– Да. Но я тут ни при чем, честное слово!
Она повернулась к Олегу, и тот увидел слезы в ее глазах. Она сдерживалась уже из последних сил, старалась говорить спокойно, но пережитый шок и, может, осознание всего, что она натворила, делали свое дело. Олег отвел взгляд и старательно внушал себе, что ему плевать. Нет, ну сами посудите: привела убийцу к Мартынову, а теперь со слезами утверждает, что ни при чем. Врет, разумеется, на жалость давит.
– Ага. Это полиции расскажешь, – безжалостно отозвался Олег, – поехали.
Но вместо того чтобы ехать, намертво встали в пробке: светофор на въезде в город отказал, и движением руководил круглый серьезный дэпээсник. Он, как дирижер, красиво махал полосатой палочкой, разводя потоки машин. Но не торопился, ему, похоже, нравился процесс, и за десять минут Олегу удалось проехать метров триста или около того. Света прижала сумку к животу, согнулась, едва не прижавшись лбом к коленям. Олег уже решил, что девушку вот-вот стошнит, и раздумывал, не прикидывается ли она, чтобы сбежать. Но когда «Тойота» в очередной раз встала, пропуская встречные машины, Света резко выпрямилась.
– Как тебя зовут?
Олегу показалось, что еще немного, и девушка вцепится ему ногтями в лицо. Угроза была до того реальной, что он малость отодвинулся, на сколько смог, и назвал ей свое имя.
– Олег, подожди. Ты ничего не знаешь. Я ни при чем, честное слово. Дело в том, что… – Она дернула ртом, скривилась, исподлобья глянула на Олега и договорила: – Они убили моих родителей, всю мою семью. Отца, мать и брата, я осталась одна. Я не вру тебе, клянусь.
Она вытерла с ресниц слезы, зло улыбнулась и уставилась на Олега. Под ее взглядом он не знал, куда деваться, не знал, как отнестись к тому, что услышал только что. С одной стороны, она могла выдумать все, что угодно, лишь бы сбежать, а с другой… Такими вещами не шутят: или она перешла черту, или это правда. Сбоку и позади раздались недовольные гудки, Олег только сейчас сообразил, что оказался первым на перекрестке, проехал мимо важного регулировщика и покатил дальше. Но уже не торопился, благо до УВД езды было пять минут по прямой.
– Кто убил, когда? – Он сам перешел черту и даже не заметил этого. У него другая цель: сдать Свету полиции и заняться своими делами. Он не должен говорить с ней, не должен слушать ее, не должен заставлять ее вспоминать.
– Мартынов, Лавров и Жданов, они уничтожили всех моих родных. Это было давно, почти двадцать лет назад. Все умерли, а я выжила, потом уехала отсюда и не хотела возвращаться.
– Знаю, чего ты хотела. – Олег съехал на парковку у магазина, остановился. Сил почти не осталось, день начался очень давно и никак не желал заканчиваться, а уж сюрпризов и неожиданностей с собой принес, что дай бог кому другому за год пережить. Он заблокировал двери, повернулся к девушке.
– И ты хотела содрать с них деньги, – сказал Олег, – хотела получить с них компенсацию. За отца, за мать, за брата…
По щеке точно наждаком прошлись – он не ждал удара. Света хлестнула его по лицу наотмашь и отшатнулась к дверце. Дотянуться, схватить за волосы, ответить таким же ударом – Олег мог сделать с ней все, что угодно, однако не торопился. Тут явно было что-то не то: или она врет ему, или все гораздо хуже, чем он мог представить.
– Не я, – проговорила та, – я не хотела возвращаться. Это Макс так решил. А когда Мартынов послал его куда подальше, пристрелил его. Сегодня Артемьев привез меня в «Сказку», чтобы показать остальным двоим. Но я сбежала.
– Тебе не нужны деньги? – искренне удивился Олег. – Не верю.
– Нет. – Она скривила губы. – От этих подонков мне ничего не нужно. А вот тебе нужны, и много. Или я не права?
