Маргарита невольно вздрогнула.
Посреди этого белоснежного великолепия возвышалась черная, как ночь, огромная Лимбо. Увеличенная копия ее прославленной скульптуры. А Клара ничего не говорила! То есть говорила, что хочет поставить у себя в спальне Лимбо. Но о том, что заказала ее копию — ни слова. Маргарита думала, что делать копию придется самой. Она подошла к Лимбо: чья работа? Клейма автора не было, а по почерку узнать оказалось трудно. Ее вдруг словно обожгло: Клара Гатина училась на художника! Работать с гипсом тоже пробовала. И талант у нее был. Небольшой, но… Она пригляделась. Копия грубовата. Сразу видно: работа дилетанта. И сделана не из металла. Просто покрыта черной краской. Имитация, дешевая и грубая подделка. Неужели Клара втайне занималась ваянием? Пару акварелей и один пейзаж она подруге показывала. Маргарита Мун тогда сказала: «Я в этом ничего не понимаю. Я не художник — скульптор». Сказала потому, что работы были плохие. Откровенно плохие. И эта Лимбо — отвратительна!
— Вот здесь я нашел сейф.
Платон Гатин указал на стену, где висела картина маслом. Южный пейзаж. Море, пальмы, закат. Теперь Маргарита не сомневалась: рука Клары Гатиной. Безобразно, как все, от нее исходившее.
Гатин меж тем аккуратно снял со стены картину. За ней была дверца небольшого сейфа.
— Ключ я нашел в ее шкатулке с драгоценностями, — сказал он. И достал ключ из кармана.
— А кодовое слово? — спросил Дере.
— Лимбо, — тихо сказала Маргарита Мун.
Гатин кивнул и принялся открывать сейф.
— Я не сразу его нашел, — попутно объяснял он. -Лежал здесь, на ее кровати. Все думал, думал… Когда поднимался, задел картину. Вы же знаете, как я неловок. Она сдвинулась, я увидел сейф и… Подумал, что надо его открыть. Деньги ведь лежали в банке, на ее счете. Я подумал, что здесь документы. Вот.
Он достал из сейфа плотный конверт — похоже, с фотографиями — и папку. Потом кассету из тех, что вставляют в диктофон. И компакт-диск.
— Что это? — спросил Дере.
— Отчеты частного детектива, — сказал Гатин.
— Вот и окончание истории! — воскликнула Маргарита. — Клара начала рассказывать ее в мотеле. Мы сидели в беседке, и она делилась тем как отвадила от дочери неугодного жениха. Пошла в агентство и наняла частного детектива. Чтобы он проследил за Сеси. Детектив вскоре выяснил, что парень врет. Никакой он не сын богатых родителей. А просто альфонс. Я правильно поняла?
— Правильно. — Гатин кивнул.
Альберт Валерианович с Давидом в это время рассматривали фотографии. Дере то и дело хмыкал, Давид от комментариев пока воздерживался. Гатин меж тем продолжал рассказывать:
— Родом он из деревни, потом семья переехала в ближайший городок с населением в двадцать тысяч. Его мать алкоголичка, отца никто не знает. У Сергея сестра и брат. Младший. Ему сейчас… пятнадцать. Он умственно отсталый. Вот фотографии.
Наконец и она решилась взять в руки фотографию. И вздрогнула. Пятнадцатилетний подросток был удивительно похож на Сеси. Те же темные волосы, рот с пухлой верхней губой и тонкой нижней, очень светлые глаза, то ли серые, то ли голубые. Но выражение лица… Веки полуопущены, рот приоткрыт, из уголка струйкой стекает слюна.
— У него случаются судороги, — пояснил Гатин. -И мальчик кричит от боли. Соседи Симоновых жалуются: хоть из дома беги. Врачи говорят, виновата мать-алкоголичка и плохая наследственность. Когда Клара увидела это…
— Испугалась за внуков. — Маргарита кивнула. -А… кто с ним? Кто о нем заботится? Если мать, как ты говоришь, пьет?
