– Что случилось? – Алмон присел рядом с нею на корточки. – Что тебя беспокоит?
– Ничего, просто захотелось побыть одной.
– Анаис, прошу тебя.
– Я и сама не знаю, что происходит, – девушка потерла пальцами виски. – Какое-то предчувствие тяжелое и нехорошее, будто чья-то холодная рука сжимает сердце.
– А с чем это связано? – он приобнял девушку за плечи. – Кстати, почему ты спросила о своем двойнике?
Двери распахнулись, и ввалился Сократ, нагруженный пакетами, в которых что-то звякало.
– Я захватил тут кое-что, – деловито сопел он, – ручаюсь, такого вы еще не пробовали!
– Сократ, нам нужно поговорить.
– Алмон, вы что, за два года наговориться не успели? К вам приехали дорогие вашему сердцу люди, привезли с собою подарки, а в ответ они получают плевок в самую душу, сапогом прямо по сердцу! Мне все это немедленно надо поставить на холод, где у вас тут холод?
– Что же с ним делать? – улыбнулась Анаис.
– С ним поделать ничего не возможно, – согласился Алмон.
– Анаис, где холод, я спрашиваю?
– Большая камера на кухне, маленькая вон в углу, замаскированная под зеркало.
– Так, так, – Сократ взялся за неприметную ручку и открыл зеркальную дверцу, прижимая к сердцу свои звенящие пакеты. – Сейчас мы все красиво расположим… надо же, какая штука вместительная, а по виду не скажешь, – он закрыл дверцу и аккуратно сложил пустые пакеты. – Так, хватит тут сидеть, идемте в общество.
– Идем, Анаис, он же все равно не отстанет.
Вскоре, согревшись в шутках и смехе друзей, Анаис отпустила свои тревоги.
* * *Гостиница «Лувим» являлась одной из самых престижных в кварталах знати Марса. Трехэтажное здание, украшенное искусной лепниной, производило впечатление частного загородного особняка, прячущегося в пышных кронах деревьев. Территорию гостиницы окружал высоченный литой забор и незаметная, но многочисленная охрана, круглосуточно оберегающая покой и благополучие жильцов.
Если подойти к главным воротам, то перво-наперво визитера пристально изучит почти живой глаз и, если повезет пройти внутрь, откроется пейзаж, с большим вкусом сделанный под натуральный, природный.
Когда по посыпанной голубым гравием дорожке визитер подойдет к бело-голубому зданию, на золотистых ступенях появится пожилой, одетый в чинный костюм господин и с поклоном распахнет перед ним двери…
Интерьер вестибюля не оглушает, не подавляет роскошью, посетитель должен чувствовать себя уютно и спокойно, как будто пришел домой. Именно домой, ведь для того, чтобы жить в «Лувиме», надо иметь огромные средства, гостиница пожирает их ежеминутно. Если же такие средства имеются, то постоялец получит и золоченые перила мраморных лестниц, и великолепные ковры на ступенях, которые чистят каждые полчаса, однако на глаза никогда не попадется ни один уборщик. Получит любые, какие только пожелает блюда на хрустальном подносе, живые цветы в любое время года, ванную, инкрустированную драгоценными камнями… В принципе, получит все, любая прихоть будет немедленно исполнена, лишь бы возможности позволяли.
Однажды синим зимним вечером у ворот «Лувима» остановился черный автомобиль, очень дорогой автомобиль – наземный, и из него вышла личность в длинной меховой накидке. Прикрывая лицо от ветра и снега, личность устремилась к воротам, и скрылась за ним через мгновение. Немного помедлив, автомобиль отъехал чуть в сторону и замер, словно притаился, постепенно покрываясь мелким мокрым снегом.
Личность вошла в гостиницу и через пару минут уже стояла в мягко освещенном холле с уютными креслами. Вскоре к личности подоспел господин в чинном костюме и непосредственный владелец «Лувима». Выслушав просьбу визитера, они согласно закивали и куда-то заторопились, а незнакомец, оставшись в одиночестве, принялся мерить шагами зал, потирая непривычное к морозу лицо.
