— Такое разочарование. Ну, ничего. Может, в следующий раз повезет больше.
Признаться, меня это насторожило, но я поостереглась задавать вопросы, в основном потому, что знала по опыту: мама их терпеть не может по той причине, что далеко не на все вопросы знает ответ. Если мама говорит, что недавно почивший Натан Кацман не имеет ко мне никакого отношения, значит, так и есть, и нечего в самом деле забивать себе голову.
Я пожелала маме спокойной ночи и отправилась спать. В моей комнате лишь одно спальное место: старенькая тахта. Пришлось делить ее с Марьей.
— Мама расстроилась? — зашептала она, отодвигаясь к стене.
— Естественно, такие труды насмарку.
— А может, он вовсе не железный, может…
— Не может. Спи, а то выгоню.
Марья обиженно засопела, но голоса более не подавала.
* * *Утром мы спали часов до десяти, пока нас не разбудила мама, позвав завтракать и сообщив:
— В двенадцать у меня консультация.
О вчерашнем она не заговаривала, и я благоразумно молчала.
Я отвезла маму на работу и выжидательно уставилась на Марью.
— А тебя куда?
— Мне совершенно негде жить, — начала канючить она, но я помахала пальцем перед ее носом.
— Не пойдет. Я не могу тебя удочерить, это противоестественно, раз ты даже на год старше,
— На одиннадцать месяцев, — поправила она.
— Вот видишь. В качестве домашнего питомца тебя тоже невозможно держать, ты очень много болтаешь. Самое время нам проститься. Говори, где тебя высадить?
— Вот здесь, — обреченно сказала Марья, кивнув на автобусную остановку возле моего дома. Я остановила машину, она нехотя вышла, буркнув; — До свидания.
Я ответила тем же, запретив себе смотреть в ее сторону и вообще проявлять какие-либо эмоции. Совершенно невозможно, чтобы продолжалась эта глупая ситуация. Марья взрослый человек, хоть и чокнутая, к тому же совершенно чужой мне человек, у нас даже нет ничего общего, не считая моего мужа.
Только я о нем подумала, как он не преминул явиться: въехав во двор, я первым делом заметила его машину, которая красовалась на стоянке, Сергея в ней не было видно, но это нисколечко меня не успокоило, даже наоборот. Я подумала: может, удрать, пока он меня не заметил, но устыдилась этих мыслей, приткнула машину в углу двора и зашагала к подъезду, каждую минуту ожидая нападения.
— Симона, — услышала я знакомый голос, обернулась и увидела мужа; он сидел на скамейке возле соседнего подъезда (возле нашего скамья отсутствовала). Он поднялся и пошел ко мне. В лице его читалась большая печаль, так что я усомнилась в том, что он таит в отношении меня гнусные намерения. Сергей поздоровался и сообщил:
— Надо поговорить.
— Я тебя слушаю.
— Может быть, ты все-таки пригласишь меня в квартиру? — недовольно буркнул он.
Приглашать его мне не хотелось. Я бы предпочла разговаривать на нейтральной территории, к примеру, в кафе. Но вдруг я застыдилась и совсем уж было решила согласиться, но тут Сергей все испортил.
— Где ты была? — ни с того ни с сего спросил он.
— Сейчас? — растерялась я.
— Ночью. Я звонил в половине одиннадцатого, в двенадцать, в час. В восемь утра тоже звонил. Мобильный отключен.
— А какое тебе, собственно, дело? — возмутилась я. Нет бы ответить правду, хотя вряд ли он поверит.
— Между прочим, ты моя жена, — ехидно заявил он.
— К сожалению, пока еще да, но я хочу получить развод.
— Чтобы шляться, где попало, ночи напролет?
— Это уж слишком, — понизила я голос до зловещего шепота. — Не тебе упрекать меня.
