— Ну наконец-то! Добрался-таки до вас, Евдокия Ивановна! У вас прямо не муж, а цепной пес! Я было подумал, что он нарочно тормозит следствие!
— Что вы этим хотите сказать?
— Известно ведь, что преступление проще раскрыть по горячим следам. А так намечается «глухарь». Вы валяетесь без сознания, главная свидетельница прячется и отмалчивается. А мы что? Работаем! Охрану вам предоставили! Думаете, легко найти людей?
— Вы вообще кто?
— Капитан Дроздов, — важно сказал вошедший. -Из уголовного розыска. И поскольку вы знаменитость, и пресса проявляет особый интерес…
— Надеюсь, никаких интервью вы не давали?
— Да мне и сказать-то нечего! — Дроздов развел руками. — Преступник приехал на машине неизвестной марки, занял позицию в кустах; после того, как был произведен выстрел, скрылся с места происшествия, воспользовавшись личным автотранспортом. В неизвестном направлении. Охрана появилась в беседке, когда его уже и след простыл. И — все!
— И… никто ничего?
— Вроде бы машина была зеленая, а преступник высокого роста. Но есть показания бабульки, которая говорит о синей. Стояла, мол, нерусская машина у обочины. На остановке, где она ждала автобус. Рейсовые автобусы, где с пенсионеров плату не берут, ходят там редко. Раз в полчаса. Вот его-то бабулька и ждала. Сами знаете, какая у них пенсия! А за экспресс дерут двадцать пять рублей!
— Короче, Дроздов. У меня все-таки пуля в плече.
— А сказали: навылет! — Капитан Дроздов вытаращил и без того круглые совиные глаза.
— Это я образно.
— Вот! Пойми вас, людей искусства! Все у вас образно!
— О машине.
— Синяя иномарка. Раз нерусская. И мужик невысокий, плотный.
Синяя иномарка была у Альберта Дере. Ей опять стало дурно. А Дроздов заливался соловьем:
— Но опознать его не сможет. Зрение у бабульки слабое… А в леске у мотеля стояла зеленая машина. Влюбленная парочка шарахнулась от высокого то ли мужика, то ли парня.
— Так мужика или парня?
— Им до этого было? Они услышали, как тот продирается сквозь кусты, и нырнули с тропинки вглубь леса. У них дела амурные. На машину наткнулись потом.
— Марку не назвали?
— Им до этого было? — повторил Дроздов. -Они ж собой были заняты! Тинейджеры, из дачников.
— Но парень-то должен разбираться?
— Она ж в кустах стояла! Вроде бы «Опель». А вроде бы и «Тойота». Но парень не уверен.
— Жаль.
— Ну так что, Евдокия Ивановна?
— Маргарита Мун.
— По паспорту Евдокия Ивановна Грошикова, -возразил Дроздов. — Кстати, почему фамилию мужа не взяли?
Она уже отметила, что капитан не слишком умен. И простодушен. Или у них тактика такая? Играют в дурачков, а в душе великие сыщики.
— Мне не нравится фамилия мужа, — сдержанно сказала она.
— Понимаю вас. — Дроздов кивнул. — Дере! А? Он прямо днюет и ночует в больнице! Такая любовь! Вот люди! А говорят, что вы разводитесь! Врут, да?
— Вы читали газеты, — догадалась она.
— А то! Вы ж все время на первых полосах! То к вам в дом маньяк залез, то с мужем разводитесь. А правда, что выходите замуж за двадцатилетнего парня?
— Значит, до Сеси вы еще не добрались, — сделала вывод она.
— Как-как?
— Последняя записка с угрозой была подброшена мне на крыльцо как раз после газетных публикаций, — сменила тему Маргарита.
— А вы их сохранили?
— Записки? Разумеется!
— Это хорошо. Надо отдать их следователю и проанализировать на предмет возбуждения уголовного дела. Есть ли состав преступления в угрозах. Насколько они убедительны. Кого-нибудь подозреваете?
— В общем-то…
Она замялась. Поступить так, как советовал Дере? А синяя иномарка недалеко от мотеля? Дере ведь знал о «Приюте влюбленных». Она сама ему сказала. В телефонном разговоре. Вздохнула.
— Не хочу наговаривать. Доказательств у меня нет.
— Вы должны сдать записки с угрозами, — наставительно сказал Дроздов. — Возможно, это ключ к разгадке. Если все серьезно, следователь возбудит уголовное дело. По факту.
Она невольно улыбнулась. Великие сыщики! Дроздов со товарищи! Они даже не могут заставить Клару дать показания. И эти люди поймают маньяка? Пока они будут его ловить, Маргарите Мун придет конец. В следующий раз он не промахнется. Нет уж. Как говорится, спасение утопающих — дело рук самих утопающих.
— Вы получите записки, господин Дроздов. И — как насчет охраны?
