– Но Дирк Струан не был похоронен в Гонконге, – сказала она, заставив их всех вздрогнуть от удивления. – О, я знаю, что его имя выгравированно на камне, но похоронен он в море. Мой муж будет похоронен в море тем же способом.
– Простите, Анжелика, но вы ошибаетесь, – вмешался Джейми. – Я был там, я тогда только что получил место в торговом доме Струанов, новичок в китайской торговле, недавно прибывший из Англии, и присутствовал на похоронах. Это было грандиозное событие, весь Гонконг собрался там. Было даже огромное похоронное шествие в Китайском городе, организованное отдельно Гордоном Ченом.
– Простите, Джейми, но вы ошибаетесь. В склеп был помещен пустой гроб, его похоронили в море вместе с его любовницей, Мэй-мэй, в международных водах на удалении от Гонконга. – Она почувствовала, как слезы подступили к глазам. Никаких слез, приказала она себе, пока рано. – Он был похоронен в море. Это был христианский обряд, свершенный по всем правилам, как он того желал, а свидетелями были Кулум и Тесс Струан, Гордон Чен и Аристотель Квэнс.
– Это невозможно, – произнес Джейми.
– О нет, это возможно, и именно это и произошло. Отцы вашей Церкви отказались дать свое разрешение на то, чтобы их погребли вместе, отказали им в христианских похоронах в освященной земле Счастливой Долины.
– Но, Анжелика, я видел похороны. Он был похоронен там, я не знаю, где похоронили Мэй-мэй, но я согласен: ее с ним не было.
– Вы видели представление, Джейми, гроб был пуст.
– Это чепуха, – сказал сэр Уильям.
– Отцы церкви были непреклонны в отношении совместного погребения, – продолжала она, словно не слышала его. – Это было нечто неслыханное. У них и в прошлом имелось много поводов негодовать на Дирка Струана, как вам хорошо известно, сэр Уильям, но это было уже слишком. В своем завещании, части его Завета, который передается от тайпэна к тайпэну, он написал за две недели до смерти, что если он и Мэй-мэй умрут вместе, их должно похоронить вместе, что он намеревался жениться на ней и…
– Он своей рукой написал это? Он собирался жениться на ней? – выпалил сэр Уильям. Остальные были поражены не меньше его, ибо даже сегодня брак с китаянкой был немыслим – остракизм был бы пожизненным, даже для Дирка Струана. – Он действительно написал такое?
– Да, – ответила она, заметив, что из всех них один Хоуг не разделял ужаса сэра Уильяма.
Англичане, все британцы, во многом такие ужасные люди, думала она. Такие лицемеры, слепые, бескультурные фанатики, и так непохожи на нас, только одно и знают, что противиться всеми силами браку протестанта с католичкой, не говоря уже об их отвращении к смешанным бракам с народами их империй.
Зачем видеть в смешанном браке гнуснейший грех, хотелось закричать ей, когда каждый из вас открыто имеет туземных любовниц и детей от них, какое лицемерие! Мы никогда не были такими в нашим французских колониях или в империи. Если француз женится на местной женщине, она становится не только его женой, но и французской подданной, и в полной мере пользуется защитой французского закона. Мы даже поощряем смешанные браки, и правильно делаем. Мужчина есть мужчина, а женщина – женщина, какого бы цвета ни была у них кожа, но только не для вас. Да охранит меня Господь от того, чтобы стать англичанкой, благодарение Богу, я никогда не смогу отказаться от своего французского гражданства, за кого бы я ни вышла замуж…
Что это я говорю, вздрогнув, подумала она, с усилием приходя в себя и возвращаясь сознанием в эту комнату и к врагам своего мужа. Потом у меня будет достаточно времени для такой роскоши.
– Я нахожу некоторые из британских представлений трудными для понимания, сэр Уильям, относительно смешанных браков, но, с другой стороны, я француженка. Если оставить это, похороны деда моего мужа зашли в тупик: ваша Церковь пришла в негодование и ни за что не соглашалась на совместное погребение. Новый же тайпэн, его сын Кулум, настаивал на нем – ни о чем ином, кроме христианского погребения по всем правилам, для Дирка Струана нельзя было даже подумать. Для Кулума это имело большее значение, чем для Тесс, которую очень тревожили посмертные желания Дирка Струана и его пренебрежение всеми условностями, составлявшими основу основ ее веры. Ее отец, Тайлер Брок, теперь самый могущественный негоциант на острове, яростно выступал против, как и мать Тесс, большинство торговцев – тоже, по крайней мере, публично, в душе они могли чувствовать иное. Губернатор занял сторону Церкви.
