– Многие считают счастьем не знать того, что случится с ними в будущем, – пытаясь поймать взгляд Саши, негромко сказал Прохоров. – Наверное, в этом смысле я был счастлив. Если бы я только смог заглянуть в свое будущее и увидеть то, что случилось… Меня бы уже ничто не остановило.
Лескова молчала. Она решила, что вот это и есть многообещающее начало искреннего разговора, ради которого она все это затеяла. Но Дмитрий Ильич демонстрировал удивительную непоследовательность.
– Ты замужем? – Александра села за свой стол и, раскачиваясь в довольно массивном кожаном кресле из стороны в сторону, отрицательно покачала головой. – Поверить не могу.
– Я была замужем дважды, – выпуская в сторону окна серую струю дыма, сказала Саша.
– И?..
– Оба раза неудачно.
– Еще бы Они оказались недостойными тебя, – иронично произнес Дмитрий Ильич.
– Нет. Они прекрасные люди, просто нам нужно было разное от жизни.
– Теперь ты пытаешься красиво обставить свои ошибки.
– С чего ты взял? Я ни о чем не жалею. – Саша стряхнула пепел и неожиданно сказала то, чего сама от себя не ожидала: – Я бы не могла помогать людям, если бы чувствовала свою ущербность.
– Ты можешь обманывать всех, но не меня, – Прохоров нахмурился. – Ты никогда не была и не будешь довольна собой, жизнью.
– Почему?
– Потому что ты все испортила. И еще… Я ведь просил тебя однажды не попадаться мне больше на глаза.
– Ты утверждал, что наша история – незначительный эпизод, – улыбнулась Саша, – настолько незначительный, что ты все детально помнишь?
– Нет, нет, все в прошлом. Таком далеком, что я кажусь себе динозавром. А вот ты…
– Я?
– По-моему, ты не на своем месте, девочка, – он обронил это обращение и, спохватившись, испуганно взглянул на Лескову. – Ты порхаешь, так и не разобравшись в самой себе. Пустота, которая поглощает тебя, скоро может победить желание жить… В этом смысле я сильнее тебя. У меня многое было. Даже страшная потеря лучше, чем вакуум в твоем сердце.
– Ну-ка, ну-ка, еще, пожалуйста, – Александра пыталась сделать вид, что она не воспринимает услышанное всерьез.
– Без подробностей. – Дмитрий Ильич поднялся и направился к двери. На этот раз его никто не останавливал. Уже выходя из кабинета, он на мгновение задержался. Словно вдруг вспомнил что-то важное, уже открыл рот, чтобы поделиться этим, но, встретив насмешливый взгляд Александры, поспешил закрыть за собой дверь.
Лескова откинулась на высокую спинку кресла, прижала ладони к пылающим щекам. В какую историю она попала. Права была Симона: ничего хорошего от экскурсий в прошлое нечего ждать. Но сказала «а», говори «б». Так быстро сдаваться Саша не собиралась. Она решила, что спасение Прохорова в ее руках. Отбросив предрассудки и обиды многолетней давности, он сам поймет это. Дмитрий Ильич станет одним из тех, кому она осторожно отворит дверь в новую жизнь. Саша упорно не хотела признать свое поражение. Сегодняшний посетитель чувствовал себя в ее кабинете хозяином. Он словно поменялся с ней местами, задавая вопросы. Свою боль Прохоров пытался заглушить ее болью. Поэтому он был неделикатен, даже жесток, но не настолько, насколько жестокой с ним была она тогда.
Состояние необъяснимого волнения и жажды деятельности не сулило ничего хорошего. Она знала, что в такие моменты становится уязвимой и в ее жизни, как следствие, обязательно происходит нечто небезопасное. Нельзя сказать, что Лескова к этому привыкла. Просто научилась встречать эти неожиданные перемены достойно. Прислушавшись к себе, Саша решила, что на этот раз она готова.
Глава 13
Медовый месяц для Саши выдался похожим на боевое крещение. Он пришелся на становление отношений между невесткой и свекровью. Скоротечное решение сына жениться Галина Михайловна восприняла как личное оскорбление. Но, поскольку сын был единственным и любимым, все свое негодование она обрушила на невестку, обманом захомутавшую ее наивного и доверчивого мальчика. Действовать открыто означало настроить Володю против себя, а этого Галина Михайловна никак не хотела. Поэтому пришлось избрать тактику завуалированного наступления по всем фронтам – опыта в этом деле у новоявленной свекрови не было, но она целиком и полностью доверилась собственной интуиции.
Прежде всего, она подсказывала, что у голубочков пока на уме только секс. Пытаться обратить внимание сына на недостатки Александры в этот «исторический момент» – обречь план выживания нежданной родственницы на провал. Галина Михайловна решила запастись терпением и ждать, пока семейная лодка попадет в первый шторм. Вот тогда мамочка сделает первые шаги, а потом… Вернется сладкое, золотое время, когда они с сыном по вечерам сидели в их уютной небольшой кухоньке, пили чай или какао с молоком. Володя хвалил свои любимые слойки с кунжутным орехом, а она выслушивала новости дня. Сын всегда с удовольствием делился с ней проблемами, событиями, спрашивал совет. Его интересовало мнение матери на тот или иной вопрос.
Кажется, это было в другой жизни. Теперь молодые шушукаются у себя в комнате, поплотней прикрыв за собой дверь. А эти хождения в ванну поздними вечерами, ночью сводят Галину Михайловну с ума. Крестная Володи, Майя Ефимовна, выслушав стенания неутешной свекрови, сделала однозначный вывод:
– Ты ревнуешь, милая! Не хочешь смириться с тем, что наш мальчик вырос.
– Наш?
– Ты знаешь, как я отношусь к Володе.
– Почему все так тяжело, Майя?! – воскликнула Галина Михайловна. – Я не могу отойти на второй план!
– Ты должна справиться с ревностью, иначе рискуешь потерять сына!
Поддержка, на которую Галина Михайловна рассчитывала, тяжелым камнем легла на сердце. Майя сказала не те слова. Союзников в этой нелегкой и, быть может, долгой борьбе у нее нет. Она осталась одна. Всю жизнь положила на сына, все свои надежды. Так сложилось. Может быть, права Майя, когда говорит, что нужно было выходить замуж во второй раз. Но, если по совести, Галина Михайловна так и не смогла полюбить другого после смерти мужа. Прошло столько лет, а она все еще не может без боли вспоминать об этой потере. В тот день умерла частица ее самой, а маленький сын стал ее спасением. Она перенесла на него всю свою нерастраченную любовь, все свои несбывшиеся надежды и мечтала лишь о том, чтобы ее мальчик был счастлив.
Пока ребенок рос, нуждался в ней изо дня в день, Галина Михайловна была спокойна. Она жила в своем придуманном мире для двоих: она и ее Володя. Привыкнув к этому, она с трудом смирялась с тем, что у ее сына появлялись друзья, знакомые. Потом начался период знакомства с девушками. Володя рассказывал матери о своих увлечениях, но пока все оставалось на конфетно-цветочном уровне, Галина Михайловна не чувствовала, что ее вытесняют. С появлением Александры маленький устоявшийся мир рухнул. Все произошло слишком стремительно.
За кажущейся простотой и улыбчивостью этой девушки скрывалась расчетливая натура. Полагаясь на свой жизненный опыт, Галина Михайловна видела все достоинства и недостатки появившейся в их доме невестки. Поверить в искренность ее чувств к Володе мать не могла. Не потому, что сын был последним из тех, в кого девушка могла бы влюбиться. Просто Саше было уже двадцать семь – возраст, критический для замужества. Как говорится, или пан, или пропал. Надо же было встретить именно Володю. Она бы вышла за кого угодно, лишь бы не остаться в старых девах. Неприлично ведь.
Возмущению Галины Михайловны не было предела, когда она узнала о том, что для Александры это не первый брак. Это обстоятельство подрывало прочный фундамент теории о хваткой, расчетливой старой деве, стремившейся выйти замуж любым путем. Теперь воображение Галины Михайловны вырисовывало легкомысленную особу, для которой нет ничего святого, которая не ценит и не понимает прочности семейных уз, важности верности и преданности друг другу. К тому же невестка была врачом. В глазах Галины Михайловны это не выглядело бонусом. В молодости она сама подрабатывала санитаркой в больнице. Сколько раз ей делались непристойные предложения, а тех, кто с удовольствием закрывался на ключ в ординаторской, она просто презирала.
– Тебе, Шура, нужно было искать мужа в своей среде, среди медиков.
– С чего вы взяли?
– Одного поля ягоды, – заметила Галина Михайловна.
– Какая вы наблюдательная! – аппетитно похрустывая капустным листом, улыбнулась Саша.
Две хозяйки на кухне – уже перебор, особенно если одна ищет компромат на другую. Галина Михайловна краем глаза наблюдала за тем, как невестка готовит борщ, а сама резала капусту на засолку. Володя любит квашеную капусту с антоновкой. Никто не сделает для него лучше. Да и борщ она варит иначе – никогда не трет морковь и свеклу. Невестка ценит свое время и не хочет тратить его на нудную нарезку овощей. Не желая делать замечание напрямую, Галина Михайловна решила хоть как-то ей досадить.
– Мне кажется, Шурочка, у людей одной профессии больше общего.
– У мужчины и женщины всегда найдется нечто общее, – многозначительно взглянула на свекровь Саша.
– Я понимаю, на что ты намекаешь. Секс – это, бесспорно, важно, только он не все в жизни решает. Наступает момент, когда на передний план выходят другие ценности.
– О-о, вам, конечно, виднее, – засмеялась Саша. – Надеюсь, у нас с Володей этот момент наступит еще не скоро.
Ответила и, спохватившись, почувствовала неловкость. Под пристальным колючим взглядом свекрови ей стало не по себе. Эта женщина едва терпит ее присутствие, но ссориться с ней Саша не хотела. Ей казалось, что между Галиной Михайловной и ее сыном существует более прочная привязанность, нежели можно было предположить. Володя рос без отца, замуж его мама так больше и не вышла. Собственно, все логично. Загвоздка заключалась в том, что мать не желала замечать очевидное – ее мальчик вырос. Именно об этом Александра собиралась тактично поговорить, но Галина Михайловна яростно шинковала капусту и больше не выказывала желания общаться.
В то же время Владимиру приходилось несладко. Он выдерживал натиск матери и старался как мог, сглаживал острые углы. Противостояние между невесткой и свекровью вошло в классическую стадию застоя: антипатия уже не выражалась открыто.
– Я бы хотела сама стирать для всех и для нее тоже! – заявила однажды Галина Михайловна. В тот день, несмотря на воскресенье, Саша дежурила в больнице, а свекровь затеяла генеральную уборку.
– Что ты придумала? – Володя уже чувствовал, что в отсутствие Саши мама снова начнет свою песню.
– Я не могу видеть твои застиранные рубашки. Ты должен выглядеть представительно! – Галина Михайловна намекала на то, что фирма, которую основал ее сын, должна иметь достойную визитную карточку в его лице. – Ты тоже должен выделяться.
– Только не белоснежными воротничками, мам.
– Почему бы и нет? Начищенная обувь, белоснежный воротничок, аккуратная стрижка – это уже немало для создания благоприятного впечатления, – не сдавалась Галина Михайловна.
– В любом случае меня устраивает то, как Саша стирает. Заранее хочу предупредить, что мне нравится, как она готовит, убирает, гладит. Ну, короче, все нравится.
– Ты полностью попал под ее влияние, – безутешно вздохнула мать.
– Не понимаю, что тебя не устраивает? Твой сын счастлив!
– Это иллюзия. Я не могу доказать, но я чувствую, что от этой женщины у тебя будет много неприятностей.
– Мамуль, я очень люблю тебя, но не тогда, когда ты говоришь глупости.
Галина Михайловна временно сдалась. Она продолжала страдать, живя под одной крышей с той, которая изо дня в день отдаляла от нее сына. От всей души надеялась, что однажды эта несносная девица еще проявит свою истинную сущность. Бедный мальчик, тогда он пожалеет о потраченном впустую времени. Но время шло, незаметно проходили годы – свекровь отчаялась. Кажется, ее прогнозы не оправдались.
Напряженность, которую Галина Михайловна как бы невзначай постоянно вносила в дом, изводила Сашу. Она упрямо делала вид, что ее ничто не задевает. Александра чувствовала, что замешанные на ревности нападки свекрови постепенно отравляют ее отношения с Володей. Наверняка ему тоже доставалось от матери, хотя он это скрывал. В это время у него были сложности с работой. То, на что он рассчитывал, создавая фирму, пока не получалось. Его компаньон вел двойную игру, пользовался финансами фирмы в своих целях, подкупал бухгалтера, составляя липовые отчеты. В таких условиях Владимир не считал возможным продолжать сотрудничество, о чем заявил открыто. В результате оказался один на один с проблемами ответственности и выполнения обязательств.
– На тебя смотреть жалко, Володя. Не переживай ты так. Все образуется.
Поздними вечерами, когда вокруг все затихало, Саша обнимала уставшего, засыпающего мужа и пыталась поддержать его. Говорила нужные слова, все больше убеждаясь, что ее попытки – мартышкин труд. Ей приходится успокаивать Владимира, на которого неприятности сыпались, как из рога изобилия. Мало того что Галина Михайловна стойко стояла на своем, вежливо и упрямо вносила раздор между сыном и невесткой, так еще и на работе намечался кризис.
– Вова, ты не драматизируй ситуацию. Попробуй взглянуть на нее под другим углом. Ты не первый, кто столкнулся с человеческой подлостью. Прорвемся.
– Тебе хорошо говорить. У тебя на работе все ясно: вот пациент, вот его лечение, а мне снова все приходится начинать с нуля. Дурацкое время. В институте тоска. На фирме одни убытки. Матушка замучила намеками о том, что я достоин лучшей судьбы.
– Ну, это, прежде всего, камень в мой огород, – вздохнула Саша. – Не нравлюсь я ей, что поделаешь.
– Ей никто не понравится, поверь мне. – Владимир прижал ладони к лицу. – Я устал.
– Инженер, который обещал добиться многого, собирается сдаться? – в темноте Саша вглядывалась в точеный профиль Владимира. Красивый, но не слишком уверенный в себе мужчина. Это тяжело не только для него, но и для женщины, которая рядом. Но показывать свое разочарование нельзя. – Я верю в то, что у тебя большое будущее. Для тебя это хоть что-то значит?
Владимир нежно поцеловал жену. В его жизни наступили времена, когда он будто перестал быть хозяином своей судьбы. Более того, теперь у него была семья, а это накладывало большую ответственность еще за одного человека, любимую женщину. Груз вины за неудачно складывающуюся реальность придавил Владимира.
– Слушай, Никольский, я не могу тебя видеть таким. Давай займемся любовью, – Саша прижалась к мужу. Ее рука скользнула к его мускулистой груди. – Может, это поможет тебе расслабиться?
– Может, давай попробуем. Лучшая анестезия от моей боли – оргазм. Твое предложение весьма кстати, Санечка.
Саша предлагала сделать то, что давно не получалось у нее самой. Получение удовольствия от близости постепенно переросло в его ожидание. Зная, что за стеной чутким, тревожно-ревнивым сном спит свекровь, Александре никак не удавалось раскрепоститься в постели. Изо дня в день, из месяца в месяц она принимала ласки, отвечала на них, но всякий раз ловила себя на том, что пытается вести себя тихо, чтобы, не дай бог, не разбудить Галину Михайловну. В конце концов, секс стал для Саши испытанием, на которое она стоически обрекала себя из чувства долга.
К тому же на работе у нее начали складываться довольно своеобразные отношения с коллегой: новый эндокринолог, Виктор Иванович Фролов, с первых дней появления в клинике проявлял к Саше интерес. Поначалу ей это просто нравилось, а потом вдруг она почувствовала ответную симпатию. Испугавшись, она пыталась сделать так, чтобы как можно меньше сталкиваться с Фроловым, но это оказалось непростой задачей. Пятиминутки по средам, случайные встречи в коридоре и на улице, когда «вдруг» Виктору и ей было по пути. А потом он позволил себе поцеловать ей руку. Саша до сих пор не могла забыть, как мурашки побежали по коже и дыхание сбилось. Лескова поняла, что стоит на пороге нового, далеко не созидательного чувства. Наверное, Владимир почувствовал неладное, потому что после очередной близости спросил прямо:
– Что происходит?
– А что происходит? – Саша вернулась из ванны, сбросила халат и легла на самый краешек дивана.
– Не боишься с дивана свалиться?
– Нет, – она тут же пододвинулась, обняла мужа, но все это выглядело ненатурально.
– Сань, я же чувствую. Я не такой умный, как ты, может, слова так точно не подберу, но у меня есть глаза и сердце.
– А у меня еще печень, легкие, почки, – Саша попыталась перевести разговор в шутку.
Александра уже поняла, что ее неудовлетворенность близостью не осталась незамеченной, но, как это ни странно, говорить об этом не хотела. Ей было неприятно сознаваться в том, что она перестала получать удовольствие там, где раньше купалась в наслаждении. Саша не обвиняла Владимира. Она знала, что причина в ней самой, и боялась докопаться до истины. Лескова подозревала, что истина приведет к очередному крушению. На этот раз крушению брака, в который она вступила, поторопившись, поддавшись минутному порыву эмоций.
– Мы с тобой уже четыре года вместе, но ближе не становимся, – Владимир был настроен на откровенный разговор. – Ты изменилась, Саня. Наверное, и я тоже, но это естественно. Главное, чтобы, изменяясь, мы не отдалялись друг от друга.
– Я согласна и готова подписаться под каждым твоим словом.
– Ты разлюбила меня?
– Вов, что за чепуха лезет тебе в голову?
– Это не чепуха. – Он взял ее за руку, погладил нежно и сдержанно. – Я полюбил тебя с первого взгляда, и до сих пор меня не покидает чувство радости от того, что мы вместе. А вот ты…. Ты словно терпишь меня, нашу жизнь, наши планы.
– Какие планы, Вов?
– Оставим планы. Я хочу, чтобы ты прямо ответила: у тебя появился другой?
Саша осторожно высвободила руку и села. Глаза давно привыкли к темноте. Никольский легко различил тонкий профиль жены, ее нахмуренные брови выдавали негодование. Может, он напрасно затеял этот разговор? В конце концов, у каждого бывают непростые периоды, когда даже такая разрядка, как секс, перестает приносить удовольствие. Проблемы уходят, а вместе с их решением возвращается радость близости. Наверняка с Сашей происходит нечто подобное, только она, как скрытный и немногословный человек, пытается бороться со своими трудностями одна. Не хочет привлекать к их разрешению мужа, а зря. Он никогда не откажется помочь.