– Матерь божья! – чуть не задохнулась она. – Сколько тут? Целое состояние.
– Сто тысяч, – весело сообщила Анна.
– Баксов? – бледнея, уточнила Нина Ивановна.
– А то не видишь! – еще больше развеселилась Волкова. – Именно их, зеленых рубликов.
– Не может быть, – плачущим голоском протянула Нина Ивановна. – Откуда столько? Неужели сто тысяч?
– А ты пересчитай, – залихватски предложила Анна.
Видно, изумление Нины Ивановны было слишком велико. Забыв об элементарных приличиях, она сорвала резинку и зашуршала ассигнациями, слюнявя пальцы.
– Раз, два, три… восемь… двенадцать… Погодите!
– Что-то не так? – откровенно засмеялась Анна.
– Но…
– Что?
– Это не деньги.
– Да ну?
– Просто бумажки, – растерянно подтвердила соседка. Потом взяла одну купюру и изучила ее на просвет. – Нет, правда, они фальшивые.
– На ксероксе отпечатаны, – охотно пояснила Анна.
– Зачем вам эта ерунда? – растерялась соседка.
Волкова ухмыльнулась:
– У детей игра настольная есть, «Монополия», там на деньги сражаются. Леше захотелось «настоящие» доллары, вот мы их ему и сделали.
– А я уж подумала… – протянула Нина Ивановна и осеклась.
– Что? – издала смешок Анна. – Что мы банк ограбили? Ха-ха-ха! Сегодня такое предположение звучит как нельзя кстати.
Смех Волковой перешел в плач, затем в крик, опять в хохот и в вой.
Тут Феня очнулась и выпихнула соседку на лестницу.
– Ну ты, Нина, даешь! – забыв о вежливом «вы» и об отчестве, воскликнула нянька. – Совсем Анну Сергеевну доконала. Нашла, когда дурацкие беседы вести, Петр-то Михайлович при смерти. Довела мне хозяйку до истерики!
– Глупо вышло, – растерянно ответила Нина Ивановна. – Пачка так натурально смотрелась!
– У Леши еще парочка пистолетов имеется, – гаркнула Феня, – вылитые «наган» с «маузером»! Ты сходи в милицию, заяви на парня!
– Уж прости меня, Феня, – занервничала Нина Ивановна, – я ведь не со зла.
– И ты извини, – спохватилась нянька. – Ну и денек выдался! Нервы сплошные.
– Пусть Ксюша с Алешей у меня лягут, – засуетилась желавшая искупить свою вину соседка. – В комнате Миши устрою, там как раз кровать с диваном стоят. И Риту приводи.
– Спасибо, – кивнула Феня, – младшая уже дома спит, а старших и правда приюти, не до детей Анне Сергеевне сейчас.
Договорившись с Ниной Ивановной, Феня ринулась домой и нашла хозяйку в коридоре. Анна тупо перебирала разбросанные зеленые бумажки.
– Пойдемте в спальню, – велела Феня.
– Ты откуда знаешь? – вскинула голову хозяйка.
– О чем? – прикинулась дурой нянька.
Анна сгорбилась:
– Не идиотничай.
– Разговор ваш с Федором слышала, – призналась Феня. – После Нового года вы ночью секретничали.
– Понятненько. И никому не разболтала?
Нянька пожала плечами:
– Нет.
– Почему?
– Не мое дело, – спокойно ответила Феня. – Я к детям приставлена, об них и думать должна.
Анна схватила няньку за руку.
– Я не виновата.
– Угу, – кивнула Феня.
– Никогда не изменяла мужу.
– Кхм, – только и выдавила из себя нянька.
– Нечего тут кашлять! – рявкнула Анна. – Мы теперь в одной упряжке, пошли в спальню, объясню все как есть.
Пришлось Фене отправляться вместе с хозяйкой и узнавать новые, совершенно шокирующие сведения.