И снова этот цыганский колдовской взгляд, полный уверенности в себе и знания, что жертва – вот она, готова, только руку протяни. И можно делать с ней все, что душе угодно.
– Я могу помочь тебе…
– Врешь. – Олег встряхнулся, отгоняя наваждение. – Ты врешь, дрянь. Ты только что выдумала все это, лишь бы сбежать. Я тебе не верю.
Света опустила ресницы, отвернулась. Села ровно, выпрямилась и заявила:
– В полиции подтвердят мои слова. Наверняка остались архивы, живы свидетели и менты, что вели тогда дело, и я многих из них помню. Поехали, и ты убедишься, что я не вру. Но тогда ты не получишь деньги. А ведь я могу помочь тебе!
– Откуда ты знаешь, что мне нужно? – Олег словно сдирал с себя липкую паутину и никак не мог разделаться с ней. Серая пленка заволокла рассудок, и он сопротивлялся уже из последних сил. Но, главное, Олег чувствовал, что все это правда, что она не врет, он лишь говорил то, что должен был сказать, точно совершая обычный ритуал.
– Я слышала, как Мартынов говорил тебе, что деньги в банке, что вам надо поехать туда. И слышала ваш разговор в автосалоне, я стояла позади вас, когда вы выходили из его кабинета. А Макс ждал в зале, я показала ему на Мартынова, потом обогнала вас. Макс был в бешенстве – мы договорились, что я сразу уйду. Но мне самой хотелось посмотреть на эту мразь, и он узнал меня!
Конечно, узнал. Олег отлично помнил и оторопевший вид Мартынова, и его бегающий взгляд, и взмокший лоб, и жалкую полуулыбку. Узнал и почти сразу умер, а Света получила чего хотела. И если она не врет, то это и есть плата за ее прошлое. Но не вязалось в голове, не складывался респектабельный, успешный хозяин своего слова Мартынов с тем, что говорила Света. Олег знал его давно как отцовского сослуживца и после как человека, что всегда отдает свои долги.
– Я помогу тебе, – повторила Света.
– Это как же, интересно? – Олег спросил просто так, лишь бы не молчать: тишина была сейчас невыносима. Слишком много предстояло осмыслить и понять, а сил оставалось лишь кое-как языком ворочать, а уж от мыслей и эмоций Олегу казалось, что еще немного, и он сойдет с ума.
– Я предлагаю тебе сделку, – серьезно сказала Света. – Ты звонишь Лаврову или Жданову, представишься Максом и потребуешь деньги, ту сумму, которая тебе нужна. Они будут сговорчивые, смерть Мартынова напугала их. Получаешь свое и отпускаешь меня. Мы в расчете. Ну, согласен?
Она ждала ответа немедленно подалась вперед и смотрела Олегу в глаза. И вроде как что-то шептала, но могло и показаться. Снова накатила сонная одурь, голова сделалась тяжелой, мысли путались, но одна вдруг заслонила собой все другие.
– То есть я заявлюсь к ним вместо твоего дружка-убийцы, так?
– Да. – Света кивнула. – Они же его не видели, а Мартынов уже ничего не расскажет. Меня им Макс, кстати, не успел показать. Мы будем как невидимки…
– И возьму на себя все его грешки? Да пошла ты со своей сделкой, пусть полиция с тобой разбирается. Я не убийца, не преступник, как твой дружок-отморозок, я по законам живу, поняла?
Олег резко взял с места, Света отшатнулась, волосы упали ей на лоб, закрыли лицо. Она откинула их, скрутила на затылке в хвост и вцепилась в него так, что пальцы побелели. «Тойота» выехала на проспект и понеслась, попав под зеленую волну, обгоняя попутки.
– Пожалуйста, – проговорила Света, – прошу тебя, не надо… Ты убьешь меня!
– Заткнись! – рявкнул Олег. – Закройся, дрянь, или я руку тебе сломаю! А ментам скажу, что ты сопротивлялась. Пусть телесные предъявляют, плевать!