— Сестра. Девушка неумная, необразованная, но порядочная, работящая. Нянечкой в детском саду работает да полы моет в пятиэтажке. Ей двадцать лет, она замужем. Недавно родила ребенка. Врачи подозревают, что он тоже умственно отсталый. Мальчику год, но он не ходит, даже не ползает, только-только начал садиться. Нужны деньги на лечение, может, дело и пойдет. На руках у Иры Симоновой больной брат, мать-алкоголичка и ребенок, которому требуется лечение. Брата можно было бы пристроить. Но нужны деньги. Хороший уход, лекарства, преподаватели. С мальчиком заниматься надо. А там, где живут Симоновы, один специалист на весь город. Взятку надо дать, чтобы все это устроить. Его подержат немного в больнице, пока судороги и боли, а потом выпускают. Ему бы специнтернат, да поближе к столице. Что касается мужа Ирины… Узнав о диагнозе новорожденного, он исчез. Должно быть, на ее брата насмотрелся.
— Теперь понятно, куда он деньги девал. — Маргарита невольно вздохнула. — А я-то о машине спрашивала!
— Но это его не оправдывает, — тут же вмешался Дере.
— История Сережи Симонова в общем-то проста. — Гатин принялся перебирать фотографии. — Он старший, и, как ни странно, при такой наследственности и отсутствии контроля со стороны родителей коэффициент интеллекта у парня высокий. Он сумел окончить десятилетку, хотя приходилось тяжко: в квартире у них, как вы понимаете, ад. Сергей получил аттестат и уехал в Москву. Надеялся поступить в театральное училище, стать актером.
— Фактурный парень, — кивнул Давид, глядя на одну из фотографий.
— Э! Сколько их таких! — Альберт Валерианович Дере махнул рукой.
— Вот именно. — Гатин кивнул. — Короче, он провалился. В один вуз, в другой, в третий… Но парню повезло: его заметили. Он пробовался в сериалы и даже снялся в паре эпизодов. Но актерского таланта у него маловато. Дело не пошло. Зато заметили. Состоятельная дама, которой понравился Сергей, предложила переехать к ней и даже посулила оплатить учебу. Мол, в театральное училище бесполезно, учился бы ты на менеджера. Потом будешь мне помогать. Сергей ни секунды не колебался. Стал жить с женщиной намного его старше, был нянькой ее сыну. Из школы забирал, помогал делать уроки. Вот ее фотографии. — Маргарита нехотя посмотрела, боясь увидеть знакомое лицо. Даме за сорок, а ребенку лет десять. Нет, никогда не видела. Не встречались. Некрасивая. Почему ее это волнует? Гатин же тихо сказал: — Они неплохо ладили. У женщины собственная фирма, доход стабильный. Парень учился в институте…
— Где и познакомился с Ангелиной Гатиной, -закончила фразу Маргарита.
— Верно, — кивнул Платон. — Клара тебе, должно быть, рассказывала…
— Да. В беседке у мотеля. Как он бывал в вашей квартире, на даче, как понял, что у вас много денег. И решил, что жениться на Але выгодней, чем жить на птичьих правах у властной и капризной дамы.
— Честное слово, я был не против. — Гатин вздохнул. — То есть я не знал всего, конечно. Клара мне ничего не говорила. Я видел, что моя дочь влюблена, парень мне нравился. Я же и не предполагал, у кого он живет, на какие деньги.
— Но если бы дело дошло до свадьбы, ты бы проверил? — пристально глянула на него Маргарита.
— Этим всегда занималась Клара, — рассеянно ответил Платон.
— Она показала Але фотографии брата ее жениха? Рассказала о матери? О любовнице? — спросил Давид.
— Нет. Все было проще.
Гатин взял компакт-диск и сказал:
— Вот здесь видеосъемка. Есть еще фотографии.
Она взяла в руки отдельный конверт, на который указал Платон. На первой же фотографии Сеси стоял у здания, на фасаде которого красовалась витиеватая вывеска «Ломбардъ».
