Раздосадованный тем, что еда ускользнула, дракон развернулся поглядеть, чем в драконюшне заняты люди. Их было четверо, и они разбились на пары, каждая из самца и самки. Чем почти всегда занимаются парой самец и самка человека, сэр Баннистер прекрасно знал. Никто из повелителей даже не думал стесняться делать это при нем, и дверь в комнату закрывали далеко не всегда. Правда, было непонятно, почему сейчас они делают это не там, а в драконюшне. Наверно, теперь, после того как он обработал комнату пламенем, им там не нравится. Что ж, дело вкуса. Хотят здесь – пожалуйста. Дракон редко возражал повелителям и уж точно всегда по гораздо более важным вопросам. Например, когда он хотел полетать, а они не хотели.
Одна из пар начала обниматься и целоваться, и дракон с любопытством следил за развитием событий. Наблюдая любовные утехи людей, он чувствовал, что при других обстоятельствах и сам бы с удовольствием предался этому занятию, вот только за всю его далеко не короткую жизнь нужные обстоятельства ни разу так и не сложились. Самок-драконов он видел не раз, с одной из них даже пытался воспроизвести кое-что из подсмотренного у людей, но никакого удовольствия ни он, ни она не получили. Повторять опыт она не захотела, да и он совсем не настаивал.
Однако поцелуи самки со старым повелителем не перешли во что-то более предметное. Самка направилась к выходу, а повелитель сел на пол и заскулил. Она прошла совсем близко от дракона, тот очень хотел ее поджарить, ведь она явно чем-то обидела старика, но не решился. Если бы старый повелитель желал такого развития событий, он бы так и сказал. Есть человеческих самок без разрешения дракон больше не хотел. Ему хватило прошлого раза…
Тем временем из комнаты выскочил средний повелитель. Он бежал к оставшейся паре, однако не добежал, внезапно свалившись на пол. Даже после этого он пробовал ползти в ту сторону, но не смог и этого, перевернулся на спину, сдавленно произнес: «Сэр Баннистер, сделай хоть ты что-нибудь!» – после чего закатил глаза и застыл. От него вкусно пахло паленой плотью, но он был повелителем, и дракон прогнал подобные мысли прочь.
Повелителей нужно не поедать, а выполнять их распоряжения. Осталось только понять, чего средний повелитель от него хочет. Нужно что-то сделать, и сделать это должен дракон. Собственно, больше ничего сказано не было. Непонятно, что требуется сделать, где и когда. Сэр Баннистер немного поразмыслил и решил, что его вмешательство потребуется там, куда стремился, но не смог доползти повелитель. То есть возле повелительницы и ее друга. Среднему повелителю было очень плохо, но он все равно пытался сначала бежать, а потом ползти. Значит, дело очень срочное. Ну, уже кое-что. Правда, непонятно пока, в чем это дело заключается, но это, быть может, прояснится на месте.
Дракон направился к повелительнице. Добиться каких-нибудь разъяснений у старого повелителя не стоило и пытаться, тот все так же сидел на полу и скулил, а когда он скулит, его лучше не трогать. Сэр Баннистер тихо подошел к повелительнице и удобно устроился за спиной у ее друга. Люди беседовали между собой, и дракон из их разговора ничего не понимал, знакомые слова встречались, но совсем не имели смысла. Вот повелительница сказала «исправить». Это то же самое, что починить. Чинят то, что открывает дырку в крыше, чтобы дракон мог вылететь и вернуться. Но чинят, только если оно поломалось, а оно отлично работает. Ладно, подождем. Она появлению дракона явно обрадовалась, но приказывать пока ничего не стала. Значит, он ошибся, и еще не время.
Тут сэр Баннистер уловил знакомое слово: «пламя». Нужно выпустить пламя? Не вопрос. Покажи, куда, и будет тебе столько пламени, сколько захочешь. Только руку вытяни в нужную сторону, этого достаточно. Но она никуда не показывала. Тут он услышал еще одно знакомое слово: «баран». Разным его кормили: и баранами, и овцами, и коровами, и свиньями, а бывало, что и лошадьми. Баран – это еда. Если ее друг действительно баран, его можно пожарить и употребить в пищу. Тогда он ей совсем не друг, ведь люди не дружат с баранами. Они и сами баранину едят, разве так поступают с друзьями?
Но тут требовалась осторожность. Сэр Баннистер не раз слышал, как старый, средний и юный повелители называли друг друга и ослами, и баранами, и козлами, и даже просто скотами, а это все обозначения разной еды. Но вряд ли они говорили всерьез, да и в любом случае повелитель оставался для дракона повелителем, даже будучи скотом.
