Вдова была дома. Не сказать чтобы слишком безутешная, по крайней мере, на вид обычная, нормальная женщина лет тридцати. Нет, пожалуй, не вполне нормальная: вряд ли женщина, которая уверена, что ее мужа убили, станет открывать двери кому попало. А она открыла именно «кому попало» – не спросила, кто там, да и «глазка» на двери не было. Открыла и очень спокойно смотрела на меня секунд пятнадцать, потом все-таки поинтересовалась:
– Вы ко мне?
– Здравствуйте, мне нужна Ирина Викторовна Васильева, – вежливо сообщила я. А вдруг это все-таки не вдова?
– Значит, ко мне, – развеяла мои сомнения женщина и сказала: – Проходите, пожалуйста.
Я вошла в квартиру, продолжая тихо удивляться: ничего не спросила – ни зачем, ни почему. Просто впустила, молча показала, где повесить куртку, и прошла в комнату. Я – за ней.
Мы сели в кресла друг против друга, Ирина Викторовна смотрела на меня очень устало и без особого интереса.
– Чем могу быть полезна? – Красивая женщина, но только очень уж ко всему равнодушная, очень какая-то безучастная. Если даже она не подходит под определение «безутешной вдовы», все же смерть мужа переживает достаточно тяжело.
– Вы знаете, – начала я, оторвавшись, наконец, от всяческих посторонних размышлений, – я к вам по поводу вашего мужа.
– А ко мне по другому поводу никто и не ходит, – ответила Ирина Викторовна и заявила: – Если долг очень большой, то предупреждаю: уплатить сразу не смогу, даже если он просроченный.
– Какой долг? – растерялась я.
– Понятия не имею, – отозвалась моя собеседница. – Их столько, что я уже со счета сбилась. Вам ведь мой муж был должен? Давайте документы, посмотрим.
– Да нет, что вы, я по другому поводу. Совершенно по другому, – заторопилась я с объяснениями.
– А по какому же тогда? – Вот теперь Ирина Викторовна несколько ожила и смотрела на меня очень заинтересованно.
– Понимаете, я журналистка. И веду независимое расследование. Дело вашего мужа очень меня заинтересовало, и я бы хотела им заняться. Не могли бы вы мне в этом помочь? Может быть, вы...
– Простите, как вас зовут? – перебила меня явно обрадованная Ирина Викторовна.
– Татьяна.
– Меня – Ирина. Боже мой, какая вы молодчина! Конечно, я вам помогу чем смогу. Спрашивайте.
– Прежде всего скажите...
– Кофе будете? – вновь перебила меня Ирина. Радость прямо-таки била в ней ключом и не находила выхода. Все-таки я правильно рассчитала, что лучшей приманкой в данном конкретном случае будет возможность насолить ментам.
Поскольку на предложение выпить кофе я ответила полным согласием, мы перенесли наше мероприятие на кухню. Пока Ирина варила кофе, я попыталась у нее хоть что-то выяснить. Эти попытки увенчались весьма сомнительным успехом:
– Ирина, а вы уверены, что вашего мужа убили?
– С чего вы взяли?
(Ничего себе! Со слов Мельникова, а он – из-за твоих подозрений...)
– Есть такая версия. – Это я для солидности.
– Да. Не очень удачная. Но благодаря ей хоть расследование не так быстро закрыли. Может, чего и найдут.
– А говорили, что это предположение – ну, об убийстве – высказали вы. Это так?
– Высказала? – фыркнула Ирина. – Да я об этом неделю орала, из ментовки не вылезала. Ерунду несла полную – и что не было у него поводов для самоубийства, и причины не было, и способ самоубийства он бы такой никогда не выбрал. Про записку эту на компьютере всем уши прожужжала – мол, почему предсмертную записку не мог от руки написать.
– А на самом деле?
– Ой, Таня, да он, по-моему, уже и ручку держать разучился. Сколько помню, он все на компьютере писал.
– А все остальное? – продолжала допытываться я.
– Да и все остальное тоже... Причина у него была, да еще какая – он попал в совершенно безвыходное положение. – И Ирина рассказала мне слышанную уже от Мельникова историю про сгоревший склад с компьютерами. Выяснилось, что за компьютеры были проплачены деньги, которые ее покойный супруг взял взаймы.
– Ирина, а давно ваш муж занимался этим бизнесом?
– Если бы! – вздохнула моя собеседница, поставив наконец-то передо мной долгожданную чашку с божественным напитком. Мы закурили, и она продолжила:
– Только начал. Понимаете, Таня, он очень хорошо разбирается... разбирался в компьютерах. Не в программировании – тут он был на довольно среднем уровне, – а в качестве, эксплуатации, ну и так далее. За новинками всегда следил. И вот решил попробовать заняться продажей, начал, естественно, с комиссий – подержанные машины продавал. Делал мелкий ремонт и сбывал. Клиентура небольшая образовалась, пошло вроде дело. А тут подвертывается эта партия – классные машины, недорого, в общем – все условия нам подходят. И Андрюшка занимает деньги, привозит партию, и ночью она сгорает. Конец.
