– Я бы хотела попросить вас, чтобы вы пригласили меня к себе в гости на чашку чая. А там заодно и поработаем, вы согласны?
Зина обернулась, словно проверяя, не следит ли за ней кто, и кивнула головой:
– Хорошо. Только надо проехать три остановки на троллейбусе.
Они вошли в мрачный старый дом довоенного образца, пропитанный запахом сырости, плесени и кошачьей мочи, поднялись на второй этаж и остановились возле ободранной, но в то же время массивной двери, за которой оказалась еще одна, но только из самых дорогих, которые можно заказать в С. С позолоченной медной ручкой. За второй дверью простирался домашний рай: огромная квартира, не успевшая просохнуть от евроремонта, дивная мебель, тропические растения по углам…
– Чай? Кофе?
– Сначала погуляем по Интернету, а потом уже и кофе, хорошо?
– Хорошо, как скажете.
Едва Зина села в черное офисное кресло и поудобнее устроилась перед зажженным экраном, Юля, достав наручники, быстро пристегнула руки девушки к металлическим подлокотникам, начисто лишив ее возможности двигаться. Все произошло настолько быстро, что Зина даже не успела ничего предпринять. Видно было, что с ней так еще никто не обращался, что она избалована культурным обращением и до этого дня доверяла всем, на кого работала.
– Что вы делаете? Зачем вы?..
Юля развернула кресло к себе, села напротив и внимательно посмотрела в широко распахнутые и испуганные глаза своей жертвы:
– Значит, так, Зина, сегодняшний день ты запомнишь на всю жизнь. В том случае, если останешься жива. А это было бы просто чудом. Дело в том, что я пригласила тебя сюда для того, чтобы убить. Способ крайне болезненный, ты будешь страшно кричать, но я в это время включу какую-нибудь громкую и непременно веселую музыку, чтобы никто, ты меня понимаешь, никто тебя не услышал.
У Зины остановилось дыхание. Она сидела с открытым ртом, с выпученными глазами и мотала головой, совершенно потеряв рассудок от страха.
Юля разговаривала с ней запросто, нисколько не волнуясь. Ей было не жалко эту самонадеянную и хитрую особу, способную продаваться всем и каждому, кто только посулит доллары. «Она будет еще похлеще Бродягиной», – подумала Юля, представляя себе, сколько людей пострадало вследствие ее беспринципности, подлости. Играла роль шпионки, работающей сразу на несколько разведок? «Но раз так, то где же были твои мозги, глупышка, когда тебя пригласили сюда? Неужели трудно было догадаться, что рано или поздно все откроется и тебе придется отвечать за свой риск, за полученные деньги?!»
Юля достала из сумки флакон и поставила его на стол. Она чувствовала, как напряглась Зина, глядя на эту похожую на воду, прозрачную жидкость. Кажется, она догадалась, что это такое…
– Что вы от меня хотите?
– Ты играешь в серьезные игры, и уже довольно давно, если успела купить себе эту квартиру, сделать в ней ремонт и даже приобрести столько цветов и деревьев. Стало быть, ты понимала, чем занимаешься и против кого идешь.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Ты в каком звании?
– С-старлей, – Зина опустила голову, но и этот жест показался Юле ненатуральным: в нем чувствовалось не раскаяние, которое девушка попыталась изобразить, а скорее досада на самое себя.
– Такой молодой старлей, а какой богатый опыт! Тебе не приходило в голову, сколько зла ты несешь людям, продавая секретную информацию?.. – Юля запнулась, потому что ей стало вдруг противно произносить эти избитые и никому не нужные фразы. Зина все прекрасно понимала и, работая одновременно на нескольких хозяев и рискуя своей головой, надеялась скорее всего на самого влиятельного своего покровителя, то есть на того, кто больше всех платил и кто еще в самом начале сотрудничества гарантировал ей если не безопасность, то уж помощь в критической ситуации, это как пить дать. Хотя умный человек навряд ли поверил бы всем этим лживым обещаниям, поскольку тому же «покровителю» проще убрать такую вот «засветившуюся» подругу с дороги, чем оказывать ей помощь. Что касается моральной стороны дела, то Зина могла, конечно, и не знать о всех масштабах зла, творимого теми людьми, на которых работала. Но ведь и Юля могла ошибиться, подозревая ее в шпионаже и блефуя каждым своим шагом, угрожая ей смертью. А что будет, если окажется, что Зина не связана с людьми, зарезавшими отца Кирилла, – человека, даже теперь, после смерти, по-прежнему интересующего представителей сильных мира сего и за голову которого кто-то выложил кругленькую сумму, если вообще не поплатился собственной жизнью?.. Что делать тогда? Чем может для Юли обернуться эта сегодняшняя встреча, тем более что убивать Зину она не собирается, а так, попугать и выудить нужную ей информацию? И навряд ли Зина после этой встречи с Юлей будет молчать.
