Мне приходилось постоянно напоминать себе, что я не в каком-то историческом кино, а все это взаправду — Рюрик и его отряд ведут нас по витиеватым коридорам освещенным факелами. Мы с любопытством рассматривали встречающихся нам людей, выглядевших так, словно они живут в средневековье. Они взбивали масло. Наказывали крестьян. Из-за чего, я не знала, и мне было все равно. Я просто хотела побыстрее уйти отсюда.
— Подождите здесь, — сказал Рюрик, когда мы дошли до множества дубовых, куда-то ведущих, двойных дверей. — Прежде чем вы войдете в тронный зал, я должен переговорить с королем.
Потрясающе! У них имеется настоящий тронный зал. Уходя, Рюрик закрыл за собой двери, пара охранников, наблюдавших за нами, держалась на расстоянии.
— Волуциан, — нарочито мягко спросила я, — признайся, ты это подстроил?
— Госпожа, единственная цель, которую я преследую, заключается в том, чтобы сохранить вам жизнь. Визит сюда сильно увеличивает ваши шансы.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Ваши возможности так же возрастут, — продолжал он, — особенно, если вы понравитесь Королю Дориану.
— Понравлюсь? Его люди на меня напали и угрожали меня изнасиловать.
Волуциан только раздраженно посмотрел на меня.
— Король желает сейчас же увидеться с вами, — резко сказал вернувшийся Рюрик. Он придержал для нас дверь. И если бы сейчас раздался звук труб, я бы не удивилась.
Тронный зал не оправдал моих ожиданий. Конечно же, там находился помост с креслом, прям как в фильмах, но в остальной части зала царил полный кавардак. В середине находилось большое пространство для танцев, но остальная часть напоминала гостиную. Вокруг низких столиков, на которых стояли кубки и блюда с фруктами, были расставлены маленькие диванчики, кушетки и стулья. Мужчины и женщины, одетые как в эпоху Ренессанса, сидели на всем этом, в том числе и друг на друге, и придирчиво взирали на меня. Мне это почему-то напомнило древнеримские пиры.
Но в зале находились не только джентри. Здесь были духи и эльфы, дроу и призраки, а также все остальные обитатели Иного Мира. Всевозможные монстры, бежавшие из нашего мира, о существовании которых люди могли только догадываться, сейчас сидели здесь бок о бок.
Интересно, проникал ли хоть один шаман в общество джентри настолько глубоко? Мне вспомнилось предупреждение Роланда о том, что я могу оказаться в самом центре их мира. Если бы шаманы вели какой-нибудь научный журнал, типа: «Шаманское Убийство и Знакомство с Иным Миром»… я бы, возможно, использовала этот «опыт» для написания убойной статьи, и поделилась информацией со своими коллегами.
Шум беседы превратился в низкий гул — склоняясь друг к другу, джентри начали перешептываться, при этом поглядывая на меня. Кто-то ухмылялся, кто-то хмурился, я же оставалась невозмутимой, как на встрече с новым клиентом. Тем не менее, мой пульс участился, и стало трудно дышать.
Я шла между Волуцианом и Рюриком. Уилл с остальными двигался позади.
— Что здесь делают все эти люди? — тихо спросила я у Волуциана. — Сегодня праздник какой-то?
— Дориан общительный король. Он любит, когда его окружают люди, а также любит их высмеивать. У него есть собственный суд, и он регулярно приглашает вельмож отобедать здесь.
Мы подошли к трону, на котором восседал мужчина, я догадалась, что это и есть Дориан. Со скучающим видом он облокотился на подлокотник кресла, положив щеку на ладонь. Поэтому получалось, что он смотрел на нас под углом. Его лицо с высокими скулами и тонкими чертами обрамляли длинные темно-рыжие волосы, чем-то напоминающие цвет листвы деревьев снаружи, переливаясь всевозможными оттенками красного и золотого. Дориан воплощал собою осень. Для рыжего человека, у него была самая совершенная кожа, которую я когда-либо видела: гладкая, цвета слоновой кости, без веснушек или розоватого оттенка. Мантия из темно-зеленого бархата была наброшена поверх свободной белой рубашки, на ногах обыкновенные темные брюки.
— На колени перед королем, — приказал Рюрик, — и привыкай стоять в этой позе. — Я бросила на него испепеляющий взгляд. Он в ответ ухмыльнулся. — Или я сам, с превеликим удовольствием, поставлю тебя на них, — предупредил он.
— Фу-у, хватит уже. Оставь ее в покое, — приструнил его Дориан, не меняя позы, лишь только в его глазах отразился интерес к этому происшествию. — Если она провела в твоем обществе последний час, то заслужила перерыв. Пойди, присядь.