Он обогнал маршрутку и оказался перед «зеброй». Пришлось остановиться: слева помещался громадный супермаркет, народ сновал туда-сюда, и ожидание затягивалось.
– Послушай…
Олег уже собрался снова ударить ее, но тут переход освободился. «Тойота» пересекла его, вошла в поворот, и вдали показалась синяя крыша логова местных стражей порядка. Света сжалась в комок и вдруг напомнила Олегу его пса, старого спаниеля, что жил у них лет двадцать назад. Пес часто хворал и, даже привитый от всех болезней, умудрился переболеть чумкой, но благополучно поправился, не миновав, однако, других неприятностей со здоровьем. В особо сложных случаях пса возили в ветеринарку, и уже на подходе зверь знал, что его ждет. И точно так же сжимался, жалобно глядел на хозяев и скулил, точно просил: не надо, пожалуйста, я не хочу туда. Ну пожалуйста, только не это… А ведь ничего плохого ему там ни разу не сделали.
Олег остановился, ждал зеленого сигнала светофора. И тут ожил мобильник, затрещал во внутреннем кармане, Олег достал трубку. Это оказался тесть, и Олег сразу ответил.
– Лариса повеситься пыталась. Приезжай, срочно. Сейчас она под успокоительными, но скоро проснется.
Он замолчал, точно набирал воздуха перед падением в воду, и пауза затягивалась. Олег не сразу осознал услышанное: новость совершенно не вязалась с недавними событиями, и понадобилось время, чтобы понять – дела совсем плохи, раз Лариска решила наложить на себя руки.
– С ней все в порядке?
– Пока да, – отозвался тесть сдавленным голосом, точно сдерживаясь, чтобы не заорать от боли и бессилия что-то исправить. Сначала внук, потом дочь – размеренная жизнь рухнула в один миг, и пожилой уже человек никак не мог смириться с этим. – Пластический хирург звонил, сказал, что деньги нужны в понедельник. Или мы платим, или он берет другого пациента. Я сказал, что мы можем отдать только половину, но Лариса поняла все по-своему. – Он говорил точно сквозь зубы и при этом очень торопился. – Ей сегодня повязки сняли, она в первый раз видела себя после того дня… Приезжай, ты здесь очень нужен.
Голос тестя оборвался, раздались короткие гудки. Олег не успел ни уточнить ничего, ни переспросить, просто остался со сказанным наедине – ошарашенный, сбитый с толку, сам не свой. «Лариска, зачем? Что ты натворила…» – думал он, ожидая, пока светофор не зажегся зеленым. Олег повернул влево, проехал мимо здания с синей крышей и развернулся на другом перекрестке.
Света точно заснула, откинувшись на подголовник, русые волосы свешивались с сиденья и падали девушке на лицо. Она этого не замечала, так и сидела, неподвижная, со сжатыми кулаками, пока машина не остановилась у гостиницы, откуда Олег уехал несколько часов назад. Он остановился напротив входа, толкнул девушку в плечо. Та вскинулась, будто и правда спала, глянула на Олега вовсе уж бессмысленным взглядом.
– Выходи, и без фокусов мне.
Выскочил из машины и бросился к другой двери, но напрасно торопился. Свету только что ветром не мотало, она сделала шаг-другой и покачнулась, оперлась рукой на капот «Тойоты».
– Голова кружится. – Света жутковато улыбнулась, и у нее подкосились колени. Олег подхватил ее уже в последний момент и, кляня все на свете, и себя в первую очередь, потащил девушку вверх по ступенькам.
Администратор сделала вид, что все нормально, что это в порядке вещей, когда кавалер тащит на себе грязное беспомощное существо с ободранными коленками и следами крови на лице. Женщина за стойкой даже бровью не повела, особенно когда Олег сразу расплатился за неделю вперед, причем за недешевый двухместный номер. Света ждала в кресле и к этому моменту настолько пришла в себя, что по лестнице поднималась сама, цепляясь за перила. Олег открыл дверь, втолкнул девушку в номер, вошел следом и первым делом отобрал у нее сумку, открыл, едва не вырвав с корнем «молнию». Света же закрылась в ванной и включила воду, потери сумки девушка точно не заметила. Да там и брать было нечего: мобильник, кошелек с парой соток и мелочью, расческа, зеркальце и паспорт во внутреннем кармане.
