Сейчас я разговариваю со своими детьми об этом и об отношениях между мужчиной и женщиной. Но я очень осторожна и, по правде говоря, страшно боюсь. Как человеку в возрасте сорока семи лет начать все заново?
Много раз в своей жизни я делала неправильный выбор, касающийся мужчин. Меня всегда привлекали те, кто – в том или ином отношении – вел беспорядочный образ жизни. Таким образом я не раз подтверждала сформированное еще в детстве ощущение, что для того, чтобы чувствовать себя комфортно, я должна заботиться о других людях. Часто это перемежалось с желанием найти кого-то, на кого можно было бы положиться, кто мог бы обо мне заботиться. Мне нужно было задуматься над природой отношений с этими мужчинами. Кто-то посоветовал мне подумать об этом как о составлении списка покупок перед походом в магазин. Запишите вещи, которые вам необходимы и которые вы хотите найти, и убедитесь в том, что именно их вы приобретаете. Не ходите за покупками голодным и без списка, иначе вы снова накупите шоколада и получите лишь мимолетное удовольствие. Но выработать притяжение на основе списка чувств очень трудно.
А далее следует секс – если я должна о нем написать, значит должна. После статуса девчонки-сорванца в подростковом возрасте превращение в девушку проходило для меня очень болезненно. Я долгие годы была лишена уверенности в своей привлекательности и опасалась обращать на себя внимание, особенно на свое тело, потому что мужчин оно могло «возбуждать». Я носила бесформенную мешковатую одежду, скрывающую фигуру. Выход из дома через центральную дверь и прогулка по улице требовали от меня больших усилий. Это продолжалось примерно с двадцати до тридцати лет, даже после того, как я обнаружила силу своей сексуальности – при желании я могла привлечь мужчину своим телом. Но такая власть над мужчинами была не долгой. Вскоре я поняла, насколько мимолетна эта сила и что сексуальная близость не может заменить собой близость духовную.
Когда я стала матерью, мое отношение к своему телу изменилось. Тело приобрело другое назначение. Когда я гуляла по улице с ребенком в детской коляске, у меня были совсем другие ощущения. Я казалась себе бесполой матерью, а не сексуальной женщиной, и я не чувствовала себя такой уязвимой и застенчивой.
Мне потребовалось дожить почти до сорока лет, чтобы принять и даже полюбить свое тело. Я взяла за правило рассматривать себя в зеркале обнаженной, чтобы признать тело своим и увидеть его таким, каким оно на самом деле является. Я! Нравлюсь я себе или нет, лучше смириться с этим. Я начала по-другому одеваться – носить одежду, которая подчеркивала мою фигуру, и спокойно относиться к тому, что люди могут ее видеть.
Больше десяти лет я посещала психотерапевта. Это помогло мне пережить распад брака и выдержать первые трудности воспитания детей в одиночку. Помимо всего прочего, это привело меня к переоценке собственного «Я», к пересмотру своих отношений с родителями, детьми, братьями и сестрами, друзьями, любимыми мужчинами и, прежде всего, с самой собой.
Лия
Сны. Какие сны видят люди: черно-белые или цветные? Я пыталась определить это, но неприятные сны всегда кажутся темными. Это из-за того, что они неприятные, или они действительно черно-белые? И наоборот, счастливые сны на самом деле цветные, или они только кажутся такими, потому что вы видите приятные образы, включающие в себя безмятежные дни, когда солнце как будто светит целую вечность? Многим снится детство. Такие сны хронологически перепутаны – я часто вижу себя в родительском доме, но мои дети тоже находятся там. Может быть, это связано с тем, что подсознание не может представить себе жизнь без детей? Яркие, живые сны, особенно те, когда вы просыпаетесь и не можете понять, сон это или реальность. Иногда вам снятся люди, ушедшие из жизни, но сон настолько реалистичен, что вы уверены, вы видели их на самом деле.
Страхи. Такое множество, такое множество иррациональных страхов. С чего начать? Мосты. Однажды я проехала сто шестьдесят километров в сторону от своего пути, чтобы избежать необходимости проезда по мосту через Форт – когда дует очень сильный ветер, машина вынуждена ждать другой автомобиль и объединяться в пару, чтобы пересечь мост. Неужели кто-то действительно думает, что это внушит водителям уверенность? Их занимает только одна мысль: «Возможно, мою машину сдует ветром с моста…» Я никогда не слышала о случае падения автомобиля с моста, но… Терпеть не могу ездить в снег. Когда девочки были маленькими, это всегда их веселило, и чем больше они хихикали и дурачились, тем больше я волновалась. Очень напряженные поездки, и я все время была уверена, что мне придется нести ответственность за их преждевременную смерть.