Однако этот человек повелителем не был. Значит, раз он баран, его можно съесть? Ну почему самка-повелительница не может сказать прямо и однозначно? Пламя, баран… Барана можно зажарить пламенем, но там были еще другие слова, много слов, что означали они? В любом случае «баран» стоял между драконом и повелительницей. Если сжечь его отсюда, огонь попадет и на нее, и при этом неизвестно, умеет ли она останавливать поток пламени. А если вспомнить, что раньше она дракона боялась, то, скорее всего, не умеет. Значит, первым делом необходимо поменять расположение действующих лиц.
Сам перейти на другое место дракон поленился, потому аккуратно взял «барана» зубами за одежду и переставил его в сторону. Люди обменялись парой фраз, сэр Баннистер понял только слова повелительницы «баран» и «еда». Значит, все правильно. «Баран» выставил невидимую защиту, но он был далеко не первым, кто таким способом пытался уйти от неизбежного. Пока это удалось только таинственному зверю, но тот удирал, а не стоял на месте. Защита на глазах истончалась и, наконец, совсем исчезла. Торжествующий дракон приступил к приготовлению пищи.
* * *Когда Юджин превратился в зверя и выскочил из комнаты, Джозеф живо представил, что после этого должно произойти в драконюшне. Он видел, что вместе с оборотнем пришли еще двое, женщина и мужчина. Женщина – скорее всего, Вирджиния, подружка Юджина, тоже оборотень и пирокинетик. В мужчине маг узнал Роджера, да и Юджин громко назвал того по имени. Странный союз, конечно, белые и черные боевые маги редко действуют совместно, если речь не идет об армейских делах. Особенно это не похоже на Роджера, пламенного фанатика белой магии. Но, следует отметить, сексуальный союз черного мага с белой ведьмой – тоже явление, встречающееся далеко не каждый день.
Итак, даже если в схватке не примет участия раненый Юджин, соотношение сил явно в пользу напавших. Роджер – очень сильный рукопашный боец, вдобавок пирокинетик. Вирджиния – тоже пирокинетик и наверняка имеет при себе оружие. А кто против них? Старый Гарри, из которого давно песок сыплется, и ведьма-целительница без единой боевой силы. Кто из них победит, любому понятно, и к ясновидцу не ходи. Дракона можно не считать, и с той, и с другой стороны есть повелители, Гарри и Юджин, так что сэр Баннистер вмешиваться не станет.
Гарри они не тронут, по крайней мере не убьют. Не посмеют. Он, можно сказать, патриарх ордена, самый старый из всех черных магов, если, конечно, не считать оборотней. Такую «случайную» жертву убийцам не простят, и они это отлично понимают. А вот Мэри-Джейн – другое дело. Похоже, белый маг сюда и приперся именно для того, чтобы ее убить. Да и Юджин орал что-то о ее убийстве. По всему выходило, что Джозефу придется вмешаться в схватку.
Для начала требовалось выйти из комнаты в драконюшню. Казалось бы, в чем тут сложность? Но ведь каменный пол после вызванного драконом пожара не просто нагрелся, а раскалился, а сапоги Джозефа в этом пожаре сгорели. Пробежаться босиком по такому полу означало изрядно обжечь ноги, а о какой схватке после этого можно говорить? Маг бросил на пол рубашку, чуть ближе к выходу – штаны и приготовился прыгать по этим островкам условной безопасности.
Идея была отличная, но реализация подвела. Первый же прыжок оказался последним. Джозеф легко допрыгнул до рубашки, вот только она не возжелала лежать там, куда ее положили, а поехала вперед. Маг стал падать назад, заваливаясь на спину, поскольку его нога заскользила по полу вместе с рубашкой. Неимоверным усилием, применив, вдобавок ко всему, телекинез, он предотвратил падение, но оттолкнулся слишком сильно и теперь падал уже вперед. Избежать соприкосновения с обжигающим полом не удалось. Джозеф хотел отделаться одним ожогом, он уперся в пол левой рукой и оттолкнулся.
Точнее, только намеревался оттолкнуться. Сильная боль от ожога парализовала мышцы, и маг оказался стоящим на коленях, где мгновенно вспухли волдыри. Уже слабо понимая, что он делает, Джозеф просто побежал. Подошвы ног тоже покрылись волдырями, но он мчался, превозмогая дикую боль. Комнату он покинул и даже немного пробежал по драконюшне в сторону своей возлюбленной, но после очередного шага обе ноги свело судорогой, и маг распластался на полу. Попытка ползти тоже провалилась – обожженные колени и ладонь такой возможности не давали. Волна невыносимой боли накрыла его с головой, и последней его мыслью перед потерей сознания была та, что он чуть ли не впервые в жизни рискнул ради кого-то, и риск, как и следовало ожидать, оказался неоправданным.
Уладив свои разногласия с Роджером, ведьма взглянула, как дела у остальных. Гарри сидел на полу и плаксивым голосом разговаривал с какой-то Захарией, которой, естественно, поблизости не наблюдалось. Наверно, ему достался удар по голове, и теперь у него галлюцинации, подумала Мэри-Джейн. Что ж, здесь срочной помощи не требуется.