* * *– Да-а-а, – произнес Сократ, как следует отдав должное сочному мясу, – кого здесь не хватает, так это Аргона с Олавией, им бы так понравился Кирас…
– А ты не мог бы рассказать, как ты с ними познакомился? – спросила Терра, мельком взглянув на Ластению.
– Мог бы. Ластения, ты не возражаешь?
– Нет, – лицо девушки осветилось печальной улыбкой, – рассказывай.
– Хорошо, значит, слушайте. – Он плеснул в бокал холодного красного вина. – Это было достаточно давно, еще до того, как Патриций отменил въездные декларации. Помните, для того, чтобы попасть с планеты на планету, нужны были муторные разрешения, ну и платить за это тоже приходилось немало. Потом самому Георгу вся эта волокита надоела и он отменил визы, но во времена деклараций водилось полным полно нарушителей. Они всеми правдами и неправдами обходили закон, ведь ждать разрешений приходилось достаточно долго, платить много и так далее. У меня тоже не было ни лишнего времени, ни лишних средств, и я крутился, как мог. Хорошо, что ни разу не попался, иначе бы меня ожидал большой штраф, а после взяли б на заметку, как не рекомендованную к выезду персону.
Не всегда я зарабатывал на жизнь честным путем, вы об этом знаете, поэтому переезжать с места на место приходилось частенько. Однажды я провернул одну очень крупную и рискованную сделку – продал собственность Спец. Штата самому же Спец. Штату…
– Ага! – воскликнула Терр-Розе. – Значит, ты все-таки тот самый знаменитый Рата?
– Ну, да, – скромно потупился толстяк. – Алмончик, ваш Спец. Штатик долго на меня сердился?
– Честно сказать, долго, – усмехнулся полуволк. – В это время я как раз отсутствовал, находился в Системе Базальт, а когда вернулся, меня и удивили такой новостью. Причем никто толком не смог объяснить, как это произошло. Это же надо было так людям мозги замусорить, поразительно. Теперь это уже своеобразный исторический анекдот.
– Спецштатовская байка, – усмехнулся Денис.
– Я ж специально дожидался, пока ты уедешь, – довольно улыбнулся толстяк, – с тобой бы такой номер не прошел. Алмончик, ну согласись, от моего дельца и вам польза была, вы ж тогда всю систему безопасности Организации пересмотрели, сколько голов полетело.
– М-да, – хмыкнул полуволк, – был такой момент. Дальше давай.
– Ну да, отвлеклись. Так вот, после этой сделки я обратил денежки в драгоценные камушки и рванул на Землю, на планету, где не нужны были никакие въездные декларации, туда ведь вообще въезд воспрещен, но кто это будет проверять, если все с умом сделать? Можно сказать, что так сильно я оплошал впервые за всю свою творческую деятельность. Оказалось, что земные камешки имеют иную структуру, другие параметры и характеристики, даром что выглядят и называются почти одинаково! Мои драгоценности, на которые я возлагал такие надежды, оказались совершенно бесполезными, мало того, я мог привлечь к своей персоне лишнее внимание, очень пристальный, я бы сказал, интерес. А жить как-то надо было. Пришлось избавляться от камней практически за бесценок.
Короче, опущу подробности, скажу лишь, что на Земле я прожил почти полгода и, по прошествии этого срока, готов был добровольно сдаться властям любой планеты. Поясняю: я чуть было не умер от голода, пять раз сидел в кутузке за отсутствие документов, хорошо, что там хоть кормили, только не стану говорить чем, потому что не к столу будет сказано.
Одной из моих многочисленных специальностей является карточная игра. Да, да, Дэн, карты не только на Земле водятся, только в наших колодах пятьдесят семь листов… опять отвлекся. Так вот, для того, чтобы не пропасть на Земле, мне пришлось украсть сумку у какой-то женщины. На деньги, что были в ее кошельке, я купил часы и отполировал их браслет до зеркального блеска. Если, якобы невзначай, пронести руку над картами соперника, увидишь масть и достоинство в отражении. Также я купил неприметный перстень и сделал на нем незаметную острую зазубрину – это для того, чтобы метить карты, причем метить их надо было фосфорицирующим составом, который не виден обыкновенному глазу, но зато прекрасно различим в очках со специальным напылением. Там еще много всяких невинных секретов, не буду вас утомлять.