— Ну и что? — спросила она.
— Если бы он был только альфонсом, это еще полбеды, — сказал Гатин. — Дело хуже.
— Ага! Я же говорил! — не скрывал торжества Дере. — Он преступник!
— Алик, помолчи, — поморщилась она. — Платон, рассказывай.
— Как раз в это время у Клары пропали драгоценности. Мы подозревали приходящую домработницу. Заявили в милицию. Началось расследование. А незадолго до этого детектив, которого наняла Клара, сообщил, что к Сергею Симонову приехала сестра. Я восстановил хронологию событий по его отчетам, — пояснил Гатин. И показал бумаги: — Вот. Но с ними еще надо разбираться. Здесь цифры. Как, за что и на что детектив получал деньги. Он следовал за Симоновым по пятам. И все подробно описывал. Сначала к Сергею приехала сестра. Видимо, новости были плохие. Она как раз собиралась замуж, требовались деньги. Мать крепко запила, а брат заболел. Вновь начались судороги и адские боли. Его положили в больницу, но требовались деньги. В общем, Симонов заметался. Аля уже была у него на крючке, и визит сестры пришелся некстати. Та все ходила за ним и канючила: денег, денег. Поджидала у института. Все уже начали спрашивать: кто это? что за девушка? Могло дойти и до Али. Любовница же спонсировать семью Симонова отказалась. Ее, мол, не родня красавчика Сережи интересует, а только он сам. Пусть сам и выкручивается. Я думаю, что она начала подозревать Сережу в измене.
— Может, ей Клара Гатина позвонила? — предположил Давид.
— Может быть. Как уже говорилось, Симонов заметался.
— И стянул у Клары драгоценности! — радостно закричал Дере.
— И стянул у Клары драгоценности! — радостно закричал Дере.
— Да, — кивнул Гатин. — Напрасно мы домработницу подозревали. Некрасивая история. Сергей украл драгоценности Клары на сумму… Тысячи на четыре долларов. Но выручил за них гораздо меньше. Часть отнес в ломбард. Он же не знал, что за ним следят.
— И что? — спросил Давид.
— Детектив зафиксировал передачу денег. Есть запись разговора с оценщиком.
— В общем, попал парень, — сказал Давид.
— Да. Попал, — подтвердил Гатин. — Но Клара отчего-то не пошла в милицию. Я не знаю, о чем они договорились. Мне она не сказала ни слова. Але тоже. Сергей просто исчез. И в институте больше не появлялся.
— А… драгоценности он вернул?
— Вырученные за них деньги? — уточнил Гатин. — Вряд ли. Клара мне опять-таки ничего не говорила. Есть уголовное дело, его возбудили по нашему заявлению. Но пока приостановили. Домработницу отпустили.
— Значит, Сеси мог в любой момент сесть, -задумчиво сказала Маргарита.
— Совершенно верно, — согласился Гатин. -Если бы того захотела Клара.
— Но убивать за это? — Давид развел руками.
— Она ведь его использовала, — напомнила Маргарита. — В своих целях. Мало ли на что мог пригодиться смазливый мальчишка? Например, разбить жизнь лучшей подруге. Теперь я понимаю, о чем они шептались, пока я плавала. Я ведь прекрасно помню тот день на курорте. Когда мы с Сеси стали любовниками…
Она помнила все. Сеси старался, но ничего не получалось. И тогда Клара велела: действуй решительнее. О! Та прекрасно знала ее! Двадцать лет дружбы! Знала, что тут не уговоры нужны. Не ласка. Не слова. Атака. Клара его проинструктировала. И — получилось! Хотела отомстить Дере -и отомстила.
Она посмотрела на мужа. Альберт Валерианович поймал ее взгляд и напыщенно сказал:
— Я тебя прощаю. Ты стала жертвой интриг негодяйки Гатиной. Платон, извини.
— Ничего. Моя жена и в самом деле заигралась. Надо было пойти в милицию со всем этим. — Он кивнул на разложенные фотографии и отчеты.