От этих мыслей ее даже бросило в пот.
– Кто просил тебя шпионить за мной и записывать все, о чем я просила тебя узнать? Корнилов? – Фамилия «лучшего друга» Крымова вылетела сама собой.
– Да.
– И только он?
– Нет. Но я не могу назвать этих людей, я даже не знаю, как их зовут. Один человек приносит мне записки от них, где изложены просьбы, – Зина замялась и покраснела, – или приказы… Я выполняю все, о чем они меня просят, и отправляю информацию тоже через этого человека, и он же приносит мне конверт с деньгами.
– Как его зовут? Где он работает, живет?
– Я ничего не знаю.. Правда. Зачем им, чтобы я что-то знала о нем?
– Но ведь у нас не такой большой город, чтобы нельзя было вычислить его… – Юля понимала, что произносит эти слова в воздух, что Зина сейчас не слышит ее. – Кто искал Крымова?
– Да все! Ко мне приходил человек даже из правительства, его приводил мой начальник, и я в его присутствии пыталась делать вид, что только что занялась его поиском, хотя работала в этом направлении уже давно и прекрасно знала, что просто теряю время… Он словно в воду канул.
– Но как ты могла его искать по Интернету? Каким образом?
– Мне задавали наводящие вопросы, касающиеся – так же, как в истории с вами, – его возможных перемещений по стране и за ее пределами, но основные вопросы, как вы понимаете, были связаны с агентурной сетью прокуратуры и всей системы МВД в целом. Все те, на кого я работаю, исключая, конечно, официальные органы, искали крымовских агентов, которые могли бы привести к нему. Так мы вышли на вас и Шубина… Он был в Сочи, и к нему были приставлены люди, которые следили за ним, за его телефонными переговорами. Крымов, как выяснилось позже, скрывался сначала в Германии, потом во Франции, где, собственно, через его жену, Щукину, мы и вышли на его след, но и его вскорости потеряли.
– И сейчас он по-прежнему кому-то нужен?
– Насколько я поняла, нужен даже не он, а какие-то бумаги или рукописи, а может, и документы, но какие, я так и не поняла… Хотя однажды пришлось целый день заниматься поиском в Интернете иностранных литературных агентств – мне поручили найти среди предлагаемых к опубликованию литературных сочинений русских авторов фамилию Крымов.
Но это было уже просто смешно! Неужели их интересуют крымовские записки, которые он собирается издавать? И что же там может быть такого интересного? Что-нибудь о криминальных авторитетах с. – ского пошиба? Или Крымов написал что-то об отце Кирилле? Но если даже и написал, то навряд ли в его рукописях можно найти имя убийцы: если бы Крымов знал, кто убийца, то навряд ли он отказался бы от берестовского гонорара. Если же он отказался от него в пользу другого заказчика, которого также интересовал убийца, то он мог бы продать эту информацию за большие деньги, но без права публиковать какие-то компрометирующие убийцу или заказчика рукописи. Вот и получается, что Зину ввели в заблуждение… С другой стороны, Крымов сейчас, находясь в Париже, действительно собирается всерьез заняться писательской деятельностью и вот-вот издаст с помощью того же Кристиана свои первые опусы.
«У Крымова были бумаги, очень ценные, рукописи…» – вспомнила она слова Харыбина и снова почувствовала внутри себя какую-то пустоту: ее мозг отказывался выдавать ей логическую цепочку событий, мысли расползались, как гусеницы по саду…
Однако время шло, надо было что-то предпринимать, но Зина, притворяясь полной профанкой, лишь испуганно хлопала глазами и с ужасом наблюдала за нервно вышагивающей по комнате Земцовой. И тогда, понимая, что навряд ли из Зины можно выудить что-то еще, поскольку она действительно может не знать в лицо тех, кто ей платит за разовые информационные услуги, Юля решила использовать не саму Зину, а ее компьютер, ее молчаливого и умного сообщника, обладателя секретной информации, перекачанной с большого компьютера ИЦ МВД.