По словам Анны, сымитировать налет на машину инкассаторов решил Петр. Муж давно мечтал о даче, рыбалке, походах в лес и зелени со своего огорода. Семья Волковых жила экономно – имея троих детей, не пожируешь, но все равно кубышка, куда складывали рубли на дачу, постепенно пополнялась. Но потом страну затрясло в лихорадке экономических перемен, и сделанные с огромным трудом накопления превратились в пыль.
Вот тогда Петр впервые подумал об ограблении. Честного инкассатора просто сломало, когда он понял, что теперь перевозит бабки братков, нечестных коммерсантов, спекулянтов, фарцовщиков.
– Вот кто нынче хозяева жизни, – горько говорил Волков жене, – а мы, честные трудящиеся, идиоты, нам в нищете помирать.
Анна поддакивала мужу. Но план захвата денег родился у пары не сразу. Сначала супруги просто злились на окружающую действительность, затем жаловались друг другу на нищету, и лишь потом кто-то из них произнес фразу:
– Надо действовать.
Обстоятельства складывались в пользу грабителей. В бригаде инкассаторов не хватало сотрудников, опытные специалисты начали увольняться, никому не хотелось улечься в пластиковый мешок, а разбойные нападения теперь участились. Раньше машину с деньгами сопровождало несколько человек, включая водителя, которому запрещалось вылезать из-за руля даже во время стоянки с пустым сейфом, но после массового увольнения работников часто баранку крутил сам инкассатор, и имел он лишь одного напарника. Поломав голову, Петр решил привлечь к делу Федора.
– Ты прикинься, что мечтаешь уйти от меня к нему, – велел Волков жене.
– Не хочу, – испугалась она.
– Спать с Федькой не придется, – заверил супруг. – Кулькин разочаровался в Алевтине – она тухлая селедка, огня в ней нет. К ребенку у Федьки тоже особой любви не загорелось, ради семьи мужик рисковать не захочет. Так что деньги ему сейчас вроде как и не нужны. А вот если любовь появится… Сообразила?
– Да, – кивнула Анна, – чего ж тут непонятного.
– Федор нам поможет, – потер руки Волков, – мы с ним по-честному поделимся, капитал спрячем на некоторое время, потом я уволюсь, и заживем счастливо.
Петр Михайлович был так убедителен, что Анна согласилась и стала строить глазки Федору. К Новому году дело встало на хорошо смазанные рельсы. План был таков. Инкассаторам сообщат о большой сумме, а они дадут отмашку Анне. Та, переодетая старушкой, будет гулять вблизи от того места, куда понесут мешки с баксами. Для пущей убедительности в детской коляске, которую повезет «старушка», будет лежать магнитофон с записью крика младенца.
Когда инкассаторы поравняются с коляской, Анна выхватит из одеяла оружие и ранит Кулькина и мужа, мешки впихнет в коляску, быстро укатит ее в один из дворов и там переложит деньги в неприметную машину, плохонькие «Жигули», обвешанные внутри игрушками и украшенные наклейками с изображением туфельки, восклицательного знака и буквы У. Милиция объявит план «Перехват», начнут останавливать автомобили на трассах, но ничего не найдут. Мысль о том, что доллары находятся в паре метров от точки совершения налета, не придет в головы оперативников, ведь преступники всегда торопятся поскорей спрятать награбленное и часто попадаются именно в момент перевозки.
Глава 18
Феня замолчала и, не снимая перчаток, стала вертеть пустую кофейную чашку.
– Опасная затея, – вступила я в разговор. – Значит, Анна хорошо стреляла?
Пожилая дама кивнула:
– Да. Ее отец был полковником, имел дома оружие. Анна до семнадцати лет занималась стрельбой, имела даже разряд.
– Очень кстати пришлись ее таланты, – язвительно отметила я.
Феня усмехнулась и продолжила рассказывать:
– Только господь предупреждал ее, давал понять: не следует начинать дело, плохо закончится. А было так…
За неделю до налета к Петру Михайловичу прибежала Алевтина и заявила:
– Петруша, беда.
– Какая? – вздрогнул Волков. – Федя заболел?
– Хуже, – зарыдала Кулькина, – он с Анной спутался.
– Тебе показалось, – попытался успокоить Алю Волков, но та уперлась.
– Нет, – уверенно заявила женщина, – они задумали сбежать, только перед этим хотят деньги спереть. Я подслушала их разговор.
Петр, растерявшись, слушал обозленную Алю, а та с жаром потребовала:
– Их надо ограбить.
– Ты о чем? – поразился Волков.
– Возьмет Анна мешки, а я выскочу и потребую свою долю, – азартно заявила Алевтина.
– Погоди, – только и сумел выдохнуть Петр, – я разберусь, главное, не гони волну.
Вечером, обсудив ситуацию, Волковы приняли решение и вдвоем отправились к Кулькиным. У четверки состоялся крайне неприятный разговор, но подельники сумели договориться. Петр остается с Анной, Федор по-прежнему живет с Алей, и навряд ли семейные пары сохранят нежную дружбу, но им очень, просто очень, ну очень-очень-очень нужны деньги. Ради получения заветных купюр следует сбиться в сплоченный коллектив, где у каждого будет своя, четко расписанная, роль, а потом, обретя богатство, прежние друзья разбегутся. Еще было решено, что они не станут пару лет тратить доллары.
Наконец настал день Х. Няня Феня под благовидным предлогом была отправлена из дома, детей отвели в школу. Около полудня Петр и Федор, вдвоем сопровождавшие мешки с миллионами, вышли из бронированного автомобиля. Неподалеку бабка качала орущего младенца.
Зная, что они находятся в зоне видимости камеры слежения банка, инкассаторы начали разыгрывать спектакль.
Зная, что они находятся в зоне видимости камеры слежения банка, инкассаторы начали разыгрывать спектакль.
– Вот раскричался, – поморщился Петр.
– Оставят детей со старухами… – подхватил Кулькин, – и хвостом вертеть.
– Чего она его не успокоит?
– Наверное, есть хочет или мокрый.
– Неужели бабка не догадается соску дать?
– Во, доперло, – засмеялся Федор, – притих.
– Эй, эй, бабка…
– Беги! – заорал Кулькин.
По договоренности, Анна должна была палить по ногам, но случилось непредвиденное.
Ствол достали в последний момент, причем за ним, в целях безопасности, отправили загримированную Алю, которая совершенно не разбиралась в оружии. С барыгой договаривался Федор, Кулькина должна была лишь приехать в условленное место, взять пакет, а потом отправиться в заранее снятый гараж и положить его в детскую коляску.
Торговец не подвел. Он забрал деньги, достал сверток и буркнул Але:
– Это «РСА». [8]
– Что? – не поняла Аля.
– «РСА», – повторил продавец. – Че, совсем дура?
– Ладно, ладно, все в порядке, – решила не спорить Кулькина, которой было страшно.
– Договаривались о «Титане». [9]
– Хорошо, – снова не сообразила Кулькина.
– Но его нет.
– Как нет? Совсем нет? – испугалась Аля.
– Ты долбанутая? – обозлился парень. – Говорю же, «РСА» даю. Он вообще-то дороже, но раз моя вина, то цена прежняя.
– Значит, оружие на месте, – успокоилась Аля.
– Гляди, – велел торговец и развернул тряпки. – Проверять будешь? У меня все без обмана, иначе в нашем деле и «сливу» [10] схлопотать можно.
Конечно, Аля являлась не самой лучшей кандидатурой для покупки оружия. «РСА», «Титан»… Ей было все равно, главное, что страшно выглядящая железка стреляет. А уж при чем тут сливы, она и вовсе не поняла. Конечно, следовало отправить к торговцу Анну, но члены банды решили не рисковать. Да и сама Волкова заявила:
– Нехорошо получается. Я стреляю, уношу мешки, Петр с Федей вроде как ни при чем, а Алька и вовсе вся в белом, не замаранная. Выходит, Анечка самая виноватая? Нет уж, пусть Алевтина за бабахалом едет.
И это явилось роковой ошибкой. Ни один профессионал не доверит выбор оружия постороннему человеку, но Анна была «любителем», нагло уверенным в собственных талантах. Правда, готовясь к ограблению, Волкова несколько раз зашла в тир, постреляла по мишеням и радостно убедилась: ни рука, ни глаз ее не подводят.
То, что в тряпках лежит «РСА», Анна узнала, заглянув в коляску за час до назначенного ограбления. Сначала Волкова растерялась – опробовать незнакомое оружие негде и некогда, но потом решила, что никакой разницы между револьверами нет.
Это-то ее и подвело, в нужный момент Анна фатально промахнулась: Федора убила на месте, а Петра тяжело ранила. Впрочем, в момент совершения нападения она не поняла, что натворила. Мужчины упали, потекла кровь, но ведь так и было задумано. Анна схватила мешки, сунула их в коляску и исчезла с места преступления. Все заняло секунды. Съемочная группа телевидения, случайно услыхавшая выстрелы, примчалась со своими камерами буквально через минуту после того, как Анна свернула за угол.
Волкова перегрузила мешки в «Жигули», сдернула с себя парик, старушечье пальто, платок, превратилась в симпатичную женщину и быстрым шагом двинулась в глубь квартала. Ее путь лежал мимо помойки, Анна ловко вкатила коляску между мусорных бачков. Прошла метров сто, обернулась и увидела плохо одетую девушку, бойко толкавшую перед собой ее коляску – «экипаж» сразу обрел новую хозяйку.
Анна была страшно довольна собой. Оставалось добраться домой и ждать звонка с работы мужа. Аля, как ни в чем не бывало, находилась на своем рабочем месте, ей предстояло вечером перегнать «Жигули» в гараж.
Волкова ощущала невероятный эмоциональный подъем. У них получилось! Кто заподозрит раненых инкассаторов с безупречным прошлым? Радости прибавлял еще один момент: вопреки всем договоренностям, Анна вытащила из одного мешка тугую пачку долларов. Она не собиралась тратить деньги, ей просто очень хотелось пересчитать их, помусолить в пальцах, понюхать…
Конечно, Анна совершила глупость. Если бы милиция заподозрила инкассаторов и провела обыск, доллары бы обнаружили, четверка сразу оказалась бы за решеткой. Но Аня была крайне жадной женщиной, вот и не удержалась.
Желание потрогать деньги стало нестерпимым. Анна зашла в маленькое кафе, крохотный подвальчик, где не имелось ни одного посетителя. Сонная официантка подала клиентке кофе и, зевая, удалилась в служебное помещение.
Оглядевшись по сторонам, Анна открыла сумку и стала гладить пачку. Потом размотала резинку, пощупала купюры, помяла их и внезапно сообразила: что-то не так. Бросив на пластиковый столик рубли за кофе, Волкова выбежала на улицу, зашла в обменник и спросила у кассира:
– Вот, приобрела на улице валюту, курс лучше, чем у вас. А доллорешники странные. Что с ними?
Девушка взяла из железного ящичка брошенную туда Анной купюру, сунула ее под специальную лампу, а затем воскликнула:
– Сколько раз объявляли! И предупреждение на двери висит: «Не меняйте валюту у незнакомых лиц». Это фальшивка.
– Вы ошибаетесь, – помертвела Анна, – быть того не может.
– Элементарно, – равнодушно кивнула сотрудница обменника. – Ерунда, а не баксы. Причем фальшивка очень грубо сделанная, просто на ксероксе нашлепанная. Мне такие подделки попадались, что от настоящих денег и не отличить. Вашу же красоту мигом видно.
