Анжелика уловила в его голосе тень сомнения.
– Но, Джон, тут ведь нет ничего недозволенного, правда? Малкольм рассказывал мне о противодействии, а что до отца Лео… – Ее носик сморщился от отвращения. – У вас не будет неприятностей, нет?
– Никаких абсолютно, адмирал дал разрешение, – ответил Марлоу с большим благодушием, чем испытывал на самом деле. – Довольно разговоров, пью за ваше здоровье и за будущее потомство!
Анжелика тоже поднесла бокал к губам, но Струан остановил ее.
– Извини, дорогая, пить за свое здоровье приносит несчастье, это просто старое поверье, и на кораблях Королевского флота все тосты пьются сидя.
– О, простите. – Она зацепила рукавом бокал, он задел другой, и раздался чистый высокий звон. Тут же Марлоу и Струан протянули руки и заглушили его.
– Извини, дорогая, – пояснил Малкольм, это еще одно старое морское суеверие. Если звону бокала дать замереть самому по себе, где-то в мире утонет моряк.
– О. – Свет на ее лице потух. – Как жаль, что я не знала, столько раз в прошлом…
– Ни о чем не беспокойтесь, – быстро проговорил Марлоу. – Если вы не знали, то тогда и суеверие не срабатывает. Правильно, Малкольм?
– Да, вы снова правы. Я хочу предложить тост, Анжелика. За Джона Марлоу, капитана Королевского флота, джентльмена и лучшего друга, какой у нас есть!
Маленькая каюта наполнилась оживленными голосами и смехом, а потом Ллойд объявил, что на палубе все готово. Поцелуй напоследок, такой нежный, и вот они поднялись наверх и встали там, рука в руке, готовые идти до конца.
Фрегат встал против ветра; его паруса и реи подрагивали. Все свободные от вахты члены команды построились, наглаженные и начищенные по случаю, лицом к полуюту, где Анжелика и Малкольм предстали перед капитаном. По обе стороны от Марлоу занял место почетный караул из двух морских пехотинцев. Он открыл Устав флота на нужной странице и дал знак горнисту, который проиграл построение. Боцман дунул в свою дудку, и вся команда встала по стойке смирно.
– Мы собрались здесь, как свидетели венчания этих двух людей перед лицом Господа…
Они не замечали качания палубы, не замечали ветра, все чаще налетавшего сильными порывами. На горизонте собрались дождевые облака, пока еще не угрожавшие им, но потенциально опасные. Небо над ними было все еще чистым, и Марлоу на мгновение задумался, не была ли такая погода предзнаменованием. Пока что тревожиться не о чем, подумал он. Церемония закончилась быстро и показалась им всем на удивление короткой, а для Струана была почти как внезапно наступившее похмелье. Он воспользовался золотой печаткой со своего мизинца в качестве обручального кольца. Перстень был слишком велик ей, но она крепко прижала его, глядя на него и не веря своим глазам.
– Я объявляю вас отныне мужем и женой.
Они поцеловались под троекратное «гип-гип ура», и Марлоу выкрикнул:
– Срастить грота-брас! – приказ, означавший раздачу чарки рома всей команде, что вызвало новый взрыв восторга.
– Миссис Струан, позвольте мне быть первым, кто поздравит вас.
Анжелика страстно обхватила его руками за шею, на ее щеках блестели слезы радости.
– Спасибо, спасибо вам.
– Пустяки, – ответил Марлоу, смущенный. Потом пожал руку Струану. – Поздравляю, старина. Почему бы нам не… – Резкий порыв ветра хлопнул парусиной. – Почему бы вам вдвоем не спуститься вниз, а я присоединюсь к вам через минуту. – Он отвернулся и в следующую секунду забыл о них, посвятив себя заботам о своем корабле. – Первый помощник, поворачиваем спиной к ветру. Берите курс на Иокогаму, под парусами до последующих распоряжений. На стоянку будем заходить под паром – похоже, нас ожидает дождь. Сигнальщик, дайте мне свой планшет. Когда мы окажемся в виду флагмана, передайте вот это.
Эдвард Горнт удобно расположился в эркерном окне фактории Брока. Закинув ноги на стул, он рассеянно смотрел на залив. Темный ободок облаков на горизонте расползся и обещал шторм, хотя в это время года облака могли растаять так же быстро, как и появились. Позади него Норберт Грейфорт сидел за рабочим столом, с головой уйдя в бумаги. Они видели, как «Жемчужина» скрылась за горизонтом, но не придали этому особого значения.
– Полагаю, это часть их мореходных испытаний, сэр, – заметил тогда Горнт. – Все никак не пойму, что может быть такого важного на борту этого фрегата.
