– Я в полном порядке, – сухо ответил Романов. Ему было неловко, что он так глупо спросил незнакомого полковника о телефонном номере. – Но я не понимаю...
– Сейчас все поймете. У нас есть основания полагать, что некий злоумышленник может покушаться на вашу жизнь. Вы не знаете никого, кто мог бы вам мстить за что-то?
– Это вы не знаете телевидения! – скептически усмехнулся Романов. – Там каждый второй готов перегрызть тебе глотку. Только с каких пор это стало интересовать милицию?
– Нас больше интересует не ваша профессиональная деятельность, – ответил Гуров. – В некотором смысле нас интересует ваше прошлое. Я сейчас зачитаю вам список из нескольких фамилий, а вы мне ответьте, говорят ли они вам о чем-нибудь?
– Простите, на часах шесть утра! – возмутился Романов, который вдруг почувствовал резкое беспокойство. – А вы собираетесь зачитывать мне какой-то дурацкий список. И я его должен слушать. Откуда я знаю, что это вообще не розыгрыш? Если у вас есть ко мне вопросы, то дождитесь моего возвращения в Москву, пригласите, как полагается, в управление, там и поговорим...
– Наверное, вы правы, – согласился на другом конце провода Гуров. – Мне самому заниматься спозаранку художественным чтением не очень интересно. Но дело в том, что опасность может угрожать вам именно сейчас, в данную минуту, понимаете? Будучи в командировке, вы не заметили ничего странного вокруг себя? Может быть, до этого вам кто-то угрожал, нет?
Что-то в голосе полковника убедило Романова, что с ним не шутят. Он вздохнул, потер лоб и сказал, что готов прослушать весь список.
– Надеюсь, он не слишком большой? Не думайте, что на телевидении работают люди семи пядей во лбу, – кокетливо сказал он. – Такие же простые смертные, только каждая собака норовит узнать тебя в лицо...
– Всего девять фамилий, – успокоил Гуров. – Итак, слушайте внимательно.
Он принялся читать, старательно выговаривая каждую букву.
Сначала Романов ничего не понял. Названные фамилии показались ему знакомыми, но он не сразу вспомнил, откуда их знает. Потом сообразил, и у него нехорошо заколотилось сердце. Когда полковник закончил, он с усилием проглотил комок, вставший в горле, и спросил:
– Это все? А, ну да, видимо, все... Кажется, я знаю этих людей. Вернее, когда-то знал. Давным-давно я служил в армии, – он принужденно хохотнул. – В одном маленьком городке на берегу Черного моря. Это были мои сослуживцы. Да, кажется, это их фамилии. Конечно, я мог что-то напутать – столько лет прошло...
– Похоже, не напутали, – сказал Гуров. – Вы с кем-нибудь встречались из этих людей позже? Какие между вами были отношения? Среди сослуживцев у вас были враги?
Романов вдруг почувствовал себя опустошенным, словно в его жизни произошло что-то непоправимое и страшное. Слова показались ему бессмысленными заклинаниями, которые ровным счетом ничего не означают. Он с большим трудом сдержался, чтобы не бросить трубку.
– Простите, вас плохо слышно! – соврал он. – Связь... Связь тут неважная... Поговорим в другой раз...
– Сергей Константинович! Алло! – встревожился Гуров. – Вы меня слышите? Обязательно свяжитесь с милицией, если заметите, что-то подозрительное! Я постараюсь...
Романов не стал слушать дальше и опустил трубку на рычаг. Бессмысленно оглядел залитый тусклым светом холл. Ветер за стенами гостиницы выл так сильно, что позванивали стекла в окнах. Сергею Константиновичу страшно захотелось немедленно вернуться в Москву, к себе домой, расслабиться в уютном кожаном кресле среди привычной цивилизованной обстановки. Он вдруг ощутил себя постаревшим и до предела усталым. В сущности, не так уж была не права жена со своими уколами. Пора осесть на хорошем месте, в солидном кабинете с золоченой табличкой на двери. Пусть молодые скачут по горам и мерзнут в полупустых гостиницах. Он, конечно, профессионал и закончит этот чертов репортаж, отснимет камуфляж, грозно посверкивающие стволы, присыпанные снежком горные склоны, таинственный туман за оврагом... Пусть зритель почувствует себя причастным, пусть думает, что оказался свидетелем роковых событий, мужества, раскрыл удивительные тайны. Совсем не обязательно, чтобы зритель знал, что в этом глухом углу ни черта нет, кроме нелюдимых аборигенов и злых, измордованных рутиной военных. Даже глотка самогона не найдешь. Нет, нужно поскорее разделаться с рутиной и вернуться в большой мир, туда, где горят огни и шумят рестораны. И подумать об отпуске.
