– Да?
– Ну сами подумайте, из каких семей ребята в приюте? – пригорюнилась Софья Борисовна. – Кто от детей отказывается? Академики с артистами? Или писатели? А может, простые непьющие люди? Шваль всякая интернаты пополняет! Генетика страшное дело! В Центре дети все с дефектом. Злые, грубые, чуть что – огрызаются. Знаете, я думаю, им успокоительное дают, тайком в кефир бром льют, как в армии.
– Почему вы так решили? – спросил я.
Софья Борисовна тяжело вздохнула:
– Сейчас объясню. Эта Ирочка, милое создание, очень книжки любила, всю библиотеку в Центре перечитала, из школьного хранилища литературу таскала. Знаете, как мы с ней сдружились?
Я покачал головой, бабуля скрестила руки на груди.
– Вечером, после десяти, я мыла пол в коридоре, не в центральном, у кабинета директора, а на отшибе, у кухни. Вдруг вижу, из чулана, где всякая утварь хранится, полоска света пробивается.
Софья Борисовна не испугалась, вору красть здесь нечего, разве что разжиться детским питанием и памперсами, просто рассердилась на безответственных сотрудников, забывших выключить электричество, распахнула дверь и вскрикнула:
– О господи!
На перевернутом ведре с книжкой на коленях сидела рыженькая девочка.
– Простите, – тихо сказала она.
– Ты что здесь делаешь? – налетела на нее Софья Борисовна. – Как узнала о проходе?
Софья Борисовна не случайно задала странный вопрос. Некогда полноправная хозяйка садика сразу сообразила, как девочка попала в чулан. В свое время, делая ремонт, новый владелец четко разлелил здание на две неравные части. В первой, большой, организовали приют для новорожденных, а во второй – семейный детдом, куда «папа» Геннадий и «мама» Неля не пускали никого из сотрудников Центра «Мария». Вход в малокомплектный детдом находился во дворе, но во время реконструкции детсада строители не замуровали дверь, через которую можно было легко попасть из одной части здания в другую. Почему это произошло, Софья Борисовна не знала. В ее времена в чулане хранились игрушки, с которыми дети развлекались на улице, и несколько входов в комнатку было сделано для удобства воспитателей. Потом одну дверь заперли, в чулан с тряпками и ведрами заглядывала лишь уборщица, заведующие менялись часто, наверное, нынешняя даже не знала о проходе. Очевидно, девочка искала укромный уголок, уединиться с книгой, обнаружила дверь, которую сумела открыть, и решила, что чулан можно превратить в личную «читальню».
– Я Ирина Еремина из семейного детдома, – ответила школьница, – тише, пожалуйста. Милая бабулечка, не ругайте меня! Очень до конца дочитать хочется, а у нас свет в девять гасят!
– Что же интересного в книге? – сменила гнев на милость Софья Борисовна.
– Там один мужчина… ой, сразу не пересказать, – оживилась Ирина, – он такой подлый. «Два капитана» называется, автор Каверин!
– Хорошая вещь, – одобрила Софья Борисовна, – я ее тоже читала, правда, уже взрослой.
– Понравилось? – обрадовалась Ира.
Вот так и началась их дружба. Почти каждый вечер, когда из Центра уходили все сотрудники, а дежурный педиатр мирно отправлялся смотреть телик, Софья Борисовна и Ирочка встречались в кладовке. Иногда старуха приносила конфеты или пряники, но Ира всегда отказывалась.
– У вас пенсия маленькая, а я не голодна.
Один раз Софья Борисовна купила девочке глянцевый журнал для подростков, бывшая заведующая не одобряла подобные издания, но ей очень хотелось порадовать Ирину. Девочка, вежливо поблагодарив, взяла презент, но Софья Борисовна поняла, что она не в восторге. Ереминой явно больше нравились книги.
– Не читаешь такое? – напрямую спросила Софья.
– Нет, – честно призналась Ирина, – совсем не нравится, очень глупый текст.
Недели три назад Ира сказала Софье Борисовне:
– Завтра я не приду.
– Значит, теперь три дня не увидимся, – расстроилась старушка, – моя смена только во вторник.
Ирочка пригорюнилась.
– Нет, мы совсем не встретимся, никогда!
– Что ты такое говоришь? – испугалась Софья Борисовна.
– Меня отдают, – почти шепотом ответила Ира, – но это тайна. Бабулечка, миленькая, не проговорись! Иначе мне плохо будет. Никто не знает, что мы встречались! Это не разрешается!
Ирочка замолчала, Софья Борисовна испугалась еще больше и потребовала:
– Немедленно объясни, что происходит.
Девочка заколебалась, потом пробормотала:
– Лучше ведь быть в семье, да? Мама обо мне позаботится, да и папа, наверное, полюбит!
