Она открыла рот, но ничего не успела сказать — лестничная клетка опустела, в руке с короткими, покрытыми телесным лаком ногтями, дрожал баул. Рита сразу поняла, от кого пришло послание: сердце бешено заколотилось, пастушки на старинном гобелене дрогнули и расплылись в сизом тумане.
Щелкнули золоченые язычки, упруго открылась крышка. В бархатном ароматном нутре оказались лишь две вещи — пара длинных красных перчаток и миниатюрный пистолет. К ним прилагалась записка, исполненная на компьютере, без обращения и подписи. Пробежав послание, Рита опустилась в кресло и перевела дух. — Наконец это случилось, раздумывать и сомневаться теперь некогда.
Спрятав баул в обувной шкаф, она сожгла записку в кухонной мойке. Мощная струя воды смыла корявые черные хлопья.
Через двадцать минут Маргарита Сергеевна вошла в массажный кабинет частного оздоровительного центра, где уже два года вела прием пациентов.
— Вас ожидает госпожа Крутицкая, — сообщил по селектору строгий голос регистраторши.
— Пригласите через пару минут, — попросила Рита, одевая поверх свитера и узкой юбки темно–синий халат–кимоно с эмблемой клиники. Не глядя в зеркало, прошлась щеткой по коротким волосам и посмотрела на свои руки: они уже не дрожали.
Косметический массаж — процедура скорее эстетическая, чем лечебная, не требующая особой выносливости и силы. Хотя именно этими качествами Рита обладала с избытком. Учась в мединституте, она собиралась стать хирургом–ортопедом, отдавая избыток энергии спорту. Особенно любила Марго стрельбу и лыжи. В ту пору она была похожа на резвого подростка — мальчишеские стрижка и фигура, бледное, не тронутое косметикой лицо.
Лишь к тридцати годам Марго нашла новый женственный стиль, и все сразу заметили, что она похожа на Лайму Вайкуле — высокие брови над прозрачными светлыми глазами, сочный, красиво изогнутый рот, рассыпчатая солома прямых волос, что–то тягуче–прибалтийское в неспешной речи.
К этому времени Марго уже успела развестись, вырастить шестилетнего сына и получить диплом массажистки. Хирургом она так и не стала.
— Можно? — В кабинет вола изящная брюнетка. Черные блестящие волосы под маленьким фетровым беретом, надетом набекрень с кокетливым вызовом, облегающий черный костюм, высокие, туго зашнурованные ботинки.
«Вероятно, дизайнер или актриса», — сразу же решила Марго и предложила, — Разденьтесь за ширмой и располагайтесь в этом кресле.
— У вас отличное лицо и шея, — подвела она итог осмотра полулежащей пациентки. — Мне кажется, сеансы массажа проводить нецелесообразно, тем более, в вашем возрасте.
— Мне двадцать семь, выгляжу я, конечно, на восемнадцать. Там, в приемной, написали: питательная маска, тонизирующий массаж. Сделайте тонизирующий.
Девушка завязала волосы предложенной косынкой и, закрыв глаза, опустила затылок на подголовник. Очистив лицо от косметики, Рита нанесла зеленоватый крем.
— Ой, зачем так много мажете? — Крутицкая уставилась на Риту дерзкими цыганскими глазами. — Хм… Видать, толку от ваших масок не много. Могли бы и получше выглядеть, доктор. Ведь вы всего на два года старше меня. Стасик сказал, недавно тридцатник стукнул. — Пациентка села. — Меня зовут Лина. Не слыхали? Стасик ничего не рассказывал? Ой… И что ко мне бегает, и предложение делал, не рассказывал? — Она захохотала, голубая простыня обнажила маленькие, острые, торчащие в разные стороны груди.
«Истеричка», — машинально поставила диагноз Рита.
— Я специально на тебя пришла посмотреть. — Сняв косынку, девушка вытирала ею лицо, выглядевшее фантастически в мазках зеленого крема «Авокадо». — Он сказал, ты скучная, жалкая. А мне кажется, — нормальная баба, только блеклая.
Удалившись за ширму, Лина быстро оделась.
— Приятно было познакомиться, Марго. Ты мне не соперница. Но запомни вот что, — она шагнула к Рите, дьявольски играя черными глазами и ресницами. — Не трогай Стаса, пожалеешь.
— Успокойся. — Крутанувшись на высоком вертящемся табурете, Рита повернулась к сопернице спиной. — Зеленый свет тебе, девочка. Действуй… Только сотри аккуратней крем — всех пациентов распугаешь.
Выдержка и хладнокровие сильно помогали Рите в спорте и, наверно, пригодились бы за хирургическим столом. Только вот в личной жизни, вероятно, больше ценится яркое пламя страстей. Вот тебе и Стасик! Вот они, — признания, клятвы, комплименты — «женщина–тайна», «шкатулка с двойным дном». Оказывается, «блеклая и скучная». Рита с наслаждением представила лежащий в бархатных потемках баула пистолет. Может, провидение само подсказывает выход?
