— Да где ты тут какой-то зов услыхала? А может, просто ты слишком много о нем думаешь, а? Это ведь нехорошо. Живые должны думать о живых.
— Ах, Игорь Васильевич, как мне о живых думать, когда жизнь моя кончилась со смертью Женечки.
«А Гриша?» — подумала я.
— Не гневи Бога, Альбина, тебе тридцать пять лет, у тебя еще все впереди!
— Ах, разве я могу встретить человека, подобного Жене?
— Ну ладно, голубушка, ты эти унылые мысли брось, а не хочешь больше с духом общаться, пригласи священника. Он ведь у тебя на крестное знамение реагирует. Пускай священник освятит квартиру, и, как говорится, с плеч долой.
— Вот и Тата мне то же самое советует.
— Естественно, она же моя дочь. Да, кстати, ты на магнитофон пробовала эту музыку записать?
— Да.
— И что?
— Записалось.
— Любопытно, весьма любопытно! Ну что ж, вот на старости лет сподобился я услыхать музыкального духа. Чего только на свете не бывает! Ладно, пойдем, Ася, домой. Пора спать.
Дома я спросила:
— Дед, скажи честно, что ты об этом думаешь?
— А черт его знает! Все на свете бывает, а в наше время всяких этих духов развелось…
— Ну, понятно, все бывает, и кит икает, так, что ли?
— Вот именно, — как-то очень легкомысленно произнес дедушка, щелкнул меня по носу и шепнул: — Остается только теряться в догадках! Спокойной ночи, Анастасия!
И с этими словами он удалился к себе. Да, дела!
Глава IX
ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ ТИП
Утром мне позвонил Митя.
— Видел я вчера эту передачу. Информации — ноль.
— А я вчера опять духа слышала. Вместе с дедом.
— Ну, и что твой дед говорит?
— Все бывает, и кит икает.
— Ясно. А сама ты что скажешь?
— Понимаешь, в этот раз мы его слушали без света, только при свечке, и мне на какую-то секунду показалось, что за роялем кто-то сидит.
— Только тебе?
— Да.
— Ну, скорее всего, это игра воображения.
— Может быть.
— Ась, а ты с Лордом уже гуляла?
— С ним утром мама выходила.
— А может, вместе погуляем, а?
— Можно. Тем более Матильда сегодня к тетке с утра поехала, в Чертаново.
— Тогда выходи.
— Ладно. Пока.
Едва я вышла из подъезда, как к дому подкатила красная «шестерка». Гриша! Я остановилась и сделала вид, что считаю деньги в кошельке, а сама исподлобья наблюдала за ним. Он не спеша вышел из машины, запер ее и направился к подъезду. Теперь я разглядела его. Довольно молодой, темноволосый, глаза карие, нос слегка вздернутый, на подбородке ямочка. И походка чуть вразвалку. Теперь-то я его где угодно узнаю. Я юркнула за ним в подъезд, посмотреть, к Ненорме ли он собрался. Похоже, да. Лифт остановился на нашем этаже.
Теперь надо разглядеть номер машины и даже записать. «Н-22-37МН».
Я помчалась на сквер к Мите и сразу сообщила ему о своих наблюдениях.
— Так, сейчас давай позвоним Косте и скажем ему номер. Пусть добывает сведения через ГАИ.
— А вдруг дядя просто шуганет его с этим номером, и все дела?
— Ну, попытка не пытка. Он позвонил Косте и сообщил номер «шестерки».
— Говорит, что дядька его завтра дежурит.
— А знаешь, Митя, этот Гриша совсем на вора не похож.
— Ну, если бы все воры были похожи на воров…
— Понимаю, а все как-то не верится, что он грабитель.
— Верится не верится, а напрочь отмести эту версию мы не можем. И там был Гриша, и тут Гриша, может, просто совпадение, а может, он под эту вашу Альбину клинья подбивает, чтобы удобнее было грабить.
— Вообще-то, да, ты прав.