– И совершенно справедливо, – тихо проговорил сэр Уильям.
– Да, – кивнула она. – Если бы Гонконг был католическим, моя Церковь была бы столь же враждебно настроена. Таким образом, колонии угрожал скандал, а это при том, что весь Гонконг лежал в руинах после тайфуна и льда нигде было не раздобыть, – язвительно добавила она.
Все опять заерзали в креслах, кроме Ская, который, сгорбившись, сидел в своем с той же чуть заметной улыбкой.
Бэбкотт мягко заметил:
– Это нормальная, правильная медицинская процедура для важных особ в подобных обстоятельствах, Анжелика. Ваш муж был и остается для нас важным. Вы должны верить этому.
– Я верю. – Она отвела глаза от него и, как и раньше, обратилась к сэру Уильяму, продолжая тем же размеренным тоном: – Чтобы выйти из тупика, был придуман компромисс. Этот компромисс подготовили Аристотель Квэнс и Гордон Чен, он был устным, ни слова не было записано. Без шума – следовало бы сказать «тайно», потому что именно так все и было обставлено, тела доставили на «Китайское Облако». Англиканская церемония была проведена военным капелланом и капитаном Орловым. Это были настоящие христианские похороны. Дирк Струан и его любовница, Мэй-мэй Шень, были похоронены вместе, как он и желал.
– Если это было такой тайной, откуда вы знаете, что это правда?
– Это было занесено в корабельный журнал, сэр Уильям, который немедленно поместили в личный сейф тайпэна, а все свидетели, Кулум и Тесс Струан, Аристотель Квэнс и Гордон Чен, и, разумеется, минимум команды, имевшийся на борту, дали священную клятву хранить молчание. Капеллан, имени его я не знаю, незамедлительно был отослан назад в Англию. Другие похороны прошли со всей пышностью, приличествовавшей Тайпэну «Благородного Дома».
Комната погрузилась в молчание, нарушавшееся лишь вздохами ветра за окном – день снаружи был ясный. Сэр Уильям спросил:
– Вы видели этот журнал?
– Нет, и я не говорила с… с его матерью об этом.
– Тесс Струан могла бы подтвердить это или Гордон Чен, если бы они согласились нарушить данную ими клятву и если бы захотели.
Скай выпрямился в своем кресле.
– Сегодня утром миссис Струан спросила меня, правдива ли эта история, которую ей поведал ее покойный супруг. По счастью, я оказался в состоянии подтвердить некоторые детали.
– И вы знаете, что это правда?
– Я случайно встретился с одним членом команды, который менее остальных был склонен хранить тайну. Это матрос, Хеннери Фэрчайлд, – я не имею представления, жив он еще или умер, но когда я впервые прибыл в Гонконг, сэр Уильям, я особенно позаботился о том, чтобы узнать все, что только было возможно, о «Благородном Доме», Броках, Квэнсе, о том, как был основан Гонконг, и о… о различных правонарушениях, имевших место в высших сферах.
Сэр Уильям кивнул с кислой миной, находя его гнилые зубы и дурной запах изо рта еще более отвратительными, чем обычно. Он знал о некоторых грязных скандалах, скрытых от общественности, которые предшествовали его появлению здесь.
– Это показания с чужих слов.
– Они не имели бы большого веса в суде, сэр Уильям. Но это правда.
Как быть? – спрашивал себя министр. Я обязан принять правильное решение, клянусь Господом. Суд Париса? Нет, все это тайфун в винном бокале.
– Очень хорошо, мадам, мы обязательно должны уважать его желания. Джейми, немедленно отошлите тело в Гонконг для погребения в море, немедленно, – сухо распорядился он и подумал: как только оно окажется там, Тесс Струан может сколько угодно напускаться на Анжелику Струан, и черт меня побери, если я намерен встревать между ними. Какой бес вселился в Анжелику, никогда не видел такой перемены в человеке! – Вполне понимаю, что отправляться с «Гарцующим Облаком» вам не следует. Мы пошлем пакетбот.
– Благодарю вас, – спокойно произнесла Анжелика, – но нет, сэр Уильям. Мой покойный муж не будет отослан как туша, на льду, в Гонконг. Не будет.
– Клянусь Богом, мадам, если я отдам такой приказ, это произойдет.
– Верно, если вы отдадите такой приказ. Но, сэр Уильям… – она взглянула на Ская, – что говорит на сей счет закон?
– По закону, желания мужа, поддержанные его вдовой, будут иметь приоритет.
– По закону, желания мужа, поддержанные его вдовой, будут иметь приоритет.
