– Нет, – выдохнула она после долгой паузы.
– В чем дело? – удивился Рамон. – Ты не желаешь услышать ответ или просто не готова его услышать?
– Я сыта всем этим по горло! – выкрикнула она. – Все это действует мне на нервы! И ты тоже! Пусть я ничего не помню, я не знаю тебя. Но ты кажешься мне сексуальным маньяком, от которого мне следует бежать, иначе ты меня уничтожишь!
Рамон громко, от души рассмеялся.
– Если в этой машине и присутствуют сексуально озабоченные, то это явно не я, – сказал он, отсмеявшись.
– Неправда! – горячо возразила Синтия.
Ее бросило в жар от такой несправедливости. Каков наглец!
Рамон потянулся к Синтии и поцеловал ее. Она вспыхнула как сухой хворост, словно все накопившиеся в ней отрицательные эмоции переплавились в жаркую страсть. Не отдавая себе отчета, что делает, Синтия крепко обхватила руками затылок Рамона, желая продлить этот поцелуй.
Они словно поменялись ролями. Теперь Синтия, постанывая от удовольствия, языком жадно раскрыла губы Рамона и стала ласкать его рот. Когда Рамон наконец отстранился, Синтия быстро пришла в себя и почувствовала, что готова со стыда провалиться сквозь землю. Теперь обоим – и в первую очередь Синтии – было ясно, как в действительности обстоит дело.
Значит, это я сексуально озабоченная, в ужасе твердила себе Синтия. Может быть, именно это старалось скрыть мое больное сознание? Пряча от Рамона глаза, она выпрямилась на сиденье и уставилась прямо перед собой, изо всех сил пытаясь не задохнуться от ненависти к себе.
***
До отеля они доехали в гробовом молчании. Рамон вышел из машины первым и, как обычно, поспешил открыть дверцу для Синтии. Перед тем как выбраться из машины, Синтия по обыкновению помассировала больное колено. Рамон наблюдал за ее манипуляциями, стиснув зубы. Однако он предложил Синтии руку, на которую она без возражений оперлась.
Синтия чувствовала, как напряглись мышцы Рамона под ее пальцами, но старалась изо всех сил не замечать этого. Рамон держался невозмутимо, даже немного отстраненно, ничем не выдавая своих эмоций. Со стороны они, наверное, выглядели любящей супружеской парой.
Но, едва они вошли в отель, как Рамон неожиданно остановился и тихо выругался себе под нос. Синтия, которая тоже была вынуждена остановиться, удивленно воззрилась на него.
– Послушай, – принялся объяснять Рамон, – к нашему обоюдному неудовольствию, у стойки регистрации сейчас стоит человек, которого мы оба знаем.
Синтия напряглась от нехорошего предчувствия и, обводя глазами многолюдное фойе отеля, растерянно бормотала:
– Где… кто?…
– У стойки регистрации, – терпеливо повторил Рамон. – Рэй Джонстон. Тот тип, который разговаривает с регистраторшей.
Синтия по все глаза уставилась на высокого блондина с роскошной шевелюрой, который, обаятельно улыбаясь, беседовал с молодой регистраторшей. Синтия инстинктивно придвинулась к Рамону, как бы ища у него защиты. Он же повернулся так, что почти закрыл Синтию собой и блондин не мог ее видеть.
– Что ты боишься, Синтия? – проворчал Рамон, почувствовав, как дрожит его жена. – Это всего лишь мой деловой конкурент. Он вынюхивает, как у нас идут дела, что нового появилось в нашем перечне услуг. Это обычное дело среди моих коллег, никто этим не брезгует. Черт, он уже заметил нас, так что нам не удастся пройти мимо, не поздоровавшись, – добавил Рамон с сожалением. – Решай, как нам вести себя с ним. Вариант первый: мы просто обмениваемся с ним любезностями, как ни в чем не бывало, и уходим, пока он не заметил произошедшие с тобой перемены. Вариант второй – наоборот, говорим ему правду насчет тебя, но тогда нам придется объяснять все обстоятельства.