— Знаешь что, давай-ка пойдем к тебе во двор, и я сам погляжу на эту машину, а если повезет — и на Гришу.
— Пошли!
Машина все еще стояла у подъезда. Митя тщательно ее осмотрел, стараясь не привлекать к себе внимания, обошел со всех сторон, даже присел и пощупал заляпанные грязью покрышки.
— Вообще-то, для вора бедновато тачка выглядит, — сделал вывод Митя. — Хотя, возможно, он не хочет бросаться в глаза.
И тут из подъезда вышел Гриша с Альбиной под ручку. Альбина сияла. Увидев меня, однако, она тут же погасила улыбку и скорбно поджала губки.
— Гуляешь, Асенька? — спросила она, покосившись на Митю.
— Гуляю, Альбина Федоровна.
— Ну, гуляй, гуляй.
И они с Гришей сели в его машину.
— Ася, внимание! — вдруг шепнул мне Митя и глазами показал на какого-то типа, который быстро направлялся к нашему подъезду.
— Ты его знаешь? — шепнул он.
— Нет, а что?
— А то, что он торчал на углу, как будто чего-то ждал, и как только Гриша выехал, он пошел сюда. Я давно его приметил. Давай проследим за ним. Скорее наверх, на твой этаж, надо посмотреть, куда он пойдет. Может, это и пустой номер, но чем черт не шутит.
Мы сломя голову влетели в подъезд и успели первыми к лифту. Поднялись на шестой этаж и взбежали на один пролет выше. Лифт вызвали вниз, и вскоре он опять остановился на нашем этаже.
Это был тот самый тип. Осторожно озираясь, он подошел к нашей двери и прислушался. Видимо, то, что он там услышал, удовлетворило его, и он на цыпочках подошел к Альбининой двери. Мы замерли. Теперь он стоял к нам спиной, и мы не видели, что он делает. Уже через минуту он отошел от двери и стал спускаться по лестнице.
— Беги вниз и следи за ним, — шепнул мне Митя, — а я посмотрю, что он сделал с дверью!
Я бросилась вниз за жуликом. Но его и след простыл. Когда через две минуты из подъезда выскочил Митя, я стояла, растерянно озираясь.
— Упустила?
— Упустила.
— Но куда же он делся?
— А я знаю?
— Вот непруха!
— А что с дверью?
— Не дойму, но вроде ничего.
— Но что-то же он делал!
— Надо с Костей посоветоваться. Пошли к нему.
— А удобно?
— Вполне. Пошли, пошли. Костя жил неподалеку. Открыла нам его мама.
— А, Митя, здравствуй! Ты с девочкой? Заходите, ребятки, заходите! Костя, к тебе пришли!
Костя слегка удивился.
— Что-то случилось?
— Есть разговор, — отвечал Митя.
— А как девочку зовут? — поинтересовалась мама.
— Меня зовут Ася.
— Очень приятно, а меня Вера Ипполитовна! Заходите, заходите! Костя, что же ты гостей в передней держишь?
Мы вошли в комнату, и Митя сразу рассказал Косте то, что мы видели.
— Как думаешь, что он делал с дверью?
— Скорее всего, хотел открыть, но что-то его спугнуло. Зато теперь ты вполне можешь сказать своей соседке, что видела, как кто-то с ее дверью возился.
— Это верно! Но ее сейчас нет дома. А вдруг он вернется?
— Надо идти туда и дежурить, пока она не придет! А если обнаружим, что он лезет в квартиру, вызовем милицию, и вся недолга! Тетка, кстати сказать, жутко противная, я ее вчера по телеку видел. И дура к тому же. У нее дух в квартире, а она ничего интересного рассказать не может.
— А что тут рассказывать? Я вот два раза его слышала, но тоже ничего рассказать больше не могу, — невольно вступилась я за Ненорму.
— Ты — другое дело, ты еще маленькая, — сказал Митя.
Я хотела сначала возмутиться, но почему-то мне это было приятно.
Тут в комнату вошла Костина мама.
