо было что-то сказать. Что-нибудь ободряющее, что её успокоит. Надо было сказать, а я мялся. На язык лезли одни банальности.
- Не волнуйся, - наконец выдавил я, - думаю, всё будет хорошо. Просто… держи меня в курсе дела.
- Надеюсь, - бросила она.
- Будь здорова, сова.
Инга криво и невесело улыбнулась и помахала рукой. Уже в троллейбусе меня настиг её второй звонок.
- Я, кажется, вспомнила, - без предисловий сказала она. - Эта девчонка… Танука или как там её… она живёт где-то на Героев Хасана. Игнат раз хотел её проводить, а она сказала, что до Хасана от нашего дома слишком далеко пешком. И знаешь что… Спасибо, что зашёл. Звони.
- Хорошо. Я позвоню, если что узнаю.
- Не узнаешь - всё равно звони.
И она повесила трубку. Сотовые отучили нас прощаться.
Я ещё раз перебрал фотки, заглядывая на обратную сторону, и понял, что чутьё меня не подвело: почти на половине были записаны имена и телефоны, а кое-где и адреса. Надпись на последней меня особенно заинтересовала: "Т. Н. Г. Хасана, 2а - 31". Вот оно! - единственное "Т" в инициалах и адрес на Хасана. Уже празднуя победу, я перевернул её и вздрогнул: это оказалась та самая бракованная чёрная фотка в характерной белой рамочке. Ничего не разглядеть - Малевич отдыхает.
М-да. Как там говорил гуманный робот Вертер? "Это становится уже совсем интересным"?
- Ну что ж… - Я хлопнул по ладони стопкой фотокарточек. - Может, это даже к лучшему. Едем на Героев Хасана!
Пожилая кондукторша подозрительно покосилась на меня из-под очков и на всякий случай отодвинулась подальше.
* * *
От Паркового до Хасана путь неблизкий - автобус идёт примерно полчаса, и все полчаса я думал, что за странное прозвище у девчонки. Я даже не мог понять, из какого оно языка. Литовский? Арабский? Турецкий? Татарский? Иврит? Японский? Хинди? Чёрт разберёт… Наверняка в каждом есть похожие слова, но на точное соответствие рассчитывать не приходилось. Наконец вдали показалась серо-зелёная макушка "Башни смерти", что на Комсомольской площади, и я прекратил ломать голову. В конце концов, это не важно.
А что тогда важно? Зачем я вообще ввязался в это дело? Я взглянул на стопку фотографий. Если рассуждать логично, никакого "дела" не было, ничего не началось, я в любой момент мог умыть руки. Если честно, в душе я надеялся, что с Игнатом ничего серьёзного, и со дня на день он объявится живой и невредимый, и мы вместе посмеёмся над случившимся. Ещё сильнее я надеялся, что он засиделся в гостях у этой девчонки. Или "залежался", что вернее. Это самое разумное.
Небо хмурилось. Накатывала духота. В автобусе стоял неприятный запах - пахло чем-то прелым, выцветшим, какими-то старушечьими тряпками. При всём уважении к старшему поколению, я ненавижу этот запах старых квартир и немытых подъездов, который, как хвост, всюду тащится за ними, и ничего не могу с собой поделать. Я смотрел на своё отражение в оконном стекле, сквозь которое проплывали картины вечернего города, смотрел и думал: да, неказист. Мои татарские скулы, прищуренные светлые глаза и суточная щетина сейчас способны внушить что угодно, только не доверие. Впрочем, с каких это пор меня снова стали волновать подобные соображения? Только потому, что я хочу разговорить какую-то девчонку? Не на свидание иду. Переживёт.
Я смотрел на отражение, отражение - на меня, и вдруг (не постепенно, как-то сразу) у меня возникло неприятное чувство, будто отражение это - не моё. Будто я сейчас пошевелю бровями, а оно не повторит моё движение, а то и сделает по-своему, или вовсе стечёт, как вода по стеклу, или преобразится и станет вообще не человеческим. Мне сделалось страшно, на мгновение меня пронзил озноб. Надо было двинуться, моргнуть, избавиться от наваждения, но я смотрел и смотрел. Шли минуты. Я не шевелился - и отражение не шевелилось, всё оставалось на своих местах, только двигался пейзаж за окном, но в тот миг что-то случилось, словно из зеркала, моими глазами, глянул на меня кто-то далёкий и чужой. К счастью, длилось это недолго. Я стряхнул оцепенение, встал и начал проталкиваться к выходу. Иногда мне кажется, что подобные предметы - стёкла, зеркала, поверхность воды - имеют над нами ужасную власть. Где-то я читал или слышал, что американские учёные установили, будто зеркало аккумулирует в себе энергию человека, выступая в роли "энергетического вампира". Попробуйте сами, повернитесь к зеркалу спиной и начните думать: что сейчас там, за стеклом? Зуб даю - через минуту вам станет не по себе. Через две у вас спина будет зудеть от желания обернуться.
А через три (если дотерпите) вам станет страшно оборачиваться.