Феня отодвинула от себя чашку, глянула на меня и добавила:
– Федор умер, Петр Михайлович выжил, его даже вернули на работу, правда, больше инкассатором он не служил. Ни его, ни Анну никто не заподозрил, в конечном итоге ошибка с оружием оказалась во благо – слишком тяжело был ранен Волков, и это полностью обелило его, он ведь чудом остался жив.
– А доллары? – воскликнула я.
– Все оказались просто бумажками.
– Кто же подменил деньги?
Нянька пожала плечами:
– Вопрос не ко мне. Ясно, не Петр Михайлович, не Федор, не Анна Сергеевна и уж точно не Алевтина. Наверное, люди, сдававшие деньги инкассаторам, нахимичили. Вот уж небось они плясали от радости, узнав о налете, в газетах прошла информация о похищении миллионов.
– Надо было разоблачить мерзавцев, – подскочила я, – показать фальшивки!
Феня сняла свои жуткие бифокальные очки и, выставив в улыбке желтые, кое-где обломанные зубы, осведомилась:
– Кому?
– Следователю, – с жаром ответила я.
– Вы всерьез? – усмехнулась нянька и закашлялась.
До меня дошла глупость собственного предложения.
– Нет, конечно, – спохватилась я.
– Ворованное счастья не приносит, – пробормотала Феня. – Вот у них все плохо и получилось. Я молчала из любви к детям. Ну хорошо ли было бы, если б они в приюте оказались? Петр Михайлович с Анной Сергеевной почти не разговаривали, во всяком случае, при мне. Рухнула у них любовь…
Как-то вечером няня уложила детей спать. Ксюша и Алеша мирно закрыли глаза и засопели, а Рита вцепилась в руку Фени и прошептала:
– Не уходи.
– Уже поздно, – напомнила нянька, – завтра в школу.
– Мне страшно, – не отпускала ее девочка, – оставь ночник.
– Глупости, – начала сердиться Феня. – Ты ведь уже большая. Или до сих пор боишься дюдюки, которая непослушных детей забирает?
– Нет, – прошептала Риточка, – я боюсь пятнадцатого числа! Я умру пятнадцатого? Почему тетя Аля про него кричала?
– Спи, – приказала Феня, – я выпью чаю и приду.
Рита всхлипнула и натянула одеяло на голову.
Через неделю Рита заболела. Девочка нервничала, потеряла аппетит, плохо спала, наполучала двоек и категорически отказывалась находиться в квартире одна. Еще через десять дней, приведя Риту с занятий, нянька нашла около входной двери дохлую кошку, а сама створка оказалась вымазана дерьмом.
Живо сообразив, чьих это рук дело, Феня впихнула воспитанницу в квартиру и принялась, матерясь сквозь зубы, ликвидировать неприятность. После отскребывания двери пришлось идти принимать душ. В общем, Рита почти два часа была предоставлена сама себе.
Когда Феня, приведя себя в порядок, решила посмотреть, чем занимается воспитанница, она обнаружила ребенка под кроватью. Рита лежала на полу, сжимая хлебный нож.
– Деточка, – всплеснула руками няня, – что за глупые игры? Немедленно вылезай и садись за уроки!
– Нет, – заплакала Рита, – она сейчас придет.
– Кто? – растерялась Феня.
– Тетя Аля, – еще пуще зарыдала первоклассница. – Она обещала нас убить! За деньги! Мамочка принесла фальшивые доллары, а дядю Федю убила! Я видела деньги, пачку! Сегодня пятнадцатое мая! Она убила кошку, я следующая!
Няня похолодела.
Многие родители, имея дома ребенка лет семи-восьми, ошибочно считают его малышом. Они думают, что их сын или дочка еще совсем глупенькие и не способны понять взрослые проблемы. Мой вам совет: если хотите сохранить семейные тайны, перестаньте обсуждать их в присутствии отпрысков, едва им исполнится шесть месяцев. Ребенок, словно губка, впитывает информацию, кое-что он запомнит на всю жизнь, причем в искаженном виде.