– И в чем же она заключается?
– В том, что Андрей Ильич хочет тебя через ноль переключить…
– Это как? – Лунину эта затея отчего-то сразу не понравилась.
– Это значит выключить у тебя в блоке комп, вынуть носитель из стойки, где он находится сейчас, и переткнуть в ту, где находятся блоки «чердака», – пояснил Башкирцев. – Технически такая возможность предусмотрена. Займет она где-то четверть часа. И комп сразу заработает на той же скорости, что и остальные в группе. Беда в том, что эта операция связана с очень неприятными ощущениями…
– Какое, нафиг «неприятными»! – перебил Витька. – Это ж эквивалент клинической смерти! Только еще хуже!
– Погодите! – решительно встрял Вадим. – Я ничего не понимаю! А как нас в чемодане-то тогда возили?
– Там нас никто не выключал! – напомнил Кремер. – Там время тормозили всего лишь в десять раз! А тут – полная остановка! Ты представляешь, что это такое? Абсолютная сенсорная депривация! Никаких ощущений – вообще. Притом, что сознание у тебя останется.
– Ну и что? – спросил Лунин.
– Да свихнешься ты на хрен за эти пятнадцать минут! Вот что!
– Ну, Виктор, не преувеличивай! – возразил Башкирцев. – Это вся операция по перестановке займет пятнадцать минут. А реально время отключения составит что-то около минуты всего. Не наводи на Вадима панику! И никакая это не клиническая смерть – ты это прекрасно знаешь…
Витька безнадежно воздел брови и засопел, всем видом выражая неодобрение.
– А что – обойтись никак нельзя? – спросил Вадим.
– Можно, конечно… – Башкирцев вздохнул. – Только с этой экспедицией следующий раз неизвестно когда будет. А я бы очень хотел тебя туда сводить.
Лунин посмотрел на Кремера, но тот лишь сокрушенно покачал головой.
– Да что там хоть такое? – задал вопрос Лунин, уже понимая по прошлому опыту, что ответа не получит. Так и оказалось.
– Да если б можно было рассказать – стал бы я тебя туда тащить? – посмотрел на него Башкирцев. – Конечно, ты можешь отказаться. Но лучше бы тебе там побывать…
Вид при этом, что у него, что у Кремера был какой-то странно одинаковый. Несмотря на, казалось бы, разногласие, оба они явно хотели, чтоб Вадим побывал на этом самом «чердаке». Вадим поизучал их пасмурные лица и со вздохом сказал:
– Ладно… Ведите. Вивисекторы…
4
Витька оказался прав. Вадим убедился в этом почти сразу же, как только руки неведомого ему техника где-то там, в реальном мире, остановили работу процессора.
Все просто исчезло.
Не осталось ни окружающего, ни самого Лунина. Ни рук, ни ног, ни туловища. Даже пошевелить было абсолютно нечем. Последнее почему-то особенно произвело на Вадима впечатление. Причем не по причине отсутствия ощущения тела. Просто, собравшись было, как обычно, изречь самому себе что-нибудь по этому поводу, Вадим неожиданно обнаружил, что голосовые связки ему не повинуются. А в следующий момент сообразил, что и удивиться по такому случаю тоже не получается. То есть удивиться-то, как раз получилось. А вот выразить это удивление – нет. Отчего Вадим испытал весьма неприятный дискомфорт. Сродни впечатлению человека, увидевшего во сне, что он заживо похоронен, от этого пробудившегося и обнаружившего, что – и на самом деле…
Кошмар, одним словом. И кошмар этот продолжался целую вечность. Потом вечность схлопнулась. Превратилась в точку, в ничто, в ноль, стала еще меньше и начала расширяться обратно до бесконечного размера. Вокруг разлетались во все стороны элементарные частицы, от скорости превращаясь в звезды и галактики и собственной тяжестью разверзая бездну, куда рушилось все, в том числе и продолжавший оставаться лишенным подвижности Лунин. И это тянулось еще одну бесконечность времени. А затем снова вывернулось наизнанку. И понеслось по новой – неизвестно куда, неизвестно зачем, неизвестно как. Сколько раз его схлопывало до состояния точки и размазывало по Вселенной – он не мог бы сказать даже под пыткой. Да и кто он сам такой – тоже. Он не помнил ни имени, ни фамилии, ни планеты Земля. Он – просто был. Или не был – когда схлопывался. А потом был снова. И снова – не был. И это было непереносимо…
Все кончилось совершенно внезапно. По глазам ударил свет, что-то пронзило тело – раз, другой… И Лунин вдруг понял, что лежит на столе томографа – как в день своего прибытия в этот мир – а над ним стоит Башкирцев с инъектором в руке. Лунин рывком сел.
– М-мать! – сказал он. – Что это было?
– Ничего, – ответил Башкирцев. – Чистая психика. Наши эскулапы называют это «дыханием вечности». Или «циклами Брамы». Сознание так реагирует на полное отсутствие впечатлений. Ты как себя сейчас чувствуешь?
– Да вроде все нормально, – Лунин покрутил головой, пошевелился, ощупал себя. – Я здесь, а не на том конце Вселенной.
– Тогда вставай! – Башкирцев отложил использованный инъектор в сторону. – У нас всего пятнадцать минут – не будем тратить их попусту!
Вадим слез со стола. Они и в самом деле находились в точно таком же помещении, в каком Кремер встречал Вадима после записи. Только саркофагов здесь было два, а не один, как прошлый раз. Они вышли в коридор и так же, как и тогда, добрались до мембраны. Башкирцев шагнул в нее. Лунин – следом.
И окунулся в теплую черноту южной ночи.
Теплый ветерок нес запахи моря, травы, нагретой земли… Через разрывы облаков светила огромная и яркая луна – уже усвоенный Луниным признак искусственной реальности: луна была больше в несколько раз, как и здешнее искусственное солнце. Где-то в темноте отчетливо и оглушительно стрекотали цикады. Лунин с Башкирцевым стояли на вершине холма, рядом с каменной глыбой, на которой чернело пятно телепорта. Вдали перед ними, поднимаясь к горизонту, составленному линией облаков, серебрилось море. Морскую гладь обрамляла изогнутая дуга залива, с одной стороны ограниченная обрывистым мысом, а с другой – горой, очень похожей на Аю-Даг. Ландшафтные дизайнеры явно вдохновлялись крымскими рельефами. Белые корпуса зданий по берегам бухты только дополняли эту картину.
– Ночь здесь, – сказал Башкирцев. Хотя это и так было понятно. – Жалко. Днем было бы лучше. Но ладно… Нам – туда… – Он кивком указал Лунину примерно на середину бухты. – Поторопимся!
Вадим хотел было поинтересоваться, как это у них получится за пятнадцать-то минут, но не успел. Башкирцев ухватил его за плечо выше локтя, шагнул вперед… И Вадим, раскрыв рот, увидел, как земля ушла из-под ног, в ушах загудел ветер, а берег бухты с белыми пятнами зданий стремительно понесся навстречу.
– Некогда нам пешком ходить! – сквозь свист набегающего потока прокричал Башкирцев, каким-то непонятным образом направляя полет на площадку перед одним из корпусов, по виду напоминавших санаторий.
– А… да… Ага… – только и смог выдавить из себя Вадим.
В следующую секунду ноги их коснулись земли.
5
– Черт! Блин! Как вы это?!.. – удивился Лунин, ежась от пробравшего его холода: встречный ветер на такой скорости был совсем даже не теплым.
– А ты все еще думаешь, что дышишь воздухом здесь? – усмехнулся Башкирцев. И в этом, похоже, не было никакой шутки. Но додумать данную мысль до конца у Вадима времени не оказалось.
– Идем! – кивком позвал его за собой Башкирцев, устремляясь к входу в здание.
Лунин побежал следом. Они почти ворвались в вестибюль, где возле похожей на гостиничную стойки перед мониторами сидела средних лет женщина в белом халате. При их появлении она удивленно вскинула голову.
– Андрей Ильич? Что случилось?
– Ровным счетом ничего, Валюша! – поторопился успокоить ее Башкирцев. – Просто я обещал прошлый раз Петьке подарок – да забыл. А сейчас придется к астероидам лететь на черт знает сколько времени. Вот я и решил на потом не откладывать…
– Но почему ночью?.. – брови дежурной сошлись на переносице. Она строго посмотрела на Башкирцева, потом на Вадима.
– Валентина, – быстро сказал Башкирцев. – У нас совсем почти нет времени. Можно я к Петьке пройду?
– Да ведь спят они все… – неуверенно ответила Валентина.
– Да я тихонько! Будить никого не буду! Только подарок положу, посмотрю на него – и уйдем тотчас же.
Женщина еще раз перевела взгляд на Вадима.
– Товарищ со мной, – проинформировал Башкирцев. – Он тоже тихо. Честное слово. Утром вы Петьке скажете, что я был. Все будет отлично!
– Он же меня вопросами замучает! – попробовала возразить дежурная.
– Ну, вы ему объясните, что я в экспедицию улетаю, потому так вот и появился!
– Да ведь он же подробности будет выспрашивать! А что я ему скажу?
– Все подробности у вас уже должны быть в новостях. В крайнем случае, к утру уже точно будут! – разговаривая с Валентиной, Андрей Ильич постепенно продвигался в сторону лестницы, ведущей на верхний этаж, таща за собой Лунина.
– Скажите, по крайней мере, когда вернетесь-то? Чтоб я хоть это знала!
– Года через три, – улыбнулся Башкирцев.
– Скажите, по крайней мере, когда вернетесь-то? Чтоб я хоть это знала!
– Года через три, – улыбнулся Башкирцев.
– В реальном времени?
– Да.
На Валентину это произвело впечатление. Она задумалась.
– Ладно, идите, – махнула она рукой. – Только включите невидимость. А то проснется кто вдруг да увидит вас, разгуливающими ночью по корпусу… Чтоб лишних разговоров не было.
– Обязательно! – пообещал Башкирцев.
Развернувшись, он опять потащил Лунина за собой. Лунин, уже догадываясь, куда попал, не удивился, что стены лестничного пролета расписаны смешными картинками детского содержания: солнце, пальмы, какие-то мультяшные зверушки… На межэтажной площадке Башкирцев внезапно остановился.
– Невидимость! – сказал он. – Валентина правильно сказала. Незачем рождать нездоровые сенсации…
Вслед за этим он произвел какие-то круговые пассы руками в воздухе перед Луниным и собой, и Вадим с изумлением обнаружил, что оба они перестали отбрасывать тени. Сделались полупрозрачными, словно отлитыми из стекла.
– Как вы это?.. – спросил он, ощупывая себя.
– Ш-ш! – остановил его Башкирцев. – Пока помалкивай! А то Валентина нас и выгнать может – она дама строгая. Идем! Времени совсем нет.
Лунину опять ничего не оставалось, как подчиниться. Но на будущее он пообещал себе задать Андрею Ильичу или хотя бы Витьке кое-какие вопросы. Слишком уж странно выглядели некоторые их действия, которым он стал свидетелем в последние часы. Странно даже с учетом того, что они все нынче из себя представляли…
Пройдя последний пролет и широкую рекреацию – нечто вроде зимнего сада с бассейном – Лунин с Башкирцевым попали в длинный коридор с расположенными в шахматном порядке дверными проемами. Башкирцев прямиком направился к одному из них и почти на цыпочках скользнул внутрь. Лунин повторил маневр, обратив внимание, что в проеме начисто отсутствует дверь. Вместо нее изнутри комнаты была выстроена полупрозрачная перегородка, образовывавшая подобие прихожей или коридора с двумя проходами у правой и левой стены комнаты. Миновав ее, они оказались в большой комнате с окном во всю стену, заливавшим помещение лунным светом. И в этом свете, как уже догадывался, Лунин рассмотрел десять расставленных вдоль стен кроватей.
6
Башкирцев все так же на цыпочках прокрался к одной из них. На ходу он совершенно почему-то не удивившим Лунина жестом достал из воздуха похожий на книгу предмет и положил на прикроватную тумбочку. Потом нагнулся и поправил сползшее с кровати одеяло. Медленно пятясь, отошел обратно к Лунину. Здесь он, повернувшись к Вадиму, сделал еще какой-то жест рукой между ним и собой, после чего сказал:
– Вот теперь спрашивайте. Я включил звукоизоляцию.
От неожиданности Лунин вздрогнул. Настолько неуместно прозвучал громкий голос в тишине спальни. И едва непроизвольно не поинтересовался, отчего нельзя было включить звукоизоляцию вместе с невидимостью. Но вовремя себя одернул.
– Честно говоря, даже не знаю, что спрашивать, – признался он, откашлявшись. – Вы скопировали и детей сюда тоже?
Задавая вопрос, Вадим уже понимал, что может услышать. Мысль эта была до такой степени неожиданна, что он не позволил себе ее озвучить. Но это легко сделал Башкирцев.
– Нет. Они родились здесь.
– Но им же лет по десять… – возразил Лунин, прекрасно понимая, что это его заявление ТУТ не имеет никакого смысла.
– Мы сначала сделали большую ошибку, – ответил Башкирцев. – Хотели их побыстрее вырастить. Слава богу, в конце концов сообразили… Вот и решили устроить хроночердак… Теперь, Вадим, вы понимаете, я думаю, что это никакая не игра. И что наши проблемы связаны вовсе не с тем, что происходит на Земле; в той – наружной – реальности.
– Но… Черт побери – как же так?!
– Да объяснение-то простое, – как-то невесело усмехнулся Башкирцев. – Динамическая запись воспроизводит ВСЕ функции скопированного объекта. Вот, собственно, и все. Сложность – в разделении носителей, когда… новый объект должен отделиться от материнского. Вот там – ой-ё-ёй! Мы поначалу даже не знали, что вообще делать. Пришлось копировать сюда целый институт…
– Да, мне Витька говорил…
– Методику освоили, – подтвердил Андрей Ильич. – И оказались перед жуткой перспективой…
– В смысле?
– Да ведь каждому такому новорожденному нужен свой носитель. А у нас их до сих пор чуть не на коленке производят. На экспериментальном заводе. Свои нужды мы удовлетворяем. Но это ведь не выход.
– А Брэнсон?
– Да, – Башкирцев кивнул. – С Брэнсоном мы обеспечим носители в нужном количестве в масштабах всей планеты. Но проблема-то не в этом. За какой срок, по-твоему, мы можем сравняться по численности с остальным человечеством?
Лунин подумал и посмотрел на создателя Новой Утопии с испугом.
– Но вы же что-то с этим делаете… – неуверенно сказал он. – У вас же, как я понял, есть правительство, комитеты всякие… Да и хроночердак этот – чтоб прирост населения затормозить.
– Делаем, конечно. И молодняк весь сюда переселили, и рождаемость у нас управляемая введена. Но это ведь в лучшем случае полумеры. Вопрос нашего сосуществования с человечеством они не снимают. И даже на будущие поколения мы его спихнуть не можем, потому что, похоже, срок жизни у нас тут получается практически неограниченный. То есть – все равно нам этот вопрос придется решать.
– Ну и… к чему же вы пришли?
– К переселению, – ответил Башкирцев. – Безопаснее и полезнее для всех разделить нас и нормальных людей. Мы планируем создать гиперсеть на астероидах. Дальнейшее развитие глонета. Скайнет или Великое Кольцо… Там даже нам работы хватит лет на сто как минимум. Ну, и Земле выгодно: сырье и промышленность на астероидах, возможность перейти полностью на солнечные электростанции, базы для исследования внешних планет и запланетного пространства, ближайшие звездные системы – это все нам вполне по зубам. И мы с вами, Вадим, вполне может статься, еще вспомним этот разговор где-нибудь в системе Проциона, например…
– Круто… – сказал Лунин.
– Да. Но это при условии, что нам удастся справиться сейчас с теперешними нашими проблемами.
– И для большего осознания вы и привели меня сюда на экскурсию.
– Да, – повторил Башкирцев. – Иначе бы до вас не дошла вся серьезность ситуации.
– Черт побери, – сказал Лунин.
У него сложилась, наконец, картина того дела, в котором он неожиданно оказался участником. И оно предстало настолько грандиозным, что Вадим испытал нечто вроде головокружения. Во всяком случае, ничего подобного в сознательной истории человечества никогда еще не происходило. Лунин раскрыл рот, чтобы задать вопрос, но вдруг сообразил, что разговаривают они уже довольно долго. Он озадаченно посмотрел на часы. Потом на Башкирцева.
– Я ускорил наше с вами время, – ответил тот, опережая Вадима. – Сейчас примерно тот же темп, что и в реальном мире. Мы можем разговаривать без спешки.
7
– И для чего же в таком случае потребовался этот переход сюда через ноль? – поинтересовался Лунин после некоторой паузы.
– Не ищите подвоха там, где его нет, – ответил Башкирцев. – Все равно вы пока не представляете, как устроен наш мир. Поэтому слушайте, что вам говорят более опытные товарищи. И… – он неожиданно улыбнулся. – И задавайте вопросы. Чем больше, тем лучше. Не пугайтесь спросить глупость – вас поймут. Все мы через это прошли.
– Ну, а все же?
– Через ноль мы сюда шли именно потому, почему и было сказано. Обычный способ занял бы слишком много времени. Сложность-то ведь не в том, чтобы разогнать или затормозить ваш личный комп. Что я, кстати, сейчас и сделал. И это же мы проделывали в Диптауне. Главная трудность – синхронизировать те информационные потоки, с которыми ваш интерфейс взаимодействует в конкретном окружении. То есть – буквально штатно завершить работу всех приложений, что функционируют на окружающих носителях. А потом так же штатно запустить на новом месте с других. «Выключение компьютера было произведено без правильного завершения работы программы» – знаете ведь этот транспарант? Вот тут то же самое. Комп просто не может быстрее отработать переход. Так что проще выключить… Хотя и малоприятно, конечно. Прямо скажу: не всякий человек подобное выдерживает. Особенно если длительное. Но минуту – могут все нормальные люди. Это я специально вам говорю, чтобы вы не волновались. Потому что уходить отсюда мы будем таким же способом, как и пришли.
Вадим непроизвольно поежился.
– И никак иначе нельзя? – спросил он.
Башкирцев покачал головой.
– Нельзя. Это чисто аппаратное ограничение. По железу.
Лунин подумал.
– Но все-таки я не понял… – сказал он. – Сейчас-то что? И в Диптауне?
– И сейчас, и в Диптауне мы производили ускорение своего собственного времени. Без обработки внешних потоков. При переходе же из хронопогреба в нормальное время, а затем на чердак в штатном режиме нужно обрабатывать огромный массив данных от «окружающей среды». Сейчас же вокруг нас, – Башкирцев повел рукой. – Просто картинка. Примерно как при нажатии кнопки «пауза». Это у нас называется боковым или личным временем. И может в принципе управляться каждым желающим индивидуально, независимо от местонахождения… Но это, в общем, не самое главное на данный момент – из-за чего мы сюда пришли.