– Практика тоже будет, – пообещал Астафьев с каменным лицом. – Ступайте, Глеб Георгиевич. Вечером я вас вызову. Хотелось бы, чтобы к этому времени вы были готовы удовлетворить мое любопытство.
На последнем слове в его больших, темных глазах вспыхнули и погасли искорки, похожие на отблески далеких грозовых зарниц. Грин понял, что это не просто блажь, а твердое намерение отыскать и покарать виновных. В свое время Силин был вынужден скрывать истинную причину гибели подлодки «Курск», лишь бы не обвинить в этом США и не вызвать их немедленную ответную реакцию. Совсем недавно настал черед Астафьева хранить угрюмое молчание. Он так и не произнес ничего внятного по поводу аномальной жары в России, поскольку тоже опасался вызвать гнев Америки.
Однако, как ни сжимай пружину, однажды она все равно распрямится. Похоже, это был тот самый случай. Астафьев твердо решил докопаться до истины и потребовать зуб за зуб, око за око. Конечно, не факт, что Соединенные Штаты причастны к массовому убийству на Северном полюсе. Однако очень часто за громкими терактами стоят именно спецслужбы западных государств. К примеру, ЦРУ.
Достав из нагрудного кармана блокнот и ручку, Грин набросал схематическую карту Северного полюса, как если бы он смотрел на него из космоса. Все страны, расположившиеся по контуру Евразии, так или иначе заявляли свои претензии на «ничейную» территорию. Тут были и Великобритания, и Ирландия, и Франция, и Бельгия, и Нидерланды, и Германия, и постсоветская Прибалтика, включающая Литву, Латвию и Эстонию. Мечтала о своем куске пирога и Япония, подбирающаяся к Курильским островам по той простой причине, что оттуда было куда ближе к Арктике. Даже Китай алчно принюхивался к арктическим месторождениям, запустив в Северный Ледовитый океан свой ледокол. Поразмыслив, Грин добавил к списку совсем уж далекую Австралию, высказывающуюся в том духе, что все мировое сообщество вправе пользоваться природными ресурсами спорных территорий.
Всего в арктических границах Европы, Азии и Америки располагалось шестнадцать государств. Из них, как припомнил Грин, только Финляндия сохраняла нейтральный статус. Россия входила в ОДКБ и ШОС. Великобритания, Дания, Исландия, США, Канада, Норвегия, Латвия, Литва, Эстония, Польша и Нидерланды являлись членами НАТО. Имелись другие политические союзы и объединения, а кроме того, многих конкурентов объединяло членство в Евросоюзе.
– Винегрет, – пробормотал Грин и выписал на отдельном листке названия стран, имеющих прямой выход к Северному Ледовитому океану. Их было пять. Это Россия, Канада, США, Норвегия и Дания. Согласно конвенции ООН, ни одна из них не имела контроля над Арктикой, но каждая имела право на исключительную экономическую зону в пределах 200 морских миль от берега. Расширить зону влияния можно было только после предоставления доказательств, что арктический шельф является продолжением сухопутной территории той или иной страны. Россия, сделавшая такую заявку, получила категорический отказ.
Никто не собирался уступать русским столь лакомый кусок. Вблизи Северного полюса залегает свыше 100 миллиардов тонн нефти и газа, не говоря уже о минеральных ископаемых. Кроме того, таяние льдов в Арктике из-за глобального потепления делало ее все более судоходной и доступной для освоения. Это означало, что члены «северной пятерки» вот-вот перегрызутся друг с другом, а там к схватке подключатся и остальные.
Не обращая внимания на пронизывающий ветер, Грин заключил названия четырех стран в жирный прямоугольник и подписал его – «НАТО». Ну, разумеется, как же здесь обойтись без вездесущего Североатлантического альянса! Не случайно же министр обороны Великобритании заявил, что «НАТО обладает желанием и возможностями, чтобы не допустить действий России в Арктике, идущих вразрез с международными соглашениями». Именно так он и выразился. Грин, обладавший поистине компьютерной памятью, воспроизвел его высказывание дословно, после чего задумчиво добавил:
– Желанием и возможностями, значит. Допустим. А мы чем обладаем?
Ветер сорвал вопрос с губ и унес в неведомые дали, туда, где вряд ли даются внятные ответы. Грину было все равно. Он привык рассчитывать только на себя.
Его мозг, надежно хранивший полезную и бесполезную информацию, услужливо подбрасывал ему все новую и новую пищу для размышлений.