– Здесь сиди. – Он спрятал паспорт девушки и ее телефон в куртку, бросил сумку на кровать и постучал в дверь ванной. – Я скоро вернусь. Дурить не советую, тебе же хуже будет. Потом поговорим.
В ответ раздавался только шум воды. Олег закрыл дверь на ключ и помчался вниз. Первым делом отогнал «Тойоту» на бесплатную парковку перед торговым центром, оставил ее там. Расчет был прост: Артемьев наверняка запомнил номер и найти машину сможет без проблем. Понятно, что уловка примитивная, но это хоть на время собьет убийцу с толку. Закрыл машину и рванул на вокзал, успел вскочить в электричку в последний момент. Двери сошлись за спиной, поезд тронулся, Олег остался в тамбуре в компании стайки зайцев. Те опасливо заглядывали в вагон, где на сиденьях напротив двери сидели две строгие тетеньки в красной форме и с усмешкой смотрели на безбилетников. Олег достал паспорт девушки, пролистнул страницы. Кузьмина Светлана Валерьевна, двадцати восьми лет от роду, не замужем, детей нет. Родилась и прописана как раз в этом самом городе по адресу: Садовая, дом три. И все, больше никаких подробностей, остальные страницы паспорта оказались чистыми. Олег убрал паспорт и уставился в окно.
Путь был неблизкий, электричка ползла со всеми остановками, собирая на маленьких станциях народ, и через полтора часа в вагонах не осталось свободных мест. Олег так и смотрел в окно, стараясь успокоиться, вернуть уверенность и чувство, что контролирует ситуацию. Получалось не очень, их дела были, прямо говоря, дрянь, и Олег весь извелся за эти полтора часа. Потом представил, каково сейчас Лариске и в каком виде он сам предстанет перед ней, и немного успокоился. При подъезде к вокзалу все повскакали, Олег пропустил особо нетерпеливых и вышел на перрон. Постоял немного, подышал сырым, с запахом металла и сигаретного дыма воздухом и пошел к метро.
В больнице он оказался еще минут через сорок, поднялся на второй этаж хирургического отделения. Впереди тянулся длиннющий коридор со множеством дверей, но Олегу была нужна самая первая. Он вошел без стука, буквально ворвался, распахнув дверь настежь.
Одноместная палата, узкая, зато с холодильником и отдельным санузлом, напротив входа тумбочка, рядом небольшой диванчик. На нем сидят двое, бледная пожилая женщина в очках и невысокий лысый мужчина. Он сутулится больше, чем обычно, и постоянно трет ладони, стараясь успокоиться, но это ему плохо удается. Тесть с тещей обернулись на Олега, тот закрыл дверь и подошел к Лариске.
– Она спит, – прошептала теща.
Олег тронул Лариску за плечо, заглянул ей в лицо. И вздрогнул невольно – такой жену он еще не видел. Багровое, в синяках и кровоподтеках лицо, длинные широкие полосы, что пересекают его от лба до подбородка и заканчиваются где-то на шее. И на щеке жутко-темный полукруг с отчетливыми вмятинами – следы собачьих зубов, не иначе. Лариске недавно сняли повязки, она, скорее всего, поглядела на себя и решила, что продолжать жить не стоит. А руки по-прежнему в бинтах, от локтей почти до кончиков пальцев, и повязки снимут еще не скоро. Лариска дернула плечом, приоткрыла глаза и увидела мужа. Медленно повернулась на спину и глядела на Олега огромными, расширенными от лекарств зрачками.
– Олег, – кое-как ворочая языком, проговорила она, – Олег, ты приехал… Где ты был так долго? Ты похудел, ты ешь что-нибудь? А Митька?
Теща шумно всхлипнула, тесть помог ей подняться с места и повел в коридор. Олег сел на стул рядом с кроватью, положил Лариске ладонь на лоб.
