– Выпей.
Валера тупо взглянул на него, не понимая, о чем речь.
– Все было тут, – прохрипел он, – все… Мельница, шторы, шахматы, а главное… Главное – картины. И ничего нет.
– И не было, – сказал Боря.
– Как не было?! Украли!
– Но зачем красть все подряд? Я понимаю, если бы взяли только картины. Но все подчистую?.. Ты посмотри, какой в комнате порядок. Если бы тут была куча старья, наверняка остались бы какие-то следы.
Десяткин бросился осматривать комнату. Ползал по полу, тыкался носом в тахту и стулья, но напрасно – ни малейших признаков того, что в комнате что-нибудь лежало.
Наконец Валера поднялся на ноги и встал посреди комнаты, словно соляной столб. Глаза его уставились в одну точку; в этот момент он и впрямь походил на умалишенного. Да и было от чего сойти с ума. Ведь вещи лежали в комнате… Он осматривал их не один раз и мог бы описать каждую. Скажем, кофейную мельницу он изучил до мельчайших подробностей. А картины? Он даже помнил трещины и сколы на рамах. Стоило только закрыть глаза, и картины всплывали в памяти во всех подробностях.
Наконец Десяткин очнулся и посмотрел на Борю. Почему он проявляет к нему столько сочувствия? Из человеколюбия? Или все-таки за этим стоит тщательно разработанный и осуществленный план? Но для чего? К чему нужны такие сложности? Нет, здесь что-то не то… К тому же нигде нет ни малейших признаков того, что в квартире побывали грабители. Даже если они и украли находившиеся в комнате вещи, то, похоже, после тщательно вымыли пол и все пропылесосили. Но ведь это ни в какие ворота не лезет…
Может быть, Боря прав, и он стал жертвой галлюцинации? Но кому нужно доводить его до сумасшествия? И главное – зачем?
Десяткин безнадежно махнул рукой и медленно вышел из комнаты. Боря последовал за ним.
Десяткин сел на неприбранную постель, взял чашку с уже остывшим чаем и одним глотком осушил ее.
– Так я пойду? – осторожно спросил Боря.
– Постой. Помоги мне разобраться, раз уж начал.
– Хорошо. Давай попробуем вместе восстановить ход событий. С чего все началось?
– Несколько дней назад ко мне явился старик этот, Флегонтыч-Ферапонтыч, я его так называю, и сообщил: мол, ему какой-то пьянчуга рассказал о деревне Чернотал, в которой будто бы имеются ценные старинные вещи. На следующий день я отправился в этот самый Чернотал…
– Погоди, – перебил Боря. – Что это за старик, как его настоящая фамилия?
– А ты разве не знаешь, про кого я говорю? Ведь он и к тебе ходит.
– Опиши его, пожалуйста?
– Лет шестидесяти пяти, невысокий, полноватый, лицо типичного пьяницы: красноносый, глубокие морщины, большая лысина. Якобы бывший учитель истории.
– А фамилия какая?
– Фамилия? Да вот, не спрашивал я его фамилию… Ни его, ни других подобных типов.
– И зря. Я, например, всегда интересуюсь и обязательно записываю, у кого что купил или кто на что навел.
– Так это ты… Постой-постой… Вчера он мне называл свою фамилию. Возле речки. Так-так-так, кого-то я тотчас представил… Ах ты!.. Еще об армии подумал… О! Вспомнил! Горохов! Его фамилия – Горохов. У нас в части командир полка был Горохов. Точно.
Боря достал из кармана пиджака записную книжку и полистал страницы.
– Среди моих знакомых такого нет, – сообщил он.
– Мало ли что, думаешь, твои клиенты называются своими настоящими именами?
Боря пожал плечами.
– Возможно, ты и прав. Но что из этого следует?
– Следует только одно, – твердо сказал Десяткин. – Нужно довести дело до конца, пусть это даже грозит… – он запнулся, – грозит безумием, смертью, наконец. Я не остановлюсь, другого выхода нет.
– Ну уж… Неужели прямо так? – почему-то хмыкнул Боря.