Синтия претила сама идея объясняться с кем-либо насчет своей амнезии. Нет уж, такие подробности в любом случае лучше оставить при себе.
– Но он наверняка заметит мою хромоту. И потом, мой шрам… как быть с этим? – Синтия инстинктивно прикрыла висок.
Рамон твердо отвел ее руку.
– Здесь ты преувеличиваешь – твой шрам еле виден. Это игра твоего воображения.
– Ты забыл, у меня его нет, как нет и памяти. – Синтия усмехнулась. – Последнее он тоже поймет, как только заговорит со мной.
– Но ты же не лишилась способности соображать, насколько я мог убедиться, – недовольно возразил Рамон. – От тебя требуется лишь мило улыбаться и поддакивать, – уж это-то ты сможешь, я надеюсь? Остальное беру на себя.
Действительно, чего я боюсь? – подумала Синтия?
– О, Рамон, Синтия! Рад приветствовать вас! – услышали они радостный голос Рэя.
– Ну, уж и в самом деле рад. Не стоит преувеличивать, Рэй, – сухо отозвался Рамон, пожимая протянутую блондином руку.
– Что ж, сдаюсь. Вы застигли меня на месте преступления, – с усмешкой признался Рэй. – Правда, примерно год назад, если не ошибаюсь, я застал тебя, Рамон, в своих владениях за тем же занятием. Помнишь? Ты тоже все вынюхивал насчет моего сервиса, только в тот раз ты был без своей очаровательной спутницы. Привет. Синтия, как дела? – Рэй тепло, сердечно улыбнулся ей и протянул руку. – Ты выглядишь, как всегда, отлично.
– Спасибо за комплимент. – Она выдавила ответную улыбку.
Интересно, неужели он не заметил шрам? – недоумевала Синтия. Смеющиеся глаза Рэя чуть потемнели, и он задержал ладонь Синтии в своей руке дольше, чем следовало. Рамон тоже заметил, что рукопожатие затянулось, и не стал скрывать своего неудовольствия.
– Как идет твой бизнес, Рэй? – спросил он хмуро.
– Спасибо, хорошо. Хотя, возможно, не настолько хорошо, как у тебя. – С нотой сожаления добавил Рэй.
– Или как ты это пытаешься изобразить.
– Кстати, Синтия, я тут как-то проезжал мимо вашего «Трампа», – оживился он, – и удивился, что он до сих пор не открыт, хотя…
Синтия вдруг перестала его слышать, поскольку при упоминании названия отеля в ней словно дрогнула забытая струна, вызвав глубокую непонятную грусть. Сердце Синтии отчаянно забухало в груди, пальцы ее больно впились в руку Рамона.
– И давно ты приехал, Рэй? – довольно грубо перебил Рамон.
Блондин изумленно замигал, быстро переводя взгляд с одного напряженного лица на другое. Кажется, до него дошло, что он сболтнул что-то лишнее, но никак не мог понять – что именно.
– Я только собирался зарегистрироваться и вот встретил вас, так что…
– Тогда я распоряжусь, чтобы тебя поселили в одном из лучших люксов.
Рамон щелкнул пальцами, и к нему бегом подскочил главный администратор. Он отрывистым голосом отдал необходимые распоряжения, и Рэю незамедлительно выдали ключ от апартаментов. Рамон крепко обхватил Синтию за плечи, словно давая понять, что она под его защитой.
– Было бы неплохо вместе поужинать, но мы с женой сегодня после обеда уезжаем в Балтимор, так что…
Неужели уже сегодня?! Синтия с трудом «переварила» неожиданную новость.