Норберт кивнул, усмехнувшись про себя, и вернулся к проверке и подписанию документов и деклараций. Грузовое судно Броков стояло в гавани, готовое отплыть через несколько дней, и нужно было привести в порядок отчетность по оставшимся грузам из Японии: пятьдесят фунтов яиц шелкопряда для французского рынка – от тридцати до пятидесяти тысяч яиц на унцию, – тюки сырого шелка и шелковые ткани для лондонского рынка, лакированные изделия, бочонки саке, которое они пытались продвинуть на английский рынок, а также для японцев на Филиппинах, дешевая керамика в качестве балласта, уголь – все, что только могло найти сбыт, вместе с остатками привезенных сюда и нераспроданных товаров, которые будут реализованы на обратном пути. Немного ружей и опиума в специальных ящиках.
– Сигару? – спросил Горнт.
– Спасибо.
Они раскурили тонкие сигары, с наслаждением вдыхая ароматный дым.
– Я договорился о встрече с Макфэем, сэр, чтобы окончательно решить все относительно завтрашнего дня, сэр.
– Хорошо. – Норберт выпустил облачко табачного дыма и поставил свою подпись на последнем из документов. Он позвонил в колокольчик. Через мгновение в комнате появился его старший клерк и меняла. – Вот, здесь все, Перейра.
– Да, сеньор. – Этот маленький человек с приятными чертами лица и немного восточным разрезом глаз был – как и в большинстве компаний – евразийцем из Макао. – Как быть с особым грузом, сеньор?
– Он не внесен в декларацию и будет находиться на попечении капитана.
– Ходят слухи, что флот собирается выборочно подниматься на корабли и проверять груз.
– Пусть проверяют. Ни один из наших особых грузов не является противозаконным, клянусь Богом, какого бы черта там ни затевали эти идиоты Струаны. – Норберт отпустил его, потом целиком переключил внимание на Горнта. Что-то вызвало в нем подозрения. – Эдвард, возможно, мне следует отменить дуэль, сообщить Струану сегодня вечером, что я принимаю его компромисс. Насадка ведь на крючке, не так ли? Я позволю ему добраться до Гонконга, где он еще глубже увязнет в собственном дерьме, думая, что победил. А?
– Вы могли бы это сделать. Но зачем избавлять его от ночи страха и тревог? Он сейчас, наверное, боится – зачем успокаивать его? Стал бы он успокаивать вас?
Норберт посмотрел на него и увидел эту тонкую верхнюю губу, увидел, как она словно изогнулась слегка в злобном восторге. Он рассмеялся про себя, думая о том, какой незабываемой могла бы стать для Струана эта ночь, будь Кеттерер другим человеком, и что, теперь вернее, чем когда-либо, мысль о дуэли заберет сон Струана без остатка.
– Я не думал, что вы окажетесь так похожи на нас, Броков. Стало быть, месть сладка и для вас?
– Для меня, сэр? – Брови Горнта удивленно взлетели вверх. – Я заботился о вас – я ведь должен служить вам, разве не в этом заключалась главная идея моего приезда сюда?
– Верно, верно. – Норберт спрятал усмешку поглубже. – Значит, завтра, но сейчас мы… – Его острый взгляд различил в окне позади Горнта неясное пятно на горизонте. – Это «Жемчужина»? – Он поднялся, подошел к окну, тоже навел бинокль. Это действительно был фрегат.
– Так держать, – тихо проговорил Норберт, и Горнт спросил себя, что бы это могло означать. На «Жемчужине» убирали паруса, позади нее чернели облака.
– Ветер там посвежел, – заметил Горнт и навел на корабль свой бинокль. Дым из трубы отходил под прямым углом к его курсу.
В заливе остальной флот и торговые суда стояли на якоре. Он увидел несколько белых бурунов. Бинокль Норберта переместился на «Гарцующее Облако». Там, как будто, ничего необычного. Потом – на флагман. Ничего. Вернулся к фрегату. Они ждали. «Жемчужина» двигалась довольно быстро, вода вскипала за кормой. Вновь флагман. Ничего. Фрегат. Норберт едва-едва мог различать Анжелику, стоявшую рядом с мужчиной, должно быть, Струаном.
– Смотрите, – сказал Горнт, и его голос зазвучал взволнованно. – Вон там. Вы видите сигнальщика?
– Где? А, да.
– Он передает послание на флагман. Первые флажки – это стандартное начало, – быстро проговорил Горнт. – Капитан корабля Ее Величества «Жемчужина» – адмиралу. Послание… Послание следующего содержания: С-О-Г-Л-А-С-И-Л-С-Я Н-А П-Р-О-С-Ь-Б-У. – Несколько секунд он ошеломленно смотрел на Норберта. – Что это значит?