Она машинально обслуживала пациенток, думая о том, что должно произойти завтра, ухитрилась изображать любезную улыбку и даже поддерживать беседу.
Женщина, лежащая в ее кресле, уже завершала десятисеансный курс. Было очевидно, что ей во что бы то ни стало требовалось сбросить десяток лет.
Небольшую подтяжку Медее сделали год назад за рубежом, с тех пор она неусыпно следила за своей формой. Типичная крепенькая, ладная украинка «под пятьдесят» с дипломом инженера–строителя превратилась в тридцатилетнюю «потомственную ясновидящую» с греческим происхождением и классическим именем. Дела у Медеи шли хорошо.
… — Риточка, я так вам благодарна… — Губы на лице, покрытом слоем шоколадной маски, беспрестанно двигались — ясновидящая любила и умела поговорить с дамами. — Ваш скепсис неуместен. Мы, женщины, должны проявлять солидарность. Я лично не прибегаю к радикальным методам, но для вас готова сделать исключение. Приходите в любое время — мы в корне переменим ситуацию.
— Простите, Медея, разве у меня что–то не так? — Руки Риты ловко и нежно работали над шеей и подбородком клиентки.
— Я говорю о привороте! — Со свистом прошептала ясновидящая. — Кому же это помешает? Сантехнику, и то теперь чуть не три раза в год меняют, а с одним мужиком живут по несколько лет. Отчего? — От безысходности! Но вам я помогу. Видите ли, дорогая, я сразу почувствовала, у вас пониженный энергетический фон. бытовые проблемы, однообразие повседневности, отсутствие острых ощущений. Вот они — причины старения. С этим надо бороться.
— Спасибо, Медея. Предпочитаю более радикальные методы.
— Ах, я просто физически ощущаю ваше недоверие! Естественно… Перед гибелью леди Ди с Додди посетили знаменитую прорицательницу и получили радужный прогноз… Какой позор! Но ведь аферистов везде хватает. Даже в правительстве.
— Мне известно — у вас прекрасная репутация. Только…
— Отбросьте сомнения, дорогая! Помните, я говорила вам про известного певца М.? Он приходил советоваться по поводу личной жизни. Мужчины у меня бывают не часто. А этот — прелесть! У нас сразу установился контакт и я сказала: вы скоро встретите свою судьбу. Узнать просто — женщина вашей мечты будет в красных перчатках!
— Помню, помню. Смелое предсказание — сейчас эта деталь туалета не так популярна, как, допустим, коричневая сумка.
— Хм! Я могла бы упомянуть сумку, длинные ноги, духи Ив Сен — Лорана… Но я сказала правду, то, что запечатлено в его карме. И что бы вы думали? Да, да, дорогая, он встретил ее! Сейчас они отдыхают на Канарах.
— Вы волшебница, Медея. — Завершив сеанс, Рита сдернула покрывало. — И выглядите восхитительно. Непременно обращусь к вам, когда обстоятельства прижмут к стенке. А пока — все о'кей! — Она светло улыбнулась.
— Главное — честность перед самой собой, — посоветовала напоследок прорицательница, пронзив Риту взглядом оберштурмфюрера Мюллера.
Рабочий день окончился. С ломотой в висках Рита опустилась в кресло. Теперь можно было целиком сосредоточиться, продумать детали предстоящей операции. За дверью деликатно покашляли и тут же в кабинете появился сияющий Тигран Саркисович с пластиковым пакетом в руке.
— У меня прием закончен, — полушутя, но твердо сказала Рита, снимая халат.
— У меня тоже! — Обрадовался гость и достал бутылку вина. — Получил в презент целый ящик. Одному виноделу две недели все кости перетряхивал, позвоночник вправлял. Остался страшно доволен.
— Ты виртуоз, Тигран. Но, извини, у меня Павлик с мамой на даче. Хочу добраться туда пораньше.
— Перестань! Завтра Суббота, можно немножко расслабиться? — Растопырив руки, Тигран преградил Рите отступление. Его белозубая улыбка сияла, под тонким пуловером угадывались щедрые плоды ежедневного общения с тренажером.
— Дошла, наконец, очередь и до меня. Одна что ли неохваченная в коллективе осталась? — Рита побросала в сумку флакончики и тюбики.
— Обижаешь! — Смородинные глаза влажно сверкнули. — Ты — крепкий орешек. Но фантастически привлекательная.
— Врешь, дорогой. Я — блеклая, безынициативная, уступчивая.
— Обижаешь! — Смородинные глаза влажно сверкнули. — Ты — крепкий орешек. Но фантастически привлекательная.