На игре я поднялся довольно быстро, купил фальшивые документы и снял квартиру. К тому времени, когда в моих должниках ходила половина городка, я попался, причем попался по собственной глупости – из-за женщины. Подсунули мне девочку-конфетку, ну я по пьяни и выболтал, почему мне так здорово везет. Меня страшно избили, я снова оказался на улице, потом, как обычно, в тюряге. Поражаюсь, как меня вообще не прикончили.
Когда вышел на свободу, мне пришлось работать в таком месте, о котором мне до сих пор вспоминать страшно. Я работал на бойне, забивал коров и быков. Это красивые и полезные животные, земляне получают от них почти всю свою основную пищу, а из их шкур делают одежду, но если бы вы видели, в каких условиях люди содержат этих безобидных тварей! А то место, где мне приходилось перерезать им глотки, очень смахивало на Отстой. Самое ужасное, что эти странные спокойные животные чувствуют приближение смерти и они плачут... Сами знаете, натура я несентиментальная, но нервная система пострадала сильно. Я работал, стиснув зубы, уговаривал сам себя потерпеть еще немного и держался до тех пор, пока не сорвался и не запил. Месяц наливался, не просыхая, потом, не выходя из запоя, собрал вещи и рванул куда глаза глядят, мне было все равно куда, и наплевать, что же со мною будет, главное – убраться подальше от Земли. Двигался я на полнейшем автопилоте, но почему-то безо всяких проблем оказался на Сатурне. До сих пор не могу понять, как же я там очутился? Помнится, наступала ранняя весна, кое-где еще лежал снег. Дул холодный сырой ветер, а я плелся куда-то наугад, пока не выбрался на берег моря. С собою у меня был целлофановый пакет с идиотски яркой надписью «Marlboro», в нем пара бутербродов с засохшим сыром и колбасой, полторы бутылки водки и пара мятых, уже никчемных рублей.
Сидел я на мокрых камнях, смотрел на серые волны и чувствовал себя так отчаянно мерзопакостно, как никогда в жизни. Я зашел в тупик и упал духом. Конечно, можно было найти выход и из этого положения, но у меня просто не было больше сил. Я улегся на спину на мелкие прибрежные камешки смотрел как пасмурно-строгому небу движутся тяжелые тучи, потом закрыл глаза и пожелал чтобы сердце остановилось, как вдруг услышал детский голосок, он прозвенел, как колокольчик: «Папочка, а почему дядя лежит? Он умер?» Я силился открыть глаза, сказать ребенку, что я жив, все еще жив, но не смог этого сделать – в горле стоял такой ком, что, произнеси я хоть слово, обязательно бы заплакал. Затем раздался хруст камней под ногами взрослого человека, он подошел ко мне и спросил: «Что с вами? Вам плохо?» Я, наконец, нашел силы разлепить веки и увидел склоненную над собою прелестную детскую мордашку и лицо мужчины, красивое, загорелое, словно выточенное из золотистого камня. Так я впервые увидел тебя, Ластения, и твоего отца, но тогда я понятия не имел, кто вы такие и какую роль сыграете в моей жизни. Я просто видел хорошо одетого, явно не бедного мужчину и маленького ребенка.
Аргон не назвал своего имени, да я и не спрашивал. Мы бродили по набережной, говорили о том, о сем, а ты, Ластения, бегала по кромке воды и собирала ракушки. Аргон рассказал, что у тебя немного слабенькое сердце, и врачи рекомендовали тебе побольше гулять, вот он тебя и «выгуливал» у моря.