– Жаль, – протянул Рэй. – Нам так редко представляется замечательная возможность…
Створки памяти Синтии так и остались закрытыми. Ей все еще трудно было сконцентрироваться на длинных предложениях, в мозгу красной лампочкой пульсировало одно-единственное слово «Трамп», вызывая у нее боль, но Синтия не могла понять, с чем это связано. Рамон слегка подтолкнул ее, давая понять, что пора идти. Синтия тупо повиновалась, плохо соображая, что происходит. До нее словно сквозь туман доносились голоса Рамона и Рэя, но она была словно не с ними. Синтии казалось, что она находится за много миль отсюда, как бы в другом измерении, и это было странное ощущение.
– Дорогая, Рэй прощается с тобой, – будто через вату услышала Синтия мягкий голос Рамона.
– Всего доброго, Рэй. Приятно было снова встретиться с тобой.
Синтия заморгала, однако сфокусировать взгляд ей не удавалось. Она вежливо попрощалась с Рэем, но произносила слова автоматически, почти не осознавая их смысл. И ответа не услышала – он словно затерялся где-то в тумане.
К действительности Синтия вернулась только в лифте. Рамон поддерживал ее, прислонив спиной к стене идущей вверх кабины.
– Не надо, я могу стоять сама… – слабо запротестовала Синтия.
Рамон нехотя отпустил ее, но прислонился плечом к стене лифта рядом с ней. Синтия догадалась, что он озабочен ее очередным полуобморочным состоянием и пытается докопаться до причины.
– По всему видно, что ты натерпелась за этот год без меня, – хрипло произнес он, – и, безусловно, наделала массу глупостей, стремясь к самостоятельности, – Рамон протянул руку к ее лицу и прикоснулся к шраму на виске.
Синтия сильно дернула головой и больно ударилась затылком о стену кабины.
– Ну что ты дергаешься, черт возьми! – воскликнул Рамон. – Я же не хотел сделать тебе больно!
– Не смей прикасаться ко мне! – процедила сквозь зубы Синтия, ее зеленые глаза горели презрением. – Я ненавижу тебя! Не знаю почему, но я очень сильно ненавижу тебя!
Рамон вздохнул.
– Ты, как всегда, преувеличиваешь.
– Н-нет, но…
Он прав, я действительно слишком остро на многое реагирую, беспомощно подумала Синтия.
– Я неадекватно реагирую на консультацию у врача, которая вполне естественна в моем случае, на неожиданный поцелуй, который доставил мне удовольствие. Я слишком нервничаю при встрече с давнишним знакомым, которого совершенно не помню, и зацикливаюсь на каком-то названии или на чьем-то имени, не в силах вспомнить, с чем или с кем оно связано. Но что поделать, это все моя странная амнезия… Трамп… Что-то знакомое… Но что?
– Почему ты спрашиваешь? – нелюбезно поинтересовался Рамон.
Теперь он держался так же недружелюбно, как в самом начале их встречи в «Трентоне».
– Потому что это название кажется мне знакомым, но я никак не могу вспомнить, откуда я его знаю.
– Оно тесно связано с тобой, с историей твоей жизни, – сухо проинформировал ее Рамон.
Лифт остановился на этаже, в кабину вошли люди. При посторонних, разумеется, Синтия не могла продолжать расспросы. У нее от напряжения даже свело голосовые связки, она еле дождалась, когда они с Рамоном вышли из лифта и снова остались одни.
– А ведь ты вовсе не ненавидишь меня, Синтия. Ты желаешь этого, но у тебя не получается.
Неожиданно для себя Синтия вдруг подняла руку и отвесила Рамону звонкую пощечину.
Они уставились друг на друга, и это мгновение показалось им вечностью. Синтия – с болью и злостью, которую она не могла до конца осмыслить, Рамон – с бешенством из-за того, что не может ответить ей должным образом.
Наконец Синтия повернулась и пошла прочь, прихрамывая, но у номера она вынуждена была остановиться и подождать, пока Рамон откроет ключом дверь. Синтию трясло.
