Остановившись, Спанчетта смерила Флека с головы до ног высокомерным взглядом, подметив хилое телосложение, бледность лица и кроткие голубые глаза. Неужели это ничтожество - злопамятное чудовище, подвергающее бесконечным преследованиям многострадального Арлеса?
Флек узнал Спанчетту и сразу понял, зачем она пришла: "Доброе утро, сударыня! Чем могу быть полезен?"
"Увидим! Вы - преподаватель Флек?"
"Совершенно верно".
"Я - Спанчетта Клатток из дома Клаттоков. Насколько я понимаю, мой сын Арлес учится у вас?"
После краткого размышления Флек ответил: "В принципе он должен у меня учиться. Фактически я его вижу довольно редко".
Спанчетта нахмурилась. Она рассчитывала на предупредительное, догадливое сотрудничество без уклончивых неопределенностей, препятствовавших скорейшему решению вопроса. Преподаватель Флек с первого хода играл не по правилам.
"Пожалуйста, выражайтесь недвусмысленно! Вы преподаете Арлесу математику?"
"Да, сударыня".
"Гм. Возникает впечатление, что Арлес столкнулся с трудностями. Он считает, однако, что причина его затруднений заключается в неправильном изложении материала".
Преподаватель Флек улыбнулся - печально и недружелюбно: "Я согласен преподавать согласно любым предпочтениям Арлеса - с тем условием, что он будет заниматься. Никто не может впитывать материал осмотически, не прилагая никаких усилий. Арлесу придется сесть за учебники и решать задачи. Да, это трудно и скучно, но другого способа нет".
Спанчетта покосилась на лицеистов, обступивших ее и Флека и ловивших каждое слово, но не дрогнула. Голос ее угрожающе понизился на пол-октавы: "Арлес считает, что его подвергают преследованиям и критикуют строже и чаще, чем других лицеистов".
Флек кивнул: "Последнее утверждение полностью соответствует действительности. Так как Арлес - единственный из студентов, полностью пренебрегающий занятиями и домашней работой, совершенно естественно, что ему приходится выслушивать критические замечания чаще других".
Спанчетта фыркнула: "Я в полном замешательстве. Совершенно ясно, что в лицее преподавание ведется из рук вон плохо".
"Весьма сожалею! - отозвался Флек. - Вы слегка побледнели. Может быть, вам лучше было бы присесть, пока вы не почувствуете себя лучше?"
"Я чувствую себя прекрасно, но я в ярости! Ваш долг состоит в том, чтобы добросовестно преподавать материал так, чтобы студентам предоставлялись равные возможности его усвоения, принимая во внимание индивидуальные особенности и характер каждого!"
"Вполне справедливое замечание! Я уже чувствовал бы себя виноватым и подавленным, если бы не одно обстоятельство. В случае Арлеса все остальные преподаватели сталкиваются с той же проблемой, что и я - с упорной, непреодолимой ленью, сводящей на нет любые попытки чему-нибудь его научить". Флек обвел глазами собравшихся в коридоре ротозеев: "Вам что, больше нечего делать? Вас этот вопрос не касается!" Снова обратившись к Спанчетте, он продолжил: "Будьте добры, зайдите в классную комнату. Сейчас она пустует, а я хотел бы вам кое-что показать".
Спанчетта последовала за Флеком. Тот подошел к столу и передал ей несколько листов бумаги: "Вот образчик работы Арлеса. Вместо того, чтобы решать задачи, он рисует закорючки и петли, похожие на рогатые рожицы и дохлую рыбу".
Спанчетта глубоко вздохнула: "Попросите Арлеса явиться сюда! Я хотела бы выслушать его в вашем присутствии".
Флек поднял трубку телефона, и через некоторое время в классную комнату проскользнул Арлес. Спанчетта поднесла к его лицу кулак с зажатыми в нем листками: "Почему ты рисуешь рожи и дохлую рыбу вместо того, чтобы решать задачи?"
"При чем тут дохлая рыба? Это мои эскизы! - возмущенно воскликнул Арлес. - Я практикуюсь в рисовании обнаженных человеческих фигур".
"Как бы ты это не называл, почему ты рисуешь вместо того, чтобы решать задачи?"