Грин не сумел бы назвать точную дату, когда батискаф погрузился на дно морское близ Северного полюса, чтобы установить там флаг России. Но он помнил, что произошло это в 2007 году и что флаг покоится на четырехкилометровой глубине. Дало ли это что-то России? Ничего, кроме морального удовлетворения. Канадский МИД назвал экспедицию «банальным шоу», а принадлежность хребта Ломоносова российскому континентальному шельфу отказалась признать даже лояльная в прошлом Белоруссия.
В сердцах Силин пригрозил выходом из Конвенции по морскому праву, а также приказал возобновить «тренировочные» полеты стратегических бомбардировщиков в район Северного полюса и походы боевых кораблей в Атлантику. Эстафету принял Астафьев, по распоряжению которого было возобновлено патрулирование пограничных сторожевых кораблей на Северном морском пути в Чукотском море. Все воинские части, охраняющие российский сектор Арктики, были спешно пополнены новыми вооружениями и личным составом. Северный флот, составляющий две трети военно-морской мощи России, почти в полном составе встал на защиту наших полярных рубежей. Одних атомных подлодок с крылатыми и баллистическими ракетами там насчитывалось два десятка плюс к этому сотни боевых кораблей и катеров, авиация, артиллерия, бригада морпехов, танки, многоспутниковая космическая станция «Арктика».
Какими бы силами ни располагали соседние страны, сколько бы ни пыжились генералы НАТО и Пентагона, любому было ясно, что открытый вооруженный конфликт в полярном регионе завершится сокрушительной победой Российской Федерации. Положение дел могло измениться лишь после переброски иностранных армий и флотов в Северный Ледовитый океан, а ничего подобного пока не происходило.
Таким образом, продолжал рассуждать Грин, ни одно из полноценных государств, тем более входящих в Североатлантический альянс, не пошло бы на уничтожение российской экспедиции. Это было равнозначно объявлению войны.
Тогда кто?
Грин повернул голову в том направлении, где недавно натолкнулся на чайку, терзающую рыбину. Взгляд птицы до сих пор вызывал смутные ассоциации.
Чайки, вороны, стервятники, гиены, шакалы… Что-то роднило их, что-то существовало между ними общее, какими бы разными они ни казались.
– Ага! – прошептал Грин и щелкнул пальцами.
Его осенило. Некоторые птицы и звери вполне способны охотиться, однако все же предпочитают питаться падалью. Так им проще, так безопаснее, а может, интереснее. И подобные трусоватые хищники существуют не только в дикой природе. Есть они и на политической арене, неплохо дрессированные, но не утратившие своих инстинктов. А это значит…
Спрыгнув с парапета, Грин быстро пошел в сторону жилых зданий. Он продрог и хотел принять горячий душ, чтобы ненароком не простудиться. Невозможно представить себе советника президента с заложенным носом и гнусавым голосом. Кого угодно, только не Глеба Георгиевича Грина. Особенно в тот момент, когда он встретится с Астафьевым, чтобы назвать ему наиболее вероятного врага.
Врага, которого, как известно, уничтожают.
Глава 7. ОТДЕЛЯЯ ОВЕЦ ОТ КОЗЛИЩ
Сегодня Арктика является приоритетом российской внешней политики.
Показательной представляется даже игра слов – «Арктика» с греческого может переводиться и как «Сибирь», и как «медведь». Весьма символично то, что знаковая для XXI века инициатива по «русификации» арктических территорий принадлежит президенту России по фамилии Медведев.
Электронная газета «Мудрое утро»
Как заявлено Генштабом России, планы боевой подготовки ВМФ России теперь будут учитывать фактор присутствия в Арктике кораблей НАТО. Начальник Генерального штаба ВС РФ – первый заместитель министра обороны генерал армии Николай Макаров предупреждает: «Российская сторона адекватно ответит на попытки милитаризации Арктики. В первую очередь это относится к задачам Северного и Тихоокеанского флотов России. Военное руководство будет уделять особое внимание защите национальных интересов страны в Арктике по всей протяженности северных морских границ России. Главная роль отводится атомным подводным лодкам, которые являются ядром морских стратегических ядерных сил. Мы следим, какой будет степень милитаризации арктического региона. В зависимости от этого Россия и будет действовать.