— Симонов думал, что Клара Гатина все вам рассказала? — спросил Давид у Маргариты.
— Да, — кивнула она. — Сеси был в этом уверен. Я помню, как он сорвался. Кричал: «Ты теперь тоже будешь меня шантажировать! Давай! Беги в милицию!»
— Поэтому он и решил вас убить. Садиться в тюрьму юноше не хотелось.
— Что тогда стало бы с его семьей? — грустно спросила она.
— Не делай из щенка героя, — тут же вмешался Дере. — Он отделывался от сестры подачками. А сам жил хорошо. И собирался жить хорошо. За твой счет.
— Ну и что будем делать? — спросил Гатин.
— Как что? — встрепенулся Дере. — Берем это все — и к Дроздову.
— Дуня?
— Да, наверное.
Она вздохнула. Какая тяжелая, неприятная история. Именно тяжелая. Альберт Валерианович уже сгребал бумаги и рассовывал обратно по конвертам фотографии. Давид стал ему помогать. Она посмотрела на Лимбо и спросила у хозяина дома:
— Платон, Клара что — занималась скульптурой?
— Чем она только не занималась! — Гатин махнул рукой. — Участок ты видела. Клара хваталась за все. То хотела быть великим дизайнером, то модельером, то художником. Это ей и мешало. Если бы сосредоточилась на чем-нибудь одном… К примеру, как ты. Вот ты, Дуня, — личность. Человек цельный. Поставила перед собой цель — и идешь к ней. И есть результат.
— Но как это тяжело… Стоит ли оно того? Я иногда думаю, что нет.
— Видел бы ты эту личность, когда в прессе появляется критическая статья, — хмыкнул Дере, управившись с бумагами. — Ревет белугой. Если бы не я…
— Да, Алик. Все сделал ты.
Она первой направилась к дверям. За ней Альберт Дере, прижимая к груди папку с отчетами частного детектива. Маргарита затосковала. Выходит, Клара Гатина завидовала силе ее личности. Ее упорству и трудолюбию. Отсюда и записки с угрозами, и попытка уничтожить Лимбо. А потом воспроизвести. Ситуация проясняется. Но отчего на душе так тоскливо?
— Ты бы позвонил капитану Дроздову, — посоветовала она Платону, когда все спустились в холл, на первый этаж. — Мы можем его не застать.
— И в самом деле!
Гатин хлопнул себя по лбу и достал мобильный телефон.
К Дроздову ехали на двух машинах. Дере пытался возражать:
— Нам-то туда зачем? Платон и сам справится. Передаст бумаги — и все.
Но тем не менее не расставался с папкой. Она же ехала потому, что надеялась увидеть Сеси. Должен же он хоть что-то сказать в свое оправдание! Одернула себя: какая чушь! Что он может сказать? «Почему вы мне не верите?» Факты — упрямая вещь. И все-таки на самом донышке ее опустевшей души теплилась надежда. Не может все вот так бездарно закончиться. Это было бы несправедливо.
— Каков мерзавец! — меж тем заливался соловьем Дере. — Альфонс! Еще и вор! Убийца! Терпит же земля таких ублюдков!
— Алик, где бы он, по-твоему, взял денег? — не удержалась она. — Когда сестра попросила?
— А по-твоему, надо идти воровать?
— Но если негде взять?
— Работать надо, — буркнул Альберт Валерианович.
— Но где, по-твоему, можно заработать такие деньги? Двадцатилетнему юноше? Приезжему? Чтобы и самому жить достойно, и родные бы не голодали? Знаешь, сколько сейчас стоит снять квартиру в Москве? Ты мне скажешь: мы тоже так жили. Но тогда времена были другие. А сколько теперь стоит выжить? Не жить, а именно выжить? Знаешь?
— Может быть, таким и незачем плодиться и размножаться. Пусть вымирают.
— Что ж ты не плодишься? Раз достоин?