– Простите, Ирина, – перебила я. – А занял он у кого? Может, какой-нибудь криминал?
– В том-то и дело, что у друзей, у лучших. Они втроем еще с физфака дружили. Вот они ему и одолжили. Если бы все нормально получилось, то Андрей смог бы очень быстро эти деньги вернуть и отдать. А так он мало того, что сам накрылся, так еще и друзей подвел. Для него это, пожалуй, было хуже всего.
Ирина рассказывала ровно, спокойно, как-то отрешенно. Единственное, что говорило о постоянном напряжении, в котором она, видимо, находилась все время, это то, как она прикуривала одну сигарету за другой, и после двух-трех затяжек ее тушила. В пепельнице уже набралось довольно много почти целых сигарет – целое состояние для какого-нибудь бомжа.
Так, что там сказала Ирина – очень совестливый был у нее муж? За друзей – в огонь и воду? И на тот свет? Что ж, повод для самоубийства хороший. А причина?
– Ирина, а как вы думаете, именно вина перед друзьями привела вашего мужа к самоубийству? Неужели не было других способов разрешения ситуации?
– Для нормального человека, может, и были. Вон как Владик... – Эту фразу Ирина проглотила – она явно не хотела этого говорить, вырвалось случайно. Интересно, интересно! Ирина между тем оправилась от смущения и продолжала: – Но Андрей был очень нервный, дерганый, особенно в последнее время. Мне кажется, что были еще какие-то причины...
– Ему кто-то угрожал?
– Может быть, – нерешительно протянула Ирина. – Наверное не скажу, потому что такого рода проблемы Андрей считал мужскими и меня бы, скорее всего, в них не посвятил.
– Логично, – согласилась я и поинтересовалась: – А почему вы решили, что я пришла за долгом? Что, эти ваши друзья сами долги не требуют, посылают курьеров за мелкими партиями?
– Да нет, что вы! – Ирина от возмущения чуть не опрокинула свою чашку кофе. – Они вообще ничего не требуют. Да мне и платить-то было бы нечем – там очень и очень немаленькие для меня суммы. Нет, они благородно простили мне эти деньги и скорбят вместе со мной. Знаете, до чего ужасно скорбеть вместе с людьми, которым ты должна кучу денег, денег, из-за которых погиб твой муж, и к тому же долг этот они тебе простили? – с внезапной злостью сказала Ирина и добавила: – Это просто ужасно. Лучше бы я эти деньги нашла где угодно и отдала им. А это другие долги – мало ли у него их было!
– Очень вас понимаю. Я, наверное, чувствовала бы то же самое, – сочувственно произнесла я. – Так, ну а что насчет способа самоубийства? Почему вы сказали, что он нехарактерен для вашего супруга?
Неделикатный вопрос, сама знаю. Спрашивать у вдовы, какой способ ухода из жизни предпочитал ее любимый муж, по крайней мере жестоко. Но такова уж твоя профессия, Танечка: вдруг в самом деле покойный выражал желание застрелиться как-нибудь на закате или повеситься на чердаке фамильного особняка – мало ли?
Ирина почему-то не посчитала мой вопрос таким уже странным или нетактичным, наоборот, ответила очень охотно:
– Да нет, в том-то и дело, что я совсем не удивилась, когда его обнаружила. Мне всегда, видимо, на подсознательном уровне, казалось, что если он покончит с собой, то именно таким образом: оружия у него не было, повеситься он бы не смог... Да и вообще как-то у нас был разговор о самых безболезненных и простых способах самоубийства. Я была за таблетки, а он – именно за этот способ.
Прелесть какая! Нет, ну я прямо вижу эту трогательную семейную беседу за ужином... Или лучше после ужина, за чашкой чаю или кофе. Сидят любящие супруги и рассуждают о наиболее удобном и желательном способе ухода в мир иной. Аж завидно! Вот чего мне не хватает в моей одинокой незамужней жизни – таких бесед. Интереснее этого, наверное, была бы лишь дискуссия о том, какой способ убийства любимого супруга предпочтительнее и больше отвечает эстетическим запросам заинтересованной стороны.
Мои размышления прервала Ирина:
– Татьяна, а можно мне задать вам вопрос?
– Конечно.
И я, кажется, даже знаю какой.
– Вы действительно журналистка и вам нужны материалы, компрометирующие наши местные правоохранительные органы? – Не давая мне ответить, она продолжила: – Если так, то вы очень непрофессиональны – задаете совершенно не те вопросы.