— Ты просто искала случай… придралась к какой-то ерунде, а теперь… — Он, в отличие от меня, голос возвысил. Я нервно оглядывалась, стыдясь соседей. Несколько граждан уже заинтересованно оглядывались.
— Немедленно уезжай, — заявила я и предприняла попытку удалиться. Сергей схватил меня за руку.
— Нет, постой…
В то же мгновение в соседних кустах что-то громко зашумело. Судя по звукам, там пробирался бегемот. Но это оказалась Марья, глаза навыкате, в руках доска довольно внушительных размеров, в которую она крепко вцепилась.
— Отойди от нее, аспид, — крикнула Марья и замахнулась доской. Сергей застыл с вытаращенными глазами.
— А эта откуда? — ахнул он, понемногу приходя в себя.
— Думаешь, я не знаю твоих злокозненных планов? — наступая на него, выговаривала Марья. — Все, все я знаю. Убивец, супостат.
— Думаю, знакомить вас не надо, — ядовито улыбнулась я, и попросила:
— Марья, брось оружие, на нас люди смотрят.
Марья опустила доску и спрятала ее за спину, но и в таком положении вид имела вполне воинственный.
— Вы что… откуда она? — совершенно обалдев, обратился ко мне Сергей. — Да как вас черт свел?
— Не черт, а божье провидение, — поправила его Марья. — Как только узнала о твоих преступных замыслах, сразу сюда. Имей в виду, она под надежной охраной, я возле нее день и ночь. И адвокатам теперь все известно, в милицию мы тоже заявление написали, так что, если ты нас убьешь, тебя сразу же посадят.
— На кой черт мне тебя убивать, юродивая? — разозлился Сергей.
— Ну, меня, может, за компанию, а жену…
— О господи… — он очень натурально схватился за сердце. — Так вот откуда эти бредовые мысли… Симона, — позвал он, — она же совершенно сумасшедшая, все, что она тебе наговорила — маниакальный бред, неужто ты в самом деле думаешь, что я хочу тебя убить?
— В общем-то, ты сам говорил об этом, — кашлянув, напомнила я.
— Ну, говорил… Мало ли чего не скажешь в сердцах, но поверить в такое… Сама подумай, зачем мне тебя убивать?
— А просто так, по подлости, — встряла Марья.
— Замолчи, дура, — прикрикнул на нее Сергей. — Она-то сумасшедшая, а ты? На самом деле я хочу, чтобы ты… чтобы мы… я хочу жить с тобой долго и счастливо, — наконец сформулировал он.
— Счастливо я не против, только без тебя.
— Я понимаю твою обиду, я действительно… Короче, я согласен, что вел себя не лучшим образом, и…
— И дашь мне развод? — с надеждой спросила я.
— Забудь о разводе, — рявкнул он так, что и я, и даже отважная Марья с перепугу подпрыгнули. — Как у тебя совести хватает говорить об этом? — покачал он головой с таким отчаянием, что я усомнилась в собственном здравомыслии. Может, не он мне, может, это я ему ненароком изменила?
— Кто здесь говорит о совести? — пришла мне на помощь Марья. — Изменник и негодяй.
— Ты вообще молчи, чокнутая, — разозлился он.
— Я молчать не буду, я где хочешь правду скажу. Шельмец, врал, что любишь ее, на мне жениться отказывался, а я-то поверила…
— Симона, она сумасшедшая, — заволновался муж. — Мы просто когда-то жили в одном дворе, и она вообразила… Ты ведь не думаешь, что она и я… Ты только посмотри на нее, я что, по-твоему, ненормальный, чтобы запасть на такое сокровище?
Я посмотрела на Марью, которая с презрительным видом кивала в такт его словам, и вдруг подумала, что Марья мне нравится. Веснушки ей к лицу, и вообще она симпатичная, если присмотреться, конечно. Мне стало обидно за нее, и я заявила:
— Ты ее мизинца не достоин.
— Спелись, — присвистнул он с отчаянием.