С трудом отодвинув Зину вместе с креслом в сторону и развернув ее лицом к стене, Юля, без труда узнав у нее пароль, вошла в нужную папку и принялась открывать один за другим файлы. Распахиваясь, они показывали ей списки агентов с фотографиями и биографиями, схемы железнодорожных и авиамаршрутов, колонки цифр, колоссальный банк данных автомобилей С., Москвы и других крупных городов России, данные на сотрудников УВД, ФСБ и других засекреченных организаций… И Юля поняла, что Зина, сидя за своим столом в ИЦ и обладая ограниченными возможностями, вероятно, пользовалась другими источниками информации, частью которых, возможно, были те самые люди, на которых она работала. То есть происходил как бы обмен информацией, выгодный двум сторонам. Если не трем и больше…
– Да вы скажите мне, что вас интересует конкретно, и я вам подскажу… Я достаточно много знаю, чтобы помочь вам…
Но Юля уже закрыла каталог, подключилась к Интернету и набрала несколько латинских букв, которые не давали ей покоя с самого начала ее приезда в С. Набрала, и спустя минуту на экране появились девушки, готовые хоть сейчас продать свое тело: Адель, Катрин… Она щелкнула «мышкой», возвращаясь «домой», и тут же набрала почти тот же самый адрес, но изменив латинскую букву «s» на «се», и стала ждать…
Когда на экране появились глаза, знакомые глаза, смотрящие на нее из другого мира, с чуть заметной насмешкой, а потом – нос и рот, улыбающийся дежурной вежливой улыбкой, предлагающей ознакомиться с длинным списком издательских услуг («мышка» скользнула на желтый кружочек со словами «русский язык», щелкнула, и латинские буквы заменились привычными символами), а также приобрести по оптовой цене газеты и журналы, конверты и открытки (далее прилагался не менее внушительный список изданной литературы практически всех существующих жанров), удивлению Юли не было предела… Или это снова наваждение, или этот красивый мужчина с седой шевелюрой на самом деле похож на…
Быстро сняв с себя жакет и завесив им светящийся экран, она подошла к смирно сидящей Зине:
– Значит, так. Сейчас ты напишешь своей рукой обо всем, чем тебе приходилось заниматься последние пять лет…
– Я работаю в ИЦ всего три года, – прошептала чуть дыша Зина, мысленно прощаясь со всей своей благополучной жизнью. – До этого я работала в прокуратуре…
«Так вот откуда она знает Корнилова!»
– Хорошо, последние три года. Но писать ты будешь в соседней комнате, а я тем временем воспользуюсь твоим принтером. Надеюсь, он у тебя работает?
– Работает…
Юля отстегнула ей одну руку и вместе с Зиной, тащившей за собой кресло, перешла в соседнюю комнату, где, усадив свою пленницу за стол, дала ей бумагу и ручку.
– Пиши и не вздумай делать глупостей. Ты, конечно, не фотомодель, но для тебя, как и для любой женщины, внешность играет в жизни не последнюю роль, не так ли?
Говоря это, она сходила и принесла флакон, открыла его и плеснула немного прозрачной жидкости на поверхность стола… Влажное пятно мгновенно потемнело, задымилось, превратившись в небольшое углубление овальной формы.
– Это серная кислота, надеюсь, ты поняла. К тому же слепая ты уж тем более никому не понадобишься…
– Я напишу, я все напишу… Но ведь тогда меня не то что уволят, но и посадят, а те люди, которые платили мне… Что будет со мной?
– Об этом надо было думать раньше.
Юля вернулась к компьютеру и вывела на принтер все, что касалось издательской деятельности Даниэля Сора. Приблизительно представляя себе, какая связь может существовать между этим крупным французским издателем и Крымовым (ведь электронный адрес она обнаружила у него в загородном доме, едва только приехала в С.: только сейчас вместо [email protected] она набрала [email protected], вспомнив, как правильно пишется на французском слово «Франция», французский), она пришла к выводу, что Крымов возомнил себя великим писателем и решил выйти на этого Даниэля Сора, чтобы издать у него книгу. Казалось бы, все логично. Но, с другой стороны, Крымов – не великий писатель и, стало быть, должен был понимать, что надежды издаться в Париже, где находится издательский концерн «Сора», у него нет, если только он сам, конечно, не заплатит за это или, в крайнем случае, если за него это не сделает кто-то из его друзей. Все указывало на то, что за спиной Крымова стоит кто-то весьма богатый и влиятельный, кто любит Крымова и готов сделать для него абсолютно все. Если бы Юля не видела собственными глазами квартиру Крымова и не видела бы его самого, самодовольного и почти счастливого, то ей бы и в голову не пришла тема покровителя. Но он был, и Крымов работал на него, а он – на Крымова. И они были довольны друг другом и, быть может, счастливы… А что, если это и есть Сора? Даниэль Сора?
Принтер «запищал» – он закончил печатать и теперь напомнил о себе таким вот образом. Юля сложила листы в стопку и спрятала на груди, под бельем. Ей казалось, что уж теперь совместными усилиями с Шубиным и Чайкиным они сумеют разгадать истинную причину, по которой Крымов, бросив все в С., очертя голову кинулся в неизвестный и совершенно чужой ему город – Париж.
Она вернулась к Зине. Та сидела за столом в крайне неудобной позе и что-то строчила на бумаге.
– У тебя есть наличные?