Мои размышления прервала Ирина:
– Татьяна, а можно мне задать вам вопрос?
– Конечно.
И я, кажется, даже знаю какой.
– Вы действительно журналистка и вам нужны материалы, компрометирующие наши местные правоохранительные органы? – Не давая мне ответить, она продолжила: – Если так, то вы очень непрофессиональны – задаете совершенно не те вопросы.
Вот, вот, именно этого я и ожидала. Не отвечая на вопрос Ирины, я задала встречный:
– Хорошо, тогда задам правильный вопрос – почему же вы пытались убедить милицию в том, что вашего мужа убили? И второй правильный вопрос – как вы считаете, милиция необоснованно закрывает дело о гибели вашего мужа?
– Теперь вы задали правильные вопросы. Но такое ощущение, что вас это не очень-то интересует. Раньше вы были гораздо более заинтересованы в нашем разговоре.
– Простое любопытство, – безмятежно объяснила я. – Вернемся к работе. Конечно же, меня интересует все. В том числе не только непосредственно то, что относится к моему журналистскому расследованию, но и окружающая обстановка. Атмосфера, так сказать.
– Врете, – безапелляционно заявила Ирина и, больше ничего не говоря, требовательно уставилась на меня.
Я быстренько прикинула, что мне дальше делать – разговор затормозился на самом интересном месте. Так... Ирина, кажется, нормальная, интересы наши вроде совпадают... Ничто не мешает мне раскрыть карты:
– Сдаюсь. Вру. Я не журналистка и вообще на хлеб с маслом зарабатываю совершенно иным способом. Хотя, между прочим, в какой-то степени я все же не солгала: я на самом деле провожу расследование. Только не журналистское, а самое обычное.
– Так вы из милиции?
– Нет. Я частный детектив. Могу даже показать лицензию.
– Покажите, – с удивительным самообладанием попросила Ирина.
Внимательно рассмотрев мою лицензию, она наконец начала действовать по уже привычной для меня схеме: вопросы, удивленно-восхищенные восклицания типа: «Прямо как в книжке... Никогда не думала, что у нас в Тарасове» и так далее.
Я терпеливо переждала, когда Ирина выплеснет на меня все свое изумление и задаст все полагающиеся вопросы (параллельно подумав, что пора бы уже издать нечто вроде рекламного проспекта или научно-популярной брошюры «Татьяна Иванова в вопросах и ответах»), и хотела уже продолжить работу:
– Ирина, так я...
– Подождите, а что вы, собственно, расследуете? – перебила меня моя собеседница. – Дело о самоубийстве моего мужа? Так вас же никто не нанимал! Я правильно понимаю, что сначала у вас должен появиться клиент, а уж потом вы беретесь за расследование? Или у вас абсолютно иные методы работы?
– Да нет, все правильно. И клиент у меня есть. Понимаете, я расследую другое дело, но, как мне кажется, оно связано с самоубийством вашего мужа. Я была бы очень благодарна вам, если бы вы согласились мне помочь. Возможно (я не обещаю, но возможно), с вашим делом тоже что-нибудь прояснится. Вы же, насколько я понимаю, не удовлетворены результатами официального расследования?
– Еще бы! – оскорбленно фыркнула Ирина. – Да они ничего и не расследовали – просто убедились, что это самоубийство, и успокоились.
– Так. А вы чего хотели? – По-моему, очень закономерный вопрос.
– Понимаете, Таня, я думаю... То есть я уверена, что его до этого довели. И там был не пожар, на его складе, а поджог. И не только это... Мне кажется, что ему угрожали.
– Почему вам так кажется?
Ирина задумалась, пытаясь сформулировать. Наконец заявила:
– Он стал какой-то нервный, хотя дела шли вроде бы хорошо... – Подумала и добавила: – И к телефону старался подойти первым. – Не успела я подумать, что это могло объясняться гораздо проще – к примеру, звонила любовница, как проницательная Ирина сказала: – А когда я все-таки сама брала трубку, всегда был мужской голос. Один раз взяла его сотовый – так там сразу стали орать что-то малоцензурное по поводу того, что он зарывается.
– И что?
– Ничего. Вошел Андрей, отобрал у меня трубку и ушел разговаривать в другую комнату.
– Ясно. Голоса были разные или один и тот же?
– Не знаю. Разные, наверное. Ну и ему же не только эти уроды звонили. И по делу звонили, и друзья.
– Так. А приходил к нему кто-нибудь? Я имею в виду с предположительно дурными намерениями?
Ирина опять задумалась, потом нерешительно произнесла:
– Вы знаете... По-моему, да. Как-то вечером он задержался, причем я знала, что он весь день мотался по городу, в офисе его не было, а сотовый он отключил. Ну и я волновалась – вскакивала на шум подъезжающих машин, смотрела в окно. И вот когда Андрей подъехал, поставил машину и направился к подъезду, к нему подошли двое каких-то мужиков. Было похоже, что они его ждали.