Замкнутые пространства. Сильный страх быть похороненной заживо. Даже читать об этом страшно, и если герой попадает в такую ситуацию, я очень быстро пролистываю страницы. Остается только догадываться, что происходит на этих страницах. Я пытаюсь придумать, как можно удостовериться, что этого никогда не случится. По-видимому, единственным способом является выбор религии, которая разрешает кремацию сразу после смерти – никакого нахождения в морге или где-то еще в течение нескольких дней. Я не думаю, что можно полагаться на колокольчик, который использовали викторианцы, пока кто-нибудь не убедит меня, что он действительно им помогал[5].
Лифты. Однажды я застряла в лифте в Ковент-Гарден. К счастью, я только потом узнала, что аварийный сигнал не был ни к чему подключен. Я стучала в двери, и они открылись. Теперь перед дверями лифта я каждый раз стою с пересохшим горлом, слушая глухие удары сердца в груди, и мне приходится считать до десяти – если не больше, – чтобы заставить себя войти в него.
Внешняя оболочка. Мне хотелось бы больше соответствовать тому, что люди, по всей вероятности, обо мне думают – или говорят, что думают. Они говорят, что считают меня трудолюбивой, компетентной и спокойной, тогда как я знаю про себя, что я очень ленива, и если бы я была более организованной, то могла бы добиться гораздо большего. Я слишком много времени трачу на беспокойство по поводу того, что я не сделала, вместо того, чтобы думать о том, что уже сделано. Мне все время не дает покоя то, что я подвожу других людей – я очень переживаю по этому поводу, вместо того, чтобы сделать все, что от меня требуется. Как выйти из этого замкнутого круга? Теперь, когда мои дети стали взрослыми, я просыпаюсь утром с мыслями о работе и, что еще печальнее, засыпаю с этими же мыслями. Я составляю списки в голове и на бумаге. Иногда я удивляю саму себя и чувствую, что выгляжу и веду себя как знающий человек, каким меня считают мои коллеги. В неудачные дни я вспоминаю старое изречение: вы можете постоянно обманывать несколько человек…[6]
Родительство. Подобно многим другим людям мне хотелось бы иметь возможность вернуться назад и начать все заново. У моих дочерей не было того детства, которое я хотела бы им дать. Постоянное чувство вины на время утихает, когда я вижу, что они выросли в двух привлекательных молодых женщин.
Дом. Это мое убежище. Поворот ключа в замке для меня равноценен подъему разводного моста. Иногда мне хочется остаться здесь навсегда, но потом я заставляю себя выйти на улицу, чтобы удостовериться, что это не является первым признаком агорафобии[7].
Я люблю деревья. Весной они предвещают еще один год – что-то новое – возможность начать все сначала – все кажется возможным. Разные оттенки зелени – как может существовать такое множество оттенков зеленого цвета? Когда я училась в начальной школе, рядом со школой было огромное игровое поле, окруженное деревьями, и из окна класса виднелись деревья, а за ними вдали – холмы. В некоторые дни вид из окна просто захватывал дух. Я любила осень – все оттенки золотого и красновато-коричневого. Затем местность оголяется, когда листва опадает, и деревья снова стоят с голыми ветками, и кажется допустимым погрузиться в жалость к себе в солидарность с этим оголенным пейзажем. Позади дома есть поле, и многочисленные деревья защищают нас от домов, стоящих на параллельной дороге. Каждый день деревья выглядят по-разному, и мне всегда хотелось делать то же самое, что делал Патрик Личфилд – фотографировать один и тот же пейзаж каждый день.
Закаты. Зимой в Шотландии дни короче, из-за чего зима может показаться безотрадной, но потом появляются удивительно бодрящие солнечные дни, в которые зима имеет фантастический вид, хоть и очень холодно! Летом, однако, дни очень длинны. Потрясающее впечатление производят закаты. Заходящее солнце было моим любимым зрелищем из окна спальни. И неважно, что это был всего лишь садовый участок моего отца и наших соседей. Фантастические цвета заката раскрашивали и облагораживали окружающее.