– Прежде чем я отвечу на это, сударь, существуют ли какие-нибудь доказательства? Их нет. Что же до приоритета, то перед кем? – язвительно осведомился он. – Перед миссис Струан, Тесс Струан, вы это хотите сказать? Нам следует полностью перестать брать ее в расчет.
Скай открыл рот, чтобы ответить, но Анжелика знаком попросила его замолчать и сказала:
– Вовсе нет. Если бы «Гарцующее Облако» отплыл немедленно. Быстрый путь до Гонконга – это десять дней туда и десять обратно при хорошей погоде. Несколько дней в порту. Доктор Хоуг, может ли ваш… ваш лед, – с отвращением выговорила она, – сохранять бренные останки моего мужа в надлежащем состоянии все это время, чтобы его мать могла приехать сюда – если бы она пожелала приехать?
Хоуг думал о Дирке Струане и легендарной Мэй-мэй, его красавице возлюбленной, о смешанных браках и о том, как сам он жалел, что погубил свою жену, любовь всей своей жизни.
Он часто чувствовал себя убийцей. Его любовь к ней должна была бы оказаться достаточно большой, чтобы не жениться на ней, на забирать ее от ее безопасной, спокойной жизни в Индии в этот кошмар, который, он знал это, станет концом их жизни. И стал.
Снова твое будущее лежит на чаше весов, Хоуг, старина. Поможешь ли ты этой девушке или Тесс Струан? Не забывай, это твоя вина, что тот проклятый убийца остался жить и напугал ее чуть не до смерти.
– С медицинской точки зрения это возможно, но я бы советовал не делать этого, – сказал он, послав краем глаза предупреждение Бэбкотту, чтобы тот не вмешивался. – Решение, сэр Уильям, должно по сути определить, должен ли он быть отправлен назад или нет. Если нет, я думаю, его следует похоронить так, как… как желает его супруга.
Сэр Уильям колебался, раздраженный тем, что его решение проблемы не было принято.
– Анжелика, почему вы противитесь переезду вместе с телом в Гонконг, если не на «Гарцующем Облаке», то на пакетботе?
– Я выступаю против потому, что тогда его ни за что не похоронят так, как он того желал, как похоронили его деда – его мать никогда не признает истинности рассказа, который вы только что услышали, ей нельзя признавать его. Я его вдова и говорю вам, что его желания – это мои желания, говорю от всего сердца.
Сэр Уильям сомневался в юридической правомочности как своего согласия, так и несогласия, и его очень сильно заботила Тесс Струан, ее положение фактической главы «Благородного Дома», ее письменное выступление против этого брака и что она предпримет, если тело не будет отослано в Гонконг.
Ну, во-первых она поднимет страшный крик, подумал он, едва не поморщившись. Совершенно очевидно, что она захочет провести похороны там, они и должны состояться там, в море или нет и правдив или нет этот рассказ; и пятьдесят фунтов против гнутого фартинга, что она постарается аннулировать этот брак, и у нее хорошие шансы добиться этого. Так что, бедная моя леди, хотите вы этого или нет, но положение ваше весьма и весьма шатко.
– Боюсь, что вы делаете уже само по себе трагичное событие еще более сложным и запутанным, чем следует. Несчастный юноша может быть с тем же успехом похоронен в море в Гонконге, как и здесь. Посему наилучшим…
– Извините, что перебиваю вас, сэр Уильям, – вмешался Скай, потом добавил голосом блестящего королевского адвоката, ведущего перекрестный допрос: – Но если вы официально не оспариваете законности брака моего клиента, она безусловно имеет определенные права. Вследствие чего, позвольте мне просить вас согласиться с тем, что пожелания ее покойного мужа и ее собственные должны превалировать в данном вопросе, и дать разрешение провести похороны здесь. – Потом, тем же голосом королевского адвоката, но уже заканчивающего итоговую речь от имени защиты, он произнес так мягко, с теплотой: – Малкольм Струан был нашим, он принадлежал Иокогаме не меньше, чем Гонконгу. Его трагедия началась здесь, здесь она и должна завершиться.
Несмотря на всю свою твердость, Анжелика почувствовала, как по щекам побежали слезы. Но они не услышали от нее ни одного звука плача.
47
Целый час после того, как сэр Уильям и остальные ушли, Скай и Джейми спорили друг с другом. Она слушала. Все, что они говорили, уже ничего не могло изменить. Она проиграла. Вслед за страстным призывом Ская сэр Уильям объявил:
– Сожалею, но я ничего не услышал здесь сегодня, что заставило бы меня изменить свое мнение. Тело должно вернуться в Гонконг для погребения, либо на «Гарцующем Облаке», либо на пакетботе. По вашему выбору, мадам. Настоящая встреча окончена.
– Если бы мы были в Гонконге, – с горечью говорил Скай, – я бы мог потребовать письменного постановления суда, для этого есть целая дюжина оснований, но здесь сэр Уильям и суд, и судья, и присяжные. У нас нет времени, чтобы съездить туда и вернуться, что бы мы ни делали.
– Значит, мы больше ничего не можем с этим поделать. – Джейми сидел хмурым, ее рассказ потряс его. – Вам придется смириться с этим, Анжелика. Мы ничего не можем сделать, будь все это проклято.
– Я не могу ехать в Гонконг, и я должна присутствовать при погребении.
– Я согласен, – сказал Скай, кивая.
– Почему? Что вас может остановить, Анжелика? – спросил Джейми.
– Тесс Струан, – ответила она.
– Но что она может сделать? Она не может помешать вам пойти на похороны и не может разрушить ваш брак. В сегодняшней передовой статье Неттлсмита говориться, что он абсолютно законен, хотя вы оба и несовершеннолетние. Отправляйтесь на пакетботе, я добьюсь, чтобы он отплыл в то же время.
– Нет. Извините, Джейми. Мистер Скай уже сказал, что эта статья – всего лишь мнение одного человека. Я знаю, что Тесс Струан не похоронит его в море, как он хотел, я уверена, что не похоронит. И она будет нападать на меня всеми способами, какие только ей доступны. Вот, почитайте ее письма к Малкольму.
Оба мужчины дернулись в креслах от той ненависти, с которой она произнесла это. Скай заметил слабым голосом:
– Жаль, в них нет ничего, что можно было бы использовать для привлечения ее к суду. Она заявит, что это частная переписка матери с сыном, в которой она отчаянно пытается отвратить его от этого брака, на что имеет право, даже запретить его, на что тоже имеет право. А все угрозы в ваш адрес, лично против вас, миссис Струан, в них нет ничего, что помогло бы нам выдвинуть обвинение.
– Это нечестно.
– Небесный Наш, а как насчет «если эта женщина хоть когда-нибудь появится в Гонконге, я позабочусь, чтобы…», а? – Не желая причинять Анжелике новую боль, Джейми не стал читать все, что написала Тесс Струан: «я позабочусь, чтобы все порядочные люди в Гонконге узнали ее историю, историю ее отца, дяди и то, что ее тетя была бродячей актрисой и кочевала с толпой игроков, цыган и шарлатанов, и о состоянии ее собственных финансов».
– Я не стыжусь того, что моя мама был актрисой, – резко заявила она, – хотя большинство англичан считают их продажными женщинами. Она никогда не была такой, никогда. И они не были шарлатанами. Я не отвечаю за грехи моего отца, я не была нищей, он украл и мои деньги, не только деньги других людей.
– Я знаю. – Джейми пожалел, что упомянул об этом письме. – Небесный Наш, вы можете раздобыть доказательства того, что Дирк похоронен вместе с Мэй-мэй?
– О да, от компрадора Чена и самой Тесс. Но ни тот, ни другая ничего не расскажут сами и не признают, что это так, не правда ли? Над нами станут издеваться, и нам никогда не получить распоряжения суда на вскрытие фамильного склепа. – Скай кашлянул раз, потом другой. – Миссис Анжелика Струан должна сопровождать останки своего мужа, если она откажется, то нанесет этим неизмеримый ущерб своему положению как в глазах людей, так и перед лицом закона. Но ехать в Гонконг? Опасно. – Он попросил Хоуга и Бэбкотта пригладить формулировки свидетельства о смерти, но, как и ожидал, услышал в ответ, что это невозможно. – По моему взвешенному мнению, миссис Анжелика права, не желая рисковать в данный момент, Джейми. Я боюсь, что в Гонконге она окажется более беззащитной, чем здесь.
– Вы бы тоже поехали, вы можете обеспечить любое необходимое юридическое прикрытие.
– Да, но ее приезд неминуемо вызовет скандал, а я хочу предотвратить это любой ценой ради блага всех. Включая Тесс Струан. Она не плохая женщина, если посмотреть на ее позицию с точки зрения матери. По моему взвешенному мнению, вокруг всего этого обязательно поднимется смрад – как избежать его или уменьшить до минимума, вот в чем вопрос.
– Возможно, это удастся сдержать как-нибудь, – сказал Джейми. – Тесс не кровожадное чудовище, она всегда была справедлива, по-своему.