– Как можно опять все упростить, Андре?
– С первым осложнением вы уже справились.
Когда она в горе спешила укрыться в миссии, он перехватил ее и почти волоком втащил к себе в кабинет, набросившись на нее с проклятиями, едва была закрыта дверь, зло тряся ее и говоря: «Ты что, с ума сошла, сука бестолковая? Возвращайся в его дом, оставайся там и не смей трогаться с места, тебе нельзя прятаться здесь или ты погубишь себя! Возвращайся туда, дура, мы встретимся позже и поговорим, только, ради Христа, ничего не подписывай и ни на что не соглашайся, ну, шевелись, убирайся отсюда!»
– Вы были совершенно правы, Андре, – сказала она, не сердясь на него за грубость и жестокость, прекрасно все понимая. – Спасибо, что вы сказали мне все так, чтобы это дошло до меня, пробилось через мою боль. Это было первое. Что дальше?
Морщины на его лбу стали глубже. Это была новая Анжелика, неизвестная ее сторона и неожиданная. Раньше он дважды видел такую перемену в мужчинах, ни разу в женщине. Оба были вражескими шпионами, которых отпустили после страшнейших пыток. В качестве объяснения врачи могли предложить только одно: эти люди перестали бояться, бояться новых пыток, бояться смерти. Их подтащили к самому краю, и они выжили, и были теперь убеждены, вне всяких сомнений, что выживут снова, что бы с ними ни делали, или умрут, а это уже не имело значения. Врачи сказали, что сама смерть перестала иметь значение до того дня, отделенного от них неделями, месяцами или годами, когда первобытный ужас снова поднимет в их душе свою мерзкую голову, как это обязательно должно было произойти.
Бедная Анжелика, она сидит передо мной такая уверенная, такая величественная. Настанет день, когда все это выплеснется наружу, разорвет тебя на куски. Справишься ли ты с этим или окончишь свои дни в сумасшедшем доме?
Сам он раньше готов был поспорить, что столько бед окажутся непомерным бременем для такой юной девушки: побег отца, похищение приданого, изнасилование и беременность, убийство насильника у нее под окном и вот теперь еще одна ужасная смерть, о которой он и все Поселение знало в самых ярких подробностях. Он и Сератар тогда ожидали, что ее рассудок помутится, по крайней мере на несколько месяцев, до сих пор ждали, когда это произойдет, так и не поверив Хоугу, которого подробнейшим образом расспросили обо всем.
Если Хоуг способен сотворить это чудо, со злостью подумал он, почему врачи не могут вылечить эту растреклятую английскую болезнь? Это несправделиво.
– Жизнь несправедлива, не так ли?
– Да, – кивнула она. – Совсем несправедлива.
– Он оставил завещание, указав в нем вас как свою наследницу?
– Я не знаю. Малкольм никогда не упоминал о завещании.
– Анжелика, в будущем, говоря о нем, называйте его своим мужем, а себя – его вдовой.
– Зачем?
– Чтобы установить, помочь установить свое право на его имущество. – Он увидел, как она кивнула, поражаясь ее самообладанию. Не воля ли это Господа, что она имеет силы казаться такой спокойной?
– Если никакого завещания нет, это что-нибудь меняет?
– Мы пытаемся выяснить это. Было бы лучше всего, если бы имелось такое, которое назначает вас наследницей. Это было бы лучше всего. Далее, вы должны вернуться с… с его останками в Гонконг. Будьте готовы к тому, что его мать поведет себя враждебно – на людях старайтесь быть с ней дружелюбной. Вы должны присутствовать на похоронах, разумеется, в соответствующем облачении. – Здесь он добавил: – Возможно, Анри мог бы дать вам письмо к нашему послу, вы уже знакомы с ним?
– Да. Мсье де Жеруар. Анри «мог бы»? Что за письмо он мог бы написать для меня?
– Если бы Анри удалось убедить, по его настоятельной рекомендации вы могли бы быть отданы под защиту Жеруара как подопечная государства. По моему глубокому убеждению, вы являетесь законной вдовой покойного тайпэна, Малкольма Струана. Если Анри уверенно поддержит нас, это могло бы стать государственной политикой.
– Значит, мне нужна серьезная поддержка?
– Я в этом уверен. Анри – нет.
Она вздохнула. Она и сама пришла к тому же выводу. Но государственная политика? Это была новая идея, возможность, которую она не учитывала. Государственная политика означала бы защиту Франции. Это стоило чего угодно – нет, не чего угодно.
– Что я могла бы сделать, чтобы уговорить Анри?
– Я мог бы сделать это для вас, – ответил он. – Я бы попытался.
– Тогда, пожалуйста, приступайте немедленно. Сегодня вечером вы мне скажете, что я могу сделать взамен. Время перед обедом вас устроит или завтра утром – когда хотите.