— Врешь, дорогой. Я — блеклая, безынициативная, уступчивая.
— Глупости говоришь, женщина! — Гость без приглашения сел к столу. Репутацию красавца и бабника он заслужил не без основания, — отказов у Тиграна Саркисовича не было. — Ты — хитрая. Специально показываешь: мне кавалер не нужен. Когда женщина одевается броско, красится, она заявляет: я хочу тебе нравиться. Ты молчишь, а у самой полная сумка косметики, я заметил. Значит, ты только на работе тихоня. — Он принялся открывать бутылку.
— Не надо, — остановила его Рита. — Честное слово, я спешу. Иногда я употребляю макияж, но не для «кавалеров» — для себя. Хочу себе нравиться. А вообще, ты прав, я женщина серьезная. — Вручив красавцу бутылку с вином, она выпроводила его за дверь.
В самолете, взявшем курс строго на юг, Рита попыталась вздремнуть. Ночью ей это так и не удалось — нервы начали барахлить. Вот уж не думала, что так легко сломается: бессонница, отсутствие аппетита, тревога. А ведь считала себя чуть ли не Матой Хари — циничной, расчетливой, хладнокровной. Все, действительно, шло очень легко, открывая заманчивые перспективы. Четыре года назад Рита разошлась с мужем, человеком довольно состоятельным. Экономическая ситуация резко изменилась. Зарплата терапевта в районной поликлинике позволяла жить впроголодь. Ей, Павлуше и матери–пенсионерке теперь пришлось перебраться в разряд социально неустроенных граждан. Для женщины, привыкшей к благополучию, комфорту, широким затратам на «себя — любимую» это было противно и обидно до тошноты. Работа массажистки едва поправила положение. Но общественный транспорт вместо шикарной машины, оптовые рынки вместо салонов и фирменных универсамов вызывали отвращение.
Как раз в момент особо острого материального кризиса Риту разыскал Ильичев — ее бывший спортивный тренер.
— Хотел узнать, как у тебя жизнь складывается, Марго. — Он окинул ее ласковым прищуренным взглядом, за который получил кличку Ильич.
— Хреново. — Она загасила бычок. В тот период она много курила, причем нечто вонючее и дешевое. А волосы демонстративно не подкрашивала — не идет «идеальная голова» к замызганным кроссовкам.
— Вижу, понимаю, помогу, — коротко, по–ленински сформулировал тезис Ильич.
Работа оказалась доходной и увлекательной. Ильич с группой своих бывших спортсменов–учеников трудился в некоем частном детективном агентстве. Где, как и на кого он работал, спрашивать не полагалось. Рита уяснила лишь главное для себя: Ильич — не бандит, не воюет с честными бизнесменами. Лишь помогает уладить мирным путем острые теневые разборки. А зачем ей вгрызаться в подробности? К чему вникать, кем был тот первый «клиент», которого она, разыграв девушку по вызову, завлекла на частную квартиру и угостила хорошим вином. Квартира оказалась великолепной, клиент — нагло–самоуверенным и толстым, а в вине находилось заботливо подмешанное «фирмой» снотворное. За простейший эпизод Рита получила хорошие деньги и вновь почувствовала себя человеком. Она лишь волновалась, что Ильич забудет про нее.
Он не забыл. Получив подробные инструкции, Марго вылетела на фешенебельный горный курорт. Там познакомилась с ищущим приключения богатым джентльменом, очаровала его высоким классом лыжного мастерства, затерялась в горах, и вышла со своим изрядно притомившимся кавалером к заброшенной сторожке. Там беднягу уже ждали люди Ильича, а Марго, вернувшись в Москву, обнаружила на своем счете веселенький гонорар.
С тех пор скромная массажистка время от времени выполняла отдельные поручения, и так вошла во вкус «второй профессии», что стала для Ильича просто незаменимой. Мучила ли ее совесть? — Ничуть. Жертвы сами липли к ней и попадали в искусно расставленные сети. Возможно, кто–то из них пострадал зря, кому–то пришлось совсем туго, но сочувствия они не вызывали. Мужчины Рите до сих пор попадались противноватые. В самом лучшем случае от них за версту разило самоуверенностью богатенького самца, покупающего себе игрушку. Это очень напоминало Рите бывшего мужа, сбежавшего к шестнадцатилетней шлюхе, и она мстила ловеласам с неподдельным увлечением.
Единственной чертой, за которую Марго никогда не переходила, было посягательство на жизнь. Рита не убивала и не помогала в уничтожении. Она принимала участие в игре, ставкой в которой были деньги, репутация, бизнес.