— Я не буду обсуждать это при посторонних. -Он выразительно посмотрел на Давида.
— Просто, Алик, ты не прав. Сеси жалко.
— Дуня, опомнись! Ты оправдываешь убийцу и вора!
— Дере, будь объективен. Денег ему взять было негде. А когда человек в отчаянии…
— Это все философия. Есть закон.
— Господи! Да если бы можно было прожить честно, да еще и достойно, не пресмыкаясь, не унижаясь, не стремясь к недостижимому! Это был бы подвиг! Но мы просто люди. Не герои. И ты, и я. И Сеси.
— К чему ты ведешь? Я не понимаю.
— Ему надо помочь. Его семье.
— Ну знаешь! Еще скажи: нанять адвоката! Да я лучше эти деньги на дорогу выкину!
— Хватит ссориться, — примирительно сказал Давид. — Альберт Валерианович прав: убивать нельзя. Воровать тоже. Но выхода у него не было. Не повезло парню.
— И кто в этом виноват? — спросила она.
— Никто. Одним везет, другим нет. Ему могло повезти. Стал бы известным актером, звездой, заработал бы кучу денег. И все бы устроилось. Не повезло. Но жизнь длинная.
— Да какая у него теперь жизнь! — Она махнула рукой.
Дроздов встретил их у себя в кабинете. Пошли к нему втроем: она, Дере и Гатин. Давид остался у машин, сказав, что в этом здании он за Маргариту Ивановну спокоен. Увидев документы и фотографии, капитан откровенно обрадовался.
— Ага! Ну вот! И мотив нарисовался! Теперь все! Симонову крышка!
— Я нашел это в сейфе, — начал объяснять Гатин. — И решил, что важно…
— Еще бы не важно! Еще бы! Теперь он у нас в руках! Улик — во! — Дроздов ребром ладони чиркнул по горлу. — Вот Мишка обрадуется! А говорил, концы с концами не сходятся!
— Что с отпечатками пальцев? — негромко спросила она.
— А что такое? — откровенно удивился Дроздов.
— Вы проверили? То есть сняли при задержании? Сличили?
— Разумеется! За кого вы нас принимаете? Черных — ответственный сотрудник. Все проверено-перепроверено.
— И что? — замирая, спросила она.
— Никакой ошибки, — заверил Дроздов. — На пистолете его отпечатки. Симонова.
— И… все?
— Я не понимаю: чего вы хотите?
Дроздов уставился на нее. Замечательные брови поползли вверх. Он все больше удивлялся.
— Значит, стрелял Сеси.
— Конечно! Никаких сомнений! Все, Евдокия Ивановна! — возбужденно сказал Дроздов. — Теперь вы можете быть спокойны!
— И отпустить наконец телохранителя, — закончил мысль Дере.
Она невольно вздрогнула.
— Нет!
— Что такое? — вновь удивился Дроздов. — Что вас смущает? Вы нам что, не верите?
— Верю, но… Эти записки, Лимбо… Неужели Клара, субтильная женщина, в которой живого веса и пятидесяти килограммов не было, могла ее разбить? Поднять на второй этаж, в спальню?
— Неужели ты не поняла? — Дере начал раздражаться. — Это сделал щенок! Она ему велела! Она его заслала в твой дом!
— Сеси занимался любовью со статуей? Ты соображаешь, что говоришь? Уж с этим у него все в порядке. Я-то знаю. Ему нет нужды тащить в постель стальных девушек, от живых отбоя нет.
— Дура! — заорал Дере. — Хоть бы чужих постеснялась! Обсуждать потенцию любовника в присутствии… — Он захлебнулся возмущением.
Капитан Дроздов таращил на них совиные глаза. Гатин, явно смущаясь, глядел в пол. И молчал.
— Выходит, правду в газетах писали? Во дает! -восторженно сказал Дроздов. — Со статуей, извиняюсь, сношаться! Надо проверить по базе незакрытые уголовные дела. А вдруг за ним еще что-нибудь числится? Маньяков развелось — жуть!