Алхимистика Кости Жихарева - Успенский Михаил Глебович 11 стр.

– Всё под контролем, – доложил филин, взмахнул крылами и полетел к другому берегу озера.

– Что, и нам надо перебираться? – сказал ботан.

– Нет. Он на охоту полетел, в смысле на рыбалку. Демьян рыбу очень любит, а Кузьма больше по мышам… Хоть разорвись!

– Типичное раздвоение личности!

Друзья сидели на берегу, говорили про разную ерунду, чтобы заболтать тревогу, смотрели на вооружённую руку, ждали, что будет дальше, и чуть не заснули…

– Да сколько мне ещё с этим мечом возиться? – раздался звонкий, но очень сердитый голос.

Вслед за рукой из воды выросла и её хозяйка – высокая черноволосая девушка в длинной бесформенной белой хламиде. Глаза у неё были большие и синие, как в японском аниме. Самое дивное то, что и одежда, и волосы были совершенно сухие. Словно не из озера она появилась, а уже давно стояла на берегу.

– Давайте я подержу ваш меч, – галантно предложил Джульверн, подбежал к девушке, протянул руку и…

И не удержал оружие – чуть ступню себе не оттяпал! Хорошо, что меч был в ножнах…

– Да что с вами, сэр Мелиадус? – вскричала девушка.

Костя подошёл к Нилу и принял у него тяжеленный меч. Как она его только держала?

– К сожалению, я не Мелиадус, – сказал ботан.

Костя покрутил мечом в воздухе.

– Тогда берите его себе, сэр Пелеас! Он воистину одному вам по руке!

– Хороший меч, ухватистый, – солидно сказал Жихарев. – Только я не Пелеас. И не Бадемагус, – добавил он на всякий случай.

Огромные глаза потемнели.

– Ваше счастье, прекрасный сэр, что вы не Бадемагус, – сказала она. – Этот глупец чуть было не… Увы мне! Теперь я вижу, что вы и вправду не сэр Мелиадус и сэр Пелеас! Когда выходишь из воды, то глаза не сразу приспосабливаются…

– Разумеется, леди, – сказал Филимонов. – Ведь при переходе в другую среду меняется угол преломления…

– Странно мне слышать такие учёные слова от рыцаря… рыцаря…

– Меня зовут сэр Нил, – поклонился Джульверн и прижал руку к сердцу. – А это мой товарищ, могучий сэр Константин…

– Вероятно, вы прибыли издалека?

– Наш дом дальше, чем вы можете себе представить, прекрасная леди, – ещё раз поклонился Джульверн.

– А где ваши кони, латы и мечи? Почему вы не привели на берег лошадей? Несчастные животные наверняка хотят пить…

– Мы странствуем пешком, добрая леди…

Поскольку богатырь не умел столь кучеряво изъясняться, так он и помалкивал.

– Поняла! Вы идёте на богомолье в аббатство Гладстонберри! Видно, немало нагрешили вы, прекрасные сэры, несмотря на юный возраст!

– Прекрасная леди, а вы… всегда живёте там? – спросил сэр Нил и показал рукой в сторону озера. – Вроде здешней русалки?

Девушка возмущённо вскричала:

– Вы бы ещё сказали – вроде мэрроу из ирландского ржавого болота, и тогда я выцарапала бы вам глаза! Уж не подозреваете ли вы, что у меня хвост вместо ног и перепонки между пальцами рук, неучтивый сэр? Так смотрите!

И она прекрасными тонкими пальчиками, лишёнными всяких перепонок, приподняла край своего одеяния несколько выше, чем того требовали приличия мрачного Средневековья.

Испуганный Нил замахал руками:

– Что вы, что вы, милая леди! Просто… в реках и озёрах свойственно жить русалкам, вот я и подумал…

– Только ваша молодость извиняет вас, сэр Нил. Я Нимуэ, Владычица Озера, ученица великого Мерлина!

Джульверн собрался было похвалиться – мол, и сам имеет счастье быть знакомым с подземельным голосом этой знаменитой особы, но Костя так грозно закашлял, что ботан прикусил язык…

– О, ваш друг, сэр Константин, болен? Я легко могла бы излечить его даже от чумы. Мерлин считал меня самой способной из своих учеников…

Джульверн живо сообразил, как выйти на нужную тему.

– Он здоров, моя добрая леди. Зато опасно болен сэр Виссарион Глобальный – наш наставник и проводник по чащобам жизни… Костя, покажи сэра Виссариона доктору!

Богатырь бережно извлёк из-за пазухи тёплый каравай.

Анимэшные глаза Нимуэ стали ещё больше.

– Должно быть, вы хотите, юные сэры, чтобы я благословила пасхальный кулич? Надеетесь исцелить им вашего учителя? Но я же не архиепископ, и сегодня не Светлое Воскресенье! Хотя, говорят, Папа Римский нынче какой-то чудной…

И Нил Филимонов, будущий нобелевский лауреат, подбирая слова, постарался объяснить своенравной волшебнице, кто такой Колобок, каково его всемирно-историческое значение и что с ним произошло под сенью рокового камня. А для пущей убедительности показал малиновый кафтанчик с позолоченными пуговичками и даже с карманчиком для мобильничка.

Владычица Озера задумалась. Но, напомним, в Средние века люди спокойно относились к чудесам… Да и к тому, что странствующие рыцари, собравшись за своим Круглым столом, врали напропалую!

– Грустную историю рассказали вы мне, сэр Нил… Впервые слышу о големе, вылепленном из теста да ещё говорящем… Что ж, добрые юноши, я осмотрю вашего больного…

Костя передал ей Колобка с великим трепетом.

Нимуэ взяла каравай обеими руками, втянула тонкими ноздрями благоухание свежеиспечённого хлеба – и закрыла глаза.

Богатырь встревожился: вдруг эта странная девица вопьётся беленькими зубками в хрустящий бочок Виссариону Глобальному да и сметелит наставника за милую душу! Соблазн велик, поскольку в этой Британии пекут не хлеб, а сплошное недоразумение!

Но лицо Владычицы Озера стало серьёзным. Она положила каравай на ладонь левой руки, а правой ладонью стала делать круговые движения.

Друзья стояли не шевелясь.

Наконец Нимуэ сказала:

– Вы не солгали, достойнейший сэр Нил. Я чувствую следы мощной магии…

– Что-то вроде остаточной радиации или наведённого магнетизма, – сказал ботан, словно находился не на берегу озера из легенды, а на каком-нибудь симпозиуме среди таких же ботанов…

На личике волшебницы написалось недоумение, но она быстро совладала с собой и многозначительно изрекла:

– Можно сказать и так. Напрасно, добрые сэры, избрали вы для ночлега столь злосчастное место. Чары там клубятся, словно ядовитые пары в пещере Сивиллы. Великий Мерлин в своём хрустальном убежище не устаёт прибегать то к одному, то к другому заклинанию (а знает он их великое множество) в попытках пробудиться и выйти на волю!

– Так это работа Мерлина? – очень фальшиво удивился сэр Нил. – Видимо, только он и может снять собственное заклятье?

– Увы, не может, добрые сэры. Старик выжил из ума и стал опасен и для себя, и для окружающих. Самые дикие помыслы стали возникать в помрачённой неумолимым временем голове. Он даже начал ухаживать за мной, бедный чародей! Вот и пришлось поместить больного в спокойное тихое место, где он, окружённый теплом и заботой, проводит в сладком полусне свою счастливую старость. Я же присматриваю за этой последней обителью мудреца, чтобы никто, вроде скорбного умом сэра Бадемагуса, не осмелился потревожить его покой…

– Выходит, ничего нельзя сделать? – простонал Костя, хотя горестная судьба Мерлина была ему глубоко пофиг.

– Увы, мощный сэр Константин. Вернуть этому удивительному существу прежние качества и достоинства может один лишь его создатель…

Богатырь скрипнул зубами:

– Всё равно я Колобка сто пудов не брошу! Обойду всю вашу выдуманную землю, найду волшебника старше и опытней…

– Ах, я для вас чересчур молода?

На мгновение вместо прекрасной Владычицы Озера возникла скрюченная старая ведьма в лохмотьях и с горящими глазами. Но только на мгновение. То ли Нимуэ хотела напугать юных рыцарей, то ли показала свою истинную сущность, они так и не узнали.

– Что вы, добрая леди, мы доверяем вашему диагнозу… – пролепетал Джульверн.

Вечно этот Жихарев обостряет ситуацию!

К счастью, чародейка сменила гнев на милость.

– Впрочем, я не сержусь. Такая верность наставнику делает вам честь, и я желаю вам удачи в ваших поисках. Но не назовёте ли вы мне причину, по которой хлебный голем привёл вас в эти края? Разумеется, если эта причина не связана с репутацией благородной дамы…

– Не связана, – сказал ботан. – Ростовщики отбирают у сэра Константина за долги родовой замок. Со всеми пристройками.

– И только-то? – всплеснула руками Нимуэ. – Так почему же прекрасный сэр до сих пор не расправился с негодяями? Требовать долги с рыцаря – какая низость! До какой степени падения могут дойти люди! Но… Нет заимодавца – нет и долга, не так ли?

Костя пробурчал, что не собирается топтать зону из-за всяких козлов, а Джульверн пояснил:

– У нас иные правила, милая леди. На заёмные деньги наложено особое заклятие, и если зарубить одного гада, то право взыскать долг сразу же переходит к другому гаду. И так до бесконечности…

– Почему же вы сразу мне об этом не сказали? А, понимаю. Вы не хотели омрачать нашу высокую беседу столь низменными материями… Ну, уж этакой-то беде нетрудно помочь…

С этими словами Нимуэ извлекла прямо из воздуха солидный кошель, тяжёлый даже с виду.

С этими словами Нимуэ извлекла прямо из воздуха солидный кошель, тяжёлый даже с виду.

– А теперь, прекрасные сэры, вы сможете все свои усилия употребить на поиски того, кто вернёт вашему наставнику прежнее обличье…

– Леди Нимуэ, ваша щедрость не знает границ! – проникновенно сказал Джульверн, и даже ладони сложил молитвенно. – Но… Верно ли мы слышали, я и собрат мой Константин, что золото, полученное чародейным путём, непременно обращается в черепки или сухие листья?

– Увы! – сказала леди Нимуэ. – Правда, моё золото превратится не в черепки, а в отблески лунного света на тёмной воде, но кто же неволит вас дожидаться этого печального момента? Расплатились – и ходу!

– Но это ведь как-то не по-рыцарски… – неуверенно сказал Филимонов.

– Кто же обращается по-рыцарски с ростовщиками? – удивилась Владычица Озера. – Но, коль скоро щепетильный сэр Константин не хочет осквернять вручённый ему меч презренной кровью заимодавцев…

– Так это теперь… Это мне? – ахнул Костя.

– Конечно, мой юный герой. Не потащу же я его обратно в озеро – это против правил, – сказала леди Нимуэ. – Доброго вам пути и славных подвигов на этом пути! Мне же настала пора проведать мою заклятую подругу Моргану…

– А меч не превратится в какую-нибудь кривую ветку? – спросил предусмотрительный ботан.

– Меч настоящий, проверенный, – сказала Владычица Озера. – Кроме того, такое оружие вручается рыцарю впервые. Это так называемый Меч Спецназначения…

И зловеще хохотнула.

Костя не обратил на это внимания, а Филимонов очень даже обратил. Нобелевскую премию и в далёком будущем не вручат кому попало!

Нимуэ повернулась к озеру, взмахнула рукавами – и полетела над водой в сторону другого берега. При этом едва не столкнулась с возвращавшимся Кузьмой-Демьяном, но как-то обошлось.

Две стрелы от Робин Гуда

– Ну, с этой авантюристкой всё ясно, – сказал Джульверн. – Она выпотрошила папика и поместила в подземный дом престарелых…

– А где ты наловчился по-книжному разговаривать?

– Я в драмкружок ходил три года, – ответил ботан, – пока ты в спортзале железо качал. Но вот ты же овладел былинным слогом! Жаль, что здесь он не в ходу… Давай-ка на меч твой посмотрим: какова заточка, хороша ли балансировка…

– Балансировка в порядке… Что такое?

Меч Спецназначения отказывался покидать ножны, как уж Костя его ни вытягивал. Ещё немного, и богатырь просто поломал бы дар Владычицы Озера или сдёрнул витую двуручную рукоять с сердечника…

– На фиг такой меч! – крикнул он в сердцах.

– Дай-ка погляжу – на ножнах что-то написано… Ну да, всё правильно: «Без нужды не вынешь, без славы не вложишь». То есть вытащить его можно будет лишь перед реальной схваткой…

– И для чего такие сложности? – сказал разочарованный Костя.

– А чтобы владелец понтов не кидал. Достал – руби! Он, видно, рассчитан на слишком горячих рыцарей… Дисциплинирует…

– То есть хочет – вынимается, хочет – нет?

– Ну да. Защита от дурака, как в любом опасном устройстве…

Богатырь даже не обиделся, потому что и без того был злой.

– А в чём спецназначение этой железяки?

– Вот спецназначение меня всего больше и беспокоит, – сказал Джульверн. – Уж больно плутовская была физиономия у леди! Подарки волшебниц бывают весьма коварными…

– В смысле?

– Вдруг этот меч заточен не на любую схватку, а на конкретного противника? Какого-нибудь великана Корморана? Или дракона Фафнира? В литературе встречаются такие штучки…

(Нил Филимонов всё же сказки-то почитывал, правда втайне ото всех, считая и себя. Он ужасно боялся, что его поднимут на смех остальные ботаны.)

– Сто лет мне великаны не нужны, – проворчал Костя. – Нам всё больше разбойники встречаются…

– Так на разбойников рыцарь и меч-то не станет вытаскивать! – сказал Джульверн. – Разгонит их конём, копьём да пинками…

– А на другого рыцаря?

– Ну… Всегда можно сказать: «Прекрасный сэр, в схватке с вами я даже не стану обнажать свой меч, отчудохаю вас и ножнами»… Да что нам об этом думать? Есть у тебя дубина, ей и оперируй, а свойства меча мы будем устанавливать эмпирическим путём…

– Каким-каким? – прищурился Костя.

– Я с тебя худею! Опытным, – перевёл ботан.

– То-то, – сказал Костя. – Только ведь это те же понты выходят. И противник сильно обидится…

– Да и пусть обижается, лишь бы не встретился! Ладно, пошли – вон филин беспокоится…

И они двинулись прочь от озера, ведомые двуглавой ночной птицей. Меч Спецназначения Костя повесил на спину, под рюкзак – всё равно ведь не вытащить!

По дороге друзья толковали о том, как им уберечь Колобка.

– Жаль, что нет у нас коробки или шкатулки, – сказал Костя. – Там бы его никакая собака не учуяла…

– Вот как раз в коробку грабители или стражники полезут первым делом, – возразил Джульверн. – Может, поручим его Кузьме-Демьяну? Завернём в узел поплотнее…

– Да, филин его раньше-то запросто выносил из разборок, – сказал богатырь. – Но тогда Колобок был нормальный. Они даже как-то между собой тёрли. А теперь Кузьма-Демьян решит, что это просто хлеб, и расклюёт. Он хоть и учёная, а всё-таки птица… И руки, то есть когти, у него всегда должны быть свободны – на всякий случай!

– Учти, народ в Средневековье вечно ходит голодный, – сказал Филимонов. – Ладно, от разбойников отобьёмся, а вот выйдет на дорогу тощая девочка-сиротка: «Добрые сэры, что это у вас так вкусно пахнет? Я не ела уж целую неделю!»

– На такой случай есть кольцо колбасы от Азиатыча, – сказал Костя. – Она ещё вкуснее пахнет. Хотя твёрдая, как червлёный вяз…

– Допустим, кончились продукты подчистую!

– Тогда и базарить не о чем. Хотя девочку жалко. И нас тоже… На заставе богатырской в таких случаях отправлялись на охоту. Потом коптили мясо, солили – впрок…

– Не умеем мы охотиться!

– Да почему же? Я с луком худо-бедно управлюсь – только нет у нас лука.

– Луки в Англии делали из тиса, – припомнил ботан. – Ты знаешь, как выглядит тис?

Он посмотрел по сторонам.

– Опа! Лес-то как изменился!

И верно – на смену бесконечному хвойному чернолесью пришли деревья с радостной ярко-зелёной листвой.

Сразу стало веселее, и птицы запели, и даже Кузьма-Демьян, перелетавший с дерева на дерево, засвистел что-то легкомысленное…

Мелодию филина подхватил чей-то молодой звонкий голос:

– Нештатная ситуация! – спохватился оплошавший Кузьма-Демьян. Заслушался филин…

Две стрелы просвистели в воздухе и вонзились в землю точно перед носками башмаков Кости и Нила.

Шумел сурово Шервудский лес

…Античный мир не знал понятия «благородный разбойник».

В Древней Греции почти каждый крепкий мужчина мог при случае грабануть путника, но «разбойниками» величали только законченных душегубов и садистов вроде Прокруста с его знаменитым ложем и стремлением привести своих жертв к одному размеру. Полубоги и герои истребляли таких нещадно.

Суровые правознатцы римляне объявляли разбойников вне закона и преследовали их на государственном уровне. Запишись в армию да и грабь себе, если офицер разрешит, – но никакой самодеятельности, иначе распнут на кресте при дороге, другим в острастку.

И, уж конечно, тогдашним рапсодам, певцам и поэтам в голову не пришло бы воспевать злодеев. Разбойник был презренной личностью, на которую стихотворный дар жалко тратить.

Воспевать их стали позже, в Средние века, когда с законностью стало туго, а настоящие преступники носили баронские и графские титулы.

И главным воспеваемым стал англичанин Робин Гуд.

Своё прозвище он получил не потому, что был такой уж хороший (good), а из-за зелёного маскировочного плаща с капюшоном (hood). На Руси капюшон звался «клобук», на Востоке – «башлык».

Но для народа Робин Капюшон был хорош, поскольку грабил исключительно богатых, а награбленное раздавал бедным, оставляя себе и своим людям только самое необходимое. И был при этом весьма справедлив.

Идеальный герой, короче.

В многочисленных народных балладах, посвящённых славному малому Робину, не числится за ним ни одного дурного поступка по отношению к бедному люду. Зато богатым лордам, городским толстосумам да монахам (за исключением весёлого отца Тука) пощады от него не было. Хотя не душегубствовал – если охрана не начинала боевых действий. Ну, тут уж чья возьмёт.