Самодовольство Рюрика сменилось замешательством, но он поклонился и отступил от трона.
Мы с Дорианом уставились друг на друга. Наконец он усмехнулся.
— Ну, подойди поближе. На колени ты становиться не желаешь, а я хочу, по крайней мере, получше рассмотреть того «ужасного монстра», что они мне привели. Кажется, все очень напуганы тобой. Признаюсь, сначала я действительно не поверил в их рассказы, что это и правда ты. Я подумал, что это очередная выходка Рюрика.
— Ваше Величество, вы не представляете, как много наших она переубивала и насильно изгнала! — воскликнула Шайя откуда-то позади меня. — Только сейчас она уничтожила троих буквально за минуту.
— Да, да. Она вселяет ужас. Я заметил. — Дориан выжидающе посмотрел на меня.
Я отрицательно покачала головой.
— Я не двинусь с места, пока вы не предложите нам «гостеприимство».
Эта фраза заставила Дориана сесть прямо. Но он продолжал улыбаться.
— Она еще и умна, хотя, ведь все знают, что надо попросить «гостеприимства» прежде, чем пересечь границу нашей скромной обители, тогда никто из моих поданных не посмеет напасть на вас, — Дориан пожал плечами. — Что они не так давно и сделали. Так, скажите мне, Евгения, почему… э-э… вы предпочитаете Евгения или мисс Маркхэм?
Я задумалась:
— Я предпочитаю Одиллия.
Улыбка Дориана стала шире.
— Ах. Мы все еще настаиваем на этом, не так ли? Очень хорошо, тогда, Одиллия, скажите мне, что же заставило самого страшного врага сияющего народа, явиться ко мне на порог, и попросить «гостеприимства». Думаю, вы понимаете, что это беспрецедентный случай.
Я оглянулась на заполненный зал — народ, прислушиваясь, затих. «Не обращай внимания, не обращай на них внимания», — успокаивала я себя. Мой взгляд вернулся к Дориану.
— Я действительно не хочу говорить об этом перед всеми. Я предпочла бы поговорить с вами наедине.
— О, — голос Дориана пронесся над толпой. — Ну, ну. Одиллия желает пообщаться со мной наедине.
Я покраснела, ненавидя себя за собственные слова. По комнате пробежал нервный смешок, но усилился только после того, как рассмеялся их король. «Как занятно» — подумала я. В голове всплыл рассказ Волуциана о Дориане, еще припомнились смешки его солдат, при упоминании гнева короля. Эти собравшиеся люди были овцами, готовыми танцевать и смеяться по команде Дориана, хотя, возможно, эти овцы, просто боялись прихотей их капризного пастуха. Я задумалась: «а должна ли бояться я?»
Сохраняя молчание, я никак не реагировала на его смех. Дориан наклонился вперед, и, облокотившись о колени, положил подбородок себе на ладони.
— Если я предложу гостеприимство, то вы должны отплатить мне тем же. Я буду следить за тем, чтобы никто из моих подчиненных не навредил вам, но в свою очередь, вы так же не должны причинять вред никому под моей крышей.
Я оглянулась на Волуциана.
— Ты не упоминал об этом.
— О, ради Бога, — прошипел дух, теряя терпение, что было ему несвойственно. — Чего вы ожидали? Соглашайтесь, прежде чем ваша неминуемая смерть станет еще более неизбежной, и я потеряю свой шанс собственноручно расправиться с вами.
Я повернулась к Дориану. Мне не нравился такой поворот событий, так же как не нравилось находиться в гнездышке джентри, и я не хотела просить о милосердии. Надо напомнить себе почему я оказалась здесь. В моей голове всплыл образ маленькой Жасмин Дэлани, и я представила, что ей приходится терпеть в окружении Эсона. Только она, скорее всего, подвергается больше, чем просто насмешкам.
— Я согласна, — ответила я.
Дориан молча смотрел на меня, затем кивнул.
— Взаимно. — Он посмотрел на толпу. — Одиллия Черный Лебедь, с настоящего момента находится под моей защитой. Любой, кто посмеет прикоснуться к ней, лишится собственных пальцев, а затем будет ими же накормлен.
Его угроза прозвучала с той же интонацией, что и у Волуциана. По залу разнеся недовольный гул.
— Что мешает ей нарушить клятву? — тихо пробормотал кто-то.
Другой сказал громко:
— Она может убить нас всех.
Дориан снова посмотрел на меня.
— Ты когда-нибудь думала, каким монстром тебя здесь считают? Матери рассказывают своим детям, что если они будут себя плохо вести, Одиллия Черный Лебедь прикончит их.