Зависть. Я не чувствую зависти к материальному положению людей или их образу жизни, однако я завидую людям с богатым воображением и художественными талантами – способностью красиво писать, а также заниматься живописью или рисованием. Я способна на практичные вещи – красить стены и клеить обои – основы категории «сделай сам». Я хорошо готовлю, но всегда чувствую, что оформление блюд могло бы быть лучше. Мне нравится готовить для других, но я всегда готовлю слишком много. У меня сохранилось много счастливых воспоминаний о семейных посиделках за столом со смехом и шутками. Я хорошо вяжу и могу использовать выкройки, изменяя части модели. Я также умею шить. Однако я не хочу просто уметь, я хочу быть человеком, обладающим талантом делать это с нуля.
Семейные шутки и фразы. Многие счастливые воспоминания о детстве вызваны кульминационной фразой какой-нибудь шутки. Думая о детстве, я помню свободу, которой больше не располагают маленькие дети: мы могли пойти в город без сопровождения родителей. Это было одним из преимуществ жизни в маленьком городке. Я до сих пор помню шутки своих братьев во время наших увеселительных прогулок по городу. Некоторые из них были довольно глупыми, но они по-прежнему вызывают у меня смех. Позднее с моим мужем, который был известным технофобом, было связано несколько очень старых шуток и старомодных фраз, воспоминания о которых мгновенно возвращают его к жизни. Иногда воспоминания настолько яркие, что мне как будто слышится его голос. Я помню и неприятные ситуации, но они не обладают такой же силой и уже не способны причинить боль. Они остались лишь воспоминаниями, которые вы предпочли бы забыть и двигаться дальше, – когда они всплывают в памяти, возникает чувство сожаления.
Радость. Это мои дети, с самого дня их рождения. Я была очень счастлива, когда узнала, что беременна, – никаких ужасных симптомов, как у некоторых женщин. К сожалению, и никаких странных желаний, но опять же никакой тошноты по утрам тоже не было. В обоих случаях роды проходили очень быстро – практически без боли. Когда я слышу страшные рассказы о беременностях других женщин, я чувствую, что не заслужила права присоединения к их сообществу. В некотором роде я понимаю, что обманула систему, и поэтому, когда девочки были маленькими, мне казалось, что с ними непременно должно что-то произойти, что восстановит равновесие. Они обе были настолько благоразумными, что родились в выходные, что облегчило ситуацию с получением отгула их отцом. Теперь, когда я вижу своих дочерей – особенно если это происходит неожиданно, – я всегда удивляюсь тому, что произвела на свет этих привлекательных молодых женщин. Они моя плоть и кровь – давно устаревшее выражение, но так оно и есть. Годами мы вместе создавали наши прекрасные воспоминания. Я всегда наслаждалась обществом своих дочерей и с грустью смотрю на родителей, особенно в поездах и автобусах: ребенок становится непоседливым и беспокойным, а родители все более раздражаются и сердятся на него, но они фактически не разговаривают со своими детьми. У меня другой подход. В поезде во время долгого путешествия вы никогда не сидите молча со своим другом или коллегой – почему же вы ведете себя так с ребенком?
Детство. Мы стали такими, какие мы есть, благодаря нашему детству или вопреки ему? Многое из того, что я делаю для своих детей, обусловлено взглядами моих родителей. Отец не был эмоциональным человеком. Он никогда не говорил никому из детей о своих чувствах. В день, когда он увидел свою первую внучку, я была разочарована и, честно говоря, даже раздосадована тем, что он не проявил к ней никакого интереса. Только потом я заметила, что эмоции лишили его способности говорить. Кроме того, у меня на глаза навернулись слезы, когда я увидела, как в соответствии с обычаем, который уже почти забыт в Шотландии, он положил в ее кроватку серебряную монетку на счастье. Моя мать довольно неоднозначна. Во многих отношениях она кажется недоброжелательной, но эта недоброжелательность подталкивала меня и моих братьев и сестер сделать попытку и убедиться в том, что сделать можно все, что захочешь. Она всегда очень много работала, и даже сейчас, в преклонном возрасте, она обладает энергией, свойственной женщине вдвое младше ее. Было время, она работала на трех работах, и мы, естественно, должны были помогать ей по дому. В то время это вызывало у нас досаду, но сейчас, видя всю пользу от занятий домашним хозяйством, мне хотелось бы научить и своих дочерей всем этим практическим навыкам. У всех нас сохранились воспоминания о помощи в приготовлении пищи – особенно такой, как самодельная лапша для праздничных и выходных дней, которую мы вешали на специальный барабан на кухне и ждали, пока она подсохнет. Я также помню ежегодный ритуал, когда мы помогали отцу печь пироги со сладкой начинкой, обсуждения и споры о достоинстве различных видов кондитерских изделий. Отец любил печь большие пироги и очень радовался, когда ему удавалось найти особо удачный рецепт.