"У меня мысли двигались не в том направлении".
Флек взглянул на Спанчетту: "Могу ли я помочь вам чем-нибудь еще? Если нет..."
Спанчетта указала Арлесу на дверь: "Возвращайся на занятия!"
Арлес с облегчением удалился.
Спанчетта повернулась к преподавателю математики: "Значение хороших оценок невозможно переоценить. Если Арлес снова провалит экзамены, он потеряет право на постоянную должность в управлении".
Флек пожал плечами: "Ему придется многое наверстать. Чем скорее он этим займется и чем старательнее будет работать, тем больше вероятность того, что он сдаст экзамены".
"Я передам ему ваши слова. Странно! Прошлой ночью мне приснилась наша встреча. И во сне мы разговаривали именно так, как сегодня, слово в слово!"
"Удивительно! - подтвердил Флек. - Всего доброго, сударыня".
Спанчетта не слышала: "А потом мне снилось, что бедняга Арлес снова провалил экзамены, и что из-за этого приключилась целая череда несчастий и катастроф, постигших многих людей, в том числе его преподавателей. Я все это видела как наяву, во всех подробностях. Ужасно, ужасно!"
"Остается надеяться, что у вас нет дара предвидения будущего", - заметил Флек.
"Надеюсь, что нет. Кто знает, однако? Случаются самые странные вещи!"
Преподаватель математики задумался, после чего произнес: "Самая странная вещь из всех случившихся до сих пор - это ваш сон и то, что вы решили мне о нем рассказать. С сегодняшнего дня Арлес исключен из класса математики. Его делом займется лично директор лицея, Сонориус Оффо. Всего хорошего, сударыня! Больше нам говорить не о чем".
На следующий день директор вызвал Спанчетту и Арлеса к себе в кабинет. Когда собеседование закончилось, Спанчетта вышла, дрожа от бешенства. Арлес, подавленный и молчаливый, сгорбленно плелся за ней. Спанчетта узнала, что ей придется нанять за свой счет особого репетитора по математике, и что в конце каждой четверти Арлеса будет экзаменовать Сонориус Оффо собственной персоной.
Наконец Арлес осознал, что, как ни крути, беззаботные времена безделья и мечтательной истомы прошли безвозвратно. Ворча и ругаясь, он заставил себя работать под безразличным надзором репетитора, назначенного директором Сонориусом.
Каждую свободную минуту, час за часом, Арлес зубрил основы алгебры и геометрии, а затем и более сложный материал, пропущенный за прошедшие годы, пока в один прекрасный день не обнаружил, что тригонометрия, интегральное исчисление и топология пространства - удивительное дело! - не столь непостижимы, как ему казалось.
Раздражение Арлеса усугублялось возвращением Сесили Ведер. Одна из исполнительниц главных ролей в постановках "Лицедеев" маэстро Флоресте, Сесили некоторое время отсутствовала, так как уехала в Соумджиану на Соуме, где она встретилась с матерью и младшей сестрой Мирандой (по прозвищу "Ябеда") и вместе с ними отправилась гостить к богатому родственнику Ведеров, пригласившему их в свою виллу на романтически живописном Каллиопийском берегу между Гюйолем и Соррентиной на планете Кассиопея-993:9. Теперь она вернулась на станцию.
Сесили, примерно на год младше Глоуэна, была неотразима - с этим никто не спорил. Природа и счастливое стечение обстоятельств одарили ее всевозможными преимуществами: радостным темпераментом и смышленостью, тонким чувством юмора и склонностью к дружелюбному общению. В довершение ко всему - какая несправедливость! - она отличалась несокрушимым здоровьем, стройностью и пропорциональностью форм, а также насмешливо-курносым лицом очаровательного чертенка с растрепанными каштановыми кудрями.
Единственными соперницами Сесили были две девушки постарше, Тиция и Лекси, но в компании Сесили они казались бледными и строгими. "Тщеславная воображуля! Эксгибиционистка!" - шептали они за спиной у Сесили. Но Сесили Ведер только смеялась, когда ей передавали наветы завистниц.
Учеба в школе давалась Сесили легко. Она поступила в лицей на год раньше сверстниц, в связи с чем ее зачислили на тот же курс, что и Глоуэна. Путешествуя, она брала с собой учебники, а по возвращении на станцию продолжала заниматься наравне с другими.