— Ребятки, пошли на кухню, пить чай с тортом. Отцу нашему вчера такой торт подарили!
— Мама, нам надо спешить!
— Ничего, выпьете по чашке чаю и никуда не опоздаете! Успеется, а торт — с ума сойти, — продолжала соблазнять нас Вера Ипполитовна.
— Ребята, лучше не спорить, — сказал Костя. — Тем более что торт и вправду потрясный!
В довольно просторной кухне торт занимал полстола, хотя уже довольно много было съедено. И красоты он был неимоверной.
— Это папа со своей группой спас хозяина одного ресторана, его похитили, потребовали выкуп, а папа его нашел и спас. Так он каждому из группы по такому торту преподнес. Ешьте, ешьте, а то пропадет.
Торт и в самом деле был потрясающий. И вообще на этой кухне было очень уютно, и сама Вера Ипполитовна была такая уютная и милая, что мы обо всем позабыли.
Наконец Костя все-таки сказал:
— Ребята, пошли, а то может быть поздно.
— Да, да, спасибо большое, но нам пора!
— Ну, что ж, идите! — отпустила нас с миром Вера Ипполитовна. — Костя, только не поздно, очень тебя прошу!
— Ладно, мама, обещаю! А когда мы спускались по лестнице, Костя объяснил:
— Понимаешь, мама и так из-за отца постоянно волнуется, так уж я стараюсь зря ее не мучить.
— Ну и молодец! — одобрила я.
Когда мы пришли в наш двор, я посмотрела наверх, на окна Альбины. Там горел свет.
— О, она дома, — сказала я. — Дежурство отменяется.
— Вот и хорошо, — отозвался Костя. — Ты сейчас же пойди к ней и скажи про того типа.
— А может, не стоит ее пугать, а? — заметил Митя.
— Да ты что! — возмутился Костя. — Явно же на ее квартиру покушаются. Один раз у воров сорвалось из-за девчонок, но про это говорить нельзя, а сегодня этот тип у ее двери отирался, как же можно промолчать?
— А что она с этой информацией сделает? Заявит в милицию? И что она им скажет: соседская девочка видела, как кто-то на минутку прижался к моим дверям?
— Ну, пусть, по крайней мере, не оставляет квартиру без присмотра.
— Легко сказать!
— Ладно, вообще, ребята, не наше это дело. Предупредить мы обязаны. А дальше пусть сама думает. Может, ей собаку купить? — предложил Костя.
— Тоже верно.
— Да она не любит животных!
— Ничего, полюбит, когда какой-нибудь бультерьер ей вора загрызет!
Я простилась с ребятами и прямиком направилась к Ненорме.
— Кто там? — спросила она.
— Это я, Ася!
— Асенька? Что-то случилось?
— Альбина Федоровна, я сегодня днем видела, как кто-то прижимался к вашей двери!
— Как прижимался?
— Понимаете, он подошел сперва к нашей двери, прислушался, а потом быстро подошел к вашей и так вот, боком, прижался к ней. Что он там делал, я не видела, но подумала, что надо все-таки вам сказать.
— А может, это был просто пьяный?
— Не похоже. У вас все замки в порядке?
— Да, вроде бы все. Да, конечно, я же их открывала, все было в порядке.
Она держала меня в передней, не приглашая войти, но непохоже было, что у нее кто-то еще есть в квартире. На вешалке висела только ее шуба.
— Ладно, Альбина Федоровна, я пойду.
— Спасибо, деточка, что ты мне сказала, но я все же думаю, это был просто какой-то пьяный.
— До свиданья, тетя Аля.
— Привет маме и дедушке!
Глава X
ХИМИЯ И ЖИЗНЬ
Каникулы подошли к концу. Завтра утром в школу. До чего неохота! Опять рано ложиться, рано вставать, учить уроки. Впрочем, все бы ничего, если бы не химия! Я ничегошеньки в ней не понимаю! Мотька изо всех сил старается что-то мне втолковать, но у меня в мозгу словно какой-то клапан закрывается и не пропускает туда химические познания. Хоть ты тресни! Мама уже брала мне репетитора, но все без толку, он сам от меня отказался. Я могу только что-то зазубрить, и потому изредка у меня бывают даже четверки тем и держусь, но знаний нет никаких. Пусто, хоть шаром покати!