– Но надо же что-то делать… Сколько сейчас времени?
– Одиннадцать.
– Так вот. Я сажусь в свою «коросту» и двигаю…
– Куда?
– Дураку понятно. В Чернотал.
– Но что это даст?
– Не знаю, что даст. Во всяком случае, выясню, посещал ли я в действительности эту проклятую деревушку.
– Резонно, – поразмыслив, заявил Боря.
– Ничего другого я пока придумать не в силах.
– Можно, я с тобой?
– Нет, старичок. Стоит ли тебе в это впутываться? Давай уж я сам…
– А может, все-таки…
– Не надо. На мне висит, мне и распутывать. Уж ты прости… – Десяткин поднялся со своего ложа. – Пойду подкреплюсь…
– Да как же, – удивился Боря, – у тебя же нет аппетита?
– Это верно, – вздохнул Десяткин, – придется пересиливать себя… А куда деваться? Дорога дальняя…
– Может быть, все-таки прихватишь меня?
– Нет! Уж позволь мне самому разобраться.
Разговор как-то сам собой увял. Боря поскучнел, возбуждение его пропало. Он нехотя поднялся, пошел было к двери, потом обернулся:
– Желаю удачи, надеюсь, все будет хорошо.
Десяткин молча кивнул.
Дверь за гостем захлопнулась. Наш герой в который уж раз подошел к холодильнику и распахнул дверцу… Достал палку копченой колбасы, повертел в руках, зачем-то понюхал… Потом сунул на прежнее место. Колбаса вызывала отвращение. Взгляд его упал на банку с куском брынзы. Брынза лежала в холодильнике давно, и на ней явственно проступали зеленоватые пятна плесени. Валеру чуть не стошнило. Он поспешно захлопнул дверцу холодильника и выскочил на улицу. Верная «копейка» безропотно дожидалась у подъезда. Наверное, так же некогда Росинант дожидался своего Дон Кихота. Десяткин «запрыгнул в седло» и рванул «с места в карьер». Куда он мчался? Зачем? Он и сам толком не знал. Но нужно было наконец-то разобраться, поставить точку…
Из города он выехал как-то совсем незаметно. Последние окраины остались за спиной, и машина мчалась в чистом поле. Ветер со свистом задувал в полуопущенное окно, но, несмотря на это, было нестерпимо душно, словно кто-то нарочно откачивал из машины воздух.
Дорога, по которой мчался мужественный антиквар, на сей раз была запружена транспортом. Казалось, все жители города, во всяком случае, те, кто имел автомобили, сорвались с места и рванули в поля и кущи.
«Какой сегодня день? – попытался вспомнить Валера. – Наверное, суббота… Вот все и кинулись на природу». Он принялся считать дни недели, прошедшие с начала его приключений, но никак не мог сосредоточиться. Выходил то вторник, то четверг, но никак не суббота. «Ну и черт с ним!» – плюнул Валера и еще сильнее надавил на педаль газа. Машина понеслась с такой скоростью, будто это была не старая, пусть и ухоженная, «копейка», а спортивный «порше». Десяткин неплохо водил, но сейчас удивлялся сам себе, проявляя невиданную раньше сноровку.
Он отъехал от города километров на тридцать и только тогда спохватился: а туда ли едет? Поток транспорта немного поредел. Валера прижался к обочине и осмотрелся. Кругом, насколько хватал глаз, расстилались поля. Горячий ветер с силой ударил в грудь, словно пытался сбить Валеру с ног. Зеленая, местами начавшая желтеть, нива колыхалась, словно живая. По дороге гуляли маленькие пыльные вихри, и Десяткин сразу вспомнил о том, что произошло возле речки. «Может, все-таки галлюцинация? А если Боря прав и меня просто отравили неведомые враги? Опять же – с неведомыми целями… – размышлял Десяткин. – Да, да, конечно. У меня хотели похитить добычу и похитили. Очень даже ловко умыкнули. А чтобы сбить с толку, морочили голову… Подослали эту бабу… Потом Старый посад… Наверняка это работа Флегонтыча-Ферапонтыча… Нужно было бы, конечно, перед тем как отправиться в путь, найти старика и допросить с пристрастием. Однако – тоже нескладуха. Если старик знал о Чернотале, почему рассказал мне, а не съездил туда сам или не сообщил своим неведомым покровителям? Может, Боря все-таки принимает участие в этом деле? Ведь не зря же он набивался ко мне в попутчики… Нет! Нужно как можно быстрее добраться до Чернотала и разобраться во всем на месте. Так туда ли я еду? Если ветер дует в грудь, а ветер явно южный, значит, и двигаюсь я на юг».