Благодаря присутствию Сесили в лицее возникло некое новое измерение. Скорее всего, она флиртовала бессознательно, но ей несомненно доставляло удовольствие применять свои недавно обнаружившиеся способности к манипуляции молодыми людьми.
Именно из-за нее Арлес не хотел расставаться с "Лицедеями" и оставлять Сесили на попечение Керди Вука, Банчека Диффина и прочих "болванов" - несмотря на то, что Сесили не проявляла благосклонности ни к одному из конкурентов.
В новом сезоне Парильи репертуар "Лицедеев" решили сократить. Сесили предстояло танцевать на сцене, оркестранты тоже репетировали, но, к облегчению Арлеса, в программу не включили ни "Эволюцию богов", ни "Зарождение пламени" - то есть соперники Арлеса лишались тех же возможностей, что и он.
Со своей стороны, Сесили не чувствовала особой привязанности к театральной труппе. Пара инцидентов, имевших место в Соумджиане, научили ее остерегаться разрушительных сил, которые она могла вызывать к жизни, но не умела контролировать. Сесили решила выйти из состава труппы после окончания Парильи. "Пора навсегда расстаться с детством, - говорила она себе. - Не странно ли? Единственный юноша, чье внимание я на самом деле хотела бы заслужить, меня почти не замечает, а остальные лезут обниматься, как только я им улыбнусь из вежливости!"
Последнюю категорию обожателей, торопящихся вступить в интимные отношения, возглавлял Арлес. Он разработал тактику перехвата, поджидая Сесили каждый раз, когда та выходила перекусить в кафе на перемене, и навязывал ей свое общество за столом. Практически ежедневно Сесили тратила целый час, выслушивая рассуждения Арлеса о себе и его планах на будущее.
"По правде говоря, Сесили, - разглагольствовал как-то Арлес, - я из тех, кто не удовлетворяется ничем повседневным! Мне понятны возможности, доступные людям, занимающим высшую ступень в иерархии мира, и я твердо намерен подняться на эту ступень! Совершенно необходимо добиваться своего без колебаний, без оговорок, без уступок! У каждого только одна жизнь, и я отказываюсь провести ее в проигрыше! Можешь не сомневаться! Я говорю это тебе потому, что хочу, чтобы у тебя не возникло обо мне неправильное представление. И еще хочу сказать тебе одну вещь, совершенно искренне, - тут Арлес пододвинулся поближе и взял ее за руку. - Я тобой очень интересуюсь. В высшей степени! Разве ты не считаешь, что это замечательно?"
"Нет, на самом деле нет, - ответила Сесили, высвобождая руку. - Тебе следовало бы расширить кругозор на тот случай, если у меня будут другие планы".
"Какие планы? Зачем же? Ведь мы с тобой - живые люди".
"Само собой - но я, может быть, отправлюсь путешествовать по Вселенной в одиночку. Или постригусь в монахи-отшельники".
"Ха-ха! О чем ты болтаешь? Женщин не постригают в монахи!"
"Так или иначе, у меня могут быть другие планы".
"Ну почему ты все время шутишь?" - обиделся Арлес.
"Я не шучу, я говорю серьезно... А теперь прошу меня извинить. Наконец появилась Зэнни Диффин, мне нужно с ней поговорить".
На следующий день, несмотря на попытку Сесили спрятаться, закрыв лицо большой папкой, Арлес нашел ее в тени развесистого гадруна и сел рядом за тот же столик. Отогнув папку пухлым белым пальцем, он игриво выглянул из-за нее и оскалил зубы в широкой ухмылке: "Ау! Вот и Арлес! Как себя чувствует юная монахиня-отшельница?"
"Хочу обстричься наголо, вымазать лицо синей краской и приклеить усы, чтобы меня никто не узнал", - сказала Сесили.
"Ха-ха! Замечательно, замечательно! Можно, я буду тебя стричь и красить? Интересно, что скажет маэстро Флоресте - особенно если я раскрашу рожу в красный цвет, и мы вылезем на сцену, взявшись за руки?"
"Флоресте скажет, что это сцена из балета "Кошмар маньяка". Нет, Флоресте никогда ее не увидит. Меня больше не будет в труппе "Лицедеев"".
"Даже так? Что ж, хорошие новости! Я тоже бросил труппу - до тех пор, пока не исправлю оценки. Мы сможем провести вместе все лето".
"Думаю, это не получится. Я буду работать в туристическом приюте у Опаловых родников".
Арлес наклонился к собеседнице. Сегодня он приготовился применить стратегию из своего "Самоучителя для желающих овладеть эротическими навыками": "Нужно кое-что с тобой обсудить. Хочешь космическую яхту?"
"Что за вопрос? Кто откажется от космической яхты?"
Арлес серьезно продолжал: "Нам нужно заранее сделать выбор - какую именно яхту мы хотим? Например, как тебе нравятся новые "Спанги-вандалы"? Или "Нэйсби" четырнадцатой модели, с салоном на корме? Они редко встречаются и, может быть, не столь роскошно выглядят снаружи, но зато интерьер просто превосходен! Как ты думаешь?"
"Я согласилась бы на любую яхту, - сказала Сесили. - Но возникают финансовые затруднения. У меня не хватит духу украсть звездолет. А на то, чтобы его купить, нет денег".
"Как раз об этом не беспокойся! По этой части можешь положиться на меня! Я достану деньги, мы купим яхту и отправимся блуждать по Галактике! Только подумай, как весело мы проведем время!"
Сесили беззаботно махнула рукой: "У моей мамы гораздо больше денег, чем у меня. Почему бы тебе не поговорить с ней? Ты мог бы взять ее с собой, и вы прекрасно провели бы время".
Арлес застыл, недовольно подняв черные брови. Согласно "Самоучителю", девушки не должны были реагировать таким образом. Может быть, у Сесили не все в порядке с головой? Арлес капризно спросил: "Разве тебе не хочется увидеть Стеклянные замки Кланктуса? Каналы древнего Харая? И не забывай о Кзанарре, с его руинами нечеловеческих селений и парящими в облаках летучими городами!"
"В данный момент мне нужно в туалет. А ты сиди и мечтай в свое удовольствие".
"Подожди минутку! Я решил сопровождать тебя во время Парильи! Что ты на это скажешь?"
"Скажу, что тебе придется принять другое решение, потому что у меня другие планы".
"Как так? И кто же будет твоим кавалером?"
"Тра-ля-ля! Большой секрет! Может быть, я даже останусь дома и буду книжки читать".
"Во время Парильи? Ты что, спятила? Сесили, пожалуйста, перестань надо мной смеяться!"
"Арлес, извини, но мне нужно бежать. Если я сделаю лужу прямо тут, в кафе, ничего смешного в этом не будет".
Сесили удалилась - Арлес исподлобья смотрел ей вслед. Он не преминул заметить, что Сесили вовсе не направилась прямиком в женский туалет, а остановилась перекинуться несколькими словами с Глоуэном, сидевшим в одиночестве. Улыбнувшись, Глоуэн поднял глаза и указал на параграф в раскрытой книге, лежавшей на столике. Сесили положила руку ему на плечо и наклонилась над книгой, после чего что-то сказала и скрылась в направлении туалета. Выйдя через несколько минут, она тут же присоединилась к Глоуэну, даже не взглянув вокруг.
Демонстрируя раздражение всем своим видом, Арлес поднялся на ноги и покинул кафетерий.
Подобно многим, в присутствии Сесили Глоуэн был очарован. Ему нравились ее забавно-нахальные жесты, жизнерадостная пружинистая походка, манера оборачиваться и бросать взгляд через плечо с полуулыбкой, обещающей веселые проказы. Но каждый раз, когда Глоуэн хотел с ней заговорить, кто-нибудь перебегал ему дорогу и поглощал все ее внимание. Поэтому он был приятно удивлен, когда Сесили сама к нему подсела.
"Вот, Глоуэн, я вернулась! Хотела задать тебе вопрос".
"Давай, задавай".
"Кто-то передал мне, что, по твоему мнению, я - потрепанная кукла на ниточках".
"Неужели?" - спросил искренне пораженный Глоуэн.
"Это правда?"
Глоуэн покачал головой: "Наверное, меня с кем-то спутали. Такая манера выражаться свойственна скорее Арлесу".
"Так ты не считаешь, что я - потрепанная марионетка?"
"Ни в коем случае! Когда-нибудь, когда в очередь к тебе не будут стоять шесть человек, я попробую сказать, что я действительно о тебе думаю".
"Арлес только что спрашивал меня, не может ли он сопровождать меня на фестивале, - задумчиво произнесла Сесили. - Я ему отказала, потому что моим кавалером будет другой".
"Даже так? И кто же?"
"Еще не знаю. Скорее всего, какой-нибудь воспитанный молодой человек успеет меня попросить до начала Парильи..."
Глоуэн разинул было рот, но прозвучал звонок. Сесили вскочила на ноги и упорхнула. Глоуэн сидел и смотрел ей вслед. Могла ли она намекать на нечто столь неожиданное и чудесное, что даже предположение казалось невероятным?
Арлес пытался провожать Сесили домой как можно чаще, но в этот раз его задержали после уроков, и благодарная судьбе Сесили отправилась домой одна. Ожидавший у выхода Глоуэн едва не прозевал ее, но успел заметить уже вдали и догнал ее бегом.
Сесили обернулась: "Ох, я испугалась - думала, опять Арлес!"
"Нет, это я... С тех пор, как ты упомянула о затруднениях с выбором кавалера, я не переставал об этом размышлять".
"Неужели? Как любезно с твоей стороны! И ты что-нибудь надумал?"
"Да! Я подумал... что, может быть, я мог бы... с твоего разрешения... сопровождать тебя на фестивале".
Сесили вдруг остановилась и улыбнулась, оказавшись лицом к лицу с едва не натолкнувшимся на нее Глоуэном: "Какая неожиданность! И ты это сделаешь не из жалости ко всеми покинутой воображуле?"
"Разумеется, нет. То есть, абсолютно... о чем разговор!"
"И ты не считаешь меня потрепанной куклой на ниточках?"
"Никогда я ничего такого не считал!"
"В таком случае - будь моим кавалером!"
Окрыленный радостью, Глоуэн совершил полный оборот на каблуках и схватил ее за руки: "Знаешь, я почему-то чувствую себя - внутри - очень странно, будто меня наполнили шипящими пузырьками".
"Я тоже. Может быть, нас наполнили одним и тем же?"
"Не знаю".
"Наверное, не совсем одним и тем же... Следует учитывать разницу полов".
"Поверь мне, я об этой разнице не забываю ни на секунду!"
"Считается, что даже если мы делаем одни и те же вещи или хотим одного и того же, то по разным причинам. По меньшей мере так говорит Флоресте. Он говорит, что на этом мир стоит".
"Сесили, ты замечательная!"
"Никакая я не особенно замечательная, - Сесили приблизилась к Глоуэну на полшага и поцеловала его, после чего отпрянула, как в испуге. - Зачем я это сделала! Теперь ты подумаешь про меня невесть что".
"Да нет... ничего я такого не подумаю".
"А я хотела тебя поцеловать давным-давно, и не вытерпела".
Глоуэн попытался обнять ее за талию, но у Сесили случился приступ капризной застенчивости: "Целоваться могу только я, а не ты!"
"Это несправедливо!"
"Наверное, нет... Тогда не задерживайся - нельзя слишком долго не возвращаться из школы..."
Арлес, шагавший по Приречной дороге и глазевший по сторонам, заметил Глоуэна и Сесили, обнимавшихся в тени плакучей ивы. Сперва он выпучил глаза, потом разразился издевательским смехом: "Хо-хо! Прошу прощения за то, что прерываю нежные лобзания! С каких пор стало принято выставлять интимные отношения на всеобщее обозрение? Глоуэн, не ожидал от тебя такого пренебрежения к приличиям!"
Сесили рассмеялась: "Глоуэн был очень добр, и я поцеловала его из благодарности. Может быть, поцелую еще раз. А ты зачем тут торчишь?"
"А почему нет? Может быть, снова увижу что-нибудь интересное".
"В таком случае нам пора, - Сесили взяла Глоуэна под руку. - Пошли, здесь скверно пахнет".