– Но, Сеттри, не…
– Ни ради вас, ни ради Анжелики, ни ради кого… – Паллидар опять закашлялся, потом хрипло добавил: – Сэр Уильям здесь главный, он принял решение и говорить больше не о чем. Вам ясно?
– Да, но…
– Никаких, черт подери, но, разрази меня гром. Будьте добры принести этой микстуры от кашля, и чтобы ноги вашей не было в морге. Сержант!
Голова Тауэри появилась в дверях.
– Да, сэр?
– Поставить часового у морга, никого не впускать без моего разрешения. Я хочу, чтобы никто не касался гробов.
Хоуг разразился безмолвными ругательствами, проклиная себя за то, что проговорился о решении сэра Уильяма, проклиная Паллидара, этого не в меру ретивого сержанта, но больше всех себя самого. Будь я трижды проклят, думал он, я все разрушил. В клинике он достал с полки микстуру, почувствовал искушение добавить туда касторового масла, но решил не добавлять. – Вот, Сеттри, это должно помочь.
Паллидар попробовал, поперхнулся.
– Ну и гадость, вы уверены, что не помочились туда, просто чтобы попротивнее было?
– Мне очень хотелось. – Хоуг улыбнулся. – Извините, что оказался таким непроходимым идиотом. Вы все еще можете закрыть на это глаза, могли бы, знаете. Нельсон закрывал.
– Да, но он служил во флоте, мы привыкли держать глаза открытыми.
– Сеттри. Пожалуйста?
Паллидар задумчиво потягивал лекарство.
– Вы должны подчиниться приказу сэра Уильяма, так оно лучше, если думать о будущем. Вас все равно бы поймали, вчера было тринадцатое.
– Черт меня возьми, я и не заметил. – Внимание Хоуга привлекли тревожные морщины на красивом лице капитана. – Что случилось?
– Со мной ничего, кроме этой паршивой простуды и кашля. Зато в Поселении много всего.
– Что там еще?
– За последние дни отмечено много передвижений противника вокруг нас, отряды самураев, большая часть передвижений скрытные – просто для безопасности мы патрулировали местность до Токайдо и границ Поселения, потому их и заметили. По дороге сюда в некоторых местах самураи стоят по десятеро в ряд. Они нас не трогали, кроме своего обычного бормотания в спину. Я насчитал почти четыре сотни вооруженных ублюдков.
– Тайро Андзё пытается встревожить нас, испугать?
– Вероятно. – Паллидар кашлянул, отхлебнул еще микстуры. – Это отвратительно, я уже чувствую себя хуже. Брр! Я рекомендую отвести всех наших отсюда на некоторое время.
Хоуг присвистнул.
– Нам бы не хотелось закрывать клинику.
– А мне бы не хотелось, чтобы вас прикончили и в гроб положили. Эти сукины дети любят нападать исподтишка. Как на несчастного бедолагу Малкольма. Кто-то за него заплатит.
Хоуг кивнул.
– Я согласен. – Он бесцельно посмотрел в сторону Иокогамы, местность была плоская и зимой выглядела неинтересной – я ненавижу холод, всегда ненавидел и всегда буду ненавидеть. Взгляд увлек его к «Гарцующему Облаку», к паровому пакетботу, торговым судам, военным кораблям, угольным баржам – везде кипела работа, люди готовились к надвигающемуся шторму или к отплытию. Из труб военных кораблей тонкой струйкой сочился дым – приказ командования, выполнявшийся демонстративно, дабы бакуфу и их шпионы знали, что весь флот способен выступить в боевой поход в течение часа.
Глупо, весь этот обстрел, столько смертей, но, с другой стороны, что мы можем поделать? Виновные должны понести наказание. Тут он увидел дым парового катера Струанов. Тот с пыхтением направлялся в их сторону, взлетая и падая на высокой волне; брызги из-под форштевня заливали стекла капитанского мостика и главной каюты. Его возбуждение достигло предела.
– Сеттри, вам не кажется… – Он оборвал на полуслове еще одну горячую мольбу, вдруг сообразив, что даже если сегодня вечером они не смогут провести сами похороны, при некотором везении ему еще вполне могла удастся первая часть плана: отправить на борт «Гарцующего Облака» не тот гроб.
Только мне известно, какой гроб какой, кроме, может быть, сержанта, а у меня такое чувство, что он не заметит разницы. Никто ее не заметит, если только гроб не открывать.
– Вам не кажется, что жизнь в Иокогаме более странная, чем в других местах, сидим тут, как на пороховой бочке?
– Да везде одно и то же. Никакой разницы, – задумчиво произнес Паллидар, внимательно глядя на него.
ЙокогамаДжейми, Анжелика и Скай тесной группой стояли у эркерного окна в кабинете тайпэна. Дождь хлестал по стеклу. Время близилось к полудню.
– Сегодня вечером будет слишком опасно.
– Значит, разыграется шторм, Джейми?
– Да, Анжелика. Достаточно сильный, чтобы остановить нас.
– А «Облако» отплывет сегодня, как намечено?
– Да, его никакой шторм не остановит. Катер отправился в Канагаву, чтобы забрать другой гроб. Вы по-прежнему хотите, чтобы его доставили на клипер, а не на пакетбот?
– Это приказ сэра Уильяма, а не мой, – твердо ответила она. – Он хочет отправить моего мужа вопреки его желаниям и моим, он говорит, что тело должно быть доставлено как можно быстрее, а это значит с клипером. Этот гроб отправится так, как он того пожелал. Джейми, наша хитрость… я думаю, наша хитрость оправдана. Что же касается шторма, это будет маленький шторм. Если мы не сможем похоронить моего мужа сегодня, значит, попытаемся завтра. Или на следующий день.
– Пакетбот уходит завтра примерно в полдень.
– Вы не смогли бы задержать его отплытие на всякий случай?
– Думаю, что смог бы. Я попробую. – Джейми на мгновение задумался. – Я поговорю с капитаном. Что еще?
Анжелика печально улыбнулась.
– Сначала нам необходимо убедиться, что у доктора Хоуга все получилось. Если нет… возможно, я, в конце концов, должна буду отправиться с клипером.
– Более чем вероятно, что Хоуг вернется сюда с катером, тогда мы сможем принять решение. – Джейми помолчал и добавил, не веря в это: – Так или иначе все образуется. Не тревожьтесь.
– Как насчет того, чтобы попросить Эдварда Горнта присоединиться к нам? – спросила она.
– Нет, – ответил Джейми. – Нас троих с Хоугом достаточно. Я уже заказал места на пакетботе для Хоуга, вас и себя.
– Анжелика, – вмешался Скай, – вам гораздо разумнее остаться здесь. Здесь все знают, что Крошка Вилли принял решение вопреки вашим желаниям, это дает вам некоторое преимущество в общественном мнении.
– Если у нас не получится похоронить Малкольма, тогда я поеду. Я должна быть на его похоронах, иначе нельзя. – Она вздохнула. – Нам нужен руководитель нашего предприятия. Джейми, им должны быть вы.
– Я согласен, – кивнул Скай. – А пока давайте дождемся доктора Хоуга.
Джейми открыл было рот, но промолчал, потом кивнул и прошел в свой кабинет. Большая стопка писем ждала решений. Он начал разбираться с ними, работая усердно, но его внимание все время притягивал к себе ящик стола. В нем лежало письмо Морин. В конце концов он швырнул ручку на стол, вынул письмо и перечитал его. Он мог бы и не делать этого, потому что читал его уже раз двадцать.
Главное его предложение гласило: «Поскольку ответа на мои горячие просьбы и молитвы, чтобы ты вернулся и начал нормальную жизнь дома, нет, я решила всецело положиться на нашего Создателя и отправиться в Гонконг, или в Японии, где бы ты ни оказался. Мой любимый отец ссудил нам денег, которые занял, заложив наш дом в Глазго – пожалуйста, оставь мне записку в конторе Кука в Гонконге, ибо я отплываю завтра, в каюте второго класса на пароходе „Истерн Мэйл“ компании „Кьюнард“…»
Письмо было написано более двух с половиной месяцев назад.
Он простонал. Она будет в Гонконге со дня на день. Мое письмо пришло слишком поздно. Что мне теперь делать? Улыбаться во весь рот? Спрятаться? Удрать в Макао, как старый Аристотель Квэнс? Ни за что. Это моя жизнь, и я никоим образом не могу содержать жену, мне не нужна жена… я не могу просто написать еще одно такое же письмо и позаботиться, чтобы оно встретило ее по приезде. Мне придется…
Стук в дверь прервал его мысли.
– Да? – проревел он.
Варгаш осторожно просунул голову в дверь.
– Вы можете уделить мне секунду, сеньор?
– Да, что такое?
– Вас хочет видеть один человек, – презрительно скривив губы, доложил Варгаш, – некто мистер Корниман, кажется, так он себя назвал, если я правильно расслышал.
Это имя ничего не говорило Джейми. Варгаш приоткрыл дверь чуть шире. Низкорослый, похожий на хорька человечек был одет как-то странно: наполовину европеец, наполовину японец. Рубашка, штаны, пальто на толстой подкладке, чисто выбрит, волосы чистые, заплетены сзади в косичку, нож у пояса, изрядно стоптанные сапоги. Лицо его было Джейми не знакомо, но здесь, в Японии, внешность была обманчива и незнакомцы часто оборачивались совсем не тем, чем казались на первый взгляд. Подчиняясь внезапному порыву, он сказал:
– Входите, пожалуйста, садитесь. – Тут он вспомнил про пакетбот. – Варгаш, будьте добры, попросите капитана Бидди заглянуть ко мне на минутку. Он должен быть в клубе. Присаживайтесь, мистер Корниман, если не ошибаюсь?
– У тя есть чего выпить, приятель?
– Кто вы такой и что вам нужно?
– Джонни Корнишмен помнишь, я видел тя с тайпэном, я да мой приятель, Чарли Янк, мы старатели, пра-ально?
– Старатели? А, да, я тебя помню. – Сейчас этот человек выглядел чистым и опрятным, тогда же он был заросшим, грязным, дурно пахнущим бродягой. Только его злобные, вороватые глазки остались теми же. – Мы заключили с вами сделку, но вы сговорились с Броками, – резко сказал он, – вы нас продали.
– Ага, продали, эт'верно. Мы ж бизнисмены. Норберт дал нам больше, скажете не так? Забудь о нем, его больше нет. Спервоначала надо выпить, а? Потом потолкуем.
Джейми скрыл свой интерес. Такой не вернется пустым, что-то они там отыскали. Он отпер буфет и налил полбокала рома.
– Вы наткнулись на что-нибудь?
Человечек разом проглотил половину, поперхнулся и осклабился, обнажив десны, из которых криво торчали два последних потемневших зуба.
– Енто получ'че саке будет, клянусь Создателем, только я не в накладе, эти ихние маленькие шейлы[12] заставят тя забыть про любую выпивку. – Он рыгнул и ухмыльнулся. – Только покуда ты моисся. Господи, ну и приставучи они нащет воды да мытья, почище нашей Йосивары, но уж когда ты вымоисся, тут они готовы задницами трясти да вертеть, пока Царствие Небесное не прииде! – Он грубо захохотал собственной шутке, потом сказал жестко: – Есть луччий пароходный уголь, тонны, приятель, хватит, штоб набить весь наш етитный флот. За половину гонконгской цены за тонну.
– Куда? С поставкой куда? – спросил Джейми, просияв. Уголь имел огромную ценность, и его не хватало, особенно для флота, и местные его поставки стали бы даром Небес, а также постоянным источником дохода. Даже по двойной против гонконгской цене он сумел бы сбыть любое его количество, не говоря уже о половинной. – С поставкой куда?
– Сюда, в Иокопоко, куда ж еще, только шесть пенсов с тонны ты должен класть в банк для Джонни Корнишмена. – Он допил ром одним глотком. – Платить станешь золотыми или же серебряными «мексиканцами», и платить надобно вот ентому содомиту. – Он протянул Джейми листок бумаги. На нем печатными буквами вкривь и вкось было выведено: Деревня Иокогама, сёя Рёси, купец Гъёкоямы». – Ентот стручок знает, че к чему, веревки там, знает, че делать. Ты знаешь енту обезьяну?
– Да, он староста деревни.
– Хорошо. Хозяин так и сказал, что ты его должен знать.
– Кто твой хозяин?
Корнишмен ухмыльнулся.
– Сам Господин Главный Навозник. Имена те ни к чему. Времени не теряй. Мы договорились, да или нет?
Помолчав секунду, Джейми спросил:
– Где лежит пласт?
– То, что я нашел, оно мое, приятель, не твое. – Маленький человечек неприятно рассмеялся. – Он тут рядом, но на вражеской земле. Слушай, первый пласт я уже вскрыл, там уж целая гора угля и тыща энтих желтых содомитов, штоб рыть да таскать, хватит на двадцать флотов на двадцать лет, клянусь Богом.
– Почему я? Почему ты просишь меня иметь дело с тобой?
– Потомушта Ноберт помер, черт подери, а ты теперь тут самая большая шишка, когда тайпэн тоже помер. Йокопоко, выходит, прям-таки опасное место, а? – Корнишмен протянул свой бокал. – Мне бы еще плеснуть, уж будьте так любезны, мистер всемогущий «Струан и Компания».
Снова Джейми налил ему и опять сел. Корнишмен заметил, что рома в бокале было вполовину меньше, чем в первый раз, и фыркнул.
– Это еще что?
– Мы заплатим пятую часть гонконгской цены, за вычетом таможенных сборов, при доставке сюда, первая поставка через тридцать дней. Никакой сторонней сделки.
Глазки человечка заметались по комнате, как крысиные.
– За таможню уж ты сам плати, приятель. Мои сторонние денежки остаются. Ты послушай: послезавтра подгоняй угольную баржу к Эдо, место я укажу. Послезавтра. Мы ее нагрузим, ты плотишь пятую часть, когда будет доверху, и тащишь ее сюда, в Иоко, потом плотишь остальное ентому стручку, который в бумаге пропечатан. Шесть пенсов с тонны на мое имя, Джонни Корнишмен. Куда уж чесней-то, а? Уголь твой еще до расплаты и вполцены против Гонконга.
– Пятая часть гонконгской цены за все.
Острая мордочка гостя злобно скривилась.
– Покупая вполцены против Гонконга, ты загребаешь большую прибыль, черт подери, уголь-то здесь, а не на ентом етитном Гонконге. Ты ж 'кономишь и за провоз, и за устраховку, и еще Бог знает за что – мы же не грабители там какие, тут у нас риспиктабельная торговля!
Джейми рассмеялся.
– Вот что я тебе скажу: за первую баржу я заплачу треть гонконгской цены. Если качество оказывается таким, как ты говоришь, и ты гарантируешь поставку одной баржи в неделю или сколько ты там сможешь, я в течение года подниму цену до половины гонконгской минус пятнадцать процентов. Три пенса за тонну сбоку для тебя. А как быть с твоим партнером, как бишь его звать, Чарли Янк?
– Шесть пенсов или ничего. – Опять глаза заметались по комнате и остановились на нем, поблескивая. – Он помер, как и твой тайпэн, только смерть у него была не такая, как у этого счастливчика.
– Ты лучше выбирай выражения, когда говоришь о нашем тайпэне.
– Поди ты к черту, приятель. Я ж со всем уважением. Кому из нас на захочется встретить Костлявую, когда у него на торчке красотка прыгает. – Он допил ром и поднялся. – Через два дня, в самый полдень. Баржу надобно поставить здесь. – Он развернул маленькую, от руки нарисованную карту. Жирный крест стоял на побережье, в нескольких милях севернее Канагавы, южнее самого Эдо. – Ты подгоняешь грузовые баркасы, мы даем рабочие руки.
– Через два дня не получится, это воскресенье. Давай в понедельник.
– Ясное дело, Божий день есть Божий день. Через три дня.
Джейми разглядывал карту. Беззащитная угольная баржа со вспомогательными баркасами и командой могла бы оказаться соблазнительным призом.
– Поскольку баржа будет из тех, что принадлежат военному флоту, и уголь предназначается для него же, я так полагаю, они пошлют с ней фрегат, который встанет у берега.
– По мне, пусть хоть весь свой етитный флот посылают. – Корнишмен старался выглядеть достойно. – Я напал на золотую жилу, и мы люди порядочные, клянусь Богом, очень порядочные.
– Я рад это слышать.
– Стало быть, шесть пенсов или ничего!
– Четыре пенса.
Корнишмен сплюнул.
– Шесть, клянусь Богом. Я знаю, чего уголь стоит, и чего он стоит етитному флоту, и чего ты можешь на ем заработать. Может, я прямо с ними столкуюсь.
– Можешь попробовать, – рискнул Джейми. – Слушай, вот что: четыре пенса за первые десять барж, остальные по шесть.
Маленький человечек в ярости уставился на него.
– Теперича я знаю, почему вы «Благородный», черт меня раздери, «Дом». – Он протянул руку, грубую, в мозолях. – Твое слово струановского жельтмена. – Они скрепили сделку рукопожатием. Потом он спросил: – Ах да, у тя есть ртути хоть сколько?
Интерес Джейми опять подскочил до высшей отметки. Ртуть использовалась при добыче золота.
– Да. Сколько тебе нужно?
– Немного для начала. Запишешь за мной?
– Хорошо. Ты остановился в «Иокогама Армз»?
– Это, етитный дух, вряд ли: мне в Пьяном Городе делать нечего, – ответил Корнишмен, презрительно скривив губы. – Я возвращаюсь прямехонько назад, а ты должен держать про уголь все в секрете, сделку в секрете, нет имен – так и по полной выкладке гонять некого. Я не хочу, чтобы какие-нето чертовы держиморды зацапали мой участок. – Он направился к двери.
– Погоди! Куда ты идешь? Как мне связаться с тобой?
– Я возвращаюсь на свой участок. – Он снова обнажил десны в злой ухмылке. – Мой самураи и мой паланкин стоят за Северными воротами, я сюда проник вроде как тайно. В другой раз, как я приду, я приду как жельтмен, никакого там етитного Пьяного Города. А те со мной связываться незачем, отправляйся к ентой обезьяне. Я теперича риспиктабельный торговец, и ты про это не забывай. Ртуть пришлешь с баржой. – Он вышел.
Джейми долгое время смотрел на стены, просеивая в уме услышанное. Надежный источник угля был бы как нельзя более кстати, но он неизбежно иссякнет, когда флот разгромит Эдо. И почему ртуть? Неужели этот мерзкий плут действительно напал на золото? И кто его настоящий хозяин? Если уж на то пошло, то кто теперь мой?
До конца этого месяца – Тесс. Насколько я обязан хранить ей верность? На все сто. До конца месяца.
Дождь стучал в окно. Он встал с кресла и критическим взглядом окинул залив. Цвет моря стал еще более грязно-серым, небо опускалось все ниже. Нет сомнений, что шторм будет опасным для катера, но не для корабля. А, вот и он!