– Следите за флагманом, может, будет ответ! – Горнт подчинился. – Где, черт побери, вы научились читать флажки военного флота?
– В Норфолке, штат Виргиния, сэр. Когда я был мальчишкой, я часто ходил смотреть на корабли, наши и британские. Это стало своего рода увлечением. Потом отец раздобыл книги, одну американскую, другую английскую, где приводились самые распространенные фразы и некоторые из их кодов. Я все выигрывал пари для моего отца, когда он принимал офицеров, обычно за карточным столом. Он, моя мать и он, они часто устраивали приемы, богатые, это было еще до хлопкового кризиса, и он проиграл б[о]льшую часть своих денег.
– А вы любые флажки можете читать? Любые коды? – быстро спросил Норберт, прикидывая, не сможет ли он воспользоваться знаниями Горнта. – Вы могли бы прочесть флажки Струана, с корабля на корабль или с корабля на берег?
– Если бы они пользовались международными флаговыми кодами. Но, вероятно, как и ваша компания, у них есть свои… Погодите минутку, ответ с флагмана: Стандартное начало: «Капитану „Жемчужины“ от адмирала Кеттерера». Следующий флажок: «Немедленно возвращайтесь на стоянку». Дальше: «После надежной постановки на якорь незамедлительно прибыть на флагман», и буквами добавлено: «В-М-Е-С-Т-Е С Н-И-М». Последний флажок: «Подтвердите получение». – Горнт вскинул глаза. – «Вместе с ним», мистер Грейфорт? Это о Струане?
– В десятку.
– Стандартное подтверждение. – Горнт опустил бинокль и потер глаза. От напряжения у него заболела голова. – В десятку? Вы понимаете, что все это значит?
– Что такого важного на «Жемчужине»? Капитан, черт его раздери, Марлоу, Королевский военно-морской флот. – Норберту понадобилось всего несколько слов, чтобы все объяснить.
– Обвенчаны? – вырвалось у Горнта. – Какая блестящая догадка, сэр!
– Никогда бы не подумал, что Кеттерер даст свое согласие, но, похоже, он согласился. Зачем это ему? Он ничего с этим не приобретает. – Вид у Норберта был озадаченный, потом он зло ухмыльнулся. – Разве что… разве что он приказал Струану и Марлоу прибыть на борт, чтобы устроить Марлоу выволочку и не сходя с места аннулировать церемонию, чтобы поглубже вогнать нож в сердце Струана и продлить его мучения.
– Он способен на такое?
– Этот содомит способен на все, что взбредет ему, черт подери, в голову, если уж говорить начистоту, – ответил Норберт и сплюнул в плевательницу, а затем кинул туда же и окурок сигары. – Каждый, слышите, каждый, кто служит во флоте, обязан подчиняться ему, и они подчиняются!
– Вы хотите сказать, что он мог бы приказать им пойти против закона?
– Давай скажем так: они должны подчиняться беспрекословно или пенять на себя за последствия, а последствия могут быть любыми: от плети до протаскивания под килем и повешения. Если бы он захотел, он мог бы вздернуть вас на одной из своих нок-рей, а потом заявить, что его ввели в заблуждение подчиненные – он добьется оправдания в любом военном трибунале. А вы тем временем будете покойником.
– Тогда как же вы можете быть так… так открыто настроенным против него, возражать ему прямо в лицо, мистер Грейфорт?
– Потому что Кеттерер чтит закон, их так воспитывают для Королевского флота, специально, подчиняться приказам непосредственного начальника. Но главным образом потому, что у нас есть Крошка Вилли – этот драчливый гномик и есть его непосредственный начальник. Он наша подлинная защита от Кеттерера, генерала, японцев и любого другого из наших врагов, будь они трижды прокляты – только это не защитит юного Струана от адмиральской желчи.
– Итак, капитан Марлоу, необычная просьба мистера Струана заключалась в том, чтобы вы вышли в открытое море и поженили его и мисс Анжелику Ришо?
– Да, сэр. – Марлоу стоял по стойке смирно и ничего не мог прочесть на лице адмирала. Кеттерер сидел за столом в большой каюте на корме, сбоку от него сидел капитан флагмана. Позади них так же навытяжку стоял флаг-адьютант, лейтенант Королевского флота.
– И вы выполнили ее, зная, что оба они несовершеннолетние?
– Да, сэр.
– Пожалуйста, до заката представьте мне рапорт в письменном виде с указанием ваших мотивов и точным описанием всего, что произошло. Можете быть свободны. – Марлоу отдал честь и уже повернулся, чтобы идти, когда Кеттерер обратился к капитану, суровому человеку с каменным уродливым лицом, известному своей жесткостью в вопросах дисциплины и слепым преклонением перед морским уставом. – Капитан Донован, может быть, вы возьметесь исследовать правовую сторону этого дела, а?