– Все в порядке. – Он говорил шепотом, точно боялся, что их подслушают. – У меня все хорошо.
Говорил, а самого как по коже морозом обдало – Лариска выглядела совершенно безумной. Взгляд, голос, мимика – Олегу казалось, что его жена помешалась от горя, боли и ужаса, когда увидела в зеркале свое отражение. А попытка наложить на себя руки всего лишь средство от этого кошмара, верное и быстрое, но ей помешали. Олег подцепил Лариску пальцем за подбородок, приподнял ей голову и от увиденного до хруста сжал зубы: от уха до уха тянулась темная полоса, пропадала под волосами.
– Зачем? – проговорил он. – Лариса, зачем ты это сделала? Так нельзя…
Та вдруг улыбнулась, приподнялась на локтях. Она смотрела на Олега, а тот старательно отводил взгляд. Видеть изуродованное лицо жены было выше его сил, и он не мог заставить себя повернуться в ее сторону. Лариска с усмешкой поглядела на него и рухнула на подушки.
– Даже ты не можешь меня видеть, и родители тоже, и все остальные. Я урод, урод до конца своих дней, меня можно в цирке показывать, за деньги… Я буду пользоваться спросом, Олег, и мы разбогатеем! Хотя нет, ты меня бросишь, я останусь одна, никому не нужная уродина…
Она закашлялась, потом вдруг засмеялась, смех делался все громче, пока в голосе не появились слезы. Олег обхватил Лариску за плечи, заставил сесть и прижал к себе. Она еще вздрагивала от плача, что-то бормотала, пыталась освободиться, но Олег держал ее крепко.
– Ерунда, глупости, – говорил он ей на ухо, – ну что за чушь в самом деле. Я же уехал за деньгами на операцию, если ты забыла. Но возникли проблемы… – Он осекся, еще сильнее прижал Лариску к себе. – И я их уже решил. Мне надо еще дня два-три, и я вернусь, дождись меня, ладно?
Он отпустил жену, та отстранилась, подняла голову, и тут у Олега зазвонил мобильник. «Зараза». Олег достал трубку, руки дрогнули: звонила Чижова. Телефон умолк, Лариска смотрела то на трубку, то на Олега и только собралась что-то сказать, как раздался новый звонок.
«Чтоб тебя», – подумал Олег, стараясь не глядеть на Лариску, а руки снова задрожали. Подписка, конечно, он совсем забыл о ней, а вот Чижова помнила преотлично.
– Нестеров, – раздался требовательный голос, – вы должны приехать ко мне сегодня. Попытаетесь опознать убийцу по нашей базе. Жду вас к семнадцати часам, не опаздывайте.
– Я приеду. – На часах было без пяти четыре, но Олег старался говорить спокойно, точно ему все равно. Лариска глядела в упор, натягивала на себя одеяло забинтованными руками и нехорошо улыбалась.
– К семнадцати! – повторила Чижова. – Если не придете – оформлю вашу принудительную доставку.
– Я приеду! – повторил Олег и торопливо нажал отбой.
Лариска глядела в потолок, делая вид, что ничего не слышит. Олег наклонился к ней, обнял за плечи и сказал:
– Вот и все. Вопрос решен.
– Какой? – Теперь Лариска смотрела в стену и говорила глухо. Олег заставил жену повернуть голову и наткнулся на ее взгляд – мутный, нездоровый, полный отчаяния и боли. И, чувствуя себя паршиво, как никогда в жизни, соврал:
– Я нашел деньги, осталось только забрать их. Я скоро вернусь. А ты веди себя хорошо, поняла? Не пугай нас, пожалуйста. И дождись меня.
Видеть, как отчаяние и безнадега сменяются радостью, что грозит перейти в эйфорию, Олегу раньше не доводилось. Лариска преобразилась на глазах, она будто стала прежней. А шрамы, раны – это так, грим на Хэллоуин, чтобы как следует напугать друзей и приятелей. В этот момент Олег ненавидел сам себя, но все же продолжал улыбаться.