Рассудив таким образом, Валера снова сел за руль и тронулся в путь. И вскоре увидел деревушку.
«Спрошу-ка дорогу», – решил Десяткин. Деревня казалась незнакомой, похоже, раньше он здесь не проезжал.
– Эй, дед! – окликнул Валера проходившего мимо старичка. – На Чернотал правильно еду?
Тот неопределенно махнул рукой в сторону юга, при этом даже не посмотрел на вопрошающего.
«Значит, на верном пути», – успокоился Десяткин и, не поблагодарив прохожего, вновь сорвался с места.
Едва он выехал из деревни, как сразу же заметил перемену: машин на шоссе не наблюдалось вовсе.
– Ат-ты… – обругал он нехорошим словом старичка и хотел уже было вернуться, чтобы толком расспросить о дороге, но передумал и, сбавив скорость, поехал дальше, резонно рассудив, что все равно куда-нибудь приедет.
Вскоре асфальт кончился и пошел пыльный шлях. Дорога по-прежнему была пустынной. Вместо зеленеющих просторов по обеим сторонам машины тянулись унылые безжизненные ландшафты, которых Десяткин уж точно прежде не видел. Это была даже не голая степь, а усыпанное камнями поле без единой былинки. Лишь изредка попадались странные искривленные деревья, напоминавшие сосны. Жара стояла невообразимая, но солнца не было видно. Казалось, над самой головой висит белесая мгла наподобие тумана. Однако эта мгла вовсе не мешала видеть окрестности.
Дорога становилась все хуже. Ухабы сделались настолько обрывистыми, что движение автомобиля напоминало переход Суворова через Альпы. Все больше мрачнея, Десяткин медленно тащился по этой полосе препятствий. И вдруг увидел покосившийся столб, на котором сидел ворон. К столбу были прибиты несколько указателей, настолько старых, что, глядя из машины, невозможно было разобрать надписи на них.
Валера остановил своего «росинанта», вылез и приблизился к столбу. Громадная птица смотрела на Десяткина своими черными блестящими глазами, однако улетать не собиралась. Лишь несколько раз взмахнула крыльями и, видимо, хотела каркнуть, но почему-то передумала.
Только теперь Валера заметил, что у столба с указателями разбитый большак разделяется на три дороги. Одна, как гласила полустертая надпись на доске, вела обратно в город. Вторая – в неведомый Саскачеван. А та, что уходила влево, похоже, выводила на Чернотал. Во всяком случае, на гнилой доске было начертано не то углем, не то дегтем – Черно… Дальше надпись обрывалась.
«Что же делать? – кумекал Валера. – Вернуться?» Он глянул на правую дорогу. Наезженная. Но узкая, словно вырубленная в скале. Двум машинам на ней не разъехаться. И все-таки это был наиболее заманчивый вариант.
«Чего искать? В чем разбираться? – подсказывал антиквару внутренний голос. – Поворачивай – и домой. Наплюй на все тайны. На кой ляд тебе этот Чернотал? Что, дорога узка?.. Так нет же на ней никого. Все уже давно проехали. К вечеру глядишь, доберешься до города, а там… покой…»
Десяткин взглянул на дорогу, которая вела прямо вперед. «Какой-то идиотский Саскачеван… Тракт к нему вроде неплохой. Но нет! Не нужно нам неведомых далей. Поедем-ка мы в Чернотал. Разберемся… выясним… а там… там видно будет».