– Вы их рассмотрели? Узнаете?
– Нет, было темно, и они стояли спиной ко мне. Не узнаю, пожалуй, даже со спины. Обычные такие – высокие крепкие ребята. По-моему, довольно молодые.
Ну что же, в какой-то мере напоминает по этому скудному описанию моих ясных соколов.
– И что же произошло дальше?
– Да ничего особенного: поговорили они пару минут и разошлись. Но Андрей пришел в таком состоянии, что я с ним даже говорить боялась. – Ирина помолчала и неуверенно закончила: – Вот и все. Больше я ничего не знаю.
– Милиции вы об этом рассказывали?
– А они не спрашивали, их это не интересовало, – обиженно заявила Ирина. Да, надо будет отругать Мельникова за нечуткое отношение к женщине: почему не провел долгий задушевный разговор, не проник, так сказать, в ее богатый внутренний мир? Полное безобразие!
Кофе выпит, кухня – полная сигаретного дыма, мы с Ириной сидим и дружно думаем. Не знаю уж, о чем думает она – о своем несчастном муже или о бездарной милиции, – но я думала исключительно о расследовании. Что мне дал Иринин рассказ? Возможно, ничего: вполне может быть так, что эти два дела между собой никак не связаны, и моя интуиция, как ни печально это констатировать, дала маху. Бывает такое. Редко, но бывает. В самом деле, что общего? Компьютеры? Двое ребят очень банальной внешности? Маловато, чтобы связать эти преступления в одну цепочку. Да и какая цепочка из двух звеньев? Из двух звеньев? Стоп, а это мысль.
– Ирина, у меня возник еще вопрос, надеюсь, правильный.
Ирина слабо улыбнулась и кивнула, давая понять, что теперь, когда у нас все недоразумения разъяснены, все мои вопросы абсолютно правильные. Ну, это мой шанс.
– Скажите, а вы не знаете конкурентов вашего мужа? Или нет, даже не так... Не конкурентов, а тех, кто работает в той же области – тоже занимается компьютерами, предоставляет такие же услуги?
– Знаю, конечно. Тем более что подобных фирм не так уж много.
Верно, немного. Да и зачем их особенно много. Тарасов – город небольшой, всеобщая компьютерная грамотность до нас только начала добираться. Но это все лирические отступления, ближе к делу.
– Можете перечислить?
– Во-первых, есть при университете, при техническом уни...
– Стоп, это не нужно. Давайте абсолютно диких и самостоятельных, – перебила я.
– Ну, есть очень крупная фирма, появилась она не так давно. – Ирина назвала фирму Людмилы. – Но это совершенно не конкуренты. То есть мы им были не конкуренты: другой уровень. А если одного уровня с нами... то, пожалуй, Владик, потом – Ширяев.
– Ну-ка, с этого места поподробнее. Насколько я понимаю, этот самый Владик и Ширяев занимались примерно тем же, чем и ваш супруг? – Ирина кивнула, а я продолжила: – Ну и как дела у этих ребят? Нет ли каких-нибудь проблем, все в порядке?
– Не знаю... – нерешительно протянула Ирина. – Понимаете, я с ними после гибели Андрея не виделась. Хотя подождите! Ширяев же уехал. Точно, уехал.
– И не возвращался?
– Нет, он совсем уехал. А дело свое, по-моему, продал. – Предвосхищая мой следующий вопрос, Ирина добавила: – Куда уехал – не знаю. Но помню, что Андрей как-то странно на это отреагировал. Злился.
– Понятно. А Владик? С ним что?
– По-моему, ничего. А может – тоже неприятности.
– Почему вы так решили?
– Во-первых, я его давно не видела и не слышала, а обычно он часто звонил. И после гибели Андрея – тоже. А тут что-то пропал. До смерти Андрея они очень часто встречались и о чем-то советовались... совещались.
– Что вы имеете в виду? У них были общие дела?
– Да нет, вряд ли – Андрей бы мне сказал. Скорее что-то другое... Не знаю, меня все время выгоняли, но я слышала, что они орали.
– Друг на друга? Ссорились? – уточнила я.
– Нет, – подумав, ответила Ирина, – скорее как-то вместе орали, как будто были во всем согласны. И орали в чей-то адрес что-то на редкость ругательное.
– Очень интересно. – Я ничуть не покривила душой, говоря это. В самом деле, цепочка уже почти выстраивалась. Мне бы еще этого Владика загадочного достать. – Ирина, а как бы мне встретиться и поговорить с Владиком?
– Ну, я могу дать его адрес. И телефон тоже. Где-то тут был, – проговорила Ирина, выходя из кухни.