— Почему это тебя удивляет? — хмыкнула Марья. — Хорошие люди должны объединяться перед лицом всемирной опасности, я имею в виду таких кровопийц, как ты.
— Я кровопийца? — ахнул Сергей. — Ну… ну, ладно. Считай, с работы ты уволена. И я позабочусь о том, чтобы тебя нигде на работу не взяли, уж можешь мне поверить.
— Не смей, — взвилась я, но муж перебил меня:
— Имей в виду, глупость заразна, свяжешься с этой сумасшедшей — оглянуться не успеешь, как сама свихнешься.
— На себя посмотри, — хмыкнула Марья. — Сукин сын, бабник…
Муж вдруг замахнулся на нее, и я до смерти перепугалась, что он ее, чего доброго, ударит, но Марья извлекла из-за спины доску, и порыв мужа тут же увял. Он резко повернулся и пошел к машине.
— Скатертью дорога! — крикнула вдогонку Марья.
Я подумала и позвала:
— Сережа, ты зачем приезжал?
Он оглянулся, сердито посмотрел и попытался вспомнить, но только махнул рукой и торопливо удалился.
— Супостат, — оставила за собой последнее слово Марья.
— Идем, — вздохнула я, и мы побрели в квартиру.
— Я теперь работы лишилась, — почесав нос кулаком, вспомнила она, а я почувствовала себя виноватой.
— Ты как во дворе оказалась? — задала я вопрос.
— Вперед тебя с остановки бежала. Не могла ж я тебя без присмотра оставить, мне сегодня крысы снились, так и шныряют, так и шныряют. Ясно, что не к добру. И ведь как в воду глядела, этот гад тут как тут.
— Слушай, может, мы все выдумываем, и он совершенно не собирается…
— Ага. Разве можно верить такому типу? — Насчет веры она, конечно, права, и я приуныла.
Настроение было скверное. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, я засела за работу, предоставив Марье возможность хозяйничать в кухне. Выгнать ее после очередного героического поступка казалось мне свинством, но, так как насчет своих вещей, которые требовалось перевезти, она помалкивала, то это позволяло надеяться, что она водворилась здесь все же не навсегда.
Часов в пять раздался телефонный звонок, Марья заглянула в комнату с трубкой в руке и сказала:
— Тебя. Какой-то мужчина. Голос приятный.
Голос и впрямь был приятный.
— Симона Вячеславовна, — пропели мне в ухо, и я невольно улыбнулась, потому что, в отличие от Марьи, сразу узнала голос: звонил Андрей Петрович Гридин. Я напомнила себе, что он женат, и ответила с некоторой суровостью:
— Слушаю вас.
— Простите, что беспокою… — Далее он минут пять распинался в том же духе, пока не перешел к главному. — Вчера я разговаривал с вашим мужем. Он был поражен, когда я сообщил о ночном нападении на вас. Уверен, он был искренен и очень обеспокоен вашей безопасностью.
— Передайте ему мою благодарность, — скривилась я.
— Он собирался к вам сегодня заехать…
— Да, мы виделись.
— И что?
— Ничего хорошего.
— Я надеялся, что недоразумение…
— Он вел себя, как идиот, — невежливо перебила я. — Было бы здорово, если бы он дал мне развод, раз и навсегда оставив в покое, но он об этом и слышать не желает.
— А вы уверены, что хотите развода?
— По-вашему, я сама не знаю, чего хочу?
— Ну, женщинам свойственно…
— Только не мне.
Мы разговаривали минут пятнадцать, и Андрей Петрович пообещал еще раз поговорить с Сергеем и убедить его дать согласие на развод.
Желание продолжить трудовой подвиг у меня пропало, и я, тяжко вздохнув, позвала Марью.
— Что ты там о своих вещах говорила?
Она с благодарностью во взоре поведала, что ее вещи с прежнего места жительства следует срочно забрать, и лучше всего в ночное время, чтобы не нарваться на хозяев.