— Эй, я не ищу их. Я кончаю с ними, только когда пытаются прикончить меня.
Другой сказал громко:
— Она может убить нас всех.
Дориан снова посмотрел на меня.
— Ты когда-нибудь думала, каким монстром тебя здесь считают? Матери рассказывают своим детям, что если они будут себя плохо вести, Одиллия Черный Лебедь прикончит их.
— Эй, я не ищу их. Я кончаю с ними, только когда пытаются прикончить меня.
— Занятно, — сказал Дориан изгибая бровь. — Но, если это то, что тебе нравится, пусть будет так. Я всегда восхищался женщинами, которые знают, чего хотят в спальне.
— Эй, это совсем не то, что я… — Я и не подозревала масштабы проникновения нашего сленга в мир джентри. Их мир был отражением моего собственного; многое просочилось к ним.
Дориан жестом прервал меня.
— Я дал тебе «гостеприимство», теперь подойди ко мне. Хочу поближе рассмотреть тот ужас, которого боится сама темнота.
Я колебалась, из-за недоверия и его шутливого пренебрежения. Волуциан прошептал мне на ухо:
— Он не причинит вам зла, после того как дал свое слово.
— Откуда мне знать, если я сама в это с трудом верю.
— Я уверен. — Голос моего слуги звучал спокойно и серьезно. — Вы же знаете, что я не могу вам солгать.
Повернувшись к Дориану, я медленно, шаг за шагом, приблизилась к нему, остановившись прямо перед троном. Я невозмутимо встретила его пристальный взгляд.
— Только посмотрите на эти глаза, — с восторгом выдохнул он. — Как фиалки на снегу. Ты и пахнешь ими.
В толпе позади нас начались новые перешептывания.
— Что опять не так? — Джентри не могли слышать нашу беседу.
Дориан отвел взгляд. Глаза у него были золотисто-карими, цвета осенней листвы. — Ты нарушила этикет. Они ожидали, что ты остановишься на шаг ниже. Вместо этого ты встала на том же уровне, что и я. Фактически то, что я сейчас не наказал тебя, означает, что я признаю тебя равной члену королевской семьи. Тебе стоит быть польщенной.
Я скрестила руки на груди.
— Я буду польщена после нашей частной беседы.
Дориан ответил мне:
— Так нетерпелива. Так по-человечески. Ты попросила моего «гостеприимства». Ты не можешь ожидать, что я тебе его не предоставлю прямо сейчас. — Он сделал жест руками и духи слуг появились, держа сервированные блюда с едой. По некоторым причинам, я внезапно вспомнила песню «Отель Калифорния». — Мы собирались трапезничать, когда ты так любезно появилась. Отобедай с нами, а затем у нас будет столько «частных бесед», сколько пожелаешь.
— Я не так глупа, чтобы есть в Ином мире. И тебе это прекрасно известно.
Дориан неопределенно пожал плечами, все так же небрежно развалившись на троне, напоминая мне сытого кота.
— Что ж, тебе же хуже. Можешь сидеть и смотреть.
Изящно поднявшись с трона, Дориан предложил мне руку. Я окинула его холодным взглядом. Посмеиваясь, он покачал головой, и не прикасаясь ко мне, просто пошел рядом.
— Где остальная часть моей группы?
— Уверяю тебя, твои слуги и человеческий друг в безопасности. Мы предоставили им отдельные комнаты, так как они не являются почетными гостями, чтобы сидеть со мной за одним столом, вот и все.
Дориан поманил меня к низкому отполированному столу, который был несколько больше, чем остальные в зале. Как и остальные, стол был окружен роскошными стульями и диванами, украшенными парчой и бархатом. Дориан разместился на небольшом кресле для двоих и похлопал по месту рядом с собой.
— Составишь мне компанию?
Я не удостоила его своим ответом, а вместо этого просто села на стул рядом с его диваном. Это было место для одного. Никто не мог подсесть ко мне. Вскоре к нам присоединилась еще масса народа, включая Рюрика и Шайю. Она доложила Дориану, что люди, которых я ранила, исцелены и продолжают восстанавливаться.
Придерживаясь своего заявления насчет еды, я не съела ничего из того, что было предложено, хотя все выглядело очень аппетитно. Фаршированная курица по-корнуоллски. Свежий, еще горячий хлеб. Сладости, за которые я бы пошла на убийство.
Но я не поддалась. Одно из первых правил гласило: никогда не есть за пределами своего собственного мира. Историй и мифов о глупцах, которые игнорировали это правило, было в изобилии.