Разговаривали мы долго, потом стал накрапывать дождик, и вы засобирались домой. Невзирая ни на какие возражения, Аргон отвел меня в хорошую гостиницу и заплатил за номер. И только тогда я понял, как нуждался в нормальной еде и чистой кровати! Стоя под струями горячей воды, я поклялся сделать все, что в моих силах, и отблагодарить этого удивительного человека, который стал тратить свое время и деньги на заросшего бродягу с трясущимися от запоя руками.
Проснувшись утром, я почувствовал себя воскресшим. Позавтракав, я собрался выкатываться из гостиницы, но меня догнал встревоженный хозяин и принялся выпытывать, что именно в его гостинице мне не пришлось по вкусу? Я растерялся и ответил, что все отлично, и тогда он, чуть не плача, поинтересовался, почему же я, в таком случае, ухожу, если за мой номер оплачено до конца года?! У меня отвисла челюсть, а когда он протянул мне еще и конверт с весьма солидной суммой, я вообще чуть в обморок не упал. Пытался выведать у хозяина хоть какую-нибудь информацию о человеке, в прямом смысле слова спасшего мою никчемную жизнь, но меня упорно заверяли, что никто ничего о нем не знает. Я решил, что уж если моему благодетелю хочется оставаться инкогнито, пускай остается, но я все равно его найду, даже если для этого мне придется избороздить весь Сатурн. Я должен был его хоть как-то отблагодарить, хотя бы сказать «спасибо».
На средства незнакомца я подстригся, побрился, приобрел приличную одежду, пообедал в ресторане, купил для тебя, Ластения, огромную куклу, а для моего неизвестного друга – потрясающие часы. Тогда они казались мне верхом совершенства, еще бы, фальшивые бриллианты в пятьдесят карат! Я не сомневался, что рано или поздно с вами встречусь и обрадую этими сокровищами. Так оно и произошло. Через пару дней, когда я более-менее оклемался и пришел в себя, вы пожаловали в гости. Ты, Ластения, пришла в восторг от куклы, а Аргон искренне благодарил за часы. Какое счастье, что он не надел их на руку, а положил в карман! Так и завязалась наша дружба.
День ото дня мы все больше проникались симпатией и уважением друг к другу. Я ничего не знал об Аргоне, представившимся именем Дайяр, кроме того, что он отец прелестного жизнерадостного ребенка, в свою очередь о себе я выложил ему абсолютно все, хотя прежде никогда этого не делал. Я ощущал безграничное доверие к Дайяру и был уверен – он никогда не отвесит мне пинка под зад, как это делают большинство благодетелей, когда им надоедает быть добрыми.
Благодаря Дайяру, я получил должность консультанта по поставке морепродуктов на Сатурн в торговом консульстве планеты и стал здорово зарабатывать. С первыми денежными поступлениями я повел своего друга в самый шикарный ресторан, какой только мог найти, хотел его удивить, представляете?
Мой друг был так прост в общении, улыбался такой доброй, мягкой, почти застенчивой улыбкой, что мне пришла в голову вполне логичная мысль: не так уж он и богат, как мне показалось, богатеи так себя не ведут! И между третьим и четвертым бокалом я принялся вдохновенно рисовать перспективы нашей блестящей и беспечной жизни, уверяя, что основной капитал я сколочу быстрее быстрого, Дайяру не о чем волноваться – их будущее можно считать обеспеченным. Он внимательно выслушал мои планы и одобрил почти все идеи, кроме открытия собственного казино – на Сатурне нет индустрии азартных игр.
Зато на Сатурне полным полно разнообразных праздников, особенно весной, и к каждой дате я стремился подарить своим друзьям что-нибудь сногсшибательное, но всё мне казалось недостаточным, чтобы отблагодарить Дайяра за все, что он для меня сделал. Мне хотелось подарить вам весь белый свет, звезды на небе, но постепенно я понял – ничто осязаемое не сравнится в цене с нашей дружбой.
Приближался очередной весенний праздник. Дома украшались цветами и лентами, у прохожих сияли глаза и лица. И я в прекраснейшем настроении порхал по улицам и радовался жизни. Основной поток народа двигался в сторону Светлой Площади, там устанавливалась сцена для артистов, портреты королей, и я потек туда же.