За вещами мы отправились через полчаса, но все равно поездка больше напоминала партизанскую вылазку, и это позволило мне думать, что за квартиру Марья заплатить запамятовала. Я-то надеялась, что мы отведем ее вещи к родителям, но она сказала, что травмировать их не стоит, она на днях найдет квартиру, и так жалостливо взглянула на меня, что я не оказала должного сопротивления, в результате было решено, что вещи на время останутся у меня.
По дороге домой я с грустью думала, что каким-то образом умудрилась превратить свою жизнь в сущий кошмар: муж, с которым я все никак не могу развестись, работа на дому, а теперь еще наличие сумасшедшей девицы в квартире, и конца этому не видно. Однако вскоре выяснилось, что я сильно заблуждаюсь насчет моих несчастий, по-настоящему они еще и не начинались.
Нагруженные, как верблюды, мы с Марьей подошли к родной двери и в страхе переглянулись. Дверь была открыта, то есть она, конечно, не была распахнута настежь, однако и не заперта.
— Может… — начала Марья, медленно бледнея, но я перебила:
— Не болтай глупостей, я точно помню, что запирала ее.
Ожидая самого худшего (чего конкретно, объяснить не берусь), я толкнула дверь и вошла. Ничего не произошло. Передо мной холл; и в нем не было ничего необычного. Но радоваться я не спешила, бросила сумки у порога и почему-то на цыпочках прошла дальше. Зрелище, открывшееся моим очам, способно было потрясти и менее нервную особу. Кто-то основательно потрудился в моей квартире, чтобы придать ей вид жилища после набега кочевников. Все ящики выдвинуты, вещи разбросаны, правда, ничего не разбито. И на том спасибо.
— Что вытворяет, — ахнула Марья, схватила меня за плечо и добавила:
— Крепись. Надо помолиться.
— Милицию надо вызывать! — рявкнула я и бросилась к телефону.
Дежурный посоветовал не волноваться, по возможности ничего не трогать и дожидаться сотрудников. Мы с Марьей устроились на кухне, которая менее всего пострадала от набега, и стали ждать. Через несколько минут в дверь позвонили, мы бросились открывать, надеясь, что прибыли следователи. Марья опередила меня, распахнула дверь и выпалила:
— Супостат.
И в самом деле, на пороге стоял муж. Увидев Марью, он скривился и с душевной мукой заметил:
— Опять ты.
— Конечно. Пришел полюбоваться на дело рук своих? Очень кстати, сейчас милиция приедет.
Решив, что отвечать ниже его достоинства, Сергей вошел, настороженно огляделся а присвистнул, обнаружив недавний погром.
— Это что такое?
— Он еще спрашивает, — взвилась Марья. — Совершенно совести нет. Бога ты не боишься. А он все видит и за все твои подлости воздаст. Будешь гореть в геенне огненной…
Муж отмахнулся от нее и вполне вежливо спросил:
— Симона, что случилось?
— У меня были гости в мое отсутствие. Что им тут понадобилось, понятия не имею.
— Вот сейчас менты приедут… — порадовала Марья. Муж взглянул на нее, точно терялся в догадках, и спросил:
— Ты что же, хочешь сказать…
— Не думай, что мы на тебя управу найти не сможем, — рявкнула Марья.
Он, конечно, тоже рявкнул, и тут такое началось… В общем, орали они вдохновенно, увлекаясь все больше и больше, от взаимных упреков быстро перешли к угрозам, Марья в основном грозила божьим гневом и адскими муками, муж так далеко не заглядывал и предлагал оторвать ей голову прямо сейчас.
— Я тебя собственными руками придушу, — взревел наконец он и поперхнулся, потому что появилась родная милиция. Прибыли как раз вовремя, через минуту перепалка перешла бы в мордобой. Еще вчера я бы с уверенностью поставила на мужа, но сегодня была склонна думать, что шансы примерно равные.