Адаптируемость. Трудно оставить дом и переехать в другую страну после замужества, особенно почти сразу после войны. Люди – и в маленьких городках это выражалось сильнее – боялись незнакомцев. В наши дни существует много общеизвестных продуктов питания, но тогда оливковое масло вы могли купить только у аптекаря! Отношения с матерью, братьями и сестрами – мнение каждого из нас сравнивалось с тем, что думал другой. Странное ощущение не иметь родственников в маленьком городке. Я никак не могла понять, почему у нас нет родственников, в то время как у всех остальных на каждом углу были тети, бабушки и прочие. Наши единственные родственники жили в Италии, и мы виделись с ними только раз в несколько лет. Я решила, что мои собственные дети будут жить ближе к своим тетям, дядям, бабушкам и дедушкам, а также к двоюродным братьям и сестрам. За эти годы мне пришлось проехать тысячи километров, чтобы мои дети могли регулярно видеться с родственниками. Так или иначе, я очень горжусь теми отношениями, которые у них сейчас сложились. Сомнений нет, работа выполнена отлично!
Мой отец был не только высоким человеком, но и мощным. Объем его груди составлял сто двадцать два сантиметра. Он любил печь и имел свою собственную кулинарную книгу, в которую записывал все свои любимые рецепты прекрасным каллиграфическим почерком. Я до сих пор вижу и, как мне кажется, даже слышу этого огромного неуклюжего человека, говорящего о своих потрясающих пирожных.
Составители списков. Почему мне кажется, как будто я разговариваю вслух у себя в голове? Мне теперь всегда придется слышать эти голоса? Или это происходит из-за того, что я слишком много времени провожу наедине с собой? Прежде чем появилась привычка планировать, вы иногда проводили много времени наедине с собой, – может, это началось именно тогда?
Радость от грудного вскармливания и чтения перед сном. Это время, лишенное чувства вины и доставляющее мне удовольствие. Немного похоже на сдачу крови. Вас присоединяют к аппарату примерно на девяносто минут. Вам приносят чашку кофе, что-нибудь поесть и почитать. Что еще можно желать? Время, лишенное чувства вины, – как я могу заниматься чем-то другим?
Избавление от скуки. «Купите книгу!» – гласил призыв в букинистическом магазине в Бернт-Оук в Барнете – фантастическое место. Я люблю компьютеры. Я могу честно сказать, что вещи, подобные таблицам в Excel, изменили мою жизнь – как минимум мою профессиональную жизнь. Но как кому-то может нравиться играть во все эти компьютерные игры, если в это время можно читать книги? Я думаю, дело в действующих лицах. Я всегда мысленно представляю их себе. Мне бывает очень трудно смириться с тем, что актер в фильме или телесериале даже отдаленно не похож на героя в моем представлении. Неужели они не могут посоветоваться со мной перед тем, как снимать фильм?
Раннее детство. Дни всегда кажутся наполненными солнечным светом. Воспоминания о постоянно включенном радио, особенно в летние дни, когда люди выходят посидеть на улице. У меня сохранились очень яркие воспоминания о соседской девочке лет на десять старше меня. В пятидесятые годы она была подростком. Я до сих пор помню восхищение ее прической «улей», платьями с очень большими нижними юбками и музыкой в стиле рок-н-ролл. Мне по-прежнему нравится музыка тех лет. Мои дочери называют это шотландской музыкой, когда я подпеваю этим мелодиям во время длительных автомобильных путешествий на север. Когда я была маленькая, я любила стирать. Моя бедная мама, должно быть, боялась солнечных дней. Она приходила домой с работы, и оказывалось, что в доме все постирано.
Безмятежные летние дни. Погода всегда была солнечная или морозная. Вспомните удивительные дни и игры на свежем воздухе – вы всегда могли слышать чье-то включенное радио. Когда я была маленькой, у нас не было телевизора, но радио не выключалось почти никогда. Мы с жадностью слушали все сериалы. Я до сих пор испытываю сожаление, рассказывая дочерям о радиопрограммах, и признаюсь, что мы слушали все популярные программы, включая чревовещателя. Люди говорят, что в прошлом дети были невиннее нынешних – возможно, это было поколение не столько невинных, сколько доверчивых…