– Слушаюсь, сэр. – Его голубые глаза смотрели безжалостно.
– Хорошо, тогда, как будто, все – пока. – Это было последнее, что услышал Марлоу, прежде чем закрыл за собой дверь и прежде чем сердце, как ему показалось, начало биться снова.
Струан ждал его в приемной снаружи. Два морских пехотинца стояли на страже у двери, подозрительно поглядывая на него.
– Господи, вам здорово досталось?
– Нет, совсем нет. – Марлоу старался, чтобы его голос звучал спокойно. – Адмирал, как и следовало ожидать, хочет получить письменный рапорт, вот и все. Я возвращаюсь на свой корабль. До встречи. – В этот момент дверь каюты открылась. Капитан Донован проскользнул мимо, словно не замечая его и едва ответив на его приветствие. На пороге появился флаг-адъютант:
– Мистер Струан, адмирал шлет свое почтение, не будете ли вы добры войти, пожалуйста.
Струан, хромая, прошел в каюту. Адъютант не последовал за ним, но закрыл дверь и остался ждать неподалеку, откуда его можно было подозвать криком. Прежде чем уйти, Марлоу встретился с ним взглядом, но это ничего ему не сказало – разумеется, ни тот, ни другой не стали бы ничего говорить в присутствии часовых.
Кеттерер, оставшийся теперь один в просторной каюте, знаком предложил Струану сесть.
– С одной стороны позвольте мне поздравить вас, – произнес он с угрюмой церемонностью и протянул руку.
– Благодарю вас, сэр. – Струан пожал ее, обнаружив, что пожатие у адмирала твердое, но ладонь мягкая. – А с другой?
– С другой стороны, похоже, вам предстоит изрядно попотеть, чтобы сдержать свои обещания.
– Сэр?
– Вы, похоже, растревожили самые ядовитые чувства в среде своих коллег. Сэра Уильяма со всех сторон осаждают жалобы.
– Как я сказал, я сделаю все, что в моих силах.
– Вы должны сделать больше этого, мистер Струан.
– Прошу прощения, но что означают ваши слова, адмирал?
– Ничего сверх того, что вы уже пообещали сделать.
Возникла короткая пауза, во время которой Струан решил, что не даст раздавить себя или подчинить чужой воле и не будет выпускать из виду тот факт, что этот человек сделал его брак возможным – нет, не так, поправил он себя, «разрешил» ему стать возможным. Джон Марлоу оказался достаточно смел, чтобы взять на себя инициативу.
– Капитану Марлоу ничего не грозит, не так ли?
– Капитан Марлоу отвечает за свои действия по уставу Королевского флота.
– Да, естественно, но я полагаю, наш брак не нарушает положений устава, сэр. Я начал с того, что очень внимательно прочел соответствующий параграф, и не нашел там никаких возрастных ограничений, о возрасте там даже не упоминается.
– Устав также гласит, что любой подобный брак подлежит немедленному пересмотру, если к тому есть основания. В данном случае они есть.
– Значит, я женат, но не женат, вы это хотите сказать?
– Я лишь указываю, мистер Струан, что любые необычные случаи, как и все, что происходит на флоте, можно пересмотреть.
Струан натянуто улыбнулся.
– Совершенно справедливо. То, как я… – он едва не сказал «прочел», но осмотрительно поменял слово, – … то, как я понял ваш приказ, сэр, на мой взгляд, давало ему разрешение провести церемонию.
Кеттерер поднял бровь.
– Капитан Марлоу показал вам запечатанный приказ, полученный им от меня?
– Приказ, как я понял его, сэр, давал ему полное разрешение, сэр… признаюсь, я использовал все возможные и невозможные средства, чтобы выспросить все дословно и убедить его, что именно так обстояло дело.
– Я так и подумал, – сухо заметил адмирал.
– Значит, это все-таки было разрешение по всей форме.
– Мой приказ был изложен ясно: если вы попросите о необычной услуге, он может оказать вам ее, если пожелает. Вчера вечером, разве вы не упомянули что-то насчет того, что хотите выйти в открытое море, где не видно земли? Ваша необычная просьба могла заключаться только в этом – его приказы предписывали ему провести испытания в виду флагмана.
Струан пытался сохранить хладнокровие, чувствуя под собой жаркое дыхание катастрофы, словно оказался на жаровне с углями.
– Да, сэр. Да, вы вполне могли так подумать. Если случилась какое-то недопонимание, его следует отнести на мой счет, а не на счет капитана Марлоу.