— Та-ак, — протянул один из прибывших милиционеров, молодой человек бандитской наружности. Форма на нем не только не внушала доверия, а еще больше усиливала подозрения. Я бы скорее выпрыгнула в окно, чем такого в дом впустила, но он уже сам вошел, потому что ни Марья, ни муж не потрудились закрыть дверь.
На счастье, рядом с типом в погонах обретался паренек в штатском, с таким румяным девичьим лицом и невинным взглядом, что перед ним, вне всякого сомнения, все двери распахивались по первой просьбе. В настоящее время тот, что в погонах, сурово оглядывался. Особую суровость его взгляд приобретал, натыкаясь на моего мужа. Тот, что был похож на девушку, напротив, ласково улыбался. Взгляд его успокаивал, точно говоря: «Ну, ничего, ничего, все образуется», и ему, против воли, верилось. Я даже слегка устыдилась, что побеспокоила людей по такому пустячному поводу.
— Вызывали? — спросил он ласково.
Муж и Марья замерли на полуслове, не в силах ответить, дар красноречия, должно быть, внезапно их покинул.
— Вызывала, — сообщила я, решив, что раз квартира моя, то и отвечать надлежит мне.
— Скандалите, — укоризненно заметили погоны, недобро косясь на мужа.
— Скандалим, но дело даже не в этом. Вот, полюбуйтесь, — ткнула я пальцем в комнату.
— Что притих, супостат? — съязвила Марья. — Не все коту Масленица, теперь отвечать придется.
— Так это все он? — еще больше нахмурились погоны, хотя и без того имели чудовищно грозный вид.
— Конечно, он, — убежденно ответила Марья, а муж рассвирепел:
— Заткнись, пока я тебе башку не оторвал.
— Нельзя ли объяснить, что здесь вообще происходит? — шагнув ко мне, ласково осведомился тот, что в штатском.
— Вот это мой муж, — охотно начала объяснять я, — он мне изменял, и я решила с ним развестись. Развод он дать отказывается…
— И убить грозился, — встряла Марья. — Не просто ради красного словца, а договаривался с таким же христопродавцем по телефону. Я собственными ушами слышала, потому что у того христопродавца работаю.
— Уже нет, — напомнил муж.
— Это правда, он на меня настучал дружку, и тот, конечно, меня уволил.
— А вы кто? — вкрадчиво поинтересовался молодой человек.
— Это любовница моего мужа, — ответила я. Они оба одновременно моргнули, а я поспешила добавить:
— Бывшая.
— Никогда этого не было, — разозлился Сергей. — Чокнутая эта жила со мной в одном дворе и постоянно цеплялась. Я ее к другу на работу пристроил, чтобы избавиться, но она и там козни строила, а теперь втерлась в доверие к моей жене и интригует.
— Я ничего не понимаю, — разозлились погоны. — Вызывали нас по какому делу?
— Неудивительно, что не понимаете, — пожала я плечами. — Они же все время перебивают и не дают слова сказать.
Все разом замолчали и уставились на меня, что позволило мне довольно доходчиво обрисовать ситуацию, как я ее видела.
— Так кто в квартире погром учинил? — сдвинув фуражку на затылок, спросили погоны по окончании моей речи.
— Вот это вам и предстоит выяснить, — вздохнула я, очень хорошо понимая, что это ему придется не по вкусу.
— Ага, — кивнул он. — Значит, так, пиши протокол, осмотри тут все и вообще… А этого отправляем.
— Куда? — насторожилась Марья.
— Оформим на пятнадцать суток.
— Вот это правильно, — закивала она, а муж презрительно сплюнул.
— Отправил один такой, смотри, как бы погон не лишиться.
После чего оба стали звонить. Куда звонили погоны, для меня осталось тайной, а муж, вне всякого сомнения, адвокату, потому что очень скоро в моей квартире появился Андрей Петрович Гридин и с места в карьер сурово поинтересовался: