— Джу, девочка моя, не пей больше! И потом, — он помолчал, вглядываясь в ее лицо, — я сделал все, как ты сказала… Эта дыра, этот Ясногорск с самого начала был на контроле. Кто мог предугадать, что он работает именно в морге? Даже ты не смогла. Он оживил эту девку, и сбежалась куча народу. Каким-то образом и жена Первого Секретаря Области оказалась там, сбежала от мужа в эту глухомань, устроилась медсестрой в больницу. Стечение обстоятельств. А когда он оживил голубя, тут началась настоящая вакханалия! Подонки из Движения с ходу объявили его Мессией, Пророком и словно взбесились! Первый вызвал в Область главврача больницы, свою жену и…
— Как фамилия Первого?
— Симонов, Петр Арсентьевич Симонов.
Президент встал, прошел к бару, налил себе рюмку коньяка, быстро, не морщась, выпил. Повернул к экрану свое застывшее, с крупными чертами лицо.
— Утром привезли пленку с записью беседы Первого, Матвеева и главврача больницы.
— И что? — Джу Найдис гортанно засмеялась, прошла на цыпочках по краю бассейна, лукаво поглядывая на огромное, во весь экран, лицо Президента. — Он, Первый этот, сказал, что в Ясногорске родился Христос? Великий Правитель Всех Наций, Спаситель человечества?
— Нет. — Президент покачал головой. — Он перечислил «команду» — Левий Матвей, то есть Лев Матвеев, Петр Симонов, то есть он сам, и эта дрянь… Мария Магдолина! Не хватает Понтия Пилата и Иуды. Ну, с остальными апостолами можно и не торопиться, как думаешь?
— Эпоха Водолея.
— Что?!
Джу Найдис взмахнула руками, опрокинулась спиной в воду, так что взметнулась целая туча брызг.
— Я все поняла, Старик!
Он поморщился, не любил, когда она называла его Стариком.
— Вся беда в том, что ты его упустил. Эти — главврач, твой Первый Области, его сумасшедшая жена, все они ровным счетом ничего не значат! Никаких апостолов, просто случайное совпадение, как и имя этой женщины. Мария Магдолина — ну и что? Пустой звук! Все дело в НЕМ! Слушай, а он действительно хромой?
Она подплыла к краю бассейна, ухватилась рукой за плиту.
— Какая нога? Не правая?
Президент кивнул, задумчиво рассматривая, как текут струйки воды по ее лицу.
— Все дело в нем и… — она прикусила губу, секунду помедлила, — и в этом Матвееве.
Джу Найдис перекинула тело на край бассейна, легла навзничь, бесстыдно раскинув ноги, заложив руки под голову. Он любовался ее вызывающей наготой, красивым профилем и правильными формами тела.
В дальнем углу кабинета тонко пропел зуммер Дальней связи. Президент протянул руку, нажал на панели блокиратор, передвинул визир на шкале времени на пять минут. Ничего, вызовут еще, а пяти минут хватит на разговор. У него были дела. Старуха просила заехать к ней в Центр Милосердия, опять придумала какую-нибудь хреновину для своих нищих и убогих.
— Я не поняла, — голос Джу был тихим, так что ему пришлось напрячься, чтобы услышать. — Он его убьет или не убьет? Я ВИДЕЛА, КАК ОН СТРЕЛЯЛ В НЕГО, — ЭТО ТОЧНО! Но потом мрак, фиолетовая дымка… Сияние… и НИЧЕГО. Вспыхнуло ослепительно! Такое сияние, Старик, тебе никогда не увидеть. Он в сиянии…
Она явно засыпала. Скоропостижно, как скоропостижно и яростно делала все в своей жизни. Губы ее шевелились, он еле-еле разбирал слова.
— Раз ты его… упустил, Старик, тебе крышка. И Старухе твоей крышка… он встанет вместо тебя… а ты… ты… в Дом Милосердия ты… а я умру.
Президент провел пальцем от лба до подбородка через глаз, как делал всегда, встречаясь с чем-то мистическим, необъяснимым. Нажал кнопку — экран погас. Молча посидел, бездумно и отрешенно глядя в окно. Старой площади от его стола не было видно, надо подойти к окну, но ему не хотелось. Исполнитель, наверное, уже принимал Присягу. Отговорил свою импровизированную речь, он никогда не читал по готовому, а молотил, что взбредет в голову. Теперь эти головорезы из «спецназа», наверное, медленно скандируют слова Присяги, преданно едят глазами трибуну Саркофага Вечности.
Подошел к бару, выпил еще рюмку, удивляясь самому себе. Обычно он не пил в день больше двух рюмок, а за сегодняшнее утро уже пятая.
Президенту сейчас был необходим Ланс Кубергис. Он чувствовал это. Кто, как не очкарик с усталыми глазами, мог знать лучше район Великой Свалки у проклятого Ясногорска. И вообще все свалки и неблагополучные регионы страны. Ланс Кубергис эколог по наитию, что называется, от Бога. За десять лет, что он выполнял функции Председателя Комитета по экологии Федерации, было сделано много полезного, ценного, что мог сделать только он. Но угораздило его влезть в эту историю с отколом крохотной Балтии от могучей Федерации?! Чем теперь мог ему помочь Президент? Сочувствовать? Через месяц суд. Если не смерть, так пожизненно Синие острова — это тоже смерть, только медленная и мучительная.
Камера была чистенькая. Сопровождавший Президента офицер охраны пропустил его внутрь, тут же захлопнул дверь, прижавшись глазом к смотровой щели, в правой руке пистолет со снятым предохранителем, готовый стрелять при малейшем намеке на опасность. Шутка ли, сам Президент удостоил вниманием какого-то вонючку из «Движения».
Ланс лежал на койке, лицом к стене, на лязг электронного замка и скрип допотопного засова никак не отреагировал.
Президент недоуменно огляделся — сесть не на что. Он уже хотел повернуться к двери, позвать офицера, но заметил крохотную табуретку у кровати. Выдвинул ее, нагнувшись с кряхтеньем, поставил посреди камеры, сел. Молча смотрел в спину лежавшего.
У сгоравшего от любопытства офицера охраны даже глаз заслезился от напряжения. Он перехватил пистолет в левую руку, суставом указательного пальца правой долго протирал глаз. Когда приник к щели, то увидел, что «зек № 2» сидит на кровати с ногами, скрестив их по-восточному. Офицер возмутился. Так сидеть было запрещено, пусть еще скажет спасибо, что лежать днем разрешают! Как же, номенклатура… Офицер сплюнул. Ну, погоди, гнида, ты у меня получишь хлебово! Не меньше солонки соли всыплю в миску, попроси тогда воды, попроси, сука!
— Тебе чего? — тихо спросил Ланс.
Он совсем не удивился появлению Президента. Он ждал его. Все-таки столько лет работали вместе, и жены были подругами… Интересно, а теперь Старуха заходит к его Марте?
— Ланс, ты хорошо знаешь область № 5, Средний регион?
Ланс Кубергис удивленно поднял брови. Президент продолжил, словно не замечая удивленного лица бывшего Председателя Комитета по экологии.
— Ясногорск, Ланс? От границ города начинается Свалка, а к Юго-Западу болота, так?
— Нет, — Ланс облизал губы, — болот уже нет. Ясногорск посреди Свалки, она тянется приблизительно на двести километров во все направления. Есть узкий перешеек, где проходит Магистраль и Трасса перевозок, но это узкий, очень узкий проход. А Свалка кругом. У тебя четыре пятых страны — Свалка, Президент!
Президент сосредоточенно молчал.
— Ты не вели им сыпать мне соль в еду, а? — неожиданно жалобно попросил Ланс Кубергис. — И солят, и солят… Опухаю я, почки.
Офицера за дверью бросило в жар. Президент удивленно поднял голову.
— Какую еще соль? Куда они сыпят, кто?
— Мясники твои. — Ланс болезненно скривился, — И сыпят, и сыпят, то в еду, то в питье добавляют. Что им не так? Я смирный, а? Не вели.
Президент поднял руку. Обмерший от страха офицер охраны тут же распахнул дверь, застыл на пороге, преданно моргая.
— Начальнику быстро — минеральной ящик, хорошей еды!
По коридору загрохотали кованые подошвы ботинок офицера.
Помолчали.
— Ланс, как ты думаешь, на Свалке можно отыскать человека?
— Из «Движения»? — Ланс хмыкнул, покачал головой. — Нельзя.
— Он не из «Движения». Чужой вам человек.
— Зачем? Зачем тебе чужой, Президент, вы же ловите людей «Движения»! И потом, что делать ЧЕЛОВЕКУ на Свалке? Он не выживает.
— А эти, мутанты?
— Мутанты? Не знаю. Это не люди. Примитивный язык, неразвитый мозг, никакой культуры. Правда, жрут все — объедки, траву, улиток, жуков, червей. Пьют прямо промышленные воды, их и OB не берет. Мутант способен переварить дозу цианистого калия, в сто раз превышающую смертельную для человека. Нет, они не люди. Ты знаешь, спецы из Медцентра вскрывали пятилетнего мутанта, так вот, у него зачатки второго сердца и почки по полтора килограмма! Тебе докладывали?
Президент кивнул, прислушиваясь к грохоту шагов в коридоре.
Дверь камеры распахнулась. Вошли трое охранников, один поставил на стол, привинченный к стене, поднос, накрытый салфеткой, другой — пластмассовый ящик с запотевшими бутылками минеральной.
Офицер отдал честь. Дверь тихо затворилась.
— Ланс, у меня из Ясногорска исчез человек. Идти ему некуда. Он помешанный, Ланс, опасный помешанный. Кроме Свалки ему некуда деваться! Он у мутантов, факт. Сколько шансов, что он выживет?
Президент кивнул, прислушиваясь к грохоту шагов в коридоре.
Дверь камеры распахнулась. Вошли трое охранников, один поставил на стол, привинченный к стене, поднос, накрытый салфеткой, другой — пластмассовый ящик с запотевшими бутылками минеральной.
Офицер отдал честь. Дверь тихо затворилась.
— Ланс, у меня из Ясногорска исчез человек. Идти ему некуда. Он помешанный, Ланс, опасный помешанный. Кроме Свалки ему некуда деваться! Он у мутантов, факт. Сколько шансов, что он выживет?
— Один на сотню. Может и больше. Чем он насолил тебе?
— Далась тебе эта соль. Оба тихо засмеялись.
— Как можно их уничтожить, Ланс? Сразу, скопом! Только без атомного оружия! Облучать? Травить? Газом или…
— Ты не уничтожишь их. Это — МУТАНТЫ! Для них жесткое излучение — что катализатор для… Впрочем, ты не химик, ты же гуманитарий! — Ланс Кубергис хрипло рассмеялся, открыл бутылку минеральной, жадно выпил сразу половину. — Короче, как для червей навозная куча! И не отравишь, они уже так отравлены, что нормальному даже их дыхание — смерть.
Президент схватил руку Ланса, стиснул выше локтя. Заговорил горячо, быстро выговаривая слова, глядя в глаза заключенному.
— Ланс, мне надо наверяка! Он не должен уйти со Свалки. Все уже давно предсказано, Ланс! Все идет, как по расписанному сценарию, и самое страшное — я ничего не могу сделать! Я бессилен!
— Ты?! — потрясенный заключенный уставился на Президента.
— Я. Уничтожь его. В твоем распоряжении будут все силы Надзора, заливай эту проклятую Свалку кислотами, трави газом и сыпь порошки от мух-клопов-червей! Все что угодно! Что ты просишь взамен?
— Свободу Балтии!
Президент вздрогнул.
— Это нереально. Все средства информации сообщили о тебе, Ланс, как об одном из лидеров «Движения»! Президентский Совет…
— Свободу моей Балтии!
— Остров, Ланс! Уединенный, роскошный остров! Дом, все удобства, самые красивые женщины страны!
— Нет, — Ланс Кубергис покачал головой. — Полная свобода. С подписанием документа, Президент, документа, который будет опубликован.
— Это невозможно.
— Тогда прости. Я буду спать.
Ланс Кубергис закинул ноги на кровать, повернулся спиной, затих.
Некоторое время Президент сидел, низко наклонив голову, потирая по привычке виски, потом тяжело встал, пошел к двери.
Офицер охраны отпрянул от двери, вытянулся по стойке «смирно». Встретив тяжелый взгляд Президента, офицер еще больше напрягся.
— Дай. — Голос Президента звучал низко и страшно.
Офицер недоуменно вскинул бровь, проследил взгляд Президента, с готовностью протянул тяжелый пистолет. «Проверит оружие?» — подумал он, мгновенно вспомнив, что о Президенте ходила легенда как об одном из самых отчаянных и бесстрашных оперов Комитета. Но через секунду глаза его расширились — Президент открыл дверь камеры, поднял пистолет, прицеливаясь в заключенного. Офицер закрыл глаза.
Выстрел грохнул сухо и негромко.
— На.
Президент протянул пистолет офицеру, улыбнулся жестко, почти оскалившись.
— Она и это знала… Она все ЗНАЕТ! Эпоха Водолея. Он, — кивок на камеру, — не мог этого сделать, ему не суждено! ОН НЕ ПРЕДНАЗНАЧЕН ДЛЯ ЭТОГО! А кто убьет Пророка, а?
Офицер сжался под страшным взглядом, втянул голову в плечи. Может быть, он сошел с ума? Черт его знает! Поговаривают, что на старости лет он связался с этой ведьмой, Джу Найдис… Старуха бродит по Дворцу одна, поливает свои хилые цветочки и придумывает кормежку для нищих и калек, а этот мордоворот бегает к ведьме!
Набежавшая охрана изумленно смотрела на труп лежавшего на тюремной кровати человека. Из его затылка била тугая черная струя.
В конце коридора шел Президент.
* * *Старуха готовила себе бутерброд с гусиным паштетом, когда он вошел.
Она все себе делала сама, разве что не стирала, не шила, не гладила. В отличие от жен Иерархов, она не чувствовала себя аристократкой. Она осталась той простой и работящей, что и была лет пятьдесят назад. Никогда не рожавшая, она любила детей, усыновила сразу пятерых. Воспитывала их неумело, бестолково, по-своему, но не баловала. За шестьдесят лет она вычислила один непременный закон семейной жизни — не лезь в дела мужа, имей собственное дело, не предъявляй на мужа прав, хотя бы публично. Создай ему иллюзию полной его внутренней и внешней автономии.
Он остановился посреди столовой, молча смотрел на нее. Она встретила его взгляд спокойно. Она знала, что нелюбима, да и ее страсть давно перегорела, ласки и внимания она не ждала. Они дружили. Знала Старуха и о Джу Найдис. Не одна кассета видеозаписи оргий и любовных утех Президента и прорицательницы была передана ей услужливыми и аккуратными агентами ее личного Бюро Внимания.
Старуха аккуратно сдвинула кусочек паштета с края хлеба к центру.
— У тебя неприятности? — спросила, любуясь бутербродом.
— У тебя есть Евангелие?
Она удивленно подняла голову. Всмотрелась в мужа — нет, не пьян. Странно. За последние две-три недели она не раз слышала от него вопросы на тему истории религии, но Евангелие — это уже серьезно.
Старуха кивнула, глазами повела на дверь библиотеки. Откусив кусок, запила его холодным молоком. Президент прошел к столу, устало опустился на стул.
— Хочешь есть?
— Нет. Выпил бы что-нибудь.
Старуха позвонила в маленький платиновый колокольчик. Вошла прислуга, дородная, красивая женщина в крахмальном переднике.
— Водки? Коньяку? Или, может быть, вина? Есть итальянское, твой Иуда привез недавно.
Он вздрогнул на «Иуду». Так Старуха называла Исполнителя. Не ответил, смотрел в окно. По стеклам текли струйки оранжевой воды. Шел опять кислотный дождь.
— Ты знаешь, а я скоро умру! — сказал он и хрипло засмеялся.
Глава пятая. Опасная суета
Осень 2119 года; три области Федерации закрыли низкие, пропитанные кислотой и сажей тучи. Удушающий запах сероводорода разносился на тысячи километров — горело Черное море. Прошлогоднее землетрясение разрушило почти до основания два города — Белый Кив и Харь. Из разрушенных городов волна за волной шли миллионные полчища крыс, сжирающие все на своем пути.
Над Центром висел такой смог, что даже мощные телескопы спутников связи не могли сфотографировать башни территории Дворца, ориентированные на 7 планет и 12 знаков Зодиака. В Центре была зарегистрирована еще одна неформальная организация им. Малюты Скуратова. Ее боевики носили полосатые матросские майки и кожаные пояса.
Загородное шоссе Центра провалилось почти на треть своей длины. Вместо шоссе зияла глубокая, клубящаяся дымом, гарью и взметнувшейся сажей щель.
У красивого особняка Административного района Центра остановилась длинная, с бронированными придымленными стеклами машина. Из нее вылез Исполнитель. Это был невысокого роста плешивый человек, около восьмидесяти лет, но еще подвижный, с острым взглядом голубых, немного выцветших от времени глаз. Встал около машины, разглядывая архитектуру особняка, одобрительно кивая.
Телохранитель, этакая узколобая, затянутая в кожу и синтетическую ткань гора мышц, вылез следом, вертел на пальце ключи от машины, настороженно оглядывался по сторонам.
Исполнитель направился вдоль чугунной решетки ограды к воротам, телохранитель двинулся следом. Исполнитель подошел к воротам, поднял руку, чтобы нажать кнопку вызова…
Гигантским прыжком телохранитель оказался рядом с ним. В следующую секунду Исполнитель был брошен на асфальт и придавлен коленом телохранителя, который одновременно стрелял куда-то вдоль решетки ограды, стрелял «по-македонски», из двух пистолетов. Один был вырван из-за пояса, другой — из кармана кожаной куртки.
Исполнитель лежал, уткнув плешивую голову в скрещенные руки, лицом вниз, спокойно слушал, как грохочут выстрелы крупнокалиберных пистолетов. Шальная пуля с визгом ударила прямо у его лица, отскочила от какого-то камешка, срикошетила вбок.
Телохранитель был спец. Из тех троих, выскочивших на асфальт из-за угла ограды, один неподвижно лежал возле урны, раскинув руки, автомат, из которого он так и не успел выстрелить, валялся рядом. Другой, маленький, юркий, с большим пистолетом в руке, несколько раз выстрелил в сторону телохранителя, не целясь, широко открыв рот, как видно, орал от страха, но получил пулю в ногу, завертелся волчком, хромая, ускакал за угол. Третий высунулся наполовину из-за киоска, куда перебежал, выпустил длинную очередь из автомата — пули прошли высоко, и перебежал обратно. За углом взревела машина.
Исполнитель аккуратно очищал испачканные брюки. Улыбнулся подошедшему телохранителю.
— Пятьсот монет, Мики, и двухместный «Хорьх».
Телохранитель расплылся в довольной улыбке. «Хорьх», да еще двухместный, — это мечта всех оперов Надзора.