– Тебе нашли приемных родителей! – обрадовалась Софья Борисовна. – Отлично!
– Ага, – грустно кивнула Ира, – наверное.
– Тебе повезло.
– Ну да!
– Редко кто удочерит девочку тринадцати лет!
– Точно!
– Я за тебя рада, – ликовала старушка, – а какая семья?
– Нормальная, – без особых эмоций сообщила Ирочка, – ну… ой, бабулечка, у меня предчувствие нехорошее! А еще я очень боюсь пирсинг делать!
Софья Борисовна растерянно заморгала.
– Пирсинг? Это какие-то спортивные занятия? Вроде йоги? Господи, напридумывали глупостей! Лучше обычной физкультуры ничего нет!
Ирочка засмеялась:
– Бабулечка, пирсинг – это дырки в теле. Очень многие уши прокалывают, нос, пупок, бровь, язык, а потом серьги вставляют!
Софья Борисовна всплеснула руками:
– Зачем?
Ира обняла ее.
– Считается, что это красиво. Мне завтра пупок и ноздрю проколют. Геннадий сюда мастера приведет из тату-салона!
– Ира, – строго сказала Софья Борисовна, – ты уже взрослая и должна понимать всю глупость этой затеи! Еще инфекцию занесут! И потом, я видела на улицах, с позволения сказать, девушек с этим, как его…
– Пирсингом, – подсказала Еремина.
– Ну да, – кивнула старуха, – это выглядит ужасно! Завтра с утра подойди к маме Неле и откажись от дурацкой забавы.
– Мне самой не хочется, – прошептала Ира.
– Тогда в чем дело? – изумилась бывшая заведующая.
Ирочка прижалась к ней.
– У меня были мама, папа и братик, – сказала она. – Тут все ребята из плохих семей, их били, голодом морили, им здесь праздник, у каждого своя комната, постельное белье, игрушки. Только я дома жила в отдельной комнате. Знаете, какая у папы библиотека была! Книг тысячи! Мне у Нели очень плохо, она как замороженная, лишний раз слова не скажет!
– Как же ты в приюте очутилась? – спросила Софья Борисовна.
Глава 12
Ира опустила голову.
– Вы только папу не осуждайте! Он очень хороший был, но самонадеянный. Всегда говорил: лучше меня никто ничего не сделает, я доктор наук, профессор. Мама с ним соглашалась и мне велела поддакивать, но на самом деле мы знали: папа хвост распускает, не способен человек все знать!
Софья Борисовна кивнула:
– Верно, чем человек умнее, тем охотнее он признается в своей некомпетентности, а вот всезнайка глуп. Академик-физик не понимает, как связать свитер, а женщина, вяжущая на продажу трикотажные кофты, совершенно не разбирается в теории относительности, но это не делает их плохими, каждому свое!
– Папа сам чинил машину, – продолжала Ира, – никогда ее в мастерскую не отдавал, говорил: там плохо сделают.
Софья Борисовна молча слушала девочку, ей стало понятно, что она скажет дальше.
– Мы собрались на дачу, – монотонно вещала Ира, – я из школы двойку принесла по матишу, вот мама и решила меня наказать, не взяла с собой. А Леню в машину посадила, он маленький был… ну… и… у них сломалось что-то… колесо на большой скорости оторвалось… Получилось, что мама меня не наказала, а жизнь спасла. Вот только… может, лучше бы мне со всеми… того?
– Твои родители, похоже, были обеспеченными людьми, – воскликнула Софья Борисовна, – неужели не нашлось родственников, которые могли оформить опеку?
Ира пожала плечами.
– Меня сначала тетя взяла, папина сестра, потом устала со мной возиться и в приют сдала! А пару месяцев назад Неля в интернат приехала и говорит: «О, рыженькая! У нас такой нет!»
– Она детей по цвету волос подбирает? – поразилась Софья Борисовна.
Ира грустно улыбнулась:
– Шутила, наверное. И насчет удочерения взрослых детей вы не правы. У Нели ребят иногда новые родители забирают, вот и мне повезло. Хотя страшно и беспокойно, ну как они к чужому ребенку относиться будут! Такой круговорот! Возьмут – вернут!
– Не поняла? – потрясла головой Софья Борисовна. – Ты что имеешь в виду?
Ира замялась, а потом сказала:
– Здесь ребята не плохие, но странные! Я и они будто с разных планет. Речь не о мелких, вроде Ильи Ревусова, которому всего пять, а о моих ровесниках, Сереже и Ларе. Тамара Рагозина младше, Настя старше, Павлик и Костик первоклашки.
– И что странного в них ты заметила? – поинтересовалась Софья Борисовна.
– Они очень в семью хотят и во всем Неле подчиняются, – прошептала Ира, – а она иногда такое от них требует!