Еженедельник «Военно-промышленный курьер», 2009 год
Еженедельник «Военно-промышленный курьер», 2009 год
Вызванный на встречу с президентом, Грин мысленно похвалил себя, что удержался от купания в бассейне, предпочтя побездельничать в зимнем саду. Расположенный между «Дачей-1», где проживал президент, и «Дачей-2», предоставленной в полное распоряжение премьер-министра, сад служил чем-то вроде перехода между зданиями. Третья дача, отведенная гостям, уже пустовала. Получив от Астафьева советы, предложения и ненавязчивые инструкции, президент Южной Осетии покинул резиденцию, оставив после себя запах хорошего коньяка и не слишком изысканного одеколона.
Этот смешанный запах Грин почувствовал, поднимаясь на второй этаж в сопровождении двух молчаливых телохранителей. Кряжистые, чтобы не очень возвышаться над Астафьевым, они обладали легкой поступью и скупыми движениями мастеров восточных единоборств. На позднего гостя оба смотрели без всякого выражения, словно вышколенные псы, которым было сказано «спокойно, свой». Стоило прозвучать другой команде, и от Грина только клочки полетели бы. Во всяком случае, так показалось бы со стороны, но посторонних в здании не было.
– Ждать здесь, – услышал Грин, покосился на коренастого охранника и, решив обойтись без комментариев, переступил порог просторного кабинета.
Здесь его оставили одного. Грин осмотрелся. На его взгляд, в кабинете было слишком много полированного дерева и маловато книг, среди которых взгляд выхватил корешки с фамилиями Чехова, Толстого, Пелевина, Аксенова и Мураками. Читал же Астафьев в настоящий момент мемуары Успенского под названием «Тайный советник вождя» с закладкой на четырнадцатой странице. Приоткрыв книгу, Грин осторожно положил ее на стол и взглянул на монитор включенного компьютера. Там застыла страничка сайта «Одноклассники.ru». В дальнем углу Грин заметил тумбу с проигрывателем и стопкой виниловых пластинок. На конверте верхней было написано «Led Zeppelin», и Грин мысленно помолился о том, чтобы аудиенция прошла без музыкального сопровождения.
Появление Астафьева не застало его врасплох, однако, желая сделать приятное всемогущему шефу, он притворился, будто бы не услышал крадущихся шагов, вздрогнул и резко обернулся.
– Добрый вечер, Глеб Георгиевич, – произнес Астафьев, хмурясь, чтобы скрыть довольную усмешку. – Нравится?
– Добрый вечер, Анатолий Дмитриевич, – почтительно поздоровался Грин. – Отличный кабинет.
– Я про это, – астафьевский палец указал на проигрыватель с пластинками. – Любите музыку?
Одетый по-домашнему, в потертые джинсы, серый пуловер и белую рубашку в тонкую полоску, он смотрелся не так респектабельно, как обычно, казался меньше ростом, выглядел подвижным и щуплым, словно подросток. Вот только горделиво вскинутая голова его выдавала в нем взрослого, умудренного жизнью мужчину, с которым шутки плохи.
– Не слишком тяжелую, – осторожно ответил Грин.
– А! – пренебрежительно усмехнулся Астафьев. – Какую-нибудь попсовую дребедень?
Можно было возразить. Можно было вступиться за своих любимых исполнителей, вся вина которых состояла в том, что они не играли «хард рок». Однако Грин подумал, что вряд ли президент склонен к дискуссиям на вольные темы, посмотрел в его большие проницательные глаза и кивнул:
– «Цеппелины» для меня шумноваты.
– У них есть превосходные баллады, – заступился за любимцев Астафьев, приблизившись к проигрывателю, чтобы погладить ладонью лоснящийся конверт альбома. – Когда мне приходится засиживаться допоздна – а я редко ложусь раньше двух часов ночи, – эта музыка в самый раз. Бодрит.
«Во сколько же он встает?» – подумал Грин.
Его мысли были тут же считаны проникновенным президентским взглядом.
– Просыпаюсь я в восемь, – сказал он. – Не жаворонок.
«Но и не сова», – отметил про себя Грин.
– Я обдумал заданные вами вопросы, – заговорил он наконец-то по существу, – и, кажется, готов удовлетворить ваше любопытство, Анатолий Дмитриевич.
– Кажется? – воскликнул Астафьев, морщась. – Любопытство? Я не в бирюльки вас пригласил играть, уважаемый. Речь идет о настоящем и будущем России. Как говаривали древние римляне: «Salus reipublicae – suprema lex». Что означает: «Благо государства – высший закон». Знаете латынь?
– Увы, – виновато развел руками Грин, владевший многими языками, но только не латинским, который никак не мог пригодиться в его профессии.
– Напрасно, – сказал Астафьев, направляясь к двери. – Впрочем, я тоже мало что помню из студенческой поры. Золотое время.