А вот Джозеф лежал и не шевелился. Кто-нибудь другой мог бы подумать, что его душа уже покинула бренное тело, но целительница прекрасно умела отличать мертвых от живых. К сожалению, ее искусство не всегда могло одолеть смерть, и трупов она видела значительно больше, чем ей того хотелось.
На голове мага никаких повреждений прощупать ей не удалось, значит, он не оглушен. Стало быть, обморок вызван болевым шоком, другой причины ведьма не видела. Джозеф – не барышня, готовая упасть на пол, увидев маленькую мышку. Вздувшиеся волдыри на коленях, ступнях и ладони она нашла, но в ожогах и их исцелении ведьма разбиралась плохо (огонь и его последствия – сфера деятельности черной магии) и не могла даже сказать, сильную ли боль они причиняют.
Средство от боли у нее в сумочке было, и Мэри-Джейн направилась в комнату. Заглянув туда, она поняла, что о снадобьях можно забыть, они сгорели вместе с сумочкой. Еще хуже было то, что сгорела и вся ее одежда. А ведь чем-нибудь прикрыть наготу совсем не помешает, ведь драконюшня в доме Гарри ничем не напоминала эдемский сад, да и грехопадение (ее в том числе) уже произошло.
Приводить в чувство Джозефа она пока не стала, решив, что ничего страшного не случится, если он еще некоторое время побудет без сознания. Сначала нужно снять боль. Не исключено, что у Гарри есть какие-нибудь болеутоляющие снадобья, а может быть, и противоожоговые тоже, ведь он постоянно имеет дело с драконом. Она подошла к старому магу и попыталась привлечь к себе его внимание, но безуспешно.
– Захария, ты себе не представляешь, как я жалею, что совершил эту глупость. Все эти годы я ругал себя последними словами и все-таки надеялся, что ты когда-нибудь вернешься ко мне, – бормотал старик, и слезы обильно текли по его морщинистому лицу.
– Гарри, здесь нет никакой Захарии, – сообщила ему Мэри-Джейн.
– Видишь, милая, какая-то баба говорит, что тебя здесь нет. Как будто я сам этого не знаю! Да если бы ты осталась со мной, никаких баб в моем доме и близко бы не было.
– Как же «близко не было»? А сама Захария?
– Захария не баба, а женщина, – пояснил старый маг.
Ведьма его ответу очень обрадовалась, по опыту она знала, что в таких случаях самое трудное – втянуть исцеляемого в разговор, а дальше уже все в руках целителя.
– А чем отличается женщина от бабы? – скептически поинтересовалась она.
– Известно чем. Женщинам поклоняются, а баб – сама понимаешь.
– Не понимаю.
– То, что с тобой Джо делал, перед тем как убийцы явились.
– Он мне поклонялся, – улыбнулась ведьма.
– Врешь!
– А ты что, подглядывал? Это недостойно мужчины.
– Не подглядывал, – покраснел старик, к этому времени уже переставший плакать. – Есть и другие признаки. К примеру, когда я смотрел на обнаженную Захарию, это было совсем не то, что сейчас, когда ты ходишь передо мной голая!
– А когда ты на нее смотрел последний раз?
– Сорок семь лет, четыре месяца и одиннадцать дней назад.
– Так это, Гарри, ты уже не тот, а не я не такая.
– Неправда! Я ее сегодня увидел и почувствовал все то же самое! Хоть она и одетая была. Вот так!
– Значит, Гарри, душа твоя еще не состарилась. Так что хватит сидеть на полу. Вставай и покажи мне, где ты хранишь снадобья против ожогов и от боли.
– Нигде не храню. Нет у меня никаких снадобий. Кроме приворотной пыли, и ту держу чисто для друзей, самому мне она без надобности. А твои зелья где? Ты же целительница, у тебя они всегда должны быть!
– Сгорели. Ты прав, без них от меня, как от целительницы, никакого толку. Ну, хорошо, этого у тебя нет, а одежда для меня найдется?
– Нет у меня бабской одежды. Могу свою старую тебе отдать. Насовсем и бесплатно. Только она грязная, рваная и тебе не по размеру. Годится?
– У меня что, есть выбор? Давай!
Одевшись в штаны, рубаху и стоптанные сандалии старика, Мэри-Джейн возрадовалась, что в доме Гарри нет зеркал и она себя не видит. Ведьме казалось, что, будучи обнаженной, она выглядела гораздо более прилично, нежели теперь. Она была крупнее старика, и потому пояс его штанов располагался у нее на бедрах, еле-еле прикрывая верх интимного треугольника. Рубаха немилосердно стесняла грудь, а низ ее (разумеется, рубахи, а не груди) располагался значительно выше пупка женщины. Вся одежда была обильно украшена заметными дырами в самых неожиданных местах и вдобавок изрядно воняла прокисшим потом и чем-то еще, ничуть не более приятным. Зато сандалии оказались гораздо больше, чем требовалось, и постоянно норовили соскочить с маленьких женских ножек.