Надо же, вам может угрожать опасность, сказал этот чудак-полковник. Что он имел в виду? Что вообще происходит? Для чего он вытащил из небытия этот мартиролог? Откуда? Кто он такой, этот Гуров? Масса вопросов, на которые невозможно получить ответа, не возвратившись в Москву.
Романов повернулся и стал медленно подниматься по лестнице на второй этаж. Навстречу ему спускался опухший ото сна мужик в плотной брезентовой куртке. Это был один из двух десятков строителей, которые приехали сюда из Самарской области. Что они здесь строили, Романов так и не понял, его это не очень интересовало. Просто, кроме строителей и их телевизионной группы, в гостинице не было других постояльцев. Так или иначе, со строителями они здоровались радушно, как с земляками.
Однако сейчас Романов был настолько озабочен, что прошел мимо «земляка» молча, точно сомнамбула. Тот неодобрительно покосился на него, но ничего не сказал, должно быть, и у самого настроение было не очень.
Привела Романова в чувство Полина. Она деловито выбежала из своего номера, уже одетая, с горящими глазами, как всегда излучающая энергию и оптимизм.
– Вы уже позавтракали, Сергей Константинович? – спросила она, бросая взгляд через плечо и запирая дверь большим ключом. – У меня остались бутерброды с сыром, если хотите... Правда, сыр здесь мерзкий... Но кофе, по-моему, ничего. Сварить вам кофе?
Романов смотрел на девушку, с трудом соображая, о чем идет речь. На ней была ярко-желтая куртка, модная и красивая, невыгодно оттенявшая собственную обыкновенность Полины. На фоне своей великолепной куртки она казалась совсем невзрачной – плоское сероватое личико, тусклые, неухоженные волосы. Только глаза у нее были живые и наполненные нечеловеческой энергией.
Она нахмурилась. Вид Романова ей не понравился.
– Вы в порядке? – спросила с беспокойством Полина. – Имейте в виду, через час у нас встреча с полковником Зыбиным, командиром части. Потом он уедет, а нам обязательно нужно его снять – исключительно колоритная фигура...
– Я помню, – вяло сказал Романов. – А что Слава, спит?
– Он бы хотел, – жестко ответила Полина. – Но я подняла его и прогнала умываться. Так сварить вам кофе?
– А, кофе! – до Романова наконец дошло, о чем его спрашивают. – Да, пожалуй. Я был бы тебе очень благодарен. Кофе – это то, что нужно. А завтракать я совсем не хочу... Кстати, м-м... У тебя не осталось чего-нибудь, м-м... В общем, мне необходимо выпить!
– Да что с вами такое сегодня? – сердито отозвалась Полина. – С утра выпить! Выпьете кофе, – она опять принялась отпирать дверь своего номера. – У меня остался кипяток...
– Полина, – вдруг спросил Романов, – вокруг нас не происходило ничего подозрительного эти дни? Ты ничего не заметила?
– Что же вокруг нас происходило подозрительного? – наморщила лоб Полина. – Дайте припомнить... Зам. ответственного редактора как-то подозрительно вел себя, когда я последний раз его видела. По-моему, нас собираются переместить в сетке на более ранний час. Помяните мое слово...
– Чепуха! – отрезал Романов. – Я этого не позволю. И вообще, я не об этом. Никто из посторонних про меня не спрашивал? Не интересовался? Может быть, справлялись, где и когда меня можно увидеть?
– Разумеется, вас спрашивали. Вас без конца спрашивают, – заявила Полина. – Все нужные контакты я занесла в ваш органайзер...
– Это я видел, – нетерпеливо сказал Романов. – Ты что, не понимаешь, о чем я спрашиваю? Мне нужно знать, не интересовался ли мною кто-нибудь совершенно чужой? Тебя ничего не насторожило?
Полина посмотрела на Романова, как на ребенка, но потом сделалась серьезной, задумалась и вдруг кивнула:
– А знаете, было что-то такое. Вот именно, как вы говорите – настораживающее. Спрашивал про вас один человек. По общему телефону. Мне очень его голос не понравился. Он просил ваш адрес или номер мобильного. Очень настойчиво просил. Был очень любезен, отпускал комплименты. Но вы же знаете, меня на это не возьмешь. Я отшила его, и очень резко. Больше он не звонил. Между прочим, он что-то просил вам передать...
– Что? – встрепенулся Романов.
– Да какую-то глупость, – с досадой сказала Полина. – Вы же знаете нашу экзальтированную публику. Им не хочется смотреть вас по телевизору. Им хочется быть вместе с вами в телевизоре. Этот тоже высказался в этом духе. Мол, пусть готовится, мы все равно встретимся или что-то в этом роде...
– Подожди! Ты должна вспомнить точно! – Романов схватил Полину за рукав модной куртки.