Другие приглашенные старательно делали вид, что я не существую, но Дориан был буквально очарован мной. Хуже того, он заигрывал со мной. Ну, по крайней мере, он действовал не так грубо, как остальные джентри, которые встречались мне. Но я ни разу не ответила на его флирт, даже если время от времени он казался довольно очаровательным. С невозмутимым лицом, я выдержала все его попытки, чем, казалось, только сильнее очаровала. Другие женщины, сидящие за столами, были более доступными. Любой взгляд, любое слово — и они буквально таяли от вожделения.
На самом деле, большинство присутствующих в комнате, казалось, буквально исходили похотью, вовсе этого не скрывая. В течение обеда и после него я наблюдала за парочками, которые нагло лапали друг друга. Как будто снова оказалась в старших классах школы. Некоторые просто целовались. Некоторые перешли к более откровенным прикосновениям — руками забирались в декольте или под юбки. Но некоторые зашли еще дальше. На противоположном конце комнаты, я заметила, как одна женщина оседлала своего кавалера и начала двигаться вверх и вниз. Я не сомневалась, что под ее пышными юбками, ничего не надето. За соседним столиком, одна женщина встала перед мужчиной на колени, и… я поспешно отвела взгляд, снова уставившись в пустую тарелку. Заметив, что Дориан смотрит на меня, я поняла, что он тщательно изучает мою реакцию. Вдруг, словно по какой-то безмолвной команде, появилась блондинка и заняла свободное место около Дориана, на которое я сесть отказалась. Закинув ногу ему на колени, она обняла его и поцеловала в шею. Он скользнул одной рукой по ее ноге, задирая юбку, оголяя ее тело, но казалось, что он делает это без души, его взгляд был сосредоточен на мне и других гостях.
Если не обращать внимания на свободную любовь и совершенно средневековую обстановку, было что-то, как сказать, правильное в этом месте. Джентри, с которыми я сталкивалась в своем мире, всегда создавали кучу проблем. Соблазняли людей. Без разбора пускали в ход магию. Но тут, похоже, была другая сторона медали. Эти мужчины и женщины, знали друг друга и с теплотой относились к друзьям. Они обсуждали любовь, детей и политику. Правда, они все равно оставались для меня чуждыми, но сейчас я смотрела на них, как на людей. Почти.
Желая как-то занять руки, а не просто сидеть и пялится, я полезла в карман пальто и вытащила один из двух батончиков «Милки Вей» которые прихватила с собой. Это было издевательство, сидеть голодной и наблюдать, как вокруг меня все пируют. Дориан сразу же заинтересовался.
— Что это?
Я подняла руку с шоколадкой:
— Это «Милки Вей». Ммм, это… шоколадка.
Я и правда не знала, что еще можно к этому добавить. Даже не была уверена, что это шоколад. Нуга? Понятия не имею какой там состав, и что там за пенная штучка такая, знаю только, что она очень вкусная.
Дориан смотрел с любопытством, и отломив кусочек я поделилась с ним.
— Ваше Величество, — обратился к нему один из мужчин, — не ешьте этого. Вдруг это не безопасно.
— Уверен, это не причинит мне никакого вреда, — раздраженно осадил его Дориан. — И даже не начинай мне говорить что-то о яде, или я сделаю так, чтобы ваши пути с кухаркой Бертой снова пересеклись.
Мужчина сразу замолчал.
Дориан засунул кусочек «Милки Вэя» в рот, и задумчиво начал жевать. Я наблюдала за выражением его лица, которое стало почти забавным. Ему потребовалось некоторое время, чтобы полностью распробовать батончик, он был потрясающе клейкий, и я представила себе что с будет с Дорианом, если дать ему пожевать тугую ириску.
— Занимательно, — заявил Дориан, доев. — Из чего это?
— Не знаю точно. Немного шоколада и карамели. И куча ингредиентов, переплавленных в кучу других составляющих.
Одна женщина с вьющимися каштановыми волосами, вызывающе посмотрела на меня.
— Это так похоже на них. Они смешивают природные элементы, ради удовлетворения своих извращенных вкусов, даже не понимая, что творят. Они нарушают божественный уклад, создавая чудовищ и монстров, которых не могут контролировать.
Я уже была готова вспылить, но сдержалась. Волуциан просил меня быть паинькой. В свете относительно цивилизованного поведения джентри за ужином, я могла это сделать, и мой голос был спокоен, когда я ответила.
— Наши «чудовища» делают великие дела. Мы можем определять, когда человек лжет, а вы так не умеете. У нас есть водопровод и электричество. У нас есть транспорт, по сравнению с которым, ваши лошади кажутся динозаврами.
— Кажутся чем? — спросил один из мужчин.
— Неудачный пример, — пробормотала я.
Шайя неодобрительно покачала головой.