– Ты похожа на подзаборную бродяжку, – сообщил Гарри, взглянув на одевшуюся ведьму. – Впрочем, лучше уж так, чем совсем голой ходить, старику всякие глупости в голову вкладывать.
– Тебе башку глупостями до отказа забили еще задолго до того, как я на свет божий появилась, – буркнула Мэри-Джейн. – Где тут поблизости живет целитель? Без разницы, белый или черный.
– Да брось ты, Джо и так оклемается, – заверил ведьму старик. – Чай, не впервой ему.
– Гарри, мне не нужно твоих умозаключений. Просто скажи, где целителя найти, и все.
– Слушай, баба, я уже пару лет вообще из дому не выхожу. Нас, если надо, исцеляет Боб, знакома с ним?
– Знакома. Виделись пару дней назад. Как его найти?
– Да без понятия я, сколько раз это тебе повторять? Барт знает, Джо знает, а я – нет. Они всегда на драконе его привозили.
– Может, мне полететь?
– Да какая из тебя летунья? Сверзишься ты с Красавчика, вот и будет весь твой полет. И даже если сможешь на нем удержаться, найдешь ночью дом Боба? Да и где он, тот дом? Дура ты, Мэри-Джейн. Лучше Барта позови. Он тут, неподалеку, живет. С тех пор как Красавчик сожрал его бабу, парень решил, что ему не помешает отдельное жилье. Когда он мне нужен, я за ним служанку посылаю.
– У тебя что, есть служанка?
– А то! Не самому же мне, старику, стирать да убирать, верно?
– Так пусть она и сбегает за Бартом!
– Ты с ума сошла? Бабу в такое время посылать шляться по улицам? Это все равно что сразу отдать ее в руки городской шпаны! Да и все равно, прислуга у меня приходящая, ночует не здесь. Сейчас в доме только мы.
– А дракон сам дорогу найдет? Может, послать сэра Баннистера с запиской?
– Найти-то он найдет, только запрещено дракона выпускать одного. Указ королевский про то есть. Хозяина дракона, который по городу летает сам, – немедля на виселицу. Ну, или на эшафот, если он аристократ. А оно мне надо?
– Это с чего вдруг такие строгости?
– О Великом лондонском пожаре слышала? Да, конечно же, слышала, кто о нем не знает? Вот он из-за дракона начался. Повелитель воскресным вечером поленился со своим зверем полететь, выпустил его самого. А тот увидел ворону и захотел ее сожрать. Да только ворона этого не хотела. Птичка уворачивалась от пламени, как могла, а получалось у нее отлично. Сожрал дракон ворону или нет, всем давно наплевать. Но несколько зданий загорелись. А потом вообще сгорело больше десяти тысяч домов, и даже собор Святого Павла. Так что короля вполне можно понять.
– Что, тот пожар начался из-за дракона? – удивилась Мэри-Джейн.
– Глупые бабы могут считать, что огонь возник сам собой. Но мы-то знаем!
– Выходит, мне придется самой отправиться за Бартом?
– Сейчас ты никуда не дойдешь, тем более в такой одежде.
– А я не пойду, а поеду. Верхом.
– Вот же глупая баба! Здесь нет лошади. И даже если бы была, для шпаны это ровным счетом ничего не меняет! Или дело не в том, что ты баба, а просто твой разум убит Клятвой Мерлина?
– Вот же глупый старик! – передразнила его ведьма. – Кто говорил о лошади? Я поеду верхом на драконе! Перелететь отсюда на улицу я смогу, не упаду уж как-нибудь. А дальше поедем по земле. Если шпана попробует напасть, не имею ничего против. Хотя, насчет Клятвы Мерлина, ты мне подбросил отличную идею. Можешь дальше говорить с Захарией, а я займусь делом. – Мэри-Джейн решительным шагом направилась к дракону, громко шлепая слишком большими для нее сандалиями.
– Да, собственно, я уже несколько раз сказал ей все, что хотел, – грустно сообщил старый маг неизвестно кому. – Жаль только, что она этого не слышала.
* * *К своему огромному сожалению, этой ночью Барт спал один. Ни одна из не обремененных высокой моралью девушек не возжелала скрасить его тягостное одиночество. И неудивительно: сестра не дала ему денег, а без них – какая может быть любовь? Конечно, дракон его любит не за деньги, а Энни вообще приплачивает, но это же совсем другая любовь, хотя и называется тем же самым словом. Ведь ни дракона, ни сестру нельзя… Или Энни все-таки можно?