Девушка посмотрела на него с крайним удивлением.
– Вы какой-то не такой сегодня, – покачала она головой. – Может, заболели? У меня в номере просто сквозняки гуляют. С утра горло обложило... У вас не болит горло? А насчет того чокнутого не беспокойтесь. Я его надежно отшила. Практика показывает, что девяносто процентов таких сумасшедших отсеиваются сами собой. А в крайнем случае можно будет охрану предупредить...
– А здесь ты нигде не видела этого человека? – перебил ее Романов.
Полина аккуратно, но твердо высвободила свой рукав.
– Сергей Константинович, – голосом сестры милосердия произнесла она. – Вам, по-моему, отдохнуть пора. Вернемся в Москву – возьмите неделю и оттянитесь хорошенько, поезжайте куда-нибудь. Рыбалка, баня, пиво – чем там увлекаются мужчины? А то... Вы сами-то поняли, что спросили? Как я могла видеть или не видеть этого человека, когда я даже не знаю, как он выглядит!
– Да, значит, с уверенностью ничего сказать не можешь, – потухшим голосом пробормотал Романов. – Ладно, проехали. Не нужно кофе. Я что-то и в самом деле неважно себя чувствую.
Он вышел из номера, ощущая на своей спине недоуменный взгляд помощницы. Но это его сейчас не волновало. Он мысленно повторял одну за другой фамилии: «Зарапин, Захарчук, Меркулов... Как там остальных-то звали? Навскидку сейчас и не вспомнишь. Откуда все это всплыло? Вот мерзость! Неужели... Нет, не может быть! А почему, собственно, не может? Говорят же, что за все нужно платить. Вот пришел и мой час».
Романов вошел в свой номер, сел на скомканную постель и обхватил голову руками.
«Что же делать? Что делать? – ужас все больше охватывал его. – Подожди, не паникуй! Все это уже давно быльем поросло. Они явно что-то знают, но знают очень мало, скорее, догадываются. Настоящих доказательств у них просто не может быть. Или может? Главное, абсолютно не с кем посоветоваться. В таких вещах лучше никому не доверяться. Допустим, никто не докажет твоей юридической вины... Или докажет? Черт! В любом случае репутация погибнет. Что же делать?!»
Романов ощущал себя мухой, попавшей в паутину. Ему было холодно и тоскливо. Зимний ветер пел и звенел в стеклах.
Глава 8
Дорожный участок, на котором работал бульдозерист Зарапин Григорий Михайлович, 1966 года рождения, располагался довольно далеко от столицы. По информации, которую получил Гуров в строительном управлении, ехать до него нужно было около четырех часов. На деле же четыре часа превратились в шесть, и когда Гуров добрался до места, разобрался с объездами, выяснил, где проживают строители, уже начало темнеть. Все работы были уже свернуты, а бригада, в которой работал Зарапин, отправилась на отдых.
Базировались строители в большом селе под названием Клязино. Здесь имелся даже клуб, который, правда, из-за недостаточного финансирования быстро ветшал и приходил в запустение. Сельчане были вынуждены развлекать себя сами. Многие предпочитали не мудрить и налегали на самогон. Как выяснил Гуров, это занятие быстро сделалось популярным и среди заезжих строителей. По странному стечению обстоятельств в торговле самогоном Клязино проигрывало соседней деревне Сосновке, где тоже торговали зельем, но знали при этом какой-то уникальный рецепт и брали цену на треть ниже. При таких условиях даже отчаянные патриоты Клязино при удобном случае предпочитали украдкой наведываться в Сосновку да обычно, согретые гостеприимством, оставались там до утра.
То же самое произошло и с бульдозеристом Зарапиным, которого разыскивал Гуров. Утомившись на работе и вернувшись на базу, он и еще несколько товарищей недолго думая отправились в гостеприимную Сосновку.
– Баба там у него, – объяснил Гурову дорожный мастер, усталый и, казалось, навеки озабоченный человек с большими залысинами на бледном лбу. – Не может человек без бабы. Ну и стол, само собой, и дом... Все тридцать три удовольствия. А как осуждать? Торчим здесь неделями, холодные, голодные... Деньги неплохие, конечно, но, кроме денег, человеку и еще кое-что нужно, правильно?
– Я думал, дороги зимой не строят, – заметил Гуров, которому нечего было сказать против тезиса о нуждах человеческих.
– У нас новые технологии, – поморщился мастер. – И потом, мы сейчас на этом участке ведем подготовительные работы. Погода позволяет. Но, конечно, основная работа начнется весной.
– Далеко до Сосновки-то? – поинтересовался Гуров. – Дорога туда хорошая?
– Дорога прекрасная. Снега в этом году немного, а где нужно, мы сами все расчистили. Только где вы искать будете? Сосновка – деревня большая. А я вам не советчик, где квартируется Зарапин, не в курсе.