Когда добрался до Светлой, как раз заканчивали распаковывать портреты. Материю сняли, и я впервые проощущал на себе весь смысл фразы: «земля уходит из-под ног». Ошарашенный, смотрел и не верил глазам: на одном портрете был изображен король Сатурна, а на другом – он же с семьей. С холста мне улыбалось лицо, словно выточенное из золотистого камня… Рядом с моим другом стояла красивая, изящная женщина, ее нарисованная рука касалась плечика моей маленькой знакомой, одетой в пышное белое платье, а рука Аргона покоилась на плече серьезного черноволосого мальчика – это был Леброн, о существовании которого он ничего не говорил. На всякий случай я уточнил у прохожего сатурнианина личности нарисованных на портретах и получил подробнейший ответ. Такое чувство, что жители Сатурна просто жаждут все тебе немедленно объяснить! Ваше гостеприимство – это просто какой-то культ, честное слово! Сатурнианин отложил все свои дела на неопределенный срок и пустился в подробнейший рассказ о короле, о его семье, о его дворце, о его слугах и даже о том, что он предпочитает на обед. Добрый сатурнианин порывался вести меня ко дворцу, дабы я насладился красивыми видами, затем пустился рассказывать о планете Сатурн вообще и о его спутниках в частности, в общем, я еле-еле от него отбодался. Так что, друзья мои, никогда ни у кого ничего не спрашивайте на Сатурне, потому что, когда совершенно незнакомый человек станет звать вас к себе домой погостить пару лет, вам и отказать-то будет неудобно.
Таким образом, я выяснил, что мой добрый и благородный друг Дайяр никакой не Дайяр, а Аргон, король Сатурна. Боже мой, каким я себя одураченным почувствовал, как сильно разозлился! Почему-то перед глазами сразу же возникли проклятые часы с фальшивыми бриллиантами, и я едва не зарычал от злости. Я решил, что все это время Аргон просто развлекался, смеялся надо мной, и был уязвлен в самое сердце.
Отправившись прямиком во дворец, я столкнулся с королем у самых ворот, Аргон выходил с тобой, Ластения, на прогулку. Я собрался было наговорить всяких гадостей, но не смог, просто стоял и молчал. Я так любил его, что сердце разрывалось. «Ты все знаешь?» – печально спросил Аргон, и я кивнул.
Мы снова пошли на набережную, и я задавал вопросы, много вопросов: зачем он подобрал меня, зачем возился со мной столько времени и почему скрыл, кем является? Аргон ответил, что когда подошел ко мне, лежащему на берегу, когда увидел, какая бездна в моих глазах, то понял, что не сможет меня оставить. На вопрос, почему же он не сказал, что он король планеты, Аргон ответил, что не хотел, чтобы я переживал из-за такой статусной пропасти, не хотел усложнять наше общение. Понимаете? Он не хотел, чтобы я переживал! Какой я себя свиньей тогда почувствовал, едва не захрюкал! А ведь в душе я уже успел нагрубить ему, пока шел от Светлой Площади к дворцу.
Потом, позже, я познакомился с Олавией и Леброном и после долгих настойчивых уговоров переселился к вам во дворец.
Однажды я обнаружил, что Аргон бережно хранит в своих покоях все мои подарки, даже какие-то открытки, безделушки, а кошмарные часы вообще покоятся в бархатном футляре, по стоимости дороже их раз в десять. Я был тронут до слез.
Прошли годы, и я превратился практически в члена вашей доброй, дружной семьи. Ты, Ластения, доверяла мне все свои большие детские секреты, Леброн не мог заснуть, пока не расскажу ему пару историй, а у меня не было никого ближе и роднее вас и ваших родителей. Вот так… Так я и познакомился с Аргоном, – Сократ грустно улыбнулся и налил себе полный бокал вина. Он ни на кого не смотрел, а в глазах Ластении стояли слезы.