Учительница уже махнула на меня рукой. Перед концом прошлой четверти она как-то вошла в класс и говорит:
— Монахова, не могу я больше смотреть на твою тоскливую физиономию. Так и быть, тройку в четверти я тебе натяну, только сейчас уйди с глаз долой! Не порти настроение!
Я с удовольствием ушла, а химичка потом звонила маме и говорила, что, по ее мнению, я просто органически не способна к химии, что за всю жизнь ей встречалось только четыре таких ученика. Кстати, то же самое говорил маме и репетитор. И вот завтра эта пытка опять начнется. И первый урок, как назло, химия.
— Что, Аська, пригорюнилась? — спросил дед.
— В школу идти неохота. Тем более первый урок — химия.
— Так ты и не одолела эту злодейку химию?
— Дед, у меня ничего не выходит, я сразу тупею, вон даже наша химичка говорит, что я органически неспособна.
— Глупости, ты же нормальная умная девочка, а беда в том, что и тебе, и твоей химичке так проще — неспособна, и дело с концом. Я думаю, если бы ты по-настоящему, страстно захотела понять эту треклятую химию, все было бы в полном порядке.
— Дед, где же мне взять это страстное желание, а?
— Ну, матушка, это ты сама должна себе внушить.
— А почему же по другим предметам, и по физике, и по математике, я все понимаю, хоть и не люблю? И у меня по этим предметам твердая четверка и даже пятерки бывают. А по химии — хоть тресни!
— А тебе не стыдно?
— Да хоть и стыдно, что с того?
— А у Матильды как дела с химией?
— Нормально. Я знаю, что ты скажешь, дед, но она уже тоже на меня рукой махнула, просто дает мне списывать, подсказывает. Я ведь могу перед уроком что-то зазубрить и даже неплохо ответить, но стоит мне выйти из класса — все, я это уже и не вспомню.
— Выходит, внучка у меня с изъянцем?
— Выходит, так.
— А если бы у тебя появился стимул?
— Какой стимул? Вон даже папа, когда был тут, знаешь, как он со мной бился, он же в химии прекрасно разбирается, так он чуть не плакал. Говорил, что дочка у него идиотка. Он сначала мне все то же твердил, и про нежелание, и про лень, а потом и он отступился. Сказал, что, видно, я в Потоцких пошла, чисто гуманитарное направление ума.
— Почему? — возмутился дедушка. — Я когда учился, вполне справлялся с точными науками. Вот мама твоя, правда, тоже мучилась в школе, но все же не до такой степени.
— Ладно, дед, пойду-ка я лучше спать. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, бестолочь моя дорогая.
Утром, на первом уроке, химичка объясняла новый материал, я, конечно, сидела дура дурой, а под конец урока она вдруг обратилась ко мне:
— Ну что, Монахова, как жить будем в этой четверти?
Я встала и только плечами пожала.
— Да ты не пожимай плечами, а отвечай.
— Как жили, Нина Васильевна, так и будем.
— Ну что мне с тобой делать, горе мое? Вопрос чисто риторический!
— Ладно, в следующий раз спрошу у тебя параграфы 24 и 25. Сможешь выучить?
— Попробую.
— Попробуй, горе мое, попробуй. Теперь так будем действовать, не можем же мы тебя совсем от химии освободить!
— Во устроилась, Монахова! — громко заметил Витька Воскобойников. — Обзавидуешься!
На остальных уроках все было вполне нормально.
Выходя из школы, мы с Мотькой договорились вечерком поиграть в нарды.
Я еще издали заметила, что у нашего подъезда творится что-то странное. Милиция, «скорая помощь»…
— Что случилось? — спросила я у старушек на лавочке.