Войдя в номер, она прямиком направилась в свою спальню. Рамон молча проводил ее взглядом. Он чувствовал, как горела от недавней пощечины его щека, и уговаривал себя сохранять спокойствие.
Но обуздать свои эмоции ему не удалось. Он не мог позволить Синтии запросто уйти и захлопнуть дверь перед его носом. Рамон кипел от злости, оскорбленная гордость не давала ему успокоиться. Не отдавая, себе отчета, что делает, Рамон ринулся в спальню Синтии.
10
Синтия остановилась посреди комнаты, мучительно стараясь найти оправдание своему поступку, когда дверь ее спальни неожиданно распахнулась.
На пороге стоял Рамон. У Синтии сердце ушло в пятки, когда она увидела его побелевшее от злости лицо. Впрочем, она почти не удивилась взвинченности Рамона – след ее пятерни отчетливо алел на его щеке. Синтию охватило острое раскаяние.
– Извини, мне очень жаль, Рамон. Я не хотела тебя ударить. На меня что-то нашло.
Но он словно не слышал. Рамон ногой захлопнул за собой дверь, и комната моментально наполнилась флюидами опасности. У Синтии побежали мурашки по спине от неприятного предчувствия. В облике Рамона появилось что-то дьявольское – глаза потемнели от бешенства, перекошенный рот был крепко сжат. Синтия не на шутку испугалась, и ей впервые действительно захотелось упасть в обморок.
Но, как назло, именно сейчас ее рассудок был совершенно ясным, она не ощущала и намека на дурноту.
– Н-нет, – пролепетала Синтия, дрожа как осиновый лист, и вытянула вперед руку, пытаясь остановить грозно надвигающегося на нее Рамона. – Постой, я попытаюсь все объяснить…
Рамон продолжал приближаться. Синтия чувствовала себя так, словно оказалась в клетке с хищником, но к страху примешалось странное возбуждение. Подойдя почти вплотную к ней, Рамон вдруг остановился, и Синтия не преминула воспользоваться случаем, пытаясь вновь пуститься в объяснения.
– С-сегодня у меня был кошмарный день, – сбивчиво заговорила она, явно нервничая, – и я была сама не своя, чтобы трезво мыслить… и сорвалась. Поверь, я не хотела тебя ударить, просто…
– Значит, сорвалась, да? – медленно произнес Рамон и, схватив ее за руку, резко привлек к себе.
Синтия ощутила надежное тепло мускулистой груди Рамона, и ее словно пронзило током. Она попыталась отстраниться, но поздно – свободной рукой Рамон обхватил ее за талию и еще крепче прижал к себе. Синтия с ужасом заметила, как он склоняет к ней свою темную голову.
Пытаясь оказать сопротивление, Синтия из последних сил изогнулась и протестующе застонала, но неожиданно ее губы раскрылись навстречу Рамону. Она пришла в смятение, однако ее губы все крепче прижимались к его губам, тело перестало извиваться, и Синтия покорно смирилась с неизбежным.
Желание оказалось сильнее разума, женское начало взяло верх. Как же долго ее изголодавшееся тело ожидало этого момента! Сколько боли и страданий Синтии пришлось пережить, ожидая, пока Рамон наконец явится за ней!
Ком сдавил горло Синтии. Словно поняв ее переживания, Рамон приподнял голову и взглянул на Синтию. Он все еще сердился, но Синтия разглядела в его глазах страсть и желание, которые Рамон не в силах был скрыть.
– Ты не раз изливала на меня свое раздражение, дорогая, но никогда еще не поднимала на меня руку, – прохрипел он.
– Прости, – сказала Синтия, но теперь ее голос звучал иначе, стал низким и чувственным.
Она высвободила руку и нежно провела пальцами по щеке Рамона, на которой все еще багровели следы пощечины. Под обжигающим взглядом Рамона глаза Синтии потемнели в предчувствии неизбежной, но желанной капитуляции. Погрузив пальцы в его черные шелковистые волосы, Синтия стала гладить его затылок. Их губы снова слились в поцелуе.