– И что странного в них ты заметила? – поинтересовалась Софья Борисовна.
– Они очень в семью хотят и во всем Неле подчиняются, – прошептала Ира, – а она иногда такое от них требует!
– Воспитатель принуждает детей делать гадости! – ахнула Софья Борисовна.
– Нет, – замотала головой Ира, – странности. Три месяца назад забрали Настю, у нее были длинные волосы, красивые, почти до талии. Настя ими гордилась, она не очень красивая, а прическа шикарная. Так Неля ей сказала: «Приемные родители условие поставили: тебе надо сделать стрижку».
– Дикость! – подпрыгнула Софья Борисовна. – И как девочка на это отреагировала?
– Согласилась, конечно, – вздохнула Ира, – ну сами подумайте, где лучше: в приюте или у родителей? Пусть даже приемных! Насте уже пятнадцать стукнуло! Ей кудри отчекрыжили и девочку в семью отдали! Только испытательный срок она не прошла!
– Это еще что такое? – растерялась старушка.
– Родители сначала берут ребенка временно, – пояснила Ира, – смотрят, как он себя ведет, смогут ли вместе жить, а уж потом решают: оставить ли его навсегда! А с нашими вечно глупость приключается. Та же Настя! Сначала ушла, через два дня ее назад привели. У Нели есть правило: если испытательный срок не прошел, она человека в изоляторе селит.
– Почему?
– Не знаю! Но так бывает всегда! И возвращаются оттуда сумасшедшими! Я нескольких видела!
– Это как?
Ира обхватила плечи руками.
– Месяц дети в карантине безвылазно сидят, им туда еду носят, и медсестра с уколами ходит. Потом выползают, но они другие! Внешне похожи, но… не могу объяснить! Настя, например, похудела, и вроде нос у нее изменился! И мы с ней были в хороших отношениях, не дружили, но и не ругались. Неля не разрешает нам ни то, ни другое. Вернее, на дружбу времени нет, у нас все занятия расписаны. Из школы вернешься, и по новой поехало: очень смешные педагоги приходят. Например, Татьяна Ивановна, она учит правильно есть, ну как держать ложку, вилку, нож! Еще логопед! Меня от этих уроков освободили, я дома правильно ела, мама за этим следила, а остальные учились… Так я о Насте! Когда она из бокса выползла, я с ней столкнулась и говорю:
«Привет! Хорошо, что ты вернулась!»
Мне на самом деле все равно было, просто поддержать ее хотелось, а Настька как рявкнет не своим голосом:
«Отвяжись!»
Я рот раскрыла, и тут Неля из кабинета высунулась и приказала:
«Анастасия! Иди сюда!»
Настя голову в плечи вжала и к ней в комнату шмыгнула. Вечером Неля меня позвала и говорит:
«Не трогай Настю, у нее стресс. Она не прошла испытательный срок, это очень тяжелое переживание, она не понравилась приемным родителям, отсюда и немотивированное хамство. Ничего, мы ей скоро другую семью подберем, она учтет свои ошибки. Ты же знаешь, детей часто возвращают, а потом они в другом месте великолепно приживаются».
Ира закашлялась и продолжила:
– Это правда. Были у нас Костя, Лена, Рита, и со всеми одно и то же случалось! Сначала они в одну семью уходили, там жили недолго, больше недели никто не задержался. И назад они вернулись невменяемыми. Костик так плакал! Но он маленький, три года всего, и ему в приемной семье руки сильно обожгли, даже в больницу его водили. Лена с Ритой не ревели, но ни с кем общаться не хотели. Впрочем…
– Что? – поторопила ее Софья Борисовна.
– Неля не любит, когда воспитанники дружат, – пояснила Ира, – мы в одну гимназию ходим, но в разные классы. А дома не пересекаемся. У каждого все свое – комната, телик, игрушки. Вот только книжек мало и свет рано гасят.
– И дети не рассказывают друг другу, почему их выгоняют потенциальные родители? – поинтересовалась Софья Борисовна.
– Не-а, – воскликнула Ира, – думаю, в этом Неля виновата! Она сначала на роль родителей находит идиотов, которые сами не знают, чего хотят! Волосы им отрежь или другую какую феньку сделай. Наверное, и дома черт-те что от наших требовали, придирались! Разве таким угодишь? А вот потом детям нормальные люди попадались. И Костик, и Лена, и Рита навсегда уехали! Настю тоже отдали! Пойду я, баба Соня! А то еще хватятся и накажут! Ты никому о нашем разговоре не говори. Я постараюсь понравиться новой семье. Очень не хочется сюда возвращаться.
– Хорошо, милая, – обняла девочку Софья Борисовна, – мой тебе совет: откажись от дырок в теле! Они точно не придутся по вкусу потенциальным родителям.
Ирочка улыбнулась:
– Это их просьба! Новая мать захотела мне украшения вдеть!
Софья Борисовна умолкла и посмотрела на меня:
– И как вам эта ситуация?
– Странные люди, – кивнул я, – заставлять девочку делать пирсинг! На мой взгляд, им нельзя доверить подростка.
Старуха сердито сдвинула брови.
– Это все, что вы заметили? Вы знакомы с порядками в детских учреждениях?
– Я жил с родителями, – пояснил я, – и никогда не имел друзей из детдома.
Софья Борисовна вздернула брови.
– Тогда поясню. Я ни разу не слышала, чтобы в детдоме, даже так называемого семейного типа, ребята имели личную спальню. Как минимум их будет двое в помещении. У воспитанников есть игровая и гостиная, где все смотрят телевизор. Едят они в столовой. А здесь! И эти странные занятия! Как держать вилку! Кружок мягкой игрушки, лепка, рисование, шитье, вязание – вот стандартный набор. Неле пришлось искать эксклюзивного преподавателя, тратить лишние деньги, а с руководителей интернатов требуют подробный финансовый отчет, по головке за перерасход средств не погладят! Вы понимаете, что там происходит?
– Нет, – честно признался я.
Софья Борисовна резко встала.
– Право, нельзя быть столь глупым. Сначала детей учат хорошим манерам. Если учесть контингент, попадающий в приют, то это необходимо. Ира исключение из правил, остальные, думаю, до детдома ничего не слышали о столовых приборах, не видели постельного белья и вытирали нос кулаком! Сволочи!
– Дети не виноваты!
– Я о воспитателях веду речь! Мерзавцы!
– Думаю, вы зря горячитесь, – попытался я утихомирить бабулю, – Геннадий и Неля стараются, как могут. Что плохого в их желании привить малышам правила хорошего тона? Умение пользоваться ножом пригодится в жизни!
– Вы слишком наивны! – возмутилась старушка. – И не желаете замечать очевидного. Семейный детдом – это бордель! Берут сирот, отмывают их, откармливают и продают педофилам! Вот почему «родители» предъявляют к ним идиотские требования, вроде смены прически и пирсинга. Побалуются с живой игрушкой и возвращают. Бедные ребята настолько шокированы «семейной жизнью», что их приходится некоторое время держать под медицинским наблюдением. Да и потом их психика полностью не приходит в норму! Знаете, что с Ирочкой случилось?
– Ее тоже вернули?
Софья Борисовна кивнула.
– Да. Я очень полюбила девочку, хотела удостовериться, что с ней все в порядке. И выяснила: Ира тоже не выдержала испытательный срок!
Бывшая заведующая села на диван и продолжила:
– Через дверь в чуланчике ночью мне удалось пройти в изолятор, где держали Иру, я ей приготовила пару книг в подарок.
Я сдержал укоризненный возглас. Если Неля и Геннадий никого не допускают к детям, то приносить Ереминой литературу крайне опасно. Воспитатель, войдя утром в комнату, поинтересуется: «Откуда тут книга? Кто принес? Или ты ослушалась и выходила наружу?»
Но Софья Борисовна, только что гневно упрекавшая меня в наивности, сама совершила неосмотрительный поступок.
Старушка просочилась в комнату и зашептала:
– Ира!
Рыжеволосая голова не оторвалась от подушки.
Ирочка слишком крепко спала, похоже, ее одурманили снотворным. Софья Борисовна положила подарок на тумбочку и внимательно осмотрела свою подружку. Девочка слегка поправилась, на лице у нее появилось несколько прыщей, и вообще Ира казалась какой-то другой. Софья Борисовна не могла понять, что изменилось в ее внешности. Но электричество в изоляторе старушка включить побоялась, девочку она разглядывала в лучах полной луны, которая мрачно светила в окно. Предприняв пару безуспешных попыток растолкать Ирочку, Софья Борисовна ушла.
И еще одно: на тумбочке у кровати лежала стопка журналов для подростков, а Софья Борисовна знала, что Ирочка не любит подобную литературу. Конечно, глянцевые издания могла принести больному ребенку Неля. Но отчего-то у старушки защемило сердце.
Глава 13
Софья Борисовна замолчала, потом тихо спросила:
– Вы понимаете? С Ирой что-то случилось! Отчего она так крепко спала? Вероятно, ей ввели наркотики! Вот почему я стала писать письма, пытаясь привлечь внимание к ситуации в Центре. Однако никто не реагировал! Слава богу, вы пришли. Но поздно! Ирину уже убрали из Центра, отдали в семью, она более не возвращалась назад, а закон охраняет тайну удочерения, нам не узнать, что с девочкой.
– Софья Борисовна, почему вы решили, что я из милиции? – спросил я.