Последнее задание Ильича потрясло ее. Некая Анджела Литовцева должна поселиться в заказанном люксе маленькой гостиницы на южном курорте, завязать знакомство с определенным мужчиной и в тот же день убрать его. Формулировка «убрать» в приложении к пистолету означал лишь одно — Марго становится киллером. Весь день она колебалась и, вероятно, заявила бы Ильичу об отказе, но явление цыганистой любовницы Станислава спутало карты. Конечно, Стас ничего не обещал ей, конечно, он — актер, человек необузданных творческих фантазий… Но три года вместе, три счастливых, блаженных года, за которые Рита впервые поняла, что означает любить и быть любимой!. Измена больнее, чем физические мучения. Трудно жить, ощущая себя преданной. Здесь существует лишь одно лекарство — месть! Растравляя свежую рану, она поняла, что теперь способна на все. Продумав в деталях задание Ильича, тщательно собралась и покинула дом, не забыв трижды сплюнуть через левое плечо.
Отель «Магнолия» располагался в парке, спускающемся к морю. Ничего похожего на привычные гостиницы и пансионаты. Скорее, шикарная частная вилла, приведенная в полный порядок заботливыми хозяевами. Здесь всего десять номеров, один из них — люкс. Госпожа Литовцева, прибывшая из Москвы с маленьким багажем, получила ключи на бронзовом брелке–печатке с оттиском распустившейся магнолии. Она выглядела элегантной, сдержанной и даже в черных очках — утомленной. Продемонстрировав достоинства двухкомнатных апартаментов, горничная в платье времен Шерлока Холмса удалилась. Рита распахнула дверь на балкон и полной грудью вдохнула особый, эвкалиптом и лимоном пахнущий воздух. Послеполуденное солнце не было ярким — легкая молочная дымка заволокла сливающийся с морем небосклон, смягчила тени, приглушило малиново–алое буйство бегоний на клумбе под балконом. В Москве еще срывается порой мокрый снег, а здесь в глянцевой темной листве старых деревьев белели тугие бутоны, давшие название гостинице. Прохладные, пахучие, обещающие скорое сказочное цветение, стрекот цикад, метеоритное порхание светлячков в чернильном сумраке. И любовь…
Полежав полчаса в ванне, полной бурления лавандовой пены, Рита села перед тройным туалетным зеркалом. С минуту пристально вглядывалась в свои серые глаза, отыскивая там в желтых авантюрных искорках нерешительность, но обнаружила расчетливый азарт игрока. «Вперед, Анджела!» — сказала она себе и обольстительно улыбнулась.
Преображение — любимейшее занятие женщин, творческий акт самоутверждения. Разве кто–нибудь из московских коллег узнал бы Риту в соблазнительной красавице высшего класса — холеной, сдержанной, наглой? Женщине с ленивым медленным взглядом и блуждающей на губах загадочной полуулыбкой?
Она тряхнула головой, отбрасывая назад прямые, тяжелые волосы, подстриженные до мочек ушей, поблескивающих овальной рубиновой капелькой. Вопреки пристрастию к загару, Марго подчеркнула макияжем матовую бледность, на фоне которой горели потаенным огнем умные глаза и маняще алели чувственные губы. Женщина для ценителя, знающего толк в редких дорогих вещах.
Короткое платье из плотного трикотажа цвета черной крови облегало плоский живот, узкие спортивные бедра, оставляя открытыми маленькие, острые колени и сильные прямые ноги. «Крепенькая породистая лошадка. Без ренессансных изысков, но оч–чень обещающая», — сказал про нее как–то один опытный мужчина. «Совсем неплохо», — оценила свое отражение Рита, закутавшись в мягкую фланелевую накидку. Затем медленно, со знанием дела надушилась и натянула тонкие тугие перчатки.
В ресторане «Магнолии» собирались отдыхающие из соседних отелей. Здесь образовался своеобразный клуб гурманов и эстетов. Две–три пары танцевали под тихий дуэт фортепиано и скрипки, за несколькими столиками ужинали дамы и господа, будто явившиеся сюда из кинофильма «Убийство в Восточном экспрессе». Во всяком случае, искусно воссозданный интерьер возрождал атмосферу первых десятилетий века с ретро–ностальгическими всхлипами по набриолиненным карточным шулерам, томным, усыпанным стеклярусом кокаинисткам, дымным бензиновым авто, хрусталю, бархату, декадансному сладострастию и утонченным авантюрам.
— Бокал «Бордо» и сочный ростбиф. — Сделав заказ, Рита еще раз скользящим взглядом обежала присутствующих. Его здесь не было. Не появился «клиент» и через час, когда на столике Анжелики дымилась чашечка кофе. Оставив ее, она вышла на террасу, кутаясь в алую накидку, закурила черную папироску в тонком мундштуке. Нежно и томно пела скрипка, над темными кустами проносились летучие мыши, едва слышно вздыхало за черными кипарисами море. Марго слышала тяжелый горьковатый запах своих духов, ощущала в складках фланели приятную тяжесть пистолета и знала — она доведет дело до конца.