Ворон, казалось, одобрил такое решение. Он часто-часто закивал головой, захлопал крыльями и даже прокричал нечто вроде «ур-ра».
И вот антиквар снова движется на поиски деревушки Чернотал.
И тут появились миражи.
Валерий Павлович не раз читал про странное явление природы, обычно случающееся в жаркой пустыне. Но видеть мираж собственными глазами ему до сих пор не приходилось. И когда впереди засверкали громадные небоскребы неведомого города, Валера от неожиданности резко затормозил. Перед ним в зыбком мареве раскинулся огромный мегаполис. Высоченные белые здания, автодороги, приподнятые над землей, чертоги, возникшие из ниоткуда… «Вот она, новая реальность, – пришло на ум нашему герою. – Вот куда нужно стремиться. На кой черт мне грязный убогий Чернотал, по которому разгуливают свиньи, а в домах, похожих на стародавние остроги, проживают граждане, щеголяющие в застиранных сиреневых майках, граждане, интересующиеся лишь выпивкой да телевизором? Ну остались в этих черноталах кое-какие цацки, изъеденные древоточиной, остался разный дореволюционный хлам, но кому он нужен? А сверкающий город – вот он, рядом. Не это ли загадочный Саскачеван?»
Но сказочный город вдруг исчез, и на его месте возникла панорама великой битвы. Десяткин в изумлении взирал, как сходились в смертельной схватке огромные неведомые армии. Этот мираж был гораздо явственнее и отчетливее первого. Казалось, сражение разыгрывается перед самым носом Десяткина. Вот прямо перед ним косит из пулемета надвигающиеся шеренги под зеленым знаменем свой брат, пулеметчик-красноармеец, а вот и его самого рубит в капусту налетевший сбоку всадник в алом бешмете. А вот танки. Идут ромбом, врезаются в черные массы пехотинцев и вспыхивают то один, то другой. Вот у одного башня отлетела, прямое попадание! Столбы черного жирного дыма… Разноцветные знамена – красные, зеленые, желтые… «Армагеддон – последняя битва», – пришло на ум незнакомое доселе слово. Вдали ослепительно сверкнули вспышки, и поднялись к небу невероятные в своей абсолютной реальности грибы ядерных взрывов.
Десяткин невольно зажмурился, а когда открыл глаза, перед ним расстилалось все то же унылое безжизненное поле.
Антиквар перевел дыхание, переключил скорость и устремился вперед. Какое ему дело до призрачных битв? Когда еще это случится? День прожит, и слава Богу. Вперед, и только вперед!
Дорога стала получше. Исчезли ухабы. Гладкое ровное поле лежало перед ним, словно расстеленная на столе географическая карта. Валера снова придавил педаль газа.
Он взглянул на часы. Около десяти. Ничего себе! Вот это продрых… Десяткин отворил дверцу и вылез из машины. Вокруг – по-прежнему пустынно, лишь поодаль по желтой высохшей траве прохаживается чибис. Валера с неудовольствием посмотрел в сторону глупой птицы. Своим присутствием чибис нарушал привычный порядок вещей. Ведь ему место на болоте, а отнюдь не посреди жаркой степи.
«Тук», – ударило что-то в голову. Он дернулся, не понимая, что случилось. «Динь-динь», – звякнули маленькие колокольчики.
Чибис тюкал клювом землю, а в мозгу Валеры кто-то настукивал тонко и отчетливо, словно напоминая о чем-то.
Наскоро умывшись из канистры, Десяткин попрыгал на месте, разминая члены, но потом решил пробежаться.
Некий физический дискомфорт он относил на счет жары и плохо проведенной ночи.