– Ты хитрая лицемерка, – успел прошептать Рамон.
Пожалуй, он прав, мелькнуло у Синтии, и в следующий миг оба погрузились в чувственное неистовство прикосновений и ласк, сметающее все границы и запреты.
Они вели себя так, будто после длительного голодания попали на роскошный банкет. Синтия не узнавала себя. Под безудержными ласками и поцелуями Рамона она превращалась в другую женщину – ненасытную, чувственную, требующую полного удовлетворения. Каждое прикосновение доставляло ей бешеное наслаждение.
Рамон невнятным шепотом молил ее остановиться, но об этом Синтия и слышать не желала. Ее рассудок затуманился страстью, и она стала торопливо расстегивать на Рамоне рубашку, вырывая с мясом маленькие неподатливые пуговицы, желая поскорее прикоснуться к его заросшей жесткими волосками груди.
Рамон сладко содрогнулся от ее прохладных настойчивых пальцев, и протесты потонули в изданном им стоне наслаждения. Он попытался перехватить инициативу, запустив руки под блузку Синтии. Она, затрепетав от удовольствия, оторвалась от его губ и тихо застонала, когда Рамон начал настойчиво ласкать ее грудь.
– Что ты творишь со мной, Синтия? – с трудом выговорил Рамон.
Я отлично знаю, чего хочу, подумала Синтия и, опасаясь, что слова опошлят романтику происходящего, попросила:
– Не говори ничего.
Рамон коснулся языком ее губ, заставив их раскрыться, и, когда Синтия подчинилась, принялся истово ласкать ее рот, доставляя ей невыразимое удовольствие. Она поняла, что именно теперь, как бы заручившись ее согласием, Рамон начал всерьез соблазнять ее. Он вознамерился идти до конца, лаская и покрывая поцелуями все ее тело, стараясь не упустить его самые потаенные уголки. Синтия с удивлением обнаружила, что находится в его объятиях совершенно обнаженная – надо же, как незаметно ему удалось раздеть меня! – но не пыталась возражать. Руки Рамона нежно ласкали ее грудь, спину, бедра, потом легли на золотистый треугольник волос внизу живота, и Синтия погрузилась в бездну наслаждения.
Когда Рамон поднял ее на руки, чтобы отнести на кровать, Синтия открыла потемневшие от страсти глаза.
– Что? – нежно спросил ее Рамон. Он положил ее на льняные простыни и вытянулся рядом, прошептав в самое ухо: – Я готов выполнить любое твое желание. – Голос Рамона был низким и чувственным, отчего слова звучали очень интимно. – Ты хочешь, чтобы я остановился?
Он действительно готов был остановиться по первому ее знаку. Синтия с минуту молча смотрела в его потемневшие от страсти глаза, потом прошептала:
– Нет.
Рамон наградил ее долгим страстным поцелуем, который, казалось, проник в самое сердце Синтии. Потом он стал покрывать поцелуями ее подбородок, нос, подрагивающие веки, осторожно коснулся кончиком языка шрама на виске. В этой ласке было столько нежности, что душа Синтии преисполнилась любовью и благодарностью.
Синтия тоже начала было ласкать Рамона, но он решительно отвел ее руку.
– Не сейчас.
Она не стала возражать, отдав инициативу ему. Она молча вытянулась на постели и отдалась целиком его ласкам. Синтии нравилось ощущать себя соблазненной, и она погрузилась в пучину наслаждения, чутко прислушиваясь к своим ощущениям.
Когда губы Рамона сомкнулись на ее набухшем темном соске, Синтия, казалось, совсем перестала воспринимать реальность, полностью погрузившись в эмоции. Ее плоть требовала все новых острых ощущений, малейшее прикосновение его губ заставляло напрягаться каждую клеточку.