Говорить больше было не о чем. Завтрашний день подошел бы лучше, сказал ей Андре и откланялся; и перед тем как принять следующего гостя, мистера Ская, она откинулась на спинку кресла и улыбнулась в потолок, гадая, какова будет цена.
Подопечная французского государства? Ей понравилось, как это звучит, ибо она понимала, что ей понадобится вся помощь, какую она сможет отыскать, чтобы вступить в сражение с великаншей-людоедом из Гонконга…
И сейчас, свернувшись калачиком в другом кресле Малкольма, в апартаментах тайпэна наверху, заперев дверь изнутри, она почувствовала, что это идея нравится ей еще больше, и снова стала гадать о цене. Это будет стоить дорого. Этих золотых монет, о которых никто не знает, будет достаточно для начала, потом рубиновый перстень, теперь у меня есть печать, печать Малкольма.
Она положила все на место и заперла тайник.
Удовлетворенная прогрессом, достигнутым в первый день ее новой жизни, она закрыла глаза и уснула без сновидений. Разбудил ее стук в дверь. Часы показывали почти половину пятого.
– Пожалуйста, кто это?
– Джейми, Анжелика.
Волна радостного ожидания окатила ее. Оставайся спокойной, предостерегла она себя, отпирая дверь, лед, на который ты ступила, очень тонок, а черная вода под ним сулит смерть.
– Хеллоу, Джейми, дорогой, входите, прошу вас. – Она снова опустилась в кресло мужа, показав ему на кресло напротив, в котором всегда сидела сама. Эта перемена доставила ей удовольствие. – Вы выглядите таким измученным, таким печальным.
– Я все никак не могу свыкнуться с мыслью о его смерти и, ну, со всеми переменами, Анжелика.
– Да. Это очень трудно.
– Вы тоже изменились. Позвольте… позвольте мне сказать, какая вы удивительная, такая сильная и, ну, вы знаете.
– В том-то вся и проблема, Джейми, что не знаю. Я знаю лишь то, что случилось, и могу принять это, приняла это. Мои слезы… мне кажется, я, наверное, выплакала все слезы, отпущенные мне в этой жизни. Поэтому пока что никаких слез. Вы виделись с сэром Уильямом?
– Да. Скай сказал, что вернется сюда около шести, если это удобно. – Он видел, как она рассеянно кивнула.
– Он ведь вам не нравится, Джейми, правда?
– Мне вообще не нравятся адвокаты, их появление всегда предвещает неприятности, хотя он не плохой человек. Я думаю, он вам вполне подойдет. Если почувствуете тревогу, сообщите мне немедленно. Маль… Малкольму он нравился, и вам нужен кто-то, кто будет вас представлять.
– Мне и самой трудно произносить его имя, Джейми, и говорить «муж» ничуть не легче. Даже труднее. Не нужно стесняться.
Джейми уныло кивнул и достал письма.
– Сэр Уильям сказал, что эти письма являются частью его имущества, как и деньги. Он не смог вынести определения по юридической стороне – он напишет со срочной почтой генеральному стряпчему Гонконга, – но сказал, что не видит причин, почему бы не передать вам эти письма, если вы пообещаете не уничтожать их. Что же до соверенов, оставьте их себе – я сказал ему, что, по-моему, у вас сейчас нет своих денег, – но он просит, пожалуйста, напишите ему расписку на эту сумму.
– Все что угодно. Он прочел их?
– Нет, их никто не читал. – Секунду помедлив, он положил их на каминную полку. – Есть еще пара вещей, мы договорились еще кое о чем – вы хотели бы услышать о них сейчас или… я вполне могу вернуться позже.
– Нет, я чувствую себя хорошо. О чем вы договорились, Джейми?
Он сделал глубокий вдох: все его существо восставало против того, что ему приходится говорить ей все это, но это был его долг.
– Посоветовавшись с сэром Уильямом, Бэбкоттом и Хоугом, мы отдали распоряжения завтра отправить тело назад в Гонконг, где оно будет похоронено; мы все согласились – таково наше общее мнение, – что это наилучшее решение. Все возможное будет сделано, уже делается, чтобы облегчить вам это путешествие и, насколько это возможно, помочь его вынести. Доктор Хоуг отправится с вами, он проследит, чтобы вы были в хороших руках. – Улыбка Джейми была пустой, его лицо – отражением несчастья. – Не могу даже высказать, как мне горько из-за всего этого. А Со со временем займется укладкой ваших вещей, Чен поможет, если будет нужно, и упакует все, что должно отправиться с кораблем, который отплывает с вечерним отливом. Тем временем, если вам что-нибудь понадобится, скажите только слово.