Пробежки наш герой совершал почти каждый день, разумно полагая, что они полезны для здоровья. Побегав вокруг машины, Десяткин затем поднялся на придорожную насыпь и побежал трусцой. И вдруг заметил по другую сторону насыпи некий странный предмет, похожий на высунувшийся из земли огромный палец, направленный в небо. Удивленный Валера приблизился к непонятному предмету и оказался у могильного памятника. Перед ним возвышалась металлическая пирамидка, некогда выкрашенная голубой краской, давным-давно облезшей. Венчала обелиск традиционная пятиконечная звезда, но почему-то перевернутая верхним лучом к земле. И тут словно молния пронзила мозг. Он даже оступился. Но почему?! Что случилось?! Ведь подобных памятников он в своих странствиях встречал не один десяток. Что же вызвало подобную реакцию?
Десяткин попытался разобрать полустертую временем надпись. Буквы совершенно не просматривались. Только окончание фамилии. Не то «ова», не то «ева». Похоже, женщина. Откуда бы ей тут взяться? Но стоит ли об этом размышлять? Пора ехать в Чернотал, на поиски таящихся там редкостей.
В этот момент в мозгу у Десяткина снова что-то звякнуло, и ему на мгновение почудилось, что все это – и придорожный памятник, и чибиса, и тополя, и пустынную степь – он уже однажды видел. Валера еще раз глянул на ржавую пирамидку, пожал плечами и направился к машине. Но странное состояние никак не проходило. «Было! Было!!! Все это уже было!!!» – кричал в его голове кто-то неведомый.
«Невозможно, – успокаивал себя Десяткин. – Что значит „было“? Не могло ничего такого быть». Он попытался восстановить ход событий. «Значит, так… Позавчера к нему в лавочку явился умильный старичок Флегонтыч-Ферапонтыч, рассказал про Чернотал, и он, Валера, решил незамедлительно туда съездить. Вчера, прямо с утра, отправился в путь, ехал весь день, остановился возле тополей на ночевку… И ничего больше. Откуда же это странное ощущение? Вечером у костра выпил немного, но ведь не сверх нормы. Голова, кстати, не болит, похмелья не ощущается. Может, перегрелся? Но ведь как следует отдохнул…»
Неожиданно он вспомнил статейку из какого-то научно-популярного журнала. Якобы у многих людей время от времени появляется ощущение, что происходящее с ними в настоящий момент уже когда-то имело место. В статейке разбирались разные гипотезы, объясняющие подобные явления. Правда, деталей он не помнил, но, кажется, суть уразумел: долго ехал, устал, перенапряжение сказалось…
Он завел мотор и медленно выехал на тракт. Дорога была совершенно пустынна. «Интересно, сколько еще ехать до того Чернотала, – прикидывал Валера. – Хорошо бы добраться поскорее». Он попробовал прибавить скорость, но машина почему-то не хотела разгоняться и тащилась по дороге с черепашьей скоростью. Десяткин нахмурился. До сих пор «копейка» бегала прекрасно. В чем дело? Остыла за ночь? Ерунда. Наверное, карбюратор засорился или свечи барахлят. Он досадливо сплюнул в открытое окно. Еще не хватало стать посреди поля. А кругом ни души…
Машина двигалась все медленнее и медленнее, потом несколько раз судорожно дернулась и остановилась. Десяткин, чертыхаясь, вылез, открыл капот и растерянно глянул на двигатель. Нужно сказать, что в моторах он смыслил очень мало.
– Приехали! – проворчал он.
Что же делать? Придется ждать, когда мимо кто-нибудь проедет, и просить о помощи – надо либо устранить неполадку, либо просто взять машину на буксир и дотащить до ближайшей деревни, где наверняка имеется какая-нибудь мастерская или кустарь-умелец.
Солнце жгло немилосердно. Дорога словно вымерла. Напрасно наш герой пристально вглядывался в разные стороны, напрасно взбегал на пригорок в надежде увидеть долгожданного спасителя. Все тщетно. Похоже, помощи ждать было неоткуда. Видимо, неведомый Чернотал не зря слыл жуткой дырой. В отчаянии Десяткин решился на немыслимое: решил сам разобраться, в чем причина неполадки. Однако у него хватило благоразумия всего лишь почистить свечи и проверить, есть ли в баке бензин. На дальнейшие исследования он не решился, понимая, что может осложнить ситуацию.