«От сессии до сессии живут студенты весело…» Грин даже вспотел, сообразив, что чуть не брякнул эту строчку из некогда популярной песенки вслух. Не самое умное, что можно сделать в присутствии президента России, почитывающего «Тайного советника вождя».
– Да, – сдавленно согласился он. По звуку это походило на кашель.
– Вы не простудились? – насторожился Астафьев, недовольство которого моментально испарилось, сменившись искренним участием.
– Я совершенно здоров, – спохватился Грин.
– Тогда как насчет ужина?
– Что?
– О господи! – Астафьев сделал вздох, который наверняка не раз слышали его студенты, когда проявляли свою бестолковость на занятиях. – Я приглашаю вас поужинать со мной, ясно? За едой и поговорим о делах. Но не сразу. – Астафьев шутливо погрозил пальцем. – Признаться, я здорово проголодался сегодня. Столько работы навалилось, что даже перекусить некогда. Идемте.
Призывно качнув курчавой головой, он пошел вперед, показывая Грину дорогу.
Миновав небольшой полутемный холл, они вошли в дверь, предупредительно распахнутую одним из телохранителей. Изящная сияющая мебель явно была изготовлена итальянскими мастерами.
И снова Астафьев угадал, о чем подумал Грин.
– Роберто Проваззи, ручная работа, – сказал он, поведя перед собой ладонью. – Мебель выбирала моя Светлана. – На доли секунды лицо Астафьева приняло непривычное для постороннего взгляда ласковое выражение, но тут же сделалось замкнутым и жестким. – Клиентами Проваззи были Мадонна, Джордж Клуни и Сильвестр Сталлоне. Ну а стол, – Астафьев постучал по накрытому на двоих овальному столу, занимавшему центр помещения, – сделан самим Альберто Мерони. Стиль Людовика Шестнадцатого.
– Того, кто сказал: «Государство – это я»? – предположил Грин.
– Другого Людовика, – покачал головой Астафьев. – Садитесь, два. – Усмехнувшись, он кивнул на полукресло с резными подлокотниками. – Французский король очень заблуждался, когда превозносил свое эго. Я бы сказал иначе. Государство – это мы.
Астафьев одобрительно кивнул в такт собственным мыслям.
– Мы, – он выделил местоимение голосом, – часто делаем заказы итальянцам для Кремля и правительственных резиденций. Мои апартаменты в «Серебряном Бору» недавно обставили мебелью в стиле венецианского барокко.
Несведущий человек мог бы подумать, что эта светская болтовня ведется просто так, от нечего делать, но Грин слишком хорошо знал президента, чтобы принять рассуждения о мебели за чистую монету. Астафьев изучал его, играл с ним в кошки-мышки. Стоило Грину поддаться на эту уловку и заговорить в предложенном тоне, и пиши пропало. Анатолий Астафьев не прощал ошибок. Будучи требовательным к себе, он предъявлял повышенные требования и к другим, и это было справедливо.
– У вас хороший вкус, – обронил Грин.
Стул под ним оказался непривычно низким, зато Астафьев, сидящий напротив, похоже, устроился со всеми удобствами. Их глаза, находящиеся теперь на одном уровне, встретились, и Астафьев улыбнулся.
– Если уж мы заговорили о вкусе, то…
Не договорив, он щелкнул пальцами. В столовой, как из-под земли, выросла дородная фигура в белом. Лицо толстяка было распаренным и лоснящимся, словно он явился на зов прямиком от печи. Но пальцы этого человека, переплетенные ниже живота, предательски дрожали, выдавая его волнение. Скорее всего, из-за опасения чем-нибудь не угодить президенту у него повысилась температура. Это не был страх лакея перед господином. Просто толстяк в белом боготворил Астафьева и старался предугадать любой его каприз.
– Вадим Геннадьевич Рогалкин, мой личный шеф-повар, – представил толстяка Астафьев. – На кухне он царь и бог. Чем порадуешь нас сегодня, Вадим Геннадьевич?
– Щами по-сталински, – отрапортовал Рогалкин, вытянув руки по швам.
– Что значит по-сталински? – нахмурился Астафьев. – Лагерной баландой нас накормить собираешься, что ли?
– Наоборот, – повар расплылся в застенчивой улыбке. – Это необыкновенно вкусное блюдо. Оно готовится по старорусской традиции трое суток. Рецепт я узнал от своей прабабушки, которая куховарила на даче вождя народов.
– И что за щи ел вождь народов? – поинтересовался Астафьев с напускным равнодушием.