Он увидел, как ее взгляд опустился на руки, тонкие пальцы вертели печатку Малкольма на безымянном пальце. Бедная Анжелика, у нее нет даже нормального обручального кольца.
– Что ж, вот и все пока… Хотите, я составлю вам компанию сегодня за ужином?
– Благодарю вас, но нет, я поем здесь, или в столовой, или у себя, однако, пожалуйста, присядьте. Прошу прощения, но мы еще не закончили. Моего мужа не повезут обратно в Гонконг, чтобы похоронить там. Он будет похоронен здесь. Ни мой муж, ни я никогда больше не поднимемся на борт «Гарцующего Облака».
Она видела его взгляд, но это не отвлекло ее от принятого утром решения: столкновение должно произойти при первом же упоминании об их распоряжениях.
– Вы хотели бы получить от меня распоряжения насчет похорон сейчас или предпочли бы выслушать их позже?
– Но все уже сделано, – возразил он, – распоряжения уже отданы. Так лучше всего, мы все посчитали, что так будет лучше всего, и мы… мы знаем, что так будет лучше для вас и для всех. Миссис Струан, без сомнения, отнесется к этому с одобрением и, конечно же, захочет, чтобы его похоронили дома, в Гонко…
– Миссис Струан? Я миссис Струан. Вы имеете в виду другую миссис Струан, Тесс Струан, другую миссис Струан? – Она говорила совершенно бесстрастно. – Ее слово не является решающим в данном вопросе. Я его вдова и стою в этом выше его матери.
– Бог мой, Анжелика, только потому, что Скай считает, будто вы…
– Это не имеет никакого отношения к мистеру Скаю, Джейми, он не предлагал этого, и я не консультировалась с ним. Пока. Но я знаю свои права, и желания своего мужа, и они будут выполнены.
– Но… но… – Джейми был настолько потрясен, что никак не мог выговорить слова; потом они хлынули потоком: – но вы не можете отменить то, что сэр Уильям и… и док Хоуг, и Бэбкотт, и я считаем наилучшим для вас и для него, что, как мы уверены, лучше и для вас, и для всех. Вы переутомились. Анжелика. Это лучшее решение, Анжелика, действительно лучшее.
– Переутомилась? Я? Какой вы глупый, Джейми. – Она позволила себе едва заметную, холодную как лед улыбку. – Я вовсе не переутомилась. Я просто собираюсь выполнить желания моего мужа.
– Но все готово, «Гарцующее Облако» готово к отплытию, и… все готово.
– Я рада, что клипер готов. Обязательно отправьте корабль прямо сейчас, его мать должна услышать ужасную весть как можно скорее – вам следует сделать это самому, Джейми, отправляйтесь с «Гарцующим Облаком», вы здесь старший, это надлежит сделать вам. Умоляю вас, не дожидайтесь завтрашнего дня, отправляйтесь сегодня же вечером, вы сможете сообщить ей это ужасное известие, тогда ей будет не так больно. Вы должны.
– Конечно, я так и сделаю, если в этом будет необходимость, – ответил он, содрогаясь от этой мысли. – Но, Анжелика, это же смешно, вы не можете говорить серьезно, вы должны понимать, что так будет лучше всего! Боже Милостивый, Анжелика, вы должны понять, что это…
– Лучше для вас и для других, возможно, но не для моего мужа и потому не для меня. Он имеет право быть похороненным так, как он…
– Вы должны позволить нам сделать так, как будет лучше всего, его тело от…
– Тело моего мужа не вернется, не вернется! на этот корабль, как и я тоже, – тихо произнесла она. – Скажите мне, старый друг, если бы я отправилась на нем, как вы предлагаете, где бы я жила на борту? В главной каюте?
Он потрясенно уставился на нее, эта проблема не приходила ему в голову.
– Нет, конечно же, нет, – быстро ответил он, – разумеется, вы сами бы выбрали себе лучшую каюту. Я гарантирую, что все бу…
– Я гарантирую, что все до последней мелочи будет сделано так, как пожелал мой муж.
Джейми вытер лоб, голова его работала как никогда раньше; он чувствовал легкую дурноту и был сбит с толку, тогда как было очевидно, что она полностью владела собой. Неожиданная мысль.
– Возможно, вы правы. «Гарцующее Облако» – плохой выбор, возможно. Мы зафрахтуем другое судно… погодите-ка, пакетбот должен отплыть послезавтра, мы закажем на нем место для вас, Хоуга и… и для него, а я уговорю капитана отплыть раньше. Завтра. Это разрешит все проблемы, верно?
– Нет. – Она устало вздохнула. – Извините, Джейми, нет. – Теперь в ее голосе появилась чуть уловимая резкость, которая, впрочем, отчетливо слышалась. – Пожалуйста, поймите меня, нет. Нет! Он будет похоронен здесь, как пожелал бы сам. Послезавтра.
– Вы не можете. Миссис Струан… то есть Тесс Струан необходимо дать время. Мы пошлем «Гарцующее Облако» за ней, она захочет присутствовать на похоронах, должна присутствовать.
– Вы можете делать что хотите, но мой муж будет похоронен послезавтра так, как он бы пожелал – я не думаю, что за этот срок можно успеть сделать то, что вы предлагаете. Я не собираюсь спорить с вами. Извините, старый друг, но это вы переутомились, и я прекрасно могу вас понять. Пожалуйста, попросите сэра Уильяма и мистера Ская зайти ко мне сейчас, как можно скорее, и я улажу это дело официально.
– Ради Создателя, семейный склеп находится в Счастливой Долине, там похоронены его дед, отец, братья и сестры.
– Джейми, я устала повторять: пожалуйста, пригласите сэра Уильяма и мистера Ская прийти сюда как можно скорее. Вместе.
Он не знал, что ему делать, поэтому беспомощно пожал плечами и вышел.
Несколько минут она сидела неподвижно и глубоко дышала. Получилось не так плохо, подумала она, потом потянулась, встала и прошла в свою комнату. Там она выбрала чистое платье, строгое, темно-серое, и положила его на кровать. Ветер загремел оконными рамами, но она не почувствовала холода. Зеркало манило ее к себе. Она рассмотрела свое отражение. Критично. Без улыбки. То, что она увидела, доставило ей удовольствие. И та новая Анжелика, какой она стала, тоже понравилась ей. Это было похоже на примерку нового платья – нет, новой кожи.
– Надеюсь, это не износится, – сказала она своему отражению. – Мы должны много трудиться, чтобы это не износилось. Эта я лучше, чем та, другая.
Затем она взяла первое из писем, писем Тесс Струан. Его письмо она хотела оставить напоследок.
* * *Лицо сэра Уильяма было каменным. Как и лицо Джейми. Доктора Хоуг и Бэбкотт хмурились. Глаза Небесного Нашего ошеломленно посверкивали. Все они сидели в креслах перед рабочим столом Малкольма. Она смотрела на них из его высокого кресла, крошечная, но прочно обосновавшаяся в нем. Платье более темного цвета, чем раньше, рукава в три четверти, квадратный вырез шеи, спина прямая, прическа безупречна. Без косметики и непостижимо величественная.
– Послезавтра? – переспросил сэр Уильям.
– Да, пожалуйста, – ответила она. – Моего мужа не следует выставлять надолго для того, чтобы люди могли отдать ему последнюю дань уважения, если они пожелают это сделать. Разве три дня не обычный срок, доктор?
– Как правило, да, Анжелика, – сказал Хоуг. – Но мы уже позаботились о том, чтобы сохранить тело на пути домой. Все будет хорошо, вам не о чем беспокоиться. – Он добавил мягко: – Ему действительно следует быть похороненным там, поверьте. Мы все так считаем.
– Вы набальзамировали его? Так скоро?
Оба врача неуютно пошевелились. Хоуг ответил:
– Нет, обычно это не применяется. Используется… э-э, используется лед, чтобы обеспечить сохран…
– Вам бы пришлось по сердцу быть упакованным в лед и отправленным в Гонконг, как баранья туша из Австралии?
Напряженность в комнате нарастала, мужчины испытывали невообразимое чувство неловкости. Ее голос оставался тихим, твердым и дружелюбным, что еще больше бесило их. Кроме Ская, в глазах которого она вырастала в фигуру совершенно иной величины.
– Дело не в этом, мадам, – возразил сэр Уильям. – Ради его блага и блага семьи мы считаем разумным провести похороны дома.
– Он ведь восхищался своим дедом, тайпэном, не так ли?
– Совершенно справедливо, – ответил сэр Уильям. Он вдруг расслабился, и все его тревоги исчезли, потому что теперь у него был ответ на эту головоломку, что бы они ни говорила. – Это всем известно. Почему вы спрашиваете?
– Много раз и в разных выражениях Малкольм говорил, что хотел быть похожим на него, хотел, чтобы его так же помнили, как деда, и так же похоронили. И именно так все и будет.
– Очень верно и разумно. – Сэр Уильям сухо добавил: – Его дед покоится в семейном склепе на кладбище в Счастливой Долине. – Он добавил мягко: – Анжелика, я согласен, что и для него должно быть сделано то же самое. Теперь я пони…
– Но Дирк Струан не был похоронен в Гонконге, – сказала она, заставив их всех вздрогнуть от удивления. – О, я знаю, что его имя выгравированно на камне, но похоронен он в море. Мой муж будет похоронен в море тем же способом.