— Альбину ограбили!
— Как?!
— Да вот так! Ушла она утром куда-то, а вернулась, квартира-то пустая!
— Совсем?
— Да нет, конечно, только все самое ценное украдено. Картины, золотишко, шуба норковая.
— А «скорая» зачем?
— Да она в обморок хлопнулась!
Я бросилась наверх. Двери обеих квартир стояли настежь, в Альбининой квартире хозяйничала милиция, а сама она, белая как мел, сидела у нас на кухне, врач мерял ей давление, Липочка поила ее крепким чаем.
Увидев меня, Ненорма воскликнула:
— Ася, Асенька, ты помнишь, как выглядел тот тип?
— Помню.
— Ты должна описать его следователю.
Идем, идем скорее!
Она довольно резво вскочила и бросилась в свою квартиру, я за ней.
— Николай Николаевич! Вот эта девочка видела какого-то типа, который сшивался у моих дверей, она может вам его описать!
Николай Николаевич был еще довольно молодой, с усталым, но веселым лицом.
— Ну-ка, девушка, расскажите-ка нам, что вы там видали. Да вы присядьте, присядьте, может, у нас долгий будет разговор.
Я села.
— Ну, рассказывайте!
Я рассказала все, что видела.
— Так, а почему вы вообще обратили на него внимание, вы что, вместе с ним в лифте ехали?
— Да нет, я стояла на площадке между шестым и седьмым этажом, а он поднялся на лифте.
— А зачем вы стояли на этой площадке?
— Ну, просто стояла.
— Может, вы были не одни? Наверное, не надо впутывать Митю в это дело, но ведь Ненорма видела нас вместе. Я молчала.
— Асенька, ты же с мальчиком была!
Так я и думала.
— Да, я была не одна.
— Ага, теперь все понятно, — весело заметил Николай Николаевич. — Цель вашего пребывания на площадке между этажами мне ясна. А назвать фамилию этого мальчика вы можете?
— А зачем?
— Ну, он ведь тоже свидетель, может, он что-нибудь еще заметил. Что-нибудь важное, а?
— Да, я еще вспомнила, у этого типа плечи были какие-то уж очень узкие.
— Плечи, говоришь, очень узкие?
— Да, для такого высокого даже очень странно.
— А вот за это хвалю, молодчина. Это уже точная примета. И вы, девушка, решили предупредить соседку?
— Ну да! Подозрительно ведь.
— А ну, давайте еще разок, сначала. Значит, вы с молодым человеком стояли на лестнице?
— Да.
— Потом приехал лифт и из него вышел этот самый тип?
— Да.
— И он сразу показался вам подозрительным?
— Понимаете, мы посмотрели вниз, мало ли кто это мог быть…
— Ну, к примеру, мама…
— Да, — соврала я.
— Так, и что же вы увидели?
— Увидели, что он подошел сперва к нашей двери и прислушался. А потом подошел к двери Не… Альбины Федоровны и как-то странно к ней прижался. Но он стоял к нам спиной, и мы не видели, что он делает. А потом он стал спускаться по лестнице.
— И все?
— И все.
О том, что я за ним побежала, говорить совершенно ни к чему. Он ведь все равно исчез.
— И вы сразу пошли предупредить соседку.
— Нет, конечно, не сразу. Ее ведь дома не было.
— А откуда вы это знали?
— Я видела, как она уходила.
— Так, понятно. Ну что ж, сведения ваши могут очень нам пригодиться, будем искать типа с узкими плечами. Вы свободны, девушка.
А Митину фамилию я так ему и не сказала, тем более что я и сама ее не знаю. Кстати, надо будет спросить.
Дома тетя Липа, конечно, заставила меня пообедать, и только после этого я смогла наконец позвонить Мотьке. Она долго охала и ахала, жалела Ненорму.
— Слушай, Аська, надо бы ребятам сообщить, как ты думаешь?
— Конечно, только давай ты им позвони, а то у нас тут такое творится!