– Ничего, язык до Киева доведет, – сказал Гуров. – Что же я за милиция, если в деревне человека не найду?
– Да найдете, конечно, – согласился мастер. – Тут буквально накануне один человек тоже подъезжал, расспрашивал. Сказал, что из газеты, хочет статью написать. Про наш нелегкий труд. Ну и тоже про Зарапина спрашивал. Очень популярный стал наш Зарапин! Звезда эстрады.
– Постойте! – насторожился Гуров. – Из газеты? Спрашивал Зарапина? Что за человек? Вы его документы видели? Где он сейчас?
Мастер пожал плечами.
– Вы такие вопросы задаете... Я ведь не милиционер. Мне его документы зачем? Побазарили и разбежались. Приличный человек, среднего роста, разговаривает культурно. Машинешка у него, правда, битая, но, я думаю, эти столичные корреспонденты тоже не все богатые, а?
– А этот был столичный?
– Номер у него на тачке был московский, это точно.
– Ну а Зарапина спрашивали – про корреспондента?
– А я его еще не видел, – махнул рукой мастер. – У него тут что-то вроде отгула образовалось, так я его уже вторые сутки не вижу. Да честно говоря, не до корреспондентов мне. Это вы вот спросили, я и вспомнил. А так бы давно из головы вылетело...
– Значит, вчера приезжал журналист, спрашивал Зарапина, вы сказали, где его найти, и тот поехал его искать? И после этого вы ни корреспондента, ни Зарапина не видели, правильно я излагаю?
Гуров дотошно подчеркивал каждую деталь, потому что боялся ошибиться. Рассказ мастера ему совсем не понравился. В появление на холодной пустой и недостроенной дороге столичного корреспондента не очень верилось. Теперь корреспонденты не клюют на трудовые подвиги. А то, что этому понадобился именно Зарапин – в то самое время, когда бульдозерист понадобился Гурову, – было странным вдвойне.
Мастеру дотошность Гурова показалась излишней.
– Излагаете вы, может быть, и правильно, – вздохнул он. – Но я так вам скажу – некогда мне следить за всякой ерундой, понятно? У меня план, контракт, у меня с техникой забот полон рот. Если я еще за корреспондентами начну следить... Ну не знаю я, кто кого поехал искать! Все, что знал, рассказал, а дальше уж сами разбирайтесь.
Гуров больше не стал настаивать и поехал в Сосновку. До нее было не более пяти километров. Но прежде чем из вечернего сумрака на Гурова выплыли приземистые очертания деревянных домиков с клочьями дыма над крышами, с теплыми огоньками окон и темными покосившимися заборами, он успел еще раз вспомнить свой утренний доклад генералу Орлову. Поводом для этого была начавшаяся работа со списком и тем человеком, чья фамилия в этом списке присутствовала. Основания для доклада тоже имелись.
– Все-таки с мертвой точки мы сдвинулись, – объявил Гуров. – Совершенно определенно теперь известно, что список этот не случайный набор фамилий. Все эти люди два с лишним десятка лет назад служили в маленьком городке Архиповск. Этот населенный пункт находится у самого моря в Абхазии. Это обстоятельство обуславливает значительное неудобство в расследовании дела. Во-первых, когда мы направили запрос в министерство обороны, там не обещали скоро ответить и вообще выказали неявное, но определенное сомнение в том, что архивы сохранились. Ну это видно будет, а вот свидетельство второго человека, подтвердившего истинность списка, мы получили сегодня рано утром. Это известный всей стране тележурналист Романов. Он сейчас в командировке на Кавказе. Опасаясь, что ему может грозить опасность, особенно там, где он находится, я позвонил, как только подтвердилось, что Романов – это человек, который нам нужен. С ним все в порядке, но разговор с ним оставил у меня двойственное чувство. Мне показалось, что этот человек пытается от нас что-то скрыть. Но это пока только ощущение. Придется ждать возвращения тележурналиста.
– Неужели так сложно проверить архивы? – проворчал Орлов. – Воинская часть в маленьком городке... Я понимаю, что Абхазия, но что-то делать надо! В конце концов, давай оформим командировку – поедешь в солнечную Абхазию.
– Сейчас она не такая уж и солнечная, – улыбнулся Гуров. – Предпочел бы подождать до весны.
– Ну так раздобудь информацию здесь! – воскликнул Орлов. – Этот, как его, Трунин, который в клинике лежит, он же первым высказался насчет этого списка – почему ты не расспросил его как следует? Что за часть? Как служили? Какие отношения были между сослуживцами, в том числе и неуставные... Мужики службу всегда с удовольствием вспоминают, ну! Какие предположения – кто мог накатать этот список?