– Доллары? – почему-то обрадовалась Зина, словно почувствовав, что ей сейчас предложат новую, более безопасную для нее сделку. Она верила, что сумеет откупиться, и теперь в ее голосе зазвенела надежда.
– Конечно, доллары. Сколько?
– Тысяч двадцать будет…
От такой цифры Юля пришла в замешательство. Как же это могло случиться, что в таком захолустье, каким являлся ее родной город С., сидящая в «теплом» местечке под ведением МВД бездельница с резиновым именем Зина «зарабатывает» такие деньжищи, в то время как работники крымовского агентства – и даже сам пройдоха Крымов! – много меньше?.. И после этого не догадаться, на кого работала Зина?.. Или кто убил отца Кирилла?..
Только сейчас, осознав все могущество своего невидимого соперника, Юле стало по-настоящему страшно.
– Двадцать тысяч долларов – это слишком много для того, чтобы ты начала новую жизнь где-нибудь в глубинке. С тебя будет достаточно и десяти. Остальное ты отдашь мне. Но и это не все. Если хочешь остаться живой, то сегодня же оформишь генеральную доверенность на мое имя и исчезнешь из города. Советую тебе воспользоваться услугами частников, чтобы добраться до какой-нибудь Романовки или Клещевки, где купишь дом, вскопаешь огород и посадишь огурцы, благо еще весна… Ты можешь не послушаться меня и сделать так, как сама считаешь нужным, но учти – я не намерена молчать. То, что ты сейчас написала, – ничто по сравнению с тем, что я предприму для того, чтобы твои хозяева узнали о твоем предательстве.
Юля быстро пробежала глазами текст и спрятала его туда же, куда и распечатку Сора.
– У меня, как ты понимаешь, свои планы, и твоя безопасность меня никоим образом не заботит. А потому ты сейчас посидишь немного здесь, подождешь меня, а через сорок минут я вернусь и отвезу тебя к нотариусу, где ты подпишешь все бумаги, понятно?
Зина была согласна на все, лишь бы только остаться целой и невредимой.
Юля, позвонив Чайкину и сообщив ему адрес, где она находится, попросила его немедленно приехать. Чайкин, к счастью оказавшийся трезвым, появился на квартире Зины минут через двадцать.
– Этот компьютер надо срочно спрятать, и подальше, – объяснила она ему шепотом в коридоре. – А меня отвезти к Розе Аркадьевне, моему знакомому нотариусу, у меня к ней разговор…
Дальше все сложилось так, как Юля и задумала. Компьютер, нафаршированный ценнейшей секретной информацией, о которой не могло мечтать ни одно частное детективное агентство, да еще к тому же в комплекте с дисками, был благополучно доставлен в Лешин гараж; генеральная доверенность на право совершения всех видов действий и сделок от имени Зинаиды Петровны Родионовой оформлена, десять тысяч долларов лежали в пакете вместе с остальными документами и распечатками, имеющими отношение теперь уже к ДЕЛУ КРЫМОВА. Что касается самой гражданки Родионовой, то она, приняв полбутылочки валокордина, в считанные минуты собралась и исчезла в неизвестном направлении.
Глава 16
Земцова появилась у Корнилова дома поздно вечером. Одна. Шубин ждал ее в машине, не имея ни малейшего представления о цели ее визита к бывшему шефу Крымова.
– Сейчас я вернусь, и мы поедем домой, – проронила она тоном, напомнившим Шубину то время, когда Земцова была фактически его женой; и у него от приятных воспоминаний даже поднялось настроение.
Он искал ее весь день, постоянно звонил домой, но Наташа, бравшая трубку, отвечала одно и то же: «Я ничего не знаю». И даже после того, как все-таки они встретились почти на пороге ее квартиры, куда она добралась едва живая, он не узнал о ней больше. «Я занималась делом Бродягиной, раздобыла кое-какой материал, от которого чертям в аду станет тошно… А теперь устала и хочу спать». Вот и все.
Юля оставила на сиденье пакет с бумагами, и Шубин, понимая, что поступает по отношению к ней просто по-свински, все же не удержался и развернул его, достал оттуда листы, стянутые тонкой розовой резинкой, под которой увидел вырванный блокнотный лист с наспех выведенными маркером буквами: «ШУБИНУ. Игорь, положи на место и никогда больше так не поступай. А теперь убирайся. Я не хочу тебя больше видеть». В это время раздался сухой щелчок – резинка лопнула, и бумага (а это оказались разрезанные на прямоугольники бумажные полотенца) рассыпалась в его руках. Его проверяли на вшивость. И он не прошел проверку. Юля ему не доверяет.
Он залился краской, понимая, что попался как последний идиот. Но и не заглянуть в пакет, в котором могли находиться важные документы, он не мог: сработал профессионализм.