Я прибыл на место без скольки-то пять. Искомый дом оказался пятиэтажкой периода между "сталинской готикой" и серыми "хрущобами". Оказывается, я проходил мимо него раз двести, если не триста, только не обращал внимания. Да и чего тут обращать: тихий двор, служебный вход в кафешку, бронедверь… На крыльце развалилась и грелась на солнышке беспородная псина чёрной масти в старом кожаном ошейнике; когда я подошёл, она весьма неохотно уступила мне дорогу и перебралась на асфальт! Домофон был незнакомой мне конструкции, тридцать первая квартира не отозвалась - то ли дома никого, то ли сигнал не проходил. Однако отступать не хотелось. Я потоптался у подъезда, дожидаясь хоть кого-то и перебирая фотки. Наконец одна угрюмая тётенька соизволила выйти, я проскользнул мимо и оказался внутри.
В подъезде витали запахи подвала, сырости и крыс, валялись бычки и раздавленные инсулинки. Что-то загораживало свет от окна, я повернул голову и вздрогнул - на лестничной площадке, словно ворон, примостился чёрный сварной памятник: кто-то из жильцов недавно умер. М-да. Готята впечатлились бы.
Везде стояли бронедвери, почти все - без номеров. Цепляясь за перила и считая этажи, я поднялся по узкой лестнице, где вдвоём едва можно разминуться, поскользнулся на третьем, неожиданно был обгавкан собакой на четвёртом, нашёл нужную дверь и долго искал кнопку звонка. Изнутри доносились еле слышные звуки музыки. Звонка не оказалось, и стучать пришлось довольно долго. Наконец музыка смолкла.
- Кто? - недружелюбно спросил из-за двери молодой женский голос.
- День добрый. Мне нужен Игнат.
- А мне - нет, - незамедлительно ответили за дверью. - Уматывай.
Следующий ход был за мной.
- Танука - это вы?
С той стороны воцарилась тишина. Кто-то внимательно изучал меня через дверной глазок.
- А если я, то что?
- Надо поговорить. Понимаете, я нашёл этот адрес на фотографии…
Замок щёлкнул. В приоткрывшейся щели возникла половинка узкого лица. Я невольно прищурился - в полумраке, без очков я видел нечётко, и разглядеть хозяйку не получилось.
- Я тебя не знаю, - сказала она.
- Я… Меня попросила помочь его сестра. Дело в том, что Игнат…
Я не договорил. С той стороны отбросили цепочку, дверь раскрылась полностью, и девушка выступила мне навстречу.
Я замер.
Маленькая - это Инга верно подметила. Но не коротышка, очень пропорционально сложена. На вид семнадцать или меньше. Тонкие руки. Светлые волосы до плеч - по-настоящему светлые, некрашеные, живые, цвета высохшей соломы и такие же прямые. Скулы столь широкие, а подбородок такой узкий, что щёки выглядят впалыми, а лицо - треугольным. Резко очерченные губы. Тонкий, необычной формы нос. Ни рыжинки в волосах, ни веснушки на лице, и при этом - пронзительные чёрные глаза. Внешность скорее больного эльфа, чем человека. Исконная пермячка. Не в смысле - жительница города Перми или области, а сорок поколений зырянской крови, не разбавленной ни татарами, ни русскими. Да-а… "Затерялась Русь в мордве и чуди", - некогда писал поэт. А вот фиг вам, изба индейская, - на самом деле затерялась чудь, "недостающее звено" меж финнами, коми и манси. Чтобы в наше время найти такое, надо ехать на север, на окраину области и месяц шататься по деревням, среди рек, скалистых останцов, глухих лесов и болотистых озёр без берегов, до сих пор радиоактивных после геодезических взрывов, рискуя утонуть, нарваться на жакан, лишиться денег и аппаратуры или насмерть отравиться трижды палёной водкой. И то не факт, что найдёшь. А здесь…
Я стоял и таращил глаза. Внешность девчонки совершенно не укладывалась в тусовочные готские стандарты, но я прекрасно понимал, почему она пришлась ко двору. Странное лицо. Пока смотришь, всё вроде в порядке, а стоит отвернуться - исчезает. Рассыпается на части: вот нос, вот губы, вот глаза… а лица не вспомнить. Ни с какого боку не красавица, но глаз не оторвать. Инстинкты фотографа буквально вопияли. Рука бездумно (и для постороннего взгляда очень подозрительно) тронула кофр, проверяя, на месте ли камера.
- Можно? - наконец сказал я.
Девушка помедлила.
- С чего я должна тебя пускать? Ты кто вообще такой?
Глаза у неё были - как колодцы. Есть избитая фраза: "Взгляд пронизывал насквозь". Но здесь возникало именно это дикое ощущение, причём казалось, будто это происходит без всякого усилия с её стороны, будто в голове у неё флюорограф.
- Я друг Игната.
- Это я уже слышала. А кто ты вообще? Тоже играешь?
- Нет. Я фотограф. Я работаю…
- Корки покажи, - потребовала девушка. - Есть у тебя документы?
О времена, о нравы… Впрочем, девчонка права.
Я зашарил по карманам. Удостоверение отыскалось.
- Вот.
Танука сравнила фото и мою физиономию, дважды прочла имя и фамилию и отступила в коридор. Мотнула головой:
- Входи.