— Какое-то время мы могли бы поприсутствовать. В вашем доме. Но вы нас тоже поймите. Если бы засада…
— То есть вы хотите действовать наверняка?
— Ну да! У палаты еще — куда ни шло. Но посадить неизвестно на какой период времени людей возле вашего дома… — Его замечательные брови поползли к переносице. — Ведь вы богатая женщина, Евдокия Ивановна. Сами бы решили этот вопрос.
Она бы решила. Если бы были силы. Два человека могут ей помочь. Обратиться в агентство, нанять телохранителя. Сеси и Дере. Там, у мотеля, видели обе машины: и синюю, и зеленую. Вилка, как сказал недавно Дере. Выбирай, Евдокия Ивановна. Руководствуясь исключительно собственной интуицией. Кому поручить нанять охрану? Сеси или Дере? Она никогда раньше не занималась делами. Все организационные вопросы брал на себе Альберт Валерианович. Можно найти газету с объявлениями. Или пошарить в Интернете. Или спросить у знакомых. В быту Маргарита Мун беспомощна, как ребенок. Клара! Ну конечно! Ей нужна Клара! Она как-то решает эти вопросы!
— Евдокия Ивановна?
— А? Что?
— О чем вы думаете?
— Об охране, — сердито сказала она. — Может быть, вы мне поможете?
Дроздов важно кивнул.
— Я дам вашему мужу телефончик…
— Нет! Только не это!
— Вы его что — подозреваете?
— Нет.
— Ох, врете вы! Значит, не хотите помочь следствию?
— Хочу. Дайте номер телефона мне. Я позвоню.
— Что ж. — Он полез в карман за блокнотом и деловито спросил: — А как насчет записок?
— Приезжайте ко мне через… — Неделю она уже отлежала. — Денька через четыре. В загородный дом. Я отдам вам записки. И расскажу подробности.
— Да они и так были во всех газетах! — Дроздов энергично махнул рукой. — Но приеду обязательно. Эх! В доме у звезды побывать! Это ж надо! Мы с товарищем приедем. Ему тоже охота глянуть.
— Когда вы снимете охрану?
— До вашей выписки она будет у дверей палаты неотлучно, — заверил ее Дроздов и поднялся со словами: — Отдыхайте, Евдокия Ивановна. И — выздоравливайте!
Он ушел. В памяти Маргариты Мун остались только его замечательные брови. Возможно, в глубине души Дроздов — великий сыщик. Очень в глубине.
А вечером ее ждал сюрприз. Началось все с того, что в палату вошли оба охранника. Она только-только задремала. И вдруг — шаги! Очнувшись от забытья, дернулась так, что плечо заныло.
— А? Что такое?
Они деловито обшарили всю палату и даже выглянули в окно, словно преступник мог подняться сюда по веревочной лестнице. Потом тот, что постарше, сказал в сторону двери:
— Все чисто. Заходите.
И в палату вошла… Клара!
— Закройте дверь, — повелительно сказала она охране. Потом положила на тумбочку красивый пакет Из тех, что предназначены для дорогих подарков. В нем угадывались контуры корзины с фруктами. Поверх лег огромный букет. И наконец подруга обратила лик в сторону кровати: — Ну здравствуй! Как чувствуешь себя?
Сначала у Маргариты просто не было слов. А потом они полились рекой:
— Знаешь, Клара, это уже слишком! Где ты пропадала? Неделю ни звука! Ты могла хотя бы позвонить?! Подруга называется!
— Я справлялась о твоем здоровье в регистратуре. Зачем лишний раз тебя беспокоить?
— Беспокоить?! Но ведь ты видела убийцу!
— С чего ты взяла?
— Ты сидела лицом к кустам!
— Ну и что с того?
— Ты его узнала!
— Нет.
— Я видела, как ты побледнела!
— Ну и что?
— Кто он?
— Понятия не имею.
Врать Клара умела профессионально. Но и Маргарита умела дожимать.
— Я же вижу, как ты напугана, — зловеще сказала она. — Ты неспроста от милиции прячешься. Этот человек тебе знаком, так? И ты не ожидала, что он на такое способен. Так?
— Ну, допустим.
Клара наконец села. Вернее, рухнула на стул. Выглядела она неважно: загар поблек, под глазами круги. Бессонница. И даже не посетила косметолога, чтобы привести себя в порядок. Это о чем-то говорит! Но сами глаза… Они лихорадочно блестели. Клара была похожа на охотницу, которая взяла след, но теперь ночей не спит, чтобы не упустить добычу.
— Клара, ты должна немедленно пойти к следователю! Или ты хочешь, чтобы меня добили? Отвечай!
— Тебе ничего не грозит, — быстро сказала Клара.
— Это потому, что у дверей палаты охрана?
— Хотя бы. Твое положение лучше, чем мое.
— Ты тоже можешь нанять охрану.
— Ты тоже можешь нанять охрану.
Клара бросила на нее странный взгляд. И сказала странную фразу:
— От себя не спрячешься.
— Это ты о чем?
— О своих мыслях. Не понимаю: что случилось? Как я это допустила? И что теперь делать?
— Так ты пойдешь в милицию? — Да!
— Когда?
— Сейчас еще не время.
— Почему?
— Потому что… Тебе-то какое дело? Лежи, отдыхай.
— Через три дня я уезжаю отсюда домой. Хватит валяться.
— Ну и дура.
— Хочешь сказать, мне по-прежнему грозит опасность?
— Чем тебе здесь не нравится?
— Охрану все равно скоро снимут.
— Вот как? — Клара встала и отошла к окну. Она заметно нервничала. Потом сказала, не поворачиваясь лицом: — Платон уехал. Еще неделю назад.
— Куда? — вежливо поинтересовалась Маргарита.
— В Египет, — глухо сказала Клара. — На две недели.
— В Египет?! Господи! Он же расспрашивал меня о твоих романах! Он решил поймать тебя с поличным!
Клара наконец обернулась. И с усмешкой спросила:
— Для этого нужно ехать в Египет?
— И что будет, когда он вернется?
— Все.
— Клара?
— Что ты ко мне пристала? Тебе можно, а мне нельзя? У меня своя игра. Я хочу, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.
— Точно так же сказал Платон.
— Что ж. Он проиграл, — со странной усмешкой проговорила Клара. — Кстати, Аля тоже уехала. Я отправила ее в… Турцию.
— Как тебе это удалось? А Сеси?
— Покушение на крестную ее напугало. И то, что мать — главная свидетельница. А если убийца захочет расправиться со мной и ворвется в дом? Моя дочь — трусиха. Она согласилась переждать, пока все не утрясется. Сейчас каникулы, к ее отъезду никаких препятствий. Да если бы и были… -Клара вздохнула. — Так что я теперь одна. Одна в огромном доме.
— Кто был в том номере на втором этаже мотеля? На окна которого ты все время смотрела?
Клара вздрогнула.
— Об этом еще рано.
— Мы с тобой говорили о… Сеси! Ну конечно! Как я могла забыть? Как хорошо, что ты приехала! Я хочу услышать продолжение рассказа.
— Какого рассказа?
— Ну как же? Ты говорила о том, что наняла частного детектива. Чтобы он проследил за Сеси. Детектив поехал к нему на родину и выяснил, что мать Сеси — алкоголичка. И что-то ужасное о его братьях и сестрах. Ты как раз дошла до этого места. И в этот момент раздался выстрел.
— У тебя что-то с памятью, Дуня. Это ранение повлияло. Я ничего такого не рассказывала.
— Как? — опешила Маргарита. — Но я же прекрасно помню!
— У меня совсем нет времени, — заторопилась Клара. — Я зайду в другой раз.
— Клара!
Подруга направилась к дверям.
— Нет, ты не уйдешь!
Она попыталась подняться, даже спустила ноги на пол. Но Клара оказалась проворней. Ведь она была здорова. Маргарита и опомниться не успела, как подруга исчезла. В палате остался только терпкий запах ее духов. Бежать за ней, путаясь в пижаме? В правое плечо стрельнуло, по телу разлилась боль. Она застонала и откинулась на подушки.
Как странно вела себя Клара! И какое у нее было лицо! Смесь страха и торжества. Ликования. Неизвестно, чего больше. Чему она так радуется и чего боится? Маргарита Мун знала эту нервозность. Человек ожидает чего-то важного, что в корне изменит его жизнь, но события идут своим чередом, и поторопить их невозможно. Приходится ждать. И нервничать. А вдруг найдется лазейка? И тот, кого так долго загоняли в мышеловку, вывернется? Клара — в роли охотницы. Но все равно -боится!
Скорей бы встать на ноги. Вот чего хочется больше всего. Надо домой, где и стены помогают. Она посмотрела на тумбочку. Там лежал мобильный телефон. А рядом — листок, на котором капитан Дроздов нацарапал номер. И осторожно, чтобы опять не стрельнуло в плечо, она потянулась к трубке…
Как и было оговорено с мужем, Маргарита Мун отлежала в больнице ровно десять дней. А на одиннадцатый стала собираться домой. Правая рука висела на перевязи, на ногах была мягкая, удобная обувь без каблука.
— Ни в коем случае не работать! — велел на прощание врач.
— Как? А левой?
— Никаких резких движений! Берегите себя. Отдыхайте.
— И… сколько?
— Месяц, не меньше. И регулярно приезжайте на перевязку и осмотр. Муж будет вас привозить. -И врач переглянулся с Дере.
— Все понял. — Альберт Валерианович кивнул. -Не беспокойтесь, я с нее глаз не спущу. Ну, Дуся, пошли.
Он придерживал жену под левый локоть, препровождая к машине. И вдруг… Вспышка, за ней другая. Она обернулась к Дере:
— Журналисты? Почему ты мне ничего не сказал?
— Без комментариев! — Дере замахал руками. -Никаких интервью!
— Госпожа Мун, как вы себя чувствуете?
— Вы вернулись к мужу?
— Где Сеси?
— У следствия есть какие-то версии?
— Вы теперь везде будете появляться с охраной?
— Вы собираетесь вообще появляться на публике?
— Правда, что и новая скульптура разбита?
— Правда, что на вас покушались и в больнице?
— Госпожа Мун, вам страшно?!
Ей и в самом деле стало страшно. Когда этот истерический вопль потряс окрестности. В этом было что-то жуткое. Задавший вопрос, тощий субъект с абсолютно лысым черепом и безумными глазами, типичный истерик, поднял высоко над головой цифровой фотоаппарат. Ее перепуганное лицо было заснято с самого невыгодного ракурса. Хороша же она будет завтра на первых полосах! Маргарита Мун не сомневалась, что будет там. Под впечатляющими заголовками.
«Живой труп!»
«Охота на Маргариту Мун продолжается!»
«Кто остановит кровавого маньяка?»
«Горькие плоды славы».
Как они падки на кровь! Нет сомнений, что теперь ее будут настойчиво зазывать на всевозможные ток-шоу, цель которых — щекотать нервы и провоцировать скандалы во имя высоких рейтингов. Как звезду, прошедшую все муки ада. И так же назойливо вопрошать: «Что вы чувствовали? Вам было страшно?»
— Да подите вы все к черту!
Она закрылась левой здоровой рукой, потому что снова засверкали вспышки. Звезда отличается от обычного человека тем, что ее боль — наслаждение для других. Она не имеет права спрятать ее и сохранить в тайне, потому что всем это так интересно! А когда появляется привычка зарабатывать на боли деньги, становится еще больнее. Потому что начинается поиск страданий. Или бесконечная ложь о страданиях. Которой рано или поздно перестают верить. И тогда ты страдаешь уже по-настоящему, а все думают, что это ложь. Круг замыкается.
Альберт Валерианович Дере захлопнул дверцу машины, в салоне которой за тонированными стеклами спряталась его жена, и повторил:
— Никаких комментариев!
Она откинулась на спинку сиденья.
— Домой.
Дере кивнул, и машина плавно тронулась.
— Надеюсь, это не ты их собрал?
— Что ты, Дуся! Они узнали о дате выписки от персонала больницы.
— А персоналу кто сказал? Главврач? А ему кто?
— Мы оговорили это заранее. — Дере надулся. -Дату выписки. Видимо, информация просочилась в прессу. Как бы ты ни старалась, всем рты не заткнешь.
— Сеси дома?
— Я что — слежу за ним?
— Надеюсь, дома.
Дере промолчал.
Она ехала в новую жизнь. Преступник не пойман. Сплетни ползут. Маргарита Мун все еще под прицелом. Как чувствует себя загнанная лошадь? А когда ее ведут на живодерню?
Какая чушь! Она всего-навсего едет домой. Домой…
ГЛАЗА И УШИ
Машину остановилась у ворот. Она опустила стекло и принялась обозревать окрестности. Покидать салон Маргарита не торопилась. Ей теперь придется жить, руководствуясь лишь собственной интуицией. Ощущениями. Глаза и уши — вот ее главные помощники. На первый взгляд, здесь ничего не изменилось. Но почему дом теперь не кажется крепостью? И где притаилась опасность?
Дере первым выбрался из машины — и в этот момент тяжелые ворота начали медленно открываться. Маргарита невольно вздрогнула. Сеси — в шортах и светлой футболке, в сланцах на босу ногу — стоял за ними и придерживал одну из створок. Секунд десять мужчины молча смотрели друг на друга — а она на них. Потом Дере полез обратно за руль, а Сеси отступил в сторону. Ни слова не было сказано.
Машина вползла на участок. Лишь когда Сеси принялся запирать ворота, она открыла дверцу и спустила на землю ногу.
— Осторожнее! — крикнул Дере.
Услышав это, Сеси кинулся к машине и протянул ей руку.
— Осторожнее!
Она покинула машину, придерживаемая Сеси. С другой стороны вылез Альберт Валерианович Дере. Они с Сеси с ненавистью посмотрели друг на друга.
— Как дела, Сеси? — бодро спросила она, сфальшивив в каждом слове.
— Отлично! — так же не попадая в ноты сыграл он. — Проходите в дом.
— Как будто это его собственность! — пробурчал Дере. — Подумать только